Сказка о том, как принц невесту искал

Оглавление

Сказка о том, как принц невесту искал 2

Дополняя Маркиза де Сада (120 дней содома) 7

Курортный роман директора 15

Дорожный затор 36

Волшебная сила omorashi 45

Безумная история любви 78

Крещение и расплата 90

С новым годом! 95

Будничный день (зарисовка) 100

Ненавистная работа 102

Ленка-катастрофа 104

Блондинкины слёзки 107

Необъяснимый случай (по мотивам реальной истории) 112

Сказка о том, как принц невесту искал

В некотором царстве, в некотором государстве, жил-был принц, наследник престола. В том же царстве-государстве жила принцесса, которую в детстве похитили гуси-лебеди, и подбросили её в мещанский дом. Жили в нём муж, жена и две дочки. Удочерили подкинутую, самую младшую. Отец любил её больше всех дочерей, и те с детства невзлюбили приёмную сестру. Мачеха на удивление была лояльна к подкидышу, однако родные-кровные дочки всегда были для неё на первом месте.

Тем временем, царь объявил о том, что наследник престола созрел для женитьбы, объявляется конкурс невест, и только одна девушка - настоящая кровная принцесса, сумеет пройти его. Но перед самым конкурсом приснился принцу сон, и пришла весть во сне, что искать настоящую невесту надо в одном доме мещанском, где живут три сестры, и одна из них – его принцесса. И только он сумет различить ту, что подходит ему. И принц понял для себя, как проверить их.

Позвал он на свидание старшую. Та принарядилась, прирумянилась, тщательно подготовилась к свиданию. Прогулялись они по парку царскому, и затем пошли ужинать. Стол ломился от яств и напитков. У старшей глаза загорелись, никогда в своей жизни она не видела столько еды и вин. И стала она есть, да запивать вином еду. Вино было вкусное-вкусное, сладкое-сладкое. И пила она его, и вскоре опьянела слегка, и видела себя уже в платье подвенечном. А потом они пошли гулять по парку, разговаривать. И шла она с ним под руку, и хорошо было ей, пьяно, сыто и думала она о том, как станет жить во дворце, да по парку царскому гулять каждый день. Долго ли они гуляли или нет, но после сладкого винца, захотелось освежиться девице. Парк ей был уже не настолько мил, и улыбка была слега натянута, и отвечала принцу она не так радостно. А нужда тем временем всё усиливалась. Но молчала она и крепилась. Ну а принц всё с ней разговаривал, предложил ей подняться на холмик, да на полнолуние посмотреть. Согласилась она, опечалившись. Не мил ей был уже парк и весь белый свет. И хотелось ей не на луну смотреть, а облегчиться где-нибудь. Но поднялись они на вершину холма одного. И светила на них луна сверху, и вот-вот должна была принять форму светящего диска. Принц задрал кверху голову, глядел на небо, и не видел он, как девица красная, что вина напилась, танцевала на месте и рукою неприличное место придерживала… Но а принц тем временем приговаривал:

- Ты смотри наверх. Красота-то какая! Любовался бы до бесконечности.

Задрала она свою голову, и с печалью глядела на небо. Ножки её узелком были скрещены. Вот ещё чуть-чуть и беда случится с ней. Поняла она, что с наступлением полнолуния произойдёт с ней нечто страшное, нечто страшное и крамольное, опозорится она перед наследником престола.

- Ты прости меня, - произнесла она, - на минутку мне отлучиться надобно.

И сказав сие побежала она. Провожал принц её удивленным взглядом. И увидел он картину: как бежит девица сломя голову, добегает она до кустика, в танце она задирает платьице, одною рукою его придерживает, а вторую сдёргивает трусики и оголяет свою срамную часть, присаживается…Отвернулся принц и услышал он, как издалёка доносится журчание.

- Нет, не принцесса она, - подумал он.

Под конец свидания подогнал карету и велел кучеру довести девицу, а заодно вручить приглашение её сестре.

Дома матушка и родная сестра расспрашивали, что да как. Рассказала она всё в подробностях. Умолчала она лишь о нужде своей, возникшей во время свидания.

Стали они готовить среднюю на свидание. Пожелали ей удачи. Надавали советов, велели возвращаться уже невестой принца. Перед самой отправкой старшая предупредила её: «Будет стол там с напитками да яствами. Ты не пей там вина сладкого. Умоляю тебя, будет хуже тебе». Но сестрица была в мечтах, да грёзах своих.

- Хорошо, - пообещала она, а сама уже видела себя женой принца.

Прогулялся принц вместе с другой сестрой по парку царскому, и затем позвал её во дворец к столу. Стол ломился от яств и напитков. Усредней глаза загорелись, никогда в своей жизни она не видела столько лакомств. И набросилась она жадно на еду, да стала запивать вином. Вино было вкусное-вкусное, сладкое-сладкое. Не вняла она совету своей старшей сестры. И пила она его, и вскоре опьянела слегка, и видела себя уже в платье подвенечном. А потом они пошли гулять по парку, разговаривать. И шла она с ним под руку, и хорошо было ей, пьяно, сыто и думала она о том, как станет жить во дворце, да по парку царскому гулять каждый день.

Долго сказка сказывается, да не скоро дело делается. После сладкого винца, испитого девицей, захотелось освежиться ей. Парк ей был уже не настолько мил, и улыбка была слега натянута, и отвечала принцу она не так радостно. А нужда тем временем всё усиливалась. Но молчала она и крепилась. Не вняла она советам сестры своей. Не хотела доверять чужому опыту. Да и что таить, поскромней да позастенчивей была она. Принц заметил в ней черту эту, и подумал, что и есть она – его принцесса. Милая, скромная, хоть и захмелевшая от вина заморского. Приобнял он её, горемычную. И так тепло, так приятно стало ей, ни за что не хотела она расставаться с ним. Принц позвал её на закат смотреть. И пошли они на брег озера. И влюбилась девица в принца без памяти, только счастью мешала нужда проклятая. Но в предвкушении скорого замужества готова была она всё выдержать. И восприняла сие как испытание.

Долго ли, коротко ли, но пришли они к берегу, посмотреть закат. Тёплый воздух был. Ветер слабо дул. Озеро освещало уходившее солнце. Небо было красное-красное. И на берегу стояли принц с девицей, взявшись за руки. Только девица-красна, окручинилась. Окручинилась, да опечалилась.

- Что с тобой стряслось. Что нахмурилась? На закат смотреть не понравилось? - вопрошал её принц.

- Что ты принц, сердобольный мой. Охмурил ты мое, сердце девичье, и влюбилась в тебя я без памяти.

И пошли они с брега под руку, по аллее в парке царском ко дворцу назад. Наша девица-горемычница еле шла уже. Но скромней была она, чем сестра её, не убежала она, стыдно было ей. Боже упаси признаться принцу о нужде своей! Так дошли они по аллеюшке до дворца. По ступенькам долго поднимались они. Затем принц сказал своему батюшке:

- Вот невеста моя, познакомься с ней.

Царь глян у л на неё, и затем спросил:

- Что-то девица ты невесела? Чай обидел тебя мой сын родной? Иль не хочешь ты выйти замуж за него? Может в сердце твоём кто-то есть ещё?

- Что вы, Царь-батюшка. Вовсе нет. Нету в сердцем моём никого и не было. И влюбилась я в сына вашего. Не обидел меня он нисколечки. А закат на меня так подействовал. Я ведь девушка сентиментальная. Я ведь девушка, впечатлительная, - так сказала она и заплакала, лишь добавив, - Я плачу от радости.

Но мы знаем, что девица лукавила. То вино, что она выпила, невнявши сестринскому совету, очень сильно просилось наружу, но знать принцу об этом не нужно. Так решила она про себя.

Царь пригласил жестом к столу принца и девицу. Позвал подданных, велел слугам подать еду и вино. Объявил их женихом и невестой, и предложил поднять бокалы за будущих молодожёнов. Девица сидела сама не своя. И не думала она и не гадала, что попадёт в такую оказию. И больше всего не хотела она пить вино. Но раз царь велел, как тут ослушаться? После тоста, поднесла бокал к губам она, пригубила немного сладкого вина. Царь заметил сие, и обрадовался, что невестка его девка скромная.

- Ты, родимая, не стесняйся меня. В такой день нужно пить до дна.

Тяжко вздохнула она, но не ослушалась, обреченно она вино выпила. Осушила девица бокал до дна. Стали за столом разговоры вестись. Все смеялись вокруг, веселилися. Обсуждали они дела королевства. Только невестка сидела грустнющая. Ноги сжала она изо всех сил. И молилась она отцу небесному, чтобы ситуация её разрешилась. И не знала она, что же делать ей. А тем временем царь велел повторить опять. Слуги налили по бокалам ещё вина. Прежде чем глотнула невеста напиток заморский, капнула в него слеза её. Во дворце царило пир-веселие. Подданные ели, пили, веселились. Только невестка была не весела: вся в комочек сжалась, да на стуле ёрзала. На стуле ёрзала, да зубками стучала. Но случилось тут неприглядное. Произошла срамная история…

Девка-красная, невеста принцева, затряслась вдруг в тихих рыданиях, но никто не мог пока понять причину беды её. Замолчали все вокруг, и взор на неё устремили свой. Во дворце стало тихо вдруг. И невеста стала всхлипывать. Лицо красное от стыда руками закрыла она.

- Что с тобой стряслось, горемычная? Кто обидел тебя, расскажи ты нам?

Но девица в ответ затряслась сильней, потому что случилась с нею оказия. Осрамилась она, оконфузилась: из под стула её, из под платия, потекли ручейки прямо по полу, из подола струйки стекали, и образовали они вскоре озерце. Напрудила она, не смогла стерпеть. Не прошла она испытания. Лужу сделала на глазах у всех: на глазах Царя, на виду у принца, подданных, даже слуги и те просто ахнули, и представить себе не мог никто, что девица так опозориться. Отвели её девки-слуги в другую комнату. Помогли ей себя в порядок привести, дали одежду сухую и с Богом отправили назад домой.

Так вернулась средняя в родной дом ни с чем. Долго мать с отцом у неё допытывались, отчего да как, что случилось там. И откуда на ней новые одеяния. Но молчала она, стыдно было ей, рассказать о том происшествии, что случилось с ней на пиру царском. И лишь своей старшей сестре рассказала она по секрету про то, как испила вина, и крепилась она и держалась затем, и на ужине вдруг не выдержала. Как не выдержала – лужу сделала.

Наступил черёд отправлять младшенькую, приёмную, ту, что гуси-лебеди подкинули в детстве. Младшенькая была самая милая, хрупкая, красивая, добрая, приятная, стройная и смышленая. А сестрицы неродные, стали ревновать её к принцу, особенно средняя. И захотелось им помешать помолвке. Чтобы принц не выбирал её. В день свидания стали они с ней вдруг добрые да милые. Стали советы ей давать, как вести себя.

- Ты смотри там только не скромничай, будет есть предлагать – не отказывайся. Там вино будет – ты пей его. Чем больше выпьешь, тем больше шансов, что принц полюбит тебя. И не спеши назад, как выпьешь - погуляй с ним, да подольше!

Да ещё к этим наставлениям они всё подсовывали ей стакан с чистой водицей и наказывали:

- Пей голубушка, пей водичку. И следили за ней, чтобы она побольше выпила. А про себя над ней подхихикивали.

И вот приехала карета за младшей. Той, что кровной являлась принцессою. Встретилась с принцем она. И тот тут же влюбился в неё без памяти, как и она в него. Прогулялись они по парку царскому, и затем пошли ужинать. Стол ломился от яств и напитков. Но его суженая не хотела есть и пить. Но из вежливости только лишь пригубила вино. И хоть принцессой она была настоящей, но водичка, что она выпила перед свиданием, ещё когда села в карету, давала о себе знать. Но младшенькая была смышленая, поняла она, что принц ни в коем случае не должен знать о её надобности, но и решить её нужно до того, как станет поздно, и сделать это незаметно. Проявить смекалку и хитрость. Но сидели они, да смеялись. А она тем временем думала, как избавиться ей от той напасти, что омрачала её свидание. И пришла ей мысль в голову. Стали они про детство говорить. Вспоминать всякие случаи. И спросила она принца, любил ли он в прятки играть. Тот сказал, что ни разу в детстве не играл. И тогда она ухмыльнулась и сказала: «А давай сейчас сыграем. Я буду прятаться, ну а ты искать». Согласился он. И пока считал, суженая его побежала по дворцу, стала открывать все двери, и искать спасительную комнатку. Только комнаты были все просторные, но всё не было той спасительной. И тогда она дернула ручку последней, и увидела там горшочек большой с землёй. Ни секунды не теряя, задрала она своё платьице и оросила землю в горшке. Дело сделала и встала, затаившись, как ни в чём не бывало. Через минуту принц её нашёл, и обнял на радостях. Там же в комнате они поцеловались в первый раз. И сердца их в унисон стучали. И пошли гулять они по парку. Оба были безумно счастливы. И забрались они на холмик. И принц признался ей, что без неё теперь у него жизни нет. И что он не отпустит её никогда от себя. И она была дико счастлива. И ничто её не беспокоило. А потом они целовались на холме. Долго стояли, а потом пошли назад ко дворцу.

И собрали царь с принцем внезапный пир. Все там ели, пили, смеялись, разговаривали. И невеста была вся счастливая. И светилась она, и радовала глаз других. И вино текло рекой. Объявили они с принцем торжественную дату бракосочетания. Долго пир длился, но все устали, и пошли спать. Только милые наши спать не хотели. И пригласил принц свою невесту к ночному озеру. И пошли они по аллее. Только девицу, после вина, да долгого пира вновь нуждинушка посетила. И чем дольше они шли по аллеюшке, тем сильнее вино выход требовало. Чуть по ножкам ручьи не текли…

И пришли они к брегу озера. А милой принцессе нашей уж невтерпёж совсем. Что же делать ей, как спасти её? Пока с нею беда не случилася. Принц обнял её, и они поцеловались. Только девица бедра изо всех сил сжала. А пальцы на её ноженьках теребили туфельку. А затем она встала, словно цапля на одной ноге. И с приподнятой, туфлю скинула. Затем поменяла позу, и скинула со второй. Скинув платие и сказав ему «Догоняй меня! Искупаться хочу». И побежала она в тёпло озеро. Забежала, и тут же расслабилась. Принц пленён был ею. Красотой её. Вышла радостная она и счастливая. Незаметно она облегчилась прямо в озере.

А на утро в горшке, что стоял в комнате, вдруг выросло большое персиковое дерево. А из речек, что вытекали из озера: из одной текло вино сладкое, а из другого морс, а из третьего – чистая-пречистая водица.

И объявлен был пир да праздник во всём королевстве, в честь свадьбы принца. Только сёстры невесты были несчастливы. А особо не рада была средняя. И пошли они перед свадьбой к колдунье злой, и просили её заколдовать невесту – сделать так, чтоб случилась беда с ней на свадьбе, и чтоб свадьба её расстроилась. И колдунья злая произнесла свои заклинания, а затем взяла в руки конфету, что-то про себя нашептала, протянула в руки средней сестры, и велела угостить перед свадьбой невесту, да проследить, чтобы она её скушала.

В день торжественный да радостный, собралось множество людей. Все нарядные были, улыбающиеся, но невеста – самая красивая. И перед тем, как вышла она в своём платье свадебном, подошла к ней сестрица средняя, протянула конфету ей, да с лисьей и сладкой улыбкой, очень нежно и ласково сказала ей: «Съешь, сестрица моя, конфетку на счастье. Чтобы с женихом у вас жизнь заладилась. И чтоб вы не расставались никогда!».

И невеста проглотила конфету, не подозревая ничего. Зазвучал свадебный марш, и жених с невестой под громкие аплодисменты вышли в центр. Началась свадебная церемония. И пока священник свою речь говорил, вдруг почувствовала невеста неладное. В животе, словно бесы взбесились. Стали демоны изнутри вниз давить. Да так, что невесте очень понадобилось в отхожее место сходить, так некстати, в этот торжественный момент.

Свадьба только ещё начиналась, приходилось девице стоять и терпеть. Мысленно обратилась она к своим ангелам хранителям, помочь её от беды уберечь. И сама изо всех сил стала крепиться, продолжая с женихом рядом стоять. Так стояла она, пока не объявили их мужем и женой, хоть и демоны не прекращали в животе вниз давить. И как только появилась возможность, всех гостей пригласили к длинному столу, и невеста села на стул, лишь тогда её чуть отпустило. Поняла она, что необходимо как-то терпеть, и не опрофаниться на собственной свадьбе. И хоть трудно ей было, да страшно, не поддавала невеста вида. Веселилась, смеялась, разговаривала она. С женихом своим целовалась. Слово «горько» постоянно кричали, и каждый раз она вставала, и сжимала все мышцы внизу, чтобы не выпустить злого «демона». «Демон» злился тем временем, и всё сильней напирал, но невеста лишь сильней сопротивлялась, изо всех сил к стулу прижималась, и спасала свою честь девичью.

Танец жениха с невестой был особо тяжёл, но выдержала она и его. А сестры на них всё глядели, да глаз не спускали. Ну а средняя всё смотрела в то место, откуда начиналось свадебное платье невесты, но ничего там пока не обнаруживала...

Вскоре гости совсем охмелели, и уж больше меж собой разговаривали. Свадьба уже к концу приближалась – к той заветной брачной ночи первой. Но пред этим свадебный торт принесли. Стали жених с невестой его резать. От свежего запаха торта невесте совсем невмоготу стало, и тогда попросила она гостей не стесняться, да самим резать торт, а сама на своё место присела, аккурат в тот момент, когда «демон» вот-вот вылезал уже, но она всё-ж сдержалась. Но торт был такой свежий, что не удержалась и она, отведала кусочек, а затем съела его. И предложила жениху убежать от всех незаметно. Да и гости развлекали себя сами, плясками да песнями. Вино лилось рекой, гуляли и слуги, и народ, и подданные. Незаметно покинули собственную свадьбу жених и невеста, ставшие мужем и женой.

Но беда невесты не кончалась, напротив, - как только ушли они от гостей, увеличилась по своей силе дьявольской. И мысль у неё в голове крутилась одна: «Сейчас оказия случится – большая авария приключится. Да аккурат перед самой первой брачной ночью. И жених разлюбит меня, а я от позора умру».

С такою думой шла красивая невеста в шикарном длинном платье. И проклинала себя она за то желание, что преследовало её – посетить прежде отхожее место, да по крупной нуждинушке, одолевающей её хрупкое девичье тело. Ну а «демон» внутри разбушевался совсем, так что лоб девичий вспотел. И кусочек беса уже вылезал из срамного места. И когда дошли до дворца они, стали ступать по ступенечкам, вдруг случилась небольшая оказия – обломался тонкий каблук на туфельке невесты! И она, ножку слегка подвернув, вдруг упала на ступеньки. От неожиданности она чуть не расплакалась, но сдержала слёзы свои. В этот миг «демон» вырвался. И пока жених обернулся и подал руку невесте, чтоб помочь встать ей, не сдержалась принцесса, не смогла стерпеть, то, что устроила ей конфета, над которой злая колдунья произнесла заклинание. Тяжкий груз наполнял бельё, только платье свадебное прикрывало срам, и спасало пока от глаз принцевых.

- Ты в порядке, как твоя ножка? - спросил, беспокоясь, принц.

- Всё в порядке, - не поддав вида, и не моргнув глазом, ответила принцесса, сняла туфли и пошла босиком, ощущая прорвавшийся на свободу груз, что скрывался под свадебным платьем. Оставалось невесте лишь молиться – самое страшное с ней произошло, и она мысленно готовилась, что принц не простит ей сей грех. И взывала она к своим ангелам-хранителям, и те услышали её, и пришли на помощь. Перед самым брачным ложе обречённо вздохнула она, а затем вошла вслед за принцем. Дверь закрылась за ними…

И я на той свадьбе был, мёд с пивом пил, по усам текло, да в рот не попало. Вот и сказочке конец, а кто слушал молодец. Ну, а тем, кому не достаточно услышать сказку, да и хочется спросить: «Что ж ты сказочник нам за сказочку рассказал, да и какая, с позволения сказать, мораль в ней, чему может научить оно наше подрастающее поколение?». Я отвечу вам так. Есть мораль в этой сказке. Есть и поучение, в том числе для подрастающего поколения. Для невест, принцесс и девиц здесь мораль проста: Прежде чем идти на свидание к принцу, покорять его, не забывайте и о себе, и о том, что хоть вы и прекрасные красны-девицы, но всё ж тоже вы люди, а не ангелы и не святые. И что всё земное вам не чуждо, и обманывать природу-матушку не нужно. И тут либо не пить и не есть много перед свиданием, либо сразу признаться принцу в том, что случаются и с девушками нужды. А если промолчать да переждать, то может случиться оказия. Неудобно будет и вам и ему…

Ну а принцам мораль такова. И такое к ним пожелание. Девушки – очень красивые существа, очень часто для нас непонятные. Только фразу о том, что «принцессы не писают, да не какают» ох не стоит воспринимать так буквально. И что часто порой и им очень надо посетить уборную. Но ждут они, что принц догадается и деликатно спросит принцессу о том, не печалит её и не тревожит ли, и не постигает ли нужда какая. Да и порой просто стоит им на всякий случай показать да рассказать, какие во дворце есть комнаты, чтоб не искали они судорожно её.

Дверь за женихом и невестой захлопнулась, сказочка моя закончилась. Но я знаю, что есть любопытные, кому важно знать продолжение, и для тех, кто хотел бы узнать, что случилось там за дверью брачной комнаты. И невеста спаслась или не спаслась? Да как сам принц на тот факт реагировал, разлюбил ли невесту иль нет?

А по ту сторону двери произошло следующее: невеста зашла вся взволнованная, только виду она не подала, всё надеялась на внезапное чудо. Поцеловались они с принцем, хоть и испытывала она тяжесть груза внизу. Но пока поцелуй продолжался, что-то вдруг там стало меняться. Но она не понимала, что именно. Наступал тот момент, когда определялась судьба невесты, и должна была начаться брачная ночь, которую ужасно портил «демон» вылезший наружу, только принц о нём не знал. Стали они раздеваться. И невеста тогда придумала: «Я сниму своё свадебное платье, а затем выйду в комнату освежиться, там-то и приведу себя в порядок я».

И сняла она с себя платье, принц пленён был её телом девичьем. Но когда она повернулась, и сказала, что скоро вернётся, вдруг заметил он как в нижнем белье её, груз висит и как будто шевелится. Задержал он невесту за руку. Та свою голову опустила вниз. Принц оттянул резинку её трусиков… и тут комната заполнилась… экзотическими бабочками, что вылетали из той щели между тканью белья и нежной частью тела невесты…

Так ангелы хранители превратили «Демона» в симпатичных бабочек, и принц влюбился в невесту ещё сильней. И не расставались они до самой смерти, и умерли через сто лет в один день.

Дополняя Маркиза де Сада (120 дней содома)

В своём произведении «120 дней Содома» искушенный Маркиз де Сад, описывая всевозможные пристрастия, рассказанные устами Дюкло, составил целую энциклопедию пороков, фантазий, извращений… Но упустил из виду две истории, которые вам расскажет m-meДюкло.

…Пришёл час рассказов и славная Дюкло начала новую историю.

- В заведение мадам Герэн явился господин, пристрастие которого я сейчас вам опишу. В назначенный день его ожидала приготовленная юная, ничего не подозревающая питомица заведения. Подобно жене достопочтенного Дюрсе, эта девица была нежным, романтичным созданием. Маленького роста, хрупкая, с великолепными золотистыми волосами, мягкосердечная, добрая и скромная. Но не буду заострять внимание, с вашего позволения, на её описании. В шикарном, по такому случаю и просьбе господина, туалете, не подозревающая, что её ждёт девица, предстала перед ним. Надо сказать, что за час до встречи мадам Герэн велела выпить ей изрядную долю напитка…

В отдельной комнате стоял заранее приготовленный стол на двоих. Впрочем, как вы уже знаете, у меня была возможность скрыто понаблюдать и услышать происходящее.

Весьма любезно он обходился с ней, словно с дамой из высшего общества, а не содержанкой из притона. Усадил за стол, на котором были приготовлены различные кушанья и напитки. Самолично наполнил бокал девицы вином, и велел выпить его целиком. Сделал он это весьма в деликатной и вежливой форме, но по той твёрдости в голосе, что она непременно услышала и верно истолковала, нежное создание немедля исполнила приказ. Господин наполнил бокал вновь и велел повторить процесс. С наслаждением он глядел, как нежные губки коснулись стекла, и как напиток постепенно исчезал в бокале. Затем он разрешил ей немного перекусить, заодно и сам приступил к трапезе. Наполнив бокал третий раз и проследив, чтобы ни капли не осталось на дне, он стал вести с ней неспешную светскую беседу.

- Минуточку! – прервал рассказ Герцог, - но неужели эта девица способна поддерживать с господином из высшего общества беседу? О чём мог разговаривать он с плебейкой из притона?

- О! Герцог, - возразила Дюкло, - эта романтичная девица только и занималась в свободное время тем, что читала книжки. Она ежедневно брала в библиотеке книгу и за ночь успевала её проглотить. И она вполне могла поддержать беседу и заинтересовать господина. Впрочем, что вам до её пристрастий, речь ведь не о ней. С вашего позволения я продолжу свой рассказ.

- Непременно! – сказал президент, - Однако моя дочь, столь похожая на девицу из вашего рассказа, вполне способна и на большее, чем какие-то три бокала.

- Аделаида, будь так любезна, подойди сюда.

Дочь робко подчинилась.

- Смелее же! – приказал президент, - Вот тебе графин с напитком. Выпей же его весь.

Аделаида послушалась, взяла графин и стала пить из него.

- Ну же! - торопил её президент, - Ты заставляешь нас ждать!

Подошёл к ней и стал собственноручно поить её из графина, до тех пор, пока, уже задыхаясь, она не опорожнила его целиком.

- Так-то лучше. Можешь пройти на своё место, - велел президент, - продолжайте Дюкло.

- Господин просил свою даму рассказывать как можно больше разного о себе, о книгах. Прерывая лишь иногда фразой «А что вы милая моя, совсем ничего не пьёте?», тем самым заставляя её пить снова и снова. Как вы понимаете, вскоре от обилия выпитых напитков наша девочка стала испытывать естественную потребность организма. Но в силу своей природной скромности и страха, не осмеливалась сообщить об этом господину. Лишь робко попыталась отказываться от его настоятельной просьбы поглощать напиток, заверив, что уже не может пить. Тот, глядя на её тускнеющий взгляд и отреагировав на внезапно обрушившуюся тишину по той причине, что девица перестала развлекать его разговором, сообщил, что у него приготовлен для неё сюрприз. В комнату вошла девица в детстве получившая музыкальное образование. Господин поприветствовал её, приподнял юбку, обнажив прелестные упругие ягодицы, пощупал их, и велел приступить. Вошедшая села за рояль и принялась играть. Господин, удобно расположившись, откинулся на спинку кресла, и с упоением наслаждался прекрасной мелодией, призывая и свою даму насладиться. Но та не могла разделить наслаждения великолепной музыкой, не в силу своего невежества, а крайнего неудобства, испытываемое от сильного желания помочиться. Господин, словно не замечая померкнувшего взгляда девчушки, дирижировал правой рукой и спрашивал «прелестная музыка, не правда ли, о, прекрасная дама?». Бедняга, потупив взор, молча соглашалась. Наконец, она осмелилась.

- Любезный господин, - обратилась, краснея, к нему она, - вы позвольте мне отлучиться на минутку?

- О, что вы! – возразил он, - Когда играет такая божественная музыка, как можно хотеть куда-то уйти?!

Пианистка заиграла «Лунную сонату» Бетховена. Господин, плавно раскачивая головой, про себя напевая мелодию и дирижируя левой рукой, внимательно наблюдал за нашей питомицей, правой рукой поглаживая себя в паху. Едва закончилась первая часть и зазвучало тревожное арпеджио второй, бедняга вновь стала умолять:

- Пожалуйста, господин, разрешите мне отлучиться, буквально на одну минуточку. Я вас очень прошу! Умоляю!

- Что же ты такая настырная? – стал гневаться он, - Не сидится тебе на месте! Тебе неприятно моё общество или музыка не нравится, что ты так спешишь от нас избавиться хотя бы на минуту?!

- О, нет! Что вы! Уверяю вас, что это не так. Вы очень любезны, а Бетховена я сама очень люблю. Просто, мне неловко вам говорить об этом, но я вынуждена признаться, что мне очень нужно помочиться, - опустив голову вниз, призналась она.

- Ах, вот оно в чём дело! - возбуждённо произнёс он, - Но прекрасная дама всегда может подождать.

- Да, но я уже очень давно жду!

- Тсс! - приложив указательный палец к губам, сказал господин, - сейчас будет вершина творчества Бетховена. Прошу вас. Нет, требую! (строго произнёс он и вновь смягчил тон), не прерывать эту великолепную музыку словами и просьбами!

И заиграли тревожные аккорды пятой симфонии. Пока звучала эта мелодия, господин глядел на агонию кроткой девицы. Едва стихли последние звуки, как бедняжка продолжила.

- Умоляю, пустите меня, - всхлипывала она, - я больше не выдержу этой пытки!

- А умеете ли вы танцевать вальс? - не обращая внимание на её просьбу, поинтересовался господин.

- Умею, господин. Но прошу вас, я не могу больше ждать. Со мной вот-вот случится беда!

- Отлично! - сказал он, - я люблю вальсы Шуберта. Эх, как в молодости со своей покойной супругой мы танцевали их…

Зазвучал вальс, и господин, поднявшись, подал руку даме, приглашая на танец. Та, с трудом приподнявшись, последовала с ним, и встала рядом, сильно сгорбившись.

- Распрямитесь, милая! – велел он.

- Они схватились за руки и стали танцевать.

- Простите, господин, я правда не могу больше! - произнесла бедняжка, прикрыла лицо руками и по её ножкам потекли струи чистой девичьей росы.

Господин, распалившись, стал подставлять ладони под девичьи струи, прикладывал их к щёлке бедняги.

- Святая дева Мария, да ты обмочилась! – произнёс, распалившись, он.

Затем повернул девку к себе задом. Задрал платье, пощупал влажную ткань белья, стянул с неё покровы и воткнул свою плоть в неё.

- Боже, боже мой! Как ты могла так опозориться? О, святой Августин! - громко произносил он, затем вынул инструмент и обильно оросил своим семенем девичий зад.

Он щедро отплатил ей деньгами, и больше о нём никто ничего не слышал.

- Что ж, – дослушав до конца историю, сказал Дюрсе, - Девица ещё легко отделалась. Я слышал об одном случае, когда на приеме у короля, супруге одного герцога приспичило по нужде перед самой церемонией. А без разрешения мужа, как вы знаете, она не имела права отлучаться. Герцог, не желая обидеть короля, не позволил прервать трапезу своим позволением отлучиться супруге. Она умерла на приёме от разрыва мочевого пузыря.

- Уверяю вас Дюрсье, - вмешался Герцог де Бланжи, - что это чистой воды выдумка. Как человек, некогда интересовавшийся медициной, а в частности анатомией и физиологией человеческого тела, имею честь заверить вас, что мочевой пузырь может лопнуть только вследствие травмы: удара, падения, ранения отломком кости. А от вынужденной задержки мочеиспускания, сколько бы человек ни терпел и ни сдерживал позывы, к счастью, мочевой пузырь не лопнет

- Вот именно! – подтвердил президент Кюрваль, - Если бы все сдерживаемые естественные позывы в организме человека неминуемо приводили бы к смерти, то люди умирали бы ещё в младенчестве от разрывов. Но нет же! Они предпочитают мочить пелёнки. Природа предусмотрела защитный механизм организма для таких случаев. Не правда ли, дочь?

- Да, папа, - ответила Аделаида.

- Как ты чувствуешь себя, после выпитого целого графина и чудеснейшего напитка? Не желаешь ли ещё выпить? - усмехнулся президент.

- Нет, отец. Прошу тебя, не заставляй меня повторять это.

- Может быть, у тебя ещё есть просьба ко мне? Не стесняйся, говори.

- Да. Я бы хотела отлучиться в часовню. Я очень хочу помочиться.

- Вы слышали, - обратился ко всем присутствующим президент, - моя дочь желает покинуть нас и ради чего? Сущего пустяка.

Раздались смешки. Аделаида стыдливо опустила голову.

- Ну что же, я не вправе решать такие вопросы, у тебя есть муж, - произнёс президент, - господин Дюрсе. Не соблаговите ли вы позволить вашей покорной супруге отлучиться по нужде, а мы все её подождём?

- О, как можно столь достопочтенных граждан, слушателей, да и мадам Дюрко заставлять ждать, ради такого пустяка. Как говорится «семеро одного не ждут», а нас здесь, смею заметить, гораздо больше. Так что пусть подождёт она, а мы тем временем продолжим. Прошу вас, Дюкло, рассказывайте. Пусть речь ваша льётся пламенно и нежно.

- Покорнейше благодарю вас, господа, - поклонилась Дюкло. С вашего разрешения я продолжу рассказ.

Рассказав вам о предыдущем господине, пристрастие которого, я, надеюсь, могло показаться вам любопытным, поведаю ещё одну историю, которая может прийтись по вкусу господину Кюрвалю.

Мадам Герцэг предупредила нас о том, что скоро заведение посетит очень знатный господин, которого необходимо обслужить специальным образом, за что тот, в свою очередь, щедро вознаградит исполнительницу. На её роль выбрали меня. Мне было тогда восемнадцать лет. За две недели до встречи, меня обрекли на особую диету: бессчетное количество блюд, – такие как рыба, устрицы, соления, яйца и разные виды молочных продуктов; огромное количество белого мяса птицы и дичи без костей, приготовленные самыми разнообразными способами, немного мяса животных безо всякого жира, очень мало хлеба и фруктов. В результате такой диеты, выходило у меня выходило две дефекации в день.

В день приезда господина, меня хорошенько покормили с утра. Мадам Герэн строжайше запретила справлять большую нужду. Затем нарядила меня в лучший наряд, который дозволено носить только светским дамам. Сразу же после обеда господин прибыл за мной. Он вывел меня в свет. Скоро вы поймёте, какую цель он преследовал.

Помимо той сладостной страсти, о сути которой я очень скоро вам расскажу, этот неизвестный господин питал любовь к театру. Заняв почётные места в ложе, он приготовился наслаждаться спектаклем. Знатные господа и дамы, глядя на нас, думали, что мы супруги, полагая, что богатый вдовец повторно женился на юной леди. Но уверяю вас, завидовать мне в тот момент, ощущая то, что чувствовала я, никто бы не стал, если бы только знал подоплёку. Я не могла разделить восторг и удовольствие от происходящего на сцене, поскольку всё, что меня заботило – это ощутимая потребность справить большую нужду, вызванную особой диетой и утренним запретом сделать свои дела. Господин, на протяжении первого акта, молча сжимал кисть моей руки, внимательно наблюдая за происходящим на сцене. Всё, что мне оставалось делать – это покрепче вжаться в мягкое кресло и удерживать в себе переваренную пищу.

С большим трудом высидев первый акт, я осторожно поинтересовалась, будет ли мне позволено отлучиться по неотложной нужде, на что он загадочно ответил, что всему своё время. Мне оставалось только покориться. Во время второго акта я старалась сосредоточить своё внимание на актёрах для того, чтобы отвлечься от потребности организма. Признаюсь вам, мне это удалось. К концу второго акта, удивительным образом, вызванным невероятным усилием воли, я перестала испытывать сильную потребность в дефекации. Когда объявили антракт, господин пригласил встать. Я надеялась на то, что он позволит мне освежиться, но у него было совсем другие планы. Вместо того, чтобы позволить мне отлучится в уборную, он – напротив, повёл меня в буфет. Я намеревалась вежливо отказаться под предлогом того, что перед его приходом хорошо поела, но он не стал меня слушать. Вместо этого заказал мне особый обед, и проследил, чтобы я съела его без хлеба до крошки. Я сделала всё, как он велел. Стоит ли говорить, господа, что после буфета мне до смерти хотелось опорожниться пуще прежнего. Но на мою настоятельную просьбу господин лишь сказал, что ещё не время. Я хотела проникнуть в тайну его замысла, но не могла понять, когда же наступит развязка и мне позволено будет облегчиться. Но он молчал и повёл меня в ложе, смотреть третий акт. На сей раз я уже не могла смотреть на сцену. Рядом стоял деревянный стул и я попросила разрешить сесть на него. Господин позволил мне. Только благодаря жёсткости сидения, мне удалось справиться с настойчивой потребностью организма. Я выдержала и третий акт, а следом, после небольшого антракта, начинался завершающий – четвёртый. Я предупредила господина о том, что нахожусь на грани и спросила, будет ли мне позволено справить нужду во время антракта.

- Нет, моя нежнейшая. Ещё рано, - ответил он.

- Прошу вас господин. А то, как бы не было поздно! – предупредила его я.

- Охо-хо-хо, - рассмеялся он, и продолжил загадочно - никогда не поздно, милочка, никогда не поздно…

- Может быть, - предложила я, - мы поедем туда, куда вы прикажете, и я сделаю всё, что вам угодно. Но не заставляйте меня сидеть ещё и четвёртый акт!

- Ни в коем случае! Мне угодно, милочка, не пропустить заключительную сцену, и я её ни за что не пропущу! - сказал он.

Как видите, господа, все мои попытки убедить были тщетны, и я, поминая о моём отчаянном положении, была в не меньшей растерянности.

Он заказал мне в буфете ещё одну порцию и велел съесть. Сам отлучился на секунду. Я наблюдала, как он разговаривал с директором театра, и о чём-то с ним договаривался. Затем сообщил мне о том, что последний акт будем смотреть с балкона, на котором были не мы одни, но и другие дамы и господа. Трудность заключалась ещё и в том, что на балконе не было сидячих мест, и заключительный акт предстояло досматривать стоя, облокотившись на козырёк балкона. Во время заключительного акта я испытывала острейшее желание испражниться. Стоя сдерживать сильнейший позыв было гораздо сложнее, чем сидя в ложе. Содержимое моего кишечника просилось наружу.

- Господин! - обратилась я к нему, - Как долго продлится заключительный акт?

- О, моя дорогая! - воскликнул он, - Счастливые часов не наблюдают!

Я была далека от счастья.

- О, господин, в ваших силах осчастливить меня! Позвольте мне ненадолго отлучиться!

- О, знаю я вас, дам. Вас нельзя отпускать одних, - ответил он.

- Так проводите же меня, - просила я.

Он промолчал. Я постояла ещё какое-то время. У меня начались сильные спазмы в животе. Я чувствовала, что ещё немного, и не смогу удержать то, что во мне давно накопилось.

- Прошу вас, - молила его я, - Пойдёмте! Пойдёмте же скорее! Силы мои заканчиваются.

- Душенька моя, потерпите ещё немного. Скоро закончится спектакль. Уже скоро.

- О, сударь! Но я не могу ждать больше. Если мы задержимся ещё ненадолго, боюсь, что всё случится прямо тут, и я испачкаю свои наряды.

- О, как можно так говорить, сударыня. Вы же не дитя. Потерпите ещё чуток!

Он был непреклонен и несгибаем. Впрочем, и я ничуть не лукавила перед ним.

Рассказ мадам Дюкло прервали внезапные всхлипы Аделаиды.

- Что такое? – разгневался президент – Кто посмел нарушить установленные правила? Ведь ясно же сказано, что никто не смеет прерывать рассказов Дюкло, кроме меня, Герцога, Епископа и Дюрсе!

Все обратили свои взоры в сторону дочери президента. Она плакала, закрыв лицо руками, а из по её стула, прямо на пол текли струи…

- Негодница! – стукнув кулаком по столу, крикнул президент, - Позоришь отца! Не могла спокойно посидеть, послушать, чтобы не напрудить лужу! Ты заслуживаешь наказания!

К ней подошёл Дюрсе. Резким движением поднял её со стула. Развернул задом. Ощупал задницу.

- Да ты вся мокрая! Моя жена намочила в одежду! Какой позор, - восклицал он – потрогайте, потрогайте её все! Ну же, все сюда! Посмотрите, как эта негодница нарушила правила – справила нужду без разрешения!

Собравшиеся послушно подходили и ощупывали бедную, плачущую Аделаиду. Последним подошёл Герцог де Бланжи. Внимательно, осмотрел девушку.

- Вот наглядное доказательство, Дюрсе! - подняв указательный палец вверх, произнёс он, - того факта, что не может дама умереть от сильного желания помочиться. При наполнении мочевого пузыря, сфинктер расслабляется и… происходит то, что мы имеем честь наблюдать. Дама не умерла, а всего лишь навсего напрудила в штанишки. Ай, как нехорошо! Ну же, ну, успокойся. Пойдём-ка лучше со мной, а вы пока дослушайте рассказ, так внезапно прерванный.

Герцог увёл всхлипывающую Аделаиду в комнату, и Дюкло завершила рассказ.

- Так вот, господа, - завершала повествование она, - стоя на балконе театра, почти перед самым финалом спектакля, мучимая долгой нуждой, я, при всём моем старании, стала сдаваться. Врата заднего прохода приоткрылись, и небольшой кусок «добра», вылез изего створ и упёрся в нижнее бельё. Я лишь покорно облокотилась на козырёк и больше ни о чём не просила господина. Пока я стояла, чувствовала, как медленно, по миллиметру содержимое продвигается наружу. Кусочек отломился и осел в моих одеждах. Я покорилась судьбе и не сетовала на неё. Легче мне не стало ничуть. Напротив – очередная волна скрутила меня, и новая порция продолжала освобождаться. На сей раз количество её возросло, и массу груза я тот час почувствовала, как только она обвалилась в моё белье. Соседи по балкону невольно стали оглядываться, почуяв неладное. Я ничего не могла с собой сделать. На сцене шло завершение спектакля, а я стояла и испражнялась в одежду. Во время финальной сцены, когда актёры кланялись зрителям, я навалила огромную кучу и аплодировала актёрам. Когда обернулась, то обнаружила рядом стоящего господина, щупающего мою задницу и обнаружившего произошедшее со мной.

- О Боже! О боже! – восклицал он, - Да ты навалила целую кучу в штаны!

Надо сказать, что большая часть стоящих рядом с нами зрителей стали уходить раньше, не дождавшись окончания. Причиной их ухода было то, что случилось со мной, я думаю.

- И чем же всё закончилось, Мадам Дюкло? – спросил воспалённый Кюрваль, - Этот господин разрядился прямо в ложе?

- Не таков был он. На протяжении всей встречи он так ни разу и не выдал своего намерения и скрытой страсти. Он продолжал делать вид, что произошла страшная досада и конфуз.

- Ах, какой хитрец, - произнёс президент.

Он ни на секунду не выдал себя, более того, остался чистым и благородным в глазах публики, но хотел опозорить и застыдить меня. Он взял меня за руку, и суетно стал всех расталкивать, проговаривая: «Простите! Извините! Даме срочно нужно в уборную». Люди обращали на нас внимание, а он делал вид, будто спасает мою честь.

- Будьте так любезны! Где здесь дамская комната? - спрашивал он у людей, - У моей дамы конфуз. Ей нужно попасть в уборную!

Люди кто-то сочувственно, кто-то брезгливо глядели на мою задницу, в области которой отчётливо виднелась моя «ноша»…

Затем возник директор театра, и господин громко попросил его провести нас в служебное помещение, чтобы его дама могла привести себя в порядок, после того, как уделалась. Он несколько раз произнёс это слово так, что все в театре знали о том, что со мной произошло.

Затем мы прошли в отдельную комнату. Пока шли, он всё трогал меня за зад, и приподнимал то, что у меня выпирало сзади. Зашли в помещение, в котором располагались удобства и возможности привести себя в порядок. Лишь в этот момент он дал волю чувствам: стал жадно целовать меня в губы, достал член и вложил мне в руку.

- Давай, милая, возьми его в руку, - твердил он, ощупывая мою задницу, и главным образом то, что вывалилось из неё.

Через минуту он брызнул мне на одежду, и сказал, что такого наслаждения никогда не испытывал. Затем задрал мне платье, и помог снять бельё. Я выкинула «поклажу», подмылась. Выйти из театра пришлось без нижнего белья. Мы сели на скамейку. Он велел пересесть к нему на колени. Признаюсь вам, господа, что после произошедшего, я истекала любовными соками.

Господин потребовал у меня пересказать случившееся. В середине рассказа он посадил меня на свой прибор, и мы медленно двигались в то время, пока я вслух говоирла о том, что испытывала на протяжении всего вечера. Во время описания кульминационного момента, случившегося со мной в заключительном акте спектакля, тело моё содрогалось от сильнейшей разрядки.

Затем он вернул меня в заведение.

- Что ж, - согласились господа - У него был утончённый вкус.

Зазвенел звонок на ужин. Начались трапеза и вечерние оргии.