Глава 19. За всем этим чувствуется ад!

За всем этим чувствуется ад!

Вильям Шекспир

Данте Лейтон замер на пороге. Ужас приковал его к месту, и, забыв обо всем, он уставился на царившую вокруг разруху.

Похоже, что мародер, сорвавший ворота с петель, не ограничился тем, что пробрался в покинутый дом в поисках случайной поживы. С расчетливой и холодной жестокостью он, казалось, попытался дотла разорить это печальное жилище.

Рея трясущимися руками скомкала в руке мгновенно взмокший платок. Она поспешно поднесла его к лицу и глянулась вокруг. Ей в жизни не приходилось видеть ничего подобного царившей вокруг грязи и мерзости. От вони Рея чуть было не упала без чувств – видимо, уже очень давно громадный холл служил пристанищем как бродягам, так и окрестному зверью.

Груды камней и гниющие отбросы громоздились кучами прямо на черном от грязи полу. Возле огромного камина были в беспорядке свалены дрова. Это были не поленья: Рея с ужасом разглядела остатки варварски изрубленной в щепки старинной дубовой мебели. Она увидела останки массивного стола с круглыми ножками в виде луковиц и вспомнила, как Данте рассказывал, что на нем всегда стояла огромная ваза с полевыми цветами. Теперь стола больше не было. Пропал и огромный сундук с крышкой, украшенной изумительной красоты мифологическими фигурками, в котором еще ребенком Данте прятался от надоедливой няньки. Большая дубовая скамья‑ларь, старинные стулья и кресла с высокими спинками, изящные табуреты – все превратилось в пепел, серыми кучами громоздившийся в массивном камине.

Со стен были варварски сорваны высокие резные дубовые панели. Теперь на этих местах зияли дыры. В дальнем конце прихожей виднелась парадная лестница, но резная балюстрада была почти вся разломана. Скорее всего ее постигла та же печальная судьба, что и прекрасную старинную мебель.

– Ух ты дьявол! – Звонкий голос Конни разорвал воцарившуюся в комнате тяжелую тишину. – Ну и воняет, прямо как в зверинце! – воскликнул мальчик. На лице его было откровенное разочарование, ведь он привык считать, что увидит великолепный дворец, которым представлял себе Мердрако по рассказам капитана.

Разочарование в голосе бывшего юнги подействовало на Данте Лейтона как ушат ледяной воды, словно пробудив его от ночного кошмара, в котором привиделась вся эта чудовищная мерзость. Вздрогнув, маркиз Джейкоби оглянулся и увидел своих спутников, безмолвно, как статуи, застывших на пороге.

Его каменное лицо испугало их, быть может, даже больше, чем состояние Мердрако. Похоже, что дух Лейтона, потрясенный увиденным, навсегда покинул свою телесную оболочку, а все, что осталось, не более чем жалкое подобие человека, обращенного в камень.

– Данте, – мягко окликнула Рея, стараясь поймать взгляд серебристо‑серых глаз. Ей показалось, что перед ней незнакомец, настолько холодным и безжизненным стал его взгляд. Она протянула к мужу дрожавшую руку, пытаясь дотронуться до него, как‑то привести его в чувство.

Данте дико взглянул на нее и заметил жалость и сострадание. Тяжело дыша, он закрыл глаза – жалость была для него хуже, чем открытое презрение. Вдруг так внезапно, что все вздрогнули, Данте схватил протянутую к нему руку Реи и рывком потащил ее к выходу. Подхватив на руки жену, он ринулся наружу, навстречу солнцу.

– Данте! – умоляюще произнесла испуганная женщина, осторожно коснувшись его рукава. – Я… – нерешительно начала она, но запнулась, не зная, что сказать. Да и какие слова могли бы успокоить его?

– Не хочу, чтобы ты хоть еще раз вошла туда! – сказал Данте, со свистом втягивая ароматный свежий воздух сквозь крепко стиснутые зубы. – Ты поняла, Рея? – Их взгляды встретились. – Я не желаю, чтобы это проклятое место оскверняло тебя, любовь моя!

– Но, Данте, я хочу быть с тобой! В конце концов весь дом не может быть в таком ужасном состоянии. Конечно, это нелегко, но я уверена, что нам удастся кое‑что спасти. Не могли же они все уничтожить! – жизнерадостно заявила Рея, пытаясь не дать волю царившему в душе отчаянию, которое, казалось, вот‑вот захлестнет и ее, как это уже случилось с Данте.

– Ты уверена? – процедил Данте, его взгляд скользнул к ближайшему крылу дома. – Будь прокляты эти черные души, да сгинут они в аду навечно! Ну, кто‑то с лихвой заплатит за это! Клянусь всем, что для меня свято, я заставлю их заплатить! – произнес он тихо.

– Данте, не ходи туда! – взмолилась Рея.

– Кэп, – щуплая фигурка Кирби бесшумно выросла за его спиной, – по‑моему, будет лучше, если вы сделаете, как просит леди Рея. Давайте лучше я схожу, – предложил он, и Данте заметил слезы в старческих глазах. – Посмотрю, что там можно сделать. Зачем вам лишний раз травить себе душу?

Данте покачал головой и молча отвернулся, но, прежде чем шагнуть вперед, тихо коснулся плеча старого дворецкого. Хьюстон Кирби дрожащей рукой сжал пальцы хозяина. На мгновение их руки застыли, потом Данте высвободился и снова двинулся к дому, в этот ад, устроенный чьей‑то злой волей, стараясь не слышать жалобных просьб Реи. В тишине раздался скрип открываемой двери и грохот задвигаемого засова. Потом все стихло.

– Ему безумно стыдно перед вами, миледи, – хрипло прошептал Кирби. – Он должен был вернуться. Когда‑то моему господину придется лицом к лицу встретиться с тем дьяволом, что преследует его. Боже мой, какая трагедия! – произнес он сквозь зубы и закрыл лицо руками. – Проклятие, что же это такое?! Бедный капитан! Ох, какой стыд, какой стыд! – пробормотал он и, вытащив носовой платок, оглушительно высморкался.

– Ему нет нужды стыдиться. Если бы только он позволил мне разделить его горе – но нет, он никогда не согласится, – тихо сказала Рея. Почувствовав, как Френсис обнял ее за плечи, она подняла на него глаза и увидела потрясенное лицо. Слава Богу, что у нее есть брат, с которым не страшно даже в такую минуту! Она взмолилась в душе, чтобы гордость Данте не заставила его замкнуться, чтобы он смог принять сострадание искренне любивших его друзей.

– Боже милостивый! – только и смог выдавить Френсис.

– Наш капитан – гордый человек, таков уж он был с самого детства. Я‑то надеялся, что, влюбившись в вас, он сможет избавиться от своей гордыни, но, похоже, ошибся. Еще хуже стало, больно уж сильно он любит вас, миледи! Да и потом, ему всегда было не по себе, когда он не владел ситуацией. Слишком рано бедняжка понял, что такое быть преданным, миледи, – попытался было объяснить Кирби, который знал своего хозяина намного лучше, чем каждый из них. – Уж как он предвкушал минуту, когда привезет вас в Мердрако! Капитан столько лет мечтал, как вернется домой и завоюет уважение всех, кто знал его раньше. Представьте, что это для него: вернуться – и увидеть такое! Да если месть – это все, что я могу сделать для моего хозяина, то я сам помогу ему отомстить!

Пока старый слуга изливал свое негодование, стоявший молча Алистер Марлоу понял, что испытывает те же чувства: гнев и яростное желание мстить. Он набрал полную грудь воздуха, чтобы поскорее избавиться от зловония, которое преследовало его с той самой минуты, как они вошли в дом.

Робин Доминик жался к Конни Бреди. На лицах мальчиков было написано охватившее их смятение.

– Но кто мог это сделать? – Робин первым обрел способность говорить. В глубине его голубых, как у сестры, глаз вспыхнул гнев.

– Должно быть, звери, – предположил Френсис, усаживая Рею на высокий выступ каменной стены.

– Звери?! – недоверчиво протянул Робин. Как это зверям удалось порубить в щепки старинную массивную мебель? К тому же мальчик готов был поклясться, что успел заметить полуобглоданную куриную ножку, забытую на каминной полке.

– Самые настоящие звери, только двуногие, – негромко пояснил Алистер, все еще приходя в себя после пережитого потрясения. Сладкий аромат роз и цветущей жимолости оживил его, и Марлоу принялся размышлять, чьих же рук это дело.

– М‑да, и бьюсь об заклад, парочку этих негодяев я знаю в лицо, – добавил Кирби. Он кряхтя уселся на краешек каменной стены, поскольку старые ноги отказывались ему служить.

– Так вы думаете, это контрабандисты, да, мистер Марлоу? – изумленно воскликнул Конни Бреди. Ведь он и сам недавно был одним из них, но ни один из подобных людей, по его мнению, не был способен на такую низость.

– Угу, – проворчал Кирби, разглядывая один из своих башмаков, словно видел его в первый раз в жизни.

– Но почему?! – возмутился Френсис. – Конечно, нет ничего удивительного в том, что контрабандистам приглянулся Мердрако. Он стоит на отшибе и пустует уже много лет. Но для чего с такой варварской жестокостью разрушать дом?! Уму непостижимо! И вот что еще мне непонятно, мистер Кирби. Неужели здесь не было сторожа или хоть какого‑то слуги? Думается, самое лучшее – обратиться к властям. Городской магистрат должен немедленно расследовать это дело! – заявил Френсис, решив, что это не составит никакого труда. Юноша был удивлен, услышав недоверчивое хмыканье Кирби. – Прошу прощения! – надменно воскликнул Френсис, в точности как это сделал бы его отец.

– Ах, лорд Френсис, мне очень жаль, но боюсь, ничего из этого не выйдет! Дело в том, что эта шайка не боится ни властей, ни черта, ни дьявола! Я уже успел потолковать с Сэмом и Дорой Лескомб, и хотя каждое слово приходилось из них чуть ли не клещами вытаскивать, все же я понял, что эти бандиты, или Дети сатаны, как они себя величают, держат в страхе всю округу. Местные жители запуганы до смерти тот, кто не запуган, скоро оказывается покойником именно потому, что не боялся или боялся недостаточно, – сообщил Кирби. – Дора клянется, что именно они убили ее брата, когда он попытался бороться с их шайкой. Думаю, вам и невдомек, что каждый из местных более или менее замешан в эти дела? Однако, – торопливо добавил дворецкий, заметив бешенство на лице молодого Доминика, – большинство здесь все же честные, добропорядочные люди, и не их вина, что кучка негодяев запугала всю округу. Да, конечно, когда‑то здесь был и управляющий, но потом его выгнали, а человек, который присматривал за Мердрако, умер несколько лет назад. Но даже если бы он был жив, ничего бы не изменилось. Ведь не смог бы он помешать целой банде! Они бы попросту пристрелили его, и конец.

– Значит, нужно покончить с этой шайкой! – с жаром воскликнул Френсис.

– Поодиночке это невозможно. Только если остальные возмутятся, тогда, может быть…

– Ну, если я не ошибся в своем зяте, то эти бандиты – Дети сатаны или как их там? – совершили большую ошибку. Заглянув в Мердрако, они нажили себе смертельного врага! Лично я дважды бы подумал, прежде чем решиться на такое! – процедил Френсис. – Уверен, у пынешнего маркиза Джейкоби хватит и власти, и влияния, чтобы добиться справедливости. Будь я на месте Данте, я бы за шиворот приволок сюда членов магистрата, чтобы они своими глазами полюбовались на это свинство, а потом заставил бы их разыскать этих подонков! – не унимался юноша. Данте Лейтон теперь стал членом его семьи, и Френсис чувствовал себя смертельно оскорбленным.

– Ах, милорд, – Хьюстон Кирби устало покачал седой головой, – если бы это было так просто…

Алистер Марлоу задумчиво потер подбородок, поймав себя на мысли, что ничего так не желает, как увидеть сейчас команду «Морского дракона». Вот тогда капитану было бы на кого положиться!

– Боюсь, мы попали в опасные воды, Кирби, – пробормотал он.

– Так оно и есть, мистер Марлоу, вы даже не подозреваете, насколько они опасны! – тихо согласился Кирби и тяжело вздохнул. – Может быть, кабы вы знали, то пожалели бы, что не остались в Лондоне. Впрочем, уехать и теперь не поздно. – Он сочувственно взглянул на молодого человека.

От обиды и ярости лицо Марлоу пошло пятнами.

– На первый раз я готов вас простить, Кирби, но впредь никогда, слышите, никогда не смейте даже думать, что я готов покинуть капитана в беде!

– Ну конечно, парень, я уверен в этом, – успокоил его Кирби, обрадованный горячностью суперкарго. В конце концов, он всегда считал Алистера Марлоу настоящим джентльменом.

– Думаю, вы должны все рассказать нам, Кирби, даже самое худшее, – уже спокойнее произнес Марлоу.

– Да уж, прошу вас, Кирби, – вмешалась Рея, и мужчины чуть не подскочили от неожиданности, потому что почти забыли о ее присутствии. Впрочем, никому из них не хотелось, чтобы она стала свидетельницей этого разговора. – Ну? Можете быть уверены, что я и шага не сделаю из Мердрако. Неужели вы оставите меня в неведении относительно того, какая опасность угрожает Данте?! – гневно спросила Рея.

Мужчины переглянулись.

– Единственное, что я узнал от Доры и Сэма, – верховодит всем в шайке некто по имени Джек Шелби, – начал Кирби. Это имя ничего не говорило ни Алисте‑ру, ни Конни с Робином, но Френсис и Рея смогли оценить важность добытых стариком сведений.

– Не отец ли он той самой Летти Шелби, в смерти которой когда‑то давно обвиняли Данте? – спросила Рея.

Робин о чем‑то шептался с Конни, но при этих словах оба ошеломленно уставились на Рею.

– Ух ты! – протянул Конни, изумленно присвистнув. – Миледи, о чем вы говорите? Да разве ж наш капитан на такое способен?!

– Ну конечно, он не убивал эту девушку! Но вот отец ее, по‑видимому, думает иначе, – объяснила Рея, догадавшись, как встревожен сейчас Хьюстон Кирби. – Вот поэтому их банда и превратила Мердрако в руины, не так ли, Кирби? Потому что их главарь – Джек Шелби, а он ненавидит Данте.

– Похоже на то, миледи, – с тяжким вздохом кивнул Кирби. – Если уж он пошел на такое, когда знал, что дом стоит пустой, так на что способен этот мерзавец, узнай он только, что хозяин вернулся?! А уж если он и впрямь главарь этой шайки и власти до сих пор не смогли справиться с ними, так вряд ли они решатся нам помочь. Ведь проклятые Дети сатаны заправляют здесь всем! Вот и опять, как всегда, капитан может надеяться только на себя!

– Так вы именно на это намекали еще в Лондоне, говоря, что есть люди, которые не захотят похоронить прошлое? – вспомнил Алистер туманное предостережение Кирби.

– Вот‑вот. А уж что будет, когда сэр Майлз узнает, что Данте выкупил назад все земли, которые тот распродал за его спиной! – сказал Кирби, подумав про себя, что сам он с радостью пожертвовал бы половиной всего, что имеет, лишь бы увидеть физиономию сэра Майлза в ту минуту, когда тот обнаружит, как его провели. – Сэр Майлз – один из влиятельнейших людей в этих местах, единственный, кто мог бы помочь справиться с контрабандистами. Но на это рассчитывать не приходится. Ему ничто не могло бы доставить большего удовольствия, чем если Джек Шелби и Данте Лейтон перережут друг другу горло, – добавил старый дворецкий.

– Рея? – Голос брата отвлек ее от невеселых дум. – Мы с Конни хотим побродить здесь, ты не возражаешь?

Рея нерешительно посмотрела на дом и перевела взгляд на личико брата, с надеждой глядевшего на нее.

– Хорошо, только не уходите далеко, – проговорила она, подумав, что еще за сюрпризы готовит им судьба.

Данте Лейтон осторожно поставил на ножки искореженный стол, ласково погладил изуродованную крышку. Он заботливо придвинул его на место у стены, где тот всегда стоял в прежние годы, мысленно представив, как мать касается тонкими пальцами полированной поверхности. У окна валялся ножками кверху обитый бархатом стул, обивка которого была изорвана в клочья. Данте помнил, как на этом стуле сидела мать, прижимая его к груди, когда он не мог уснуть. Тяжелые портьеры, некогда защищавшие комнаты от холодных ветров, теперь были сорваны. Кто‑то разбил вдребезги разноцветные витражи, и осколки рассыпались по полу, а роскошный ковер под ногами был заляпан грязью и превратился в какое‑то месиво.

Данте молча переходил из комнаты в комнату. С каждым шагом его ярость все росла, и наконец, не в силах сдержаться, он подобрал с пола тяжелый стул и с воплем, от которого сам дьявол выскочил бы из преисподней, швырнул то, что от него осталось, в уцелевшее окно. Грохот, с которым стул обрушился на дорожку возле дома, заставил немного утихнуть демонов, что бушевали в его душе, и хозяин Мердрако снова с одержимостью помешанного принялся бродить из комнаты в комнату, чтобы дать выход своему отчаянию. Данте дал себе клятву, что очистит Мердрако от этой скверны, но месть его будет страшна.

Когда гнев немного улегся, Данте вернулся в Длинную галерею. Подойдя к камину, спрятал лицо в ладонях. Так он и стоял молча, пока дыхание его не стало ровнее. Наконец расчетливый разум взял верх над оскорбленными чувствами, и Данте принялся хладнокровно обдумывать свою месть.

Струившийся из окна свет упал на казавшиеся беззащитными в своей наготе стены. Губы Данте скривились в усмешке. Похоже, все было потеряно, и единственный, кто виноват в этом, сэр Майлз Сэндбурн.

Оставалось порадоваться, что изображения его матери, деда, старого маркиза и все семейные портреты его предков задолго до этого были вывезены из Мердрако. Теперь они в Лондоне, в полной безопасности, вместе с другими бесценными сокровищами семьи. Много лет назад сэр Майлз продал их, чтобы расплатиться с кредиторами своего беспутного пасынка, – впрочем, Данте подозревал, что отчим изрядно нажился на этой сделке. И слава Богу! Благодаря этому наглому обману бесценные семейные реликвии рода Лейтонов избежали поругания. Год за годом, наняв себе в помощь опытных агентов, Данте одну за другой разыскивал и выкупал семейные реликвии, и сейчас все они хранились в безопасном месте.

Он подошел к одному из разбитых окон и жадно вдохнул свежий морской воздух. Данте стоял в одном из крыльев особняка прямо напротив башни в дальнем конце сада, где был похоронен старый маркиз и где уже много лет покоились тела его родителей. Его взгляд упал на группу людей, устроившихся на каменном парапете неподалеку от дома. Прищурившись, Лейтон вгляделся в неподвижную фигурку в бледно‑голубом и в этот миг поклялся душами тех, кто нашел свой покой под старинной башней, что очень скоро он вместе с Реей восстановит Мердрако в прежнем блеске и славе для их многочисленных потомков.