Самый близкий Враг

Порой, желая знать ответ,

Мы восстаем и протестуем.

Для нас все просто: Тьма и Свет.

Он выбрал сторону другую.

Но разве Тьма его черней

Предубеждений наших Мглы?

Что знаем мы с тобой о ней?

Что на другом конце иглы?

Он знал, он мог нам доказать,

Что он не просто раб желаний.

Его же выбор – промолчать.

Он слишком горд для оправданий.

Подняв голову, он встретил взгляд отца.

Почему-то он знал, что сейчас должно произойти.

Гермионе еще никогда не доводилось видеть такого взгляда. На месте Малфоя-младшего она бы уже улепетывала, сверкая пятками. Весь вопрос – куда? С некоторых пор ей казалось, что и сам Драко Малфой был бы не прочь убраться из этого дома, как бы он ни хорохорился и что бы ни говорил.

Сквозь резную дверцу шкафа Гермиона наблюдала как будто отрывок из фильма ужасов, главными действующими лицами которого были эти два поразительно похожих друг на друга человека. У Гермионы в первый раз появилась возможность рассмотреть Люциуса Малфоя. Если не брать в расчёт страх и неприязнь, которые внушал этот человек, то его можно было бы назвать красивым: аристократичные черты лица – легкие невесомые и в то же время очень мужественные, гордая осанка, ленивая расслабленность в движениях, и одет он был со вкусом. Гермиона вглядывалась в человека, для которого было в порядке вещей воспитывать единственного сына с помощью круцио, и пыталась сопоставить это знание с тем, что видела. Картинка и мысленный образ сочетались плохо, будто речь шла о совершенно разных людях. Но одно Гермиона уловила точно – с появлением Малфоя-старшего, в комнате стало как-то холодно и безрадостно. Хотя единственное, что он пока сделал – распахнул дверь и встретил взгляд сына.

«Что же будет, если он узнает, что я здесь?» – с ужасом подумала Гермиона. Ей сразу вспомнился эльф, которому Малфой приказал молчать о ней. По спине пробежал холодок. Эльфы, конечно, не могут нарушить прямых приказов, но кто их знает? Это же эльфы Малфоев. Вдруг у них тоже мозги набекрень. Взять хотя бы Добби. Стало страшно, очень страшно.

– Драко? – наконец нарушил молчание Люциус. – Когда ты прибыл?

– Здравствуй, отец, – ровным голосом проговорил Малфой. – Около часа назад.

– Почему не сообщил? – Люциус шагнул в комнату, обходя сына и прерывая эту непонятную Гермионе игру – кто кого пересмотрит. Его вопрос прозвучал буднично и монотонно. Впрочем, это даже был не вопрос, а, как показалось Гермионе, скорее утверждение того, что сын допустил оплошность, и отец это заметил. Драко Малфой промолчал, видимо, согласившись с оценкой Гермионы.

– Пахнет женскими духами… – глядя в окно, проговорил Люциус, – чем-то легким и манящим. Надо будет поинтересоваться у Блез. Она ведь заходила к тебе, а нам ничего не сказала.

– По-видимому, ей не понравился визит, – осторожно проговорил Малфой. – Мы поспорили.

– В последнее время ты слишком много споришь.

Гермионе показалось, что в этих словах прозвучала угроза.

– Что поделать? Переходный возраст, депрессивные метания… – начал перечислять Драко. Он по-прежнему стоял у открытой двери, не сводя глаз со спины отца.

– Мой сын – странный человек, – слегка удивленным голосом перебил его Люциус, отправив эту фразу в темноту за окном. – Иногда кажется, что…

Что кажется Люциусу Малфою, так и осталось загадкой, потому что в этот момент из коридора раздался голос, похожий на шипение змеи. Оба Малфоя резко обернулись. Причем Люциус склонил голову в почтительном поклоне, Драко же несолидно шарахнулся в сторону. Из коридора послышался смех. Гермионе стало еще хуже. Даже мысли о том, что Гарри хотя бы в эту минуту не угрожает опасность, оказались очень слабым утешением. Она с безумной надеждой смотрела на худощавую фигуру светловолосого юноши в противоположном конце комнаты. Странно, но в этот момент Гермиона отчетливо поняла, что ее жизнь в его руках. Она думала об этом с того момента, как узнала, в чьей комнате судьба уготовила ей приют. Но тогда опасность была скорее номинальной. Гермиона понимала, что Драко Малфоя можно как-то уговорить, упросить, что-то пообещать, несмотря на то, что он опустил ее с небес на землю, дав понять, что она не представляет для него никакого интереса. Но он мог выставить какие-то условия. Не знаю – проигрывать Слизерину все квиддичные матчи… Дурацкая мысль… Но Гермиона верила, что с ним возможно будет договориться. Ведь он был пусть необычным, но все же подростком. У него еще не было жажды убийства, порабощения. Почему-то Гермиона в это верила. И так получилось, что теперь только он был ее спасением. Смешно, но здесь, вдалеке от Хогвартса, когда она осталась совсем одна, Враг стал дороже и ближе. Просто он был хорошо знаком, он был родным, если хотите. Последней ниточкой, соединяющей с привычным миром. И Гермиона, затаив дыхание, вглядывалась в этот до боли знакомый силуэт.

Тем временем Драко Малфой пришел в себя. Он вежливо склонил голову и произнес:

– Добрый вечер!

Слыша его ровный и спокойный голос, сложно было представить, что еще пять минут назад он, как ошпаренный, отскочил от двери при виде гостя.

– Что меня всегда забавляло в твоем сыне, так это его хорошие манеры в любой ситуации, – обратился голос к Люциусу.

– Я очень старался, мой Лорд, – ответил тот.

– По-моему, он старался еще больше.

Фраза повисла в наэлектризованном воздухе комнаты.

– Сегодня великий день, Драко, – обратился тот же голос к юноше, – для тебя и твоей матери.

Малфой-младший вскинул взгляд на отца, а голос продолжил:

– Где, кстати, Нарцисса? Или она тоже забыла сообщить о прибытии?

– Она ждет вас в библиотеке, мой Лорд. Все будет готово, как вы прикажете.

– Сегодня Великий День! – повторил голос. – В честь этого ты можешь о чем-нибудь меня попросить, Драко.

Люциус Малфой весь подобрался. Гермиона тоже перестала дышать. Шанс?

– Я не был в поместье около двух месяцев, – начал Драко тихим голосом, – и хотел бы провести сегодняшний вечер с Нарциссой… мой Лорд.

Гермионе показалось, что последнее обращение, как и преклонение головы, далось ему с трудом.

– Это невозможно, – резко сказал Люциус, – ты не ведаешь, о чем просишь. Ты хочешь нарушить…

– Люциус… – голос прозвучал спокойно, но Люциус тут же покорно умолк, ограничившись попыткой просверлить сына взглядом.

– Необычная просьба для семнадцатилетнего юноши. В этом возрасте ты должен стремиться проводить время с подружками. Тем более, что далеко ходить не нужно – очаровательная мисс Забини находится в замке. Ты же предпочитаешь… Поистине, твой отец прав, Драко. Ты странный человек. Будем надеяться, что твое желание продиктовано глупыми сантиментами, а не каким-либо умыслом. Люциус, я дарую эту ночь твоему сыну. Мы же пока сможем вернуться в подземелье.

– Это такая честь… мой Лорд, – жесткий взгляд в сторону сына.

– Благодарю, мой Лорд.

– Всему виной моя доброта, – послышалось из коридора, и удаляющиеся шаги возвестили об отбытии гостя.

«Доброта! А у этого их Лорда есть чувство юмора!» – подумалось Гермионе. Ее взгляд замер на юноше. Если бы Гермиона не следила за ним так пристально, до рези в глазах, то не смогла бы заметить, как расслабились его плечи после слов Волдеморта.

– Надеюсь, ты понимаешь, что сейчас сделал, и что тебя ожидает в скором времени? – Люциус Малфой шипел не хуже своего повелителя. – У Темного Лорда были планы на этот вечер, касающиеся Нарциссы.

– Я имею меньше прав на время моей матери, чем Темный Лорд?

Звук, похожий на удар хлыста, рассек комнату. Гермиона чуть не вскрикнула. Кто бы мог подумать, что Люциус Малфой будет вразумлять сына такими маггловскими способами. Его правая рука резко наотмашь ударила юношу по лицу: раз и другой.

«Для симметрии», – глупо подумала оцепеневшая Гермиона.

– Ты не имеешь никаких прав. Вообще. И чем скорее ты это поймешь, тем будет лучше. Для всех.

Гермионе послышался какой-то скрытый смысл в его последних словах.

Драко Малфой не ответил. Он вообще даже не пошевелился, если не считать инерционного движения от ударов. Он был похож на статую какого-то мятежного ангела. Все в нем выражало протест: расправленные плечи, вскинутый подбородок, взгляд.

«Ох, – подумала Гермиона, – да на меня он смотрел, можно сказать, с любовью». Сейчас во взгляде было что-то такое. Странно, его явно ждало наказание, и оно вряд ли заключалось в запрете есть конфеты в течение трех дней, но, глядя на этого парня, Гермиона ни за что бы не сказала, что тот напуган. Люциус, видимо, пришел к тому же выводу. Медленно подойдя к двери, он обернулся.

– Неужели, ты совсем не боишься боли?

Это был риторический вопрос. Было видно, что в жизни Люциуса Эдгара Малфоя не так много вещей, недоступных пониманию, и эта была, пожалуй, самая главная. Не дожидаясь ответа, он вышел.

Закрыв дверь, Малфой прислонился лбом к ее поверхности и замер. Гермиона стояла в шкафу и понятия не имела, что ей делать. До смерти хотелось вылезти, потому что ее уже просто тошнило от шмоток Малфоя, но с другой стороны, что-то ей подсказывало, что сейчас Малфоя лучше не трогать, хотя…

«Мы же пока сможем вернуться в подземелье», – произнес голос.

Гермиона резко распахнула дверцу шкафа, из-за прихоти этого ублюдка они сейчас опять будут мучить Гарри! С мамочкой ему захотелось побыть! Гермиона была вне себя от ярости. Так часто бывает. Опасность миновала, и Драко Малфой из единственного знакомого, а потому самого близкого человека в этой комнате, снова превратился в ненавистного старосту Слизерина.

– Малфой, из-за тебя…

Он вздрогнул и резко обернулся на голос.

«Он забыл про меня!» – Гермиона не могла в это поверить. Она чуть с ума не сошла от страха за эти несколько минут. Ей даже на минуту показалось, что он пытается ее спасти, отвлечь их внимание и заставить убраться из комнаты. А он все это время просто не помнил о ее существовании.

Мысли нахлестывались одна на другую, заставляя девушку дрожать от негодования. Большего всего заставляла бушевать даже не мысль о Гарри. Нет! Что-то другое… Просто в тот момент, когда Малфой таким спокойным голосом разговаривал с самым ужасным темным волшебником современности, словно бросая вызов, пусть и не на словах… Но очевидный для всех! В этот миг Гермиона даже забыла, кто перед ней. Он был похож на рыцаря из сказок… Там принцессы всегда сидели в заточении у злых волшебников, а храбрые рыцари их спасали. Как выяснилось, в смелости Малфою действительно не откажешь, вот только спасал он совсем не принцессу. И вообще, с его идиотскими манерами и воспитанием, его рыцарем и под империо не назовешь. Гад!

– Грейнджер, – почти шепотом проговорил несостоявшийся рыцарь. Гермиона встретилась с ним взглядом, и гневная тирада вылетела из головы. Она поняла, что за этим последует оскорбление: хорошо, если словом, а то как бы не действием. Но замерла она не по этому.

Ей вдруг стала понятна одна вещь. При всем ее шестилетнем наблюдении за Драко Малфоем, только сейчас она со всей очевидностью поняла: он – просто человек. И беседа с гостями не прошла для него бесследно. След был даже не в виде рассеченной губы и покраснения на скуле (по-видимому, руку Люциуса украшал перстень или печатка). Нет! Он выглядел, как человек, пробежавший стометровку. Его неровное дыхание заставляло грудь резко подниматься и опадать. И лицо его было еще бледнее, чем обычно.

– Малфой, у тебя кровь идет, – сообщила ему очевидную вещь Гермиона.

– Если ты когда-нибудь выберешься из этого дома живой, в чем лично я сомневаюсь, ты не то что этот день, ты свое имя забудешь, – зло пообещал Малфой.

Гермиона от такой наглости аж задохнулась.

– Я не по своей воле нахожусь в этом чертовом доме, – начала распаляться она.

– А по чьей же, интересно? – недобро улыбаясь, поинтересовался Малфой.

– По воле твоего садиста-папочки, который из тебя сделал неизвестно кого, а теперь еще…

Договорить было не суждено. Малфой сделал шаг вперед и больно схватил ее за руку чуть повыше локтя. Гермиона подумала, что если попадет в школу, наверняка будет щеголять новеньким гипсом. Заодно можно будет огреть им Малфоя.

– Ты плохо понимаешь хорошее обращение? – чуть слышно поинтересовался Малфой.

– Отпусти! Ты делаешь мне больно.

Малфой зло рассмеялся и резко оттолкнул девушку от себя. Потеряв равновесие, она упала на кровать.

– Если ты хотела, чтобы тебе делали приятно, вломилась бы в другую дверь.

– Уж точно! Лучше бы я встретилась с Забини, чем залезла к тебе в комнату.

– Грейнджер, я имел в виду дверь не в комнату, а в замок.

– Как я тебя ненавижу, – выдавила из себя девушка, растирая руку. – Как можно быть такой сволочью?! Ты же можешь что-то сделать. А вместо этого торчишь тут и издеваешься надо мной.

Слушая эту тираду, Малфой странно смотрел на девушку. Он провел тыльной стороной ладони по губам, чем еще сильнее растер кровь по лицу и стал похож на зловещего вампира. Огонь камина искрился в его волосах, окрашивая их в странный цвет. Цвет боли и безысходности. Гермиона не смогла бы описать словами этот оттенок. Во всем виновата художественная школа в маггловском мире. Даже по прошествии стольких лет, Гермиона воспринимала окружающий мир через цвета: обыгрывала их, характеризовала. И чувствовала она себя при этом соответственно тому, что видела. Сейчас, например, ей захотелось впасть в отчаяние.

– Малфой, почему ты молчишь?

Он не ответил.

– За что ты меня так ненавидишь? Ведь я не сделала тебе ничего плохого. Я никогда не обижала тебя, не оскорбляла. Ну, только в ответ. И Гарри тоже…

Он усмехнулся.

– Твой Поттер не такой идеальный, каким ты его видишь. Он заслуживает всего этого, – жестко сказал Малфой, подкрепив слова взмахом руки. – Что касается тебя, – он пожал плечами, – тебя я уже давно не ненавижу. Я, признаться, вспоминаю о твоем существовании, только когда ты появляешься перед глазами.

Гермиону больно хлестнули эти слова.

– Тогда зачем ты меня оскорбляешь в школе? – дрожащим голосом спросила девушка

– Ну… Иногда ты меня раздражаешь. К тому же это отличный способ достать Поттера.

– За что же ты его так ненавидишь?

Откровения Драко Малфоя дорогого стоили, и Гермиона не собиралась упускать шанс. Но, еще не окончив вопроса, она поняла, что ответа не будет. С лица Малфоя пропала снисходительная усмешка, и оно вновь стало жестким.

– Только тупые гриффиндорцы могут задавать кучу вопросов, зная, что им все равно сотрут память. Я не собираюсь тратить время, развлекая тебя, Грейнджер.

В комнату тихо постучали. Оба вздрогнули.

– Минуту, – громко крикнул Малфой. – Сейчас сюда войдет моя мать, Грейнджер, а ты молча отправишься в шкаф и будешь сидеть там до позеленения, пока она будет здесь. Возможно, всю ночь. Надеюсь, не стоит объяснять, что будет, если ты издашь хоть звук? Нарцисса – не Блез Забини. Ясно?

– Малфой, а давай все расскажем твоей матери. Она же женщина, она нам поможет.

В ответ на это благоразумное предложение Драко Малфой раздраженно скривился и, развернув Гермиону, подтолкнул ее в спину по направлению к шкафу. Благо несильно, и девушка даже проделала остаток пути на ногах. Закрывая за собой дверцу шкафа и приникая лицом к такому уже знакомому резному рисунку, Гермиона недоумевала, почему Малфой так отреагировал на здравое предложение. Малфой, конечно, сволочь, но все же чем-то лучше своего отца. Почему-то Гермионе думалось, что, узнай Люциус о ее присутствии в этом доме, сильно миндальничать он не стал бы. Сидеть бы ей сейчас вместо теплого шкафа в сыром подземелье, да беседовать по душам с «приятными» личностями. Так себе альтернативка. Возможно, лучшая часть досталось сыну от Нарциссы? Гермиона поняла, что сейчас ей представится возможность это выяснить. Но она не могла даже вообразить, как удивит ее сделанное открытие.

Малфой тем временем распахнул дверь. Только тут Гермиона поняла, что зря не сказала ему о его внешнем виде. Сам же он, казалось, мало думал об этом сейчас. Да уж... Какой матери будет приятно увидеть окровавленное чадо? Но даже Гермиона не ожидала подобной реакции.

Дверь распахнулась, и светловолосый юноша сделал приглашающий жест рукой.

Date: 2015-07-25; view: 272; Нарушение авторских прав