Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Седьмое чудо
Я сидела у себя на подоконнике. — Долго еще, Господи? — спросила я. — Скоро там уже Армагеддон? Поскорее бы уж он случился, чтобы все это кончилось. «Скоро, — сказал Бог. — Скорее, чем ты думаешь». — Ты это всегда говоришь, — сказала я. — И вообще, все уже невесть сколько лет это говорят. «На сей раз действительно скоро, — сказал Бог. — Если бы ты посмотрела на расписание, которое Я вот тут нарисовал, ты бы поняла, что до него уже рукой подать». — Так он грядет? — спросила я. «Разумеется», — ответил Бог. — Он уже я не знаю сколько грядет! — Я подтянула колени к груди. — А я хочу прямо сейчас, сейчас — сегодня! Я вообще больше не хочу просыпаться в этом мире. «Ну, все-таки придется быть немножко потерпеливее, — сказал Бог. — Однако Я не шучу. Он действительно близко». Я глубоко вдохнула. — А как оно все будет, Господи? — сказала я. — Ну, я имею в виду, потом. «Да распрекрасно, — сказал Бог. — В точности так, как ты себе это представляла». — Больше не будет ни болезней, ни голода, ни смерти? «Вот именно», — сказал Бог. — И ты утрешь каждую слезу с каждого лица? «Да». — И мы с папой увидим маму, и все будут жить вечно, и все будет так, как было в самом начале? «Да». — И у меня будет собака, и там будут поля и деревья, и настоящий воздушный шар? «Да, это все тоже», — сказал Бог. — А моя мама будет меня любить? «Да уж наверное». — Скажи, Господи, а ждать еще долго? — спросила я. — Ну подскажи хоть как-нибудь, хоть чуть-чуть! «День и час неведомы никому», — сказал Бог. — Кроме Тебя. «Да… но время-то меняется. Сейчас Я правда не могу дать тебе точного ответа». — Ну, лично я готова, — сказала я. — Когда бы оно ни случилось. Давно уже пора.
Вечером мы сидели на кухне, читали про падение Иерусалима и ели копчушек с горохом, когда перед домом что-то грохнуло. Папины глаза остановились на середине страницы. Ненадолго задержались на одном месте. А потом снова задвигались. Через минуту послышался еще один удар, но теперь как будто кто-то въехал в забор на машине. Мы услышали смех — визгливый, пронзительный и отрывистый. Что-то прошло по папиному лицу, он отодвинулся от стола. — Не ходи туда! — сказала я и тоже вскочила. Не знаю почему, но мне стало страшно. Но папа пошел. Вышел через заднюю дверь. Через несколько минут я услышала, как скрипнула задняя калитка, крики на улице стали громче, раздался топот бегущих ног. Некоторое время я сидела на диванчике, потом стала ходить. В прихожую, в переднюю комнату и там по кругу. В промежуточную комнату, потом обратно. Я двинулась вверх по лестнице, через площадку, во все спальни по очереди, потом снова вниз.
Когда часы в прихожей пробили девять, я пошла наверх, легла на папину кровать и стала вдыхать его запах. Подтянула к себе его овечий тулуп. Может, надо все-таки пойти к миссис Пью и сказать, что случилось? Может, позвонить в полицию? Только очень не хотелось двигаться. Я смотрела, как на папином маленьком будильнике сменяются тусклые зеленые цифры, отсчитывая минуты, и думала, как папа смотрит на него каждое утро, когда встает в темноте. Подумала, как он спит вот здесь, положив голову на эту подушку, от которой пахнет его кожей, спит на боку, свернувшись, и что-то начало тянуть в животе и никак не проходило. Когда часы в прихожей пробили десять, я спустилась вниз и позвонила дяде Стэну. — Я не знаю, где папа, — сказала я, когда он снял трубку. — Кто это? — сказал голос дяди Стэна. Он был сонным. — Дядя Стэн? — Это ты, Джудит? — Да, — сказала я и заплакала. — Что случилось? Где твой папа? — Он погнался за мальчишками. Сказал мне сидеть дома. Я не знаю, что с ним случилось. — Когда он ушел? — Очень давно. — Ясно, ясно. Так, оставайся на месте, — сказал дядя Стэн. — Никуда не ходи, я приеду через десять минут, договорились? Я сейчас приеду и позвоню в полицию. Ты не переживай, зайчонок, с твоим папой ничего не случится. Подожди еще чуточку, я сейчас. — Я услышала, как он что-то сказал Маргарет. А потом мне: — Договорились? — Да. — Вот и хорошо. Положи трубку, малыш. Я еду. Я положила трубку, и телефон вдруг зазвонил. — Джудит. Это был папа. — Ты где? — спросила я. — В полицейском участке. — С тобой ничего не случилось? — Нет, все в порядке. Колени подогнулись, и я села на пол. Папа сказал: — Джудит, прости меня. Произошел несчастный случай. Мне придется дать показания, потом я вернусь домой. Папа сказал: — Джудит? Ты меня слышишь? — Да, — сказала я. Вытерла лицо. — Несчастный случай? Молчание. — Нил Льюис попал под машину. Это случилось на склоне холма. — Папин голос звучал как-то странно. — Ничего страшного, он поправится. Трубка была в руке. Рука лежала на колене. Голос сказал издалека: — Он повредил спину. Но он поправится. — Голос говорил еще что-то. Внезапно я услышала: — Джудит? Я подняла трубку к уху: — Да? — Слушай, никуда не ходи. Я скоро приеду, ладно? — Ладно. — С тобой все в порядке? — Да. — Я… ты прости меня. Мне не нужно было выходить. Я услышала какие-то звуки на заднем плане — громкий мужской голос, хлопок двери. Папа сказал: — Мне нужно идти. Я скоро буду дома. Когда папа повесил трубку, я позвонила дяде Стэну, чтобы он не приезжал, но Маргарет сказала: — Он уже уехал, Джудит. Скоро будет. Говоришь, с твоим папой все хорошо? — Да. — Ну, слава тебе господи. За Стэна не переживай. Ты сама-то там как? Дядя Стэн приехал почти сразу. Я услышала, как он стучит в калитку, и пошла открывать. Стэн сказал: — Что это за… — Забор, — сказала я. — Папа построил его, чтобы мальчишки не лезли. — Мальчишки? — Да, они все время стучали нам в дверь. Помните, я вам говорила? Дядя Стэн покачал головой. — Дядя Стэн, — сказала я, — папа только что звонил. С ним все в порядке. Брови дяди Стэна прыгнули вверх. — В порядке? — Да. — Слава тебе господи! А где он? — В полицейском участке. — В полицейском участке? Я кивнула. — Да, — сказала я. — Вот так. — Да ерунда, малыш, главное, он цел и невредим. Глаза у дяди Стэна были стеклянные. Я увидела под курткой пижамные брюки. Мы пошли на кухню. Волосы у дяди Стэна стояли торчком. Он провел ладонью по лицу и сказал: — А почему же твой папа в полицейском участке? Я объяснила, что папа погнался за мальчишками. — Он сказал, что один из них побежал через дорогу и попал под машину. — Боже мой! — сказал дядя Стэн. — Один из тех мальчишек, которые вас доставали? — Да. Я все думала — вспомнит ли он, как я ему говорила, что собираюсь наказать Нила, но он, похоже, не вспомнил, и хорошо. Он сказал: — А давно у вас тут этот забор? Я немного подумала — говорить или нет. — Почти три недели. — Три недели?! Наверное, все-таки не надо было. — Твой папа ничего об этом не говорил. Я пожала плечами. Дядя Стэн оглядел комнату: стол, трюмо, матрас, на котором спал папа, — тот был прислонен к стене. Потом заметил топор над дверью. Лицо его вспыхнуло, он быстро-быстро заморгал, будто пытаясь что-то сообразить. — А в остальном-то папа ведет себя как обычно? — спросил он. — У него на работе неприятности. И мальчишки его достают. Дядя Стэн кивнул. — То, что они натворили в саду, просто ужасно. Все это твой папа когда-то сажал для твоей мамы. Вишня весной была такая красивая. И окно, и входная дверь… — Это еще не все, — сказала я. — Они и перед домом устраивали всякие безобразия, и бросали нам всякое в почтовый ящик, и ездили вокруг папы, и обзывались на улице. Писали гадости на заборе. А однажды вечером я вышла на улицу, и… ну ладно, неважно. Дядя Стэн покачал головой: — Воистину Сатана испытывает нас на твердость. — Я думала, только Бог нас испытывает, — сказала я. Дядя Стэн коротко рассмеялся. — Но этот забор не может стоять там все время, верно? Твой папа не собирается там его оставлять? — Папа считает, что это забор как забор. А вот один дяденька из гражданского суда против. — К вам кто-то приходил? — Да. — Ну и ну. — Дядя Стэн пошарил в кармане, вытащил пачку сигарет. Я как раз собиралась предложить ему чашку чая, когда у дома остановилась машина. Через минуту мы услышали у задней двери голоса. Какой-то мужчина сказал: — Я понимаю, Макферсон, но гнаться за ними, вот так… А что бы вы сделали, если бы их поймали? Папин голос сказал: — Об этом я не успел подумать. Потом открылась дверь, и вошел папа с двумя полицейскими, мужчиной и женщиной, и сначала он сказал: — Джудит. А затем сказал: — Стэн. Я вскочила, а потом замерла, потому что на рубашке у папы была кровь, а рукав свитера был завернут. Дядя Стэн сказал: — Джон, что тут происходит? И мне показалось по его голосу, что он сердится, и это было странно, потому что до этого он говорил совсем не сердито. Папа подошел ко мне и сказал: — Все в порядке. Я отнес Нила в «скорую помощь». Он поправится. А дяде Стэну он ничего не сказал. Я села и стала смотреть на руки. — Ладно, дальше вы сами разберетесь, — сказал полицейский. Посмотрел с подозрением на дядю Стэна, потом повернулся к папе: — Никуда не уезжайте, Макферсон. Нам может понадобиться в ближайшее время еще раз взять у вас показания. Женщина сказала: — Кстати, этот забор не соответствует никаким нормам безопасности. Папа проводил полицейских. Вернувшись в кухню, он бросил свитер в стиральную машину. Дядя Стэн сказал: — Джон, нам нужно поговорить. Папа сказал: — Я понимаю, как все это выглядит, но я тебя уверяю, на самом деле все совсем не так. Дядя Стэн сказал: — Да что не так? Ты вот это-то видел? — Он указал в сторону палисадника. — И это, — он указал на топор, — и до чего ты довел ребенка, и как, прости господи, этот парень попал под машину? Что происходит, Джон? И почему мы ничего об этом не знаем? Папа сказал: — Спасибо, Стэн, что пришел, но сегодня я больше не в состоянии ни о чем говорить. Нам придется отложить разговор на потом. Они посмотрели друг на друга. Потом дядя Стэн вдруг втянул воздух, положил руку мне на макушку и сказал: — Ну ладно. Спокойной ночи, зайчонок. Теперь все будет хорошо. Он взял ключи от машины и пошел вслед за папой к двери. Я слышала — перед тем как выйти, он сказал снова: — Нам нужно поговорить. А папа ответил: — Не сейчас. Потом я услышала, как захлопнулась калитка, а потом входная дверь, и папа вернулся в кухню. Глаза у него были очень яркими и очень темными. Он пододвинул стул, сел передо мной, положил руки на колени. И сказал: — Я вижу, ты очень перепугалась. Прости меня. Я гнался за Нилом Льюисом и другими мальчишками, Нил побежал через дорогу. Я ему ничего не делал. В полиции это знают. Нил в больнице. Его обязательно вылечат. Но я так и не посмотрела на него, тогда он громко вдохнул и сказал: — Прости меня, Джудит. Прости, пожалуйста. Я не должен был выходить. Но сделанного не воротишь. — Он поднял руки, потом уронил обратно на колени. Потом встал. — Ладно, пора спать. Он приготовил мне грелку, как тогда, когда я была маленькой, и сказал: — Идем. Мы вместе поднялись наверх, он положил грелку мне в постель, я легла. Он сел на край кровати. Я посмотрела в окно и порадовалась, что темно и папа не видит моих глаз. За оконным переплетом сияли миллионы звезд, свет лился из них, будто они были дырочками в куске материи, за которой скрывалось что-то удивительное. Я хотела заговорить, но сразу не смогла, потому что в горле все сжалось. Я ждала. Уже решила — не смогу, но тут горло отпустило, и я сказала: — А с тобой все будет в порядке? — Да, — сказал папа; он тоже заговорил не сразу. Я сообразила, что он не сказал: «Да, все с нами будет хорошо», не сказал: «Это дурацкий вопрос». Потом мы целую минуту ничего не говорили, горло мое сжималось все сильнее, даже челюсть заболела. — Тебя посадят в тюрьму? — спросила я. — Нет. Я сказала: — Я за тебя так испугалась. И голос был почти не голос, а шепот. Папа посмотрел вниз. Он сказал: — Прости меня, Джудит. Зря я к ним вышел. Я сказала: — А что теперь будет? И голос был не голос, а выдох. — Ничего. Больше ничего не будет. Произошла неприятная история, но теперь все кончено. Он еще немного посидел со мной, а потом сказал: — Мне завтра рано вставать на работу. Ты тут как, не напугаешься? Я качнула головой, потому что говорить не могла. На миг мне показалось, что он меня сейчас поцелует, но он просто натянул мне одеяло до самого подбородка и пожелал спокойной ночи.
Date: 2015-07-25; view: 308; Нарушение авторских прав |