Маска из захоронения № 85, Тикаль

В позднеклассический период в городах майя наметился бурный рост населения. Появлялись новые поселения и расширялись старые. Резкое увеличение числа жителей не могло не отразиться на взаимоотношениях между майяскими общинами, вернее не могло не привести к трениям и конфронтации в том или ином виде. Свидетельства воинственности майя не так очевидны: в Эль‑Мирадо‑ре обнаружены признаки оборонительной стены; некое подобие фортификационных сооружений встречается на острове в Кампече, где расположен позднеклассический город Эцна (исп. Edzna). Единственное место, где наличие военного укрепления не вызывает никаких, даже малейших сомнений, – это Бекан, находящийся в самом центре полуострова Юкатан. Двухкилометровый ров, окружающий поселение, имеет очевидное оборонительное предназначение.

С ростом населения возросла роль рыболовства, охоты и сельского хозяйства. Первые специально засеваемые плантации, как нам теперь известно, появились в поймах рек северного Белиза в раннеклассический период. Особенно много древних полей обнаружено вдоль рек Рио‑Ондо и Нью‑Ривер. Ирригация и землеустройство, зародившиеся здесь, получили развитие и распространились по всему Юкатану. В упомянутый город Эцна, например, вода подавалась из реки Чампо‑тон при помощи 12‑километрового канала. Канал пересекал центр города, наполнял городские резервуары, а затем нес воду на окрестные поля. Подсчитано, что в ирригационной системе Эцны помещалось 2 250 000 кубических метров воды, а на ее строительство затрачено 1,7 млн человеко‑дней! Такая циклопическая работа могла быть осуществлена только при централизованном руководстве.

В связи с этим возникает вопрос: почему многие города в центре Юкатана, такие как Накбе, Тикаль или Вашактун, возникли вдали от рек и озёр посреди негостеприимного природного окружения? Недавние научные исследования проливают свет на эту загадку. Дело в том, что 2–3 тысячи лет назад климат на Юкатане был более влажным, и огромные низинные территории превосходно подходили для интенсивного земледелия. Такими условиями могли похвастаться не только окрестности Эль‑Мирадора, но и любого другого майяского города, возникшего в ту пору в низинах Юкатана.

Без сомнения, расцвету городов способствовало и развитие торговли, так как благодаря удачному расположению они контролировали торговые пути, протянувшиеся от Белиза к верховьям рек, впадающих в Мексиканский залив. По сути, Эль‑Мирадор и другие города контролировали всю торговлю Юкатана. Главной статьей импорта в Эль‑Мирадоре являлись обсидиан и вулканический туф. В обмен на них торговцы вывозили из города и окрестностей перо, шкуры животных, древесину и прочие товары.

Мы уже знаем, насколько сильно повлияла ольмекская цивилизация на рост и развитие майяских поселений, особенно на гватемальском высокогорье. Странным образом ольмеки исчезли к 100 г. до н. э., а майя достигли расцвета (по крайней мере, в горах). Главным высокогорным оплотом майя в поздний доклассический период стал город Наминальуйю (название его переводится как «холм смерти»). Он раскинулся в той же долине, где и нынешняя столица Гватемалы. Когда‑то этот город занимал площадь 8 квадратных километров; после него сохранилось около 200 фундаментов. То есть по величине и значению Каминальуйю вполне соответствовал своему равнинному собрату Эль‑Мирадору. Расположенный на перекрестке торговых путей из Мексиканского нагорья в Центральную Америку, он являлся в крупнейшим торговым центром своего времени. Однако жители этого славного города занимались не только торговлей: всего в 12 километрах от Каминальуйю находится месторождение Эль‑Чайяль – главное хранилище запасов обсидиана в регионе. Кстати, частички этого минерала, обнаруженные в одной из мастерских в Эль‑Мирадоре, подверглись экспертизе, которая показала, что обсидиан сюда привезен из карьеров Эль‑Чайяля.

Под одним из обширных фундаментов в Каминальуйю археологи нашли два величественных надгробия, при одном взгляде на которые становилось ясно: они изготовлены для представителей знатного рода. Художественные изображения усопших правителей, как и сама традиция их увековечения на каменных стелах, пришли к майя от их соседей по пространству и времени – ольмеков.

Одним из значительнейших событий раннего доклассического периода в высокогорье стало распространение письменности, хотя справедливости ради стоит отметить, что изобрели ее в Месоамерике не майя. Нам мало известно о письменности ольмеков, но, несомненно, она имеет отношение к становлению письменности майя, тексты которых содержат примитивные элементы, характерные именно для ольмекского письма.

Приблизительно на рубеже 400 г. до н. э. на территории современных мексиканских штатов Веракрус и Чьяпас, а также в майяском высокогорье возникло несколько глифических систем. До сих пор они не поддаются дешифровке, и даже неизвестно, каким народам эти письменные системы принадлежат.

Уже к I в. н. э. во многих майяских поселениях южного высокогорья и тихоокеанского побережья появляются письмена, представляющие собой связанные тексты с обилием различных дат. Например, в Такалик‑Абах ученые нашли стелы, украшенные, помимо человеческих фигур, письменами. Одна из надписей повествует о передаче власти от одного правителя к другому. Ученым удалось распознать данные, относящиеся к долгому счету – майяской календарной системе, что и позволило установить абсолютно точную дату сообщения – 126 г. до н. э. Подобная стела найдена в Эль‑Бауле, расположенном в сотне километров к юго‑востоку от Такалик‑Абах.

Date: 2015-07-25; view: 444; Нарушение авторских прав