Глава 2. Орден Хранящих в Эолгуле пристроили к Главному храму Геи

Орден Хранящих в Эолгуле пристроили к Главному храму Геи. Обычно бывало наоборот, храм при ордене, а Главный храм и вовсе отдельно. Но город небольшой, почитателей едва ли четверть, а посвященных – и того меньше. Одного большого храма столице хватало за глаза, а ордену было достаточно маленькой школы на несколько десятков учеников трех степеней обучения. Считай, три курса. Только курс не обязательно длится год. Зависит от способностей, усердия и благосклонности богини. Кто за полтора года успевал, а кто и за пять лет не мог осилить. Выпускали подмастерий, которые, если честно, не очень‑то и котировались по сравнению с выпускниками из других стран. Не устраивает, желаешь учиться дальше – добро пожаловать в эндогорские ордена. В Эолгуле, согласно договору, освященному клятвой, работали исключительно эндогорские филиалы. Князь и при желании не мог договор нарушить, но он и не хотел. Мощный доброжелательный сосед, не вмешивающийся во внутренние дела, дороже пустого гонора.

Чика не гоняла бюрократия, его, не чинясь, принял сам тирендор (начальник филиала) Отиг – единственный в Тире магистр Хранящих.

– Староват ты для ученика, Рус Нодаш из Эритреи. Где это, уточни еще раз.

Они находились в крытом дворике большого трехэтажного здания ордена. Шагах в пятидесяти, на противоположном конце двора, вокруг стоящего мужчины сидела группка молодых людей. Одеты кто в тирские штаны и куртки, кто в удлиненные туники с рукавами. Самое начало весны, не жарко. Сидели по‑тирски, скрестив ноги. Чик с удивлением увидел, что примерно треть учеников – девушки.

– Юг княжества Гроппонт, – с готовностью повторил Чик. – Западное побережье Гелинского моря. За нами только океан – конец мира.

Отиг удивленно поднял брови:

– Ты кем воспитывался? Ты хоть читать умеешь?

– А как же, господин магистр! – обиделся Чик. – У нас целое селение есть! Мы знатные археи. Рабов и приписных хватает. Один раб меня и учил. Умный старик из столицы, философ. Отец специально его купил как наставника и к нам на виллу привез. Он и маму учил. Ой! – досадно зажал рот.

– Ты бастард, что ли? – с интересом спросил Отиг. Теперь он понял относительно старый возраст нового ученика, никто им не занимался. А потенциал… трудно судить, но с первого взгляда неплохой.

– Я – архей! – гордо заявил Чик, быстро справившись с неудобством. – Готов вызвать любого, кто оскорбит матушку! Она… она… – не нашел слов, но взор горел.

– И меня? – твердо спросил магистр, глядя на Чика с возрастающим интересом.

Тот смутился:

– Что ты, господин тирендор! Я учиться хочу. Да и матушку ты не оскорбил. А меня… я привык. Ничего зазорного не вижу в бастардах! – и снова посмотрел с вызовом. Взор уже так явственно не пламенел.

– А ты справишься со мной, бастард? – продолжал провоцировать магистр. Жаль, если окажется излишне вспыльчивым. Учеников мало, но такие не справятся с Силой Земли, где требуется уравновешенность и твердость.

– При всем моем уважении к тебе, господин тирендор, давай договоримся так: ты не трогаешь мою матушку, я – тебя. – Глаза не отводил ни на мгновенье.

Реакция Руса понравилась. Твердости – хоть отбавляй, уравновешенности… достаточно. А какая уверенность и наглость! Наглость на грани, но не переходит границы архейского общения равного с равным.

– А как ты со мной справишься? – поинтересовался Отиг.

– Не хочу хвастать, но я несколько раз бывал в альганских и один раз в каганском пятне. При мне наш отряд потерял только одного человека. Есть альганские мечи. Извиняюсь, копии, но с бивнями ягодника, которые добыл сам. Достаточно, господин магистр?

– Вполне, – согласился Отиг, – за исключением одного. Ты все же похвастался.

Чик безразлично пожал плечами:

– Откуда такая внезапная страсть к науке? Ты давно знал, что склонен к Силе? – спросил магистр, с удовлетворением думая: «Подойдет».

Чик вторично пожал плечами.

– Разбогател, появился свой дом. Решил отдохнуть. Вот и все, – смутился в ответ на пристальный взгляд и продолжил: – В юности сглупил. Впервые оказался в городе, попал на бои гладиаторов и… однажды отказался проиграть. Ты знаешь, как обстоят дела в алиях?

– Краем уха слышал, я из Альдинополя[1]. Хвала Величайшей, в Тире этого нечестного паскудства нет.

– Там далеко не всегда нечестно, господин Отиг!

– Идем в храм, – отмахнулся магистр, – тебя надо посвятить богине. Или ты посвящен? – Для него, магистра, проверить астральное тело – раз моргнуть. Тогда увидит и посвящение, и определит ложь, и много чего узнает, но Отиг сознательно не смотрел. Считал себя знатоком человеческих душ. Читал по глазам, мимике, интонациям и прочей ерунде. А если бы проверил, то убедился бы, что он действительно «знаток души» – у будущего ученика полное соответствие. Даже Духи сидели в любимом расслоении.

Да, теперь Чика пора называть только Русом. По крайней мере, в ордене. В других ситуациях – как придется.

– Я почитаю всех богов! – ответил Рус.

– Тогда идем. По дороге расскажешь. Богатая у тебя жизнь. Гладиатор, пятна, мечи дорогие. Неужели не мечтал стать магом? – сознательно умолчал о воине‑маге. В его филиале на них не учили, зато действовал приказ генерала: «Склонных к Силе, имеющих хорошие воинские навыки и желающих стать воинами‑магами, отправлять в Альдинопольский орден». Терять ученика не хотелось.

Обогнули здание ордена, и сразу открылся большой храм Геи с мраморной статуей молодой женщины в два человеческих роста, стоящей в центре фронтальной колоннады. Условно‑фронтальной, так как все стены квадратного храма были совершенно одинаковыми. Ко всем четырем входам поднимались абсолютно идентичные лестницы, и во все стороны света смотрели одинаковые богини. Покрывал здание купол из розового мрамора, увенчанный еще четырьмя скульптурами размером, пожалуй, побольше «наземных» сестер. И стены, и колонны, тоже мраморные, были собраны из разноцветных блоков таким образом, что казались монолитными. Цвета перетекали друг в друга настолько плавно, что создавали впечатление застывшей в камне радуги с преобладанием желто‑красной части. Архитектура и цвета храма символизировали пристальное внимание Геи ко всем частям своего мира. Не только географическим, но и глубинным, включая чертоги других богов. Неслабо замахнулась. Но имеет право, она – Гея.

Отиг покосился на Руса, но тот как ни в чем не бывало продолжал рассказывать о своей жизни. Он видел подобные храмы в Горгоне и Месхитополе и даже заходил. Нисколько не играл спокойствие, привык. А увидев впервые – поразился. Андрей с Леоном разъяснили символику.

Остановились пред главным алтарем. Хрустальный куб, на котором стояла женщина, заботливо прижимающая к груди шар размером с голову. Ростовая скульптура, вылитая из чистого золота. Ниже стояла золотая же чаша для пожертвований, на треть заполненная монетами разного достоинства, в основном – медяками.

Храм был открыт круглосуточно, но ни одному вору и в голову не придет позариться на святыни. Охрана не предусматривалась в принципе. Не считать же таковыми дежурного жреца и пронизывающие весь храм структуры «прочности» и «очищения». В смысле, избавления от банальной грязи, а не от грехов.

За время пути к храму магистр узнал о Русе достаточно. Желание стать воином‑магом перебила страсть к быстрой славе и большим деньгам. И то и другое с изгнанием из гладиаторов резко оборвалось, но привычка хорошо жить осталась. Быстро поддался обещаниям лоосок. И повезло: выносил из леса дорогую живность – жрицы покупали без обмана. Но вскоре напоролся на подлость. Вытащил раненого товарища, бросив тяжеленные «золотые желуди», а лооски не просто отказались лечить друга, но и отправили Руса обратно за мешком «желудей». Ради товарища принес, рассыпав половину, получил расчет и ушел к другому пятну, каганскому. Со злости присоединился к сомнительной группе, которая пошла в пятно, как оказалось, «поохотиться на кагана». Хвала богам, этих опасных типов не встретил и, опять же хвала им, избежал отъема дорогих мечей. Еле ноги унес. Увидев, как против него применили структуры Пылающих, вспомнил о своей склонности к Силе.

В Кагантополе вызвал старых друзей с деньгами, совместно купили подданство и дом. Решил остепениться и развить наконец способности. Ехать в Эндогорию и жить там «в казарме» не имел ни малейшего желания, поэтому сначала огорчился, узнав, что воинов‑магов в Тире не готовят, но сразу обрадовался, услышав о строгих порядках в тамошнем ордене и вынужденном послаблении для учеников в Эолгуле. Без колебаний выбрал последний. Очень хотелось спокойно пожить в собственном доме. Тридцать лет – не мальчик. «Но и не мужчина», – усмехнувшись, добавил про себя магистр, которому недавно стукнуло шестьдесят.

– Слушай молитву и запоминай, – серьезно сказал Отиг и, прижав руки к груди, заговорил слова типичной орденской молитвы, просящей Силу.

Рус старательно повторил слова и жесты молитвы.

– …Хвала тебе, Гея! – закончил короткий монолог и… ничего не почувствовал.

– И не должен, – успокоил его Отиг. – Богиня далеко не всегда отвечает, тем более ты не посвящен. Пройдем во Врата богини, – сказал, указывая на неприметную дверь за алтарем.

В небольшой комнате, расписанной мифологическими сюжетами с участием богини Геи, на невысокой подставке стояла простая золотая чаша. Магистр позвал: «Брат Касымгил, прими посвящение», – и вскоре из дальней, еще более неприметной двери показался жрец. Типичный невысокий тиренец, одетый в роскошную, искусно вышитую золотом жреческую тунику. Верховный жрец Тира. Формальное чинопочитание, как понял Рус, в маленьком Эолгуле не в чести.

– Добровольно ли ты вверяешь свою душу Величайшей? – Седой жрец произнес ритуальную фразу.

– Да, – коротко ответил Рус. Волновался. Пожив в этом мире, успел уяснить, что душа – не шутка. Но таковы правила, придется «вверить».

Это не подчинение, а именно вверение. Теперь Гея будет распоряжаться его судьбой после смерти и только после нее, а взамен возможна помощь. Точнее, благоволение, если ты заслужишь. А вот чем его заслужить, мнения расходились. Жрецы упирали на «свод законов Величайшей Геи», где указаны грехи и праведные дела, а другие посвященные уверяли, что богиня может помочь явному грешнику и не услышать праведника. Это, скорее, исключение, но оно усиленно муссировалось. Ну не любят люди жить по строгим канонам! Богиня в эти споры не вмешивалась, а магам помогала вне зависимости от «степени грешности». После горячей молитвы чаще вливала Силу, чем игнорировала.

У лоосок, Чик был в этом глубоко убежден, происходило именно подчинение, а не вверение. Сами жрицы вряд ли о таком подозревали.

– Вытяни левую руку над чашей, – приказал жрец и, как только Рус исполнил приказание, проколол ему палец непонятно откуда взявшейся золотой иглой.

Капля крови разбилась о дно и быстро, не оставив следов, впиталась в литое золото. Рус на мгновение потерял себя. Растворился в мире, как кровь в пустой чаше. Это больше напомнило ощущения при «втяжении» в себя нитей Силы, чем чувства в пятне. Здесь его «я» «размазалось», а там «слилось», и продолжалась «размазанность» всего один миг, а не два месяца.

– Что почувствовал? – с интересом спросил жрец. – Убери руку, достаточно капли крови с частичкой души.

– Не понял… – Рус задумчиво поднес руку к глазам. Ранка отсутствовала. – Словно растворился во… всем. Во всем мире. На мгновение.

– Ага! – воскликнул Касымгил. – Я всегда говорил и продолжаю утверждать: наша богиня – Величайшая! Она – основа мира, а остальные боги пришлые! Непременно расскажу Сандригулу! Не слушай меня, брат Рус, – не снижая восторженности, обратился к новопосвященному, – иди с миром. Это мы с верховным жрецом Пирения постоянно спорим. И ты, брат Отиг, ступай. Хочу один помолиться Величайшей. Всего лишь третье доказательство за время моей службы!

Больше на «братьев» внимания не обращал. Прижав руки к груди, мысленно молился.

– Не будем мешать. – Магистр потянул Руса на выход через Врата богини.

Тирендор объяснил, что занятия начнутся через декаду. Ожидается прибытие еще одного ученика, и соберется группа, восемь человек. Тогда же и свежеиспеченного Хранящего проведут через секретариат: проверят архейство и оформят. Рус ненавязчиво спросил: «Как?» – на что Отиг отмахнулся:

– Секретарь через амулет проверит.

– Он маг?

– Зачем? – удивился магистр. – Все, ученик, свободен. Явишься через декаду. И так много времени у меня отнял. Если я каждого ученика лично принимать буду… – лукавил. С каждым беседовал. Маловато их, да и делами не особо завален. Наблюдение и разведка за участком Эндогорского пятна, которая давно налажена и идет, как по маслу, – вся его забота. Изготовлением амулетов, эликсиров и оружия Тирский филиал не занимался. Тем более не занимался глубокими исследованиями и историческими изысканиями, коими орден славился в целом, в геянском масштабе.

– Кстати, – остановил он уже уходящего Руса. – Земля круглая.

– Что? А, я знаю. Как блюдо, окруженное водой. Наставник рассказывал.

– М‑да, – покачал головой Отиг, – повезло тебе с философом. Неужели после ни с кем не говорил на тему мироздания?

– А зачем?

– Ладно, иди. На занятиях объяснят.

«Бастард, он и есть бастард. Не удивлюсь, если и читает по слогам, – ворчал про себя магистр. – Но ничего, характер есть – подтянется».

Секретарь, проверив архейство, не обратил внимания на абсолютную чистоту крови. Ему по барабану. Главное, «да» или «нет». Записал «да».

Последним в группу первогодок прибыл не ученик, а ученица. Гелингин, или, на гелинский манер, Гелиния. Отец – вождь одного из кочующих племен, принявших «новых богов». Богатый вождь, судя по одежде дочери. Роскошные куртка и шаровары из чистого шелка песочно‑зеленого цвета. Белый кожаный пояс с мужским кинжалом в дорогих ножнах, кремовые сапожки из тонко выделанной кожи – праздничный костюм знатных тиренок. Наряд смотрелся особо вызывающе на фоне блеклых туник других девочек, но окончательно добивали «столичных красавиц» телосложение и лицо «кочевницы». Обе девушки в туниках – низкорослые, плоскогрудые с… приятными лицами, а Гелиния – по‑женски высокая, фигуристая. Не сказать, что писаная красавица, но очень симпатичная. В меру смуглая кожа казалась бархатистой, косметика лежала аккуратно и тютелька в тютельку, приятные духи еле слышались. Лицом – типичная тиренка с чуточку плоскими чертами, но голубые глаза меняли все, превращали провинциалку в принцессу. Голубоглазая брюнетка с непередаваемым шармом.

Гелиния на первом занятии выделилась не только одеждой, но и села с надменным видом поодаль. Ну да боги с ней.

– Меня зовут Портурий, – представился массивный наставник. На вид – заморский уроженец, – мастер Портурий. Я расскажу о мироустройстве. Не буду тянуть борка за хвост и сразу для некоторых напомню: наш мир, Гея, имеет форму шара. Так же, как и Селена. Записывайте, ученики, советую… – на Руса во время речи не смотрел, а ведь, несомненно, с подачи магистра о шарообразности планеты вставил.

Гея своей Силой сотворила мир, заставила крутиться вокруг себя творение другой богини, Селену. Позволила Гелиону освещать и греть свой мир. Вся материя – это затвердевшая, жидкая или воздушная Сила Геи. Позже, устав управляться всем, позволила прийти на Гею другим богам. Разделила ответственность, отдав им части Силы. Но и у богов бывает, как у людей. Откроешь дверь, позволишь зайти одному, другому, а там, глядишь, и валом повалят. То же случилось и с Геей. Боги плодились сами, пускали друзей и недругов, и не успела хозяйка оглянуться, как мир заполонили мелкие божки и богини. Осерчала она тогда, и разразилась Война богов. Настолько древняя, что остались от нее лишь сильно искаженные мифы да легенды «о древностях». Эти древности и ищут Хранящие, как собирают преданья, бывшие верования, сказания и сказки всех народов.

Людей Гея не создавала. Она их «пустила» следить за тварным миром. Строить, управлять, исправлять. По сути, заниматься черновой работой на земле. Людишки, как водится, оказались неблагодарными. Признали и других богов, а те, в свою очередь, притащили с собой других разумных и не очень тварей.

Рус к этому времени устал писать, а из того, что слышал, выхватывал знакомые с детства звукосочетания: гноллы, троллы, вампы, драконы, а остальные пролетали мимо ушей. Язык не родной, ничего не поделаешь. Тем более почти все они сгинули во время Войны богов. Возможно, остатки некоторых вышеназванных рас до сих пор влачат жалкое существование за пределами ойкумены.

Кто создал людей, доподлинно неизвестно. Сказки про глину и дыхание, воду и затвердевание, ил и высушивание образованные Хранящие отметали с ходу. Какой‑то бог сотворил из потоков Сил – однозначно, а вот какой… спорят до сих пор. Учеников этой дискуссией не грузили, как не грузили и проблемой Сумерек с пятнами. Портурий скупо сообщил: «Вторжение иных богов с частью их мира». После, когда дошел до Войны орденов, все же пояснил, что «иные потоки» нарушили баланс божественных сил, и вскоре последовал передел сфер влияния, в котором активно участвовали и магические ордены. В итоге часть из них сгинула вместе с богами, часть влилась в современные. Неимоверно усилились Родящие, и возник один новый – Ищущие, которые открыли Звездные тропы и дороги. Ранее у Эребуса вовсе не было магического ордена. Кто и конкретно в какие вливался – не уточнил, а ученики так вымотались, что не переспросили. Рассказал о неудачных для людей войнах за пятна и отпустил по домам. И то потому, что скоро стемнеет. Похоже, понятия «учебная нагрузка» у Хранящих не существовало в принципе.

Рус вырубился сразу, как только принял горизонтальное положение. В голове – каша, которая вылилась в сумбурный и сразу забытый сон. Андрей о мироздании рассказывал по‑другому, с упором на Гидроса, мол, он основатель. О мелких божках со своими расами не упоминал, но о Войне богов и орденов говорил примерно так же. В целом у Текущих сведения более легкие, можно прямо сказать, «текущие». У Хранящих – основательней.

«Да пошли они со своими заморочками! Скорей бы приступить к структурам», – подумал Рус с утра, невольно сравнив слова Портурия с рассказами Андрея. Отправился на занятия. Мешанина в голове так до конца и не уложилась.

Сегодня, спустя полгода после первого учебного дня, в середине лета настал канун геиналий – главного праздника почитателей Геи и трехдневных городских гуляний. Ученики в группе давно перезнакомились. Всего восемь человек, а все же сложились определенные «центры» по разным вопросам и мини‑группки по интересам. Только Рус и Гелиния держались отдельно ото всех и друг от друга. Вообще‑то в плотном учебном графике времени на личные симпатии‑антипатии, интрижки и выпендреж катастрофически не хватало, но молодежь находила. Гелиния давно, еще со второго занятия, видимо осознав ошибку, одевалась гораздо скромнее, носила простую тунику. По ее понятиям простую, а на самом деле – дорогую, из какой‑то замысловатой ткани с вышивкой. Тогда произошел обратный казус. Лаурин и Марселин (местные жительницы) оделись, как на праздник. Как ни хотела Гелиния, а все равно выделилась. После все пошло ровно. Впрочем, эти мелкие женские междусобойчики для пятерки мужчин… точнее, одного мужчины и четырех юношей прошли почти незаметно. К учебе относились очень серьезно, никто не филонил. Такова особенность Хранящих. Рус не мог представить в их группе Андрея. Как ни старался – не получалось.

Ученики радостно шушукались, бегали друг к другу, чем‑то обменивались со студентами старших курсов. К Гелинии и Русу, сидящих в разных концах комнаты, по привычке не подходили. Без толку. Рус читал взятый в библиотеке свиток (домой брать запрещено), а дочь вождя сидела с задумчивым видом. Не то чтобы она была надменной, просто… общаясь с ровесниками, словно через себя переступала. Честно старалась казаться заинтересованной, но искусственность чувствовалась. Себе на уме. А Русу вся подростковая суета была давно по барабану, он и не собирался изображать интерес.

– Хвала Величайшей, каменные! – В комнату вбежал самый шустрый одногруппник Руса, Фарангул. – Всех наставников задерживает магистр, нам до первой вечерней четверти велено заниматься в библиотеке, и по домам! А потом – три дня выходных!

– Ура! – прокричали молодые и… дружно пошли в библиотеку, а до этого десять статеров ждали возвращения Фарангула, который в качестве посыльного пошел вместе с наставником на вызов Тирендора.

В первую вечернюю четверть Рус с Леоном выезжали со двора таверны «Величайшая Гея». Надо было забрать в оружейной лавке давно отремонтированный любимый полуторник Леона: отломил крестовину на тренировке. Пару декад назад у Руса выдался выходной – отдали в ремонт. Давно готов, а забрать некогда. В город въезжали рано, возвращались поздно – лавка закрывалась. Посылать Леон никого не хотел, желал лично убедиться в качестве. И, что самое интересное, боевого значения меч теперь не имел. Просто память.

– Леон, ты меня поражаешь! – ругался Рус. – В любой день мог съездить. Ну что со мной может случится в ордене? Что?! И чем ты поможешь, если даже так? Понимаю, обещал, но не до маразма же доходить!

Леон упрямо молчал. Пообещал сам себе: находиться не дальше стадия от Русчика – и выполнял обещание неукоснительно. Плевать, что бормочет этот мальчишка. Разок он уже был далеко, отращивая руку на деньги Русчика, а в это время «сынок» чуть жизнью за ту проклятую руку не поплатился. Из петли вытащил – отдал малую часть долга. Такую мизерную, что остальной части на всю оставшуюся жизнь хватит. Глупо? Пусть! Вот кто действительно был «каменным».

О вынужденном безделье бывшей гладиаторской «звезды» тихонечко умолчим. Андрей стал включать в фехтование магические структуры, поэтому в помощи тренера – не мага больше не нуждался. Леон попросту остался без работы.

Город готовился к празднику. В узких улочках, с трудом обходя единорогов, сновала шумная прислуга, заваленная корзинами с вкусно пахнущей снедью. Дворовый люд, минуя всадников, весело ругался, сглаживая риск оскорбления богатых незнакомцев пожеланием: «Да хранит вас Гея!» Район состоятельных торговцев, как‑никак, даже рабы не лыком шиты.

Леон зашел в лавку, Рус остался с единорогами. Вдруг почувствовал смутное беспокойство. «Нет, не из лавки, – определил он. – Откуда‑то… переулок…» Опасность направлена не на него и не на кого‑то из близких…

«Воронок, когда выйдет Леон, отведи его ко мне», – приказал единорогу и быстрым шагом пошел к переулку. Объясняться с другом не хотелось, начнет останавливать.

Узкая улочка, зажатая ростовыми заборами, в глубине которых среди богатых садов стояли роскошные дома. Беспокойство переросло в тревогу, и Рус побежал. Когда из ближайшего сада повеяло Силой Пронзающих, не думая, перемахнул через забор, возблагодарив местную моду на штаны – не поцарапался о шершавый камень. Бесшумно проскользнул между раскидистыми кустами и сразу понял причину тревоги. Увидел и безмерно удивился.

В центре полянки спиной к спине стояли окровавленные шатающиеся рекруты его пятерки, Ермил, Саргил и Архип, одетые в зеленые туники лоосских разведчиков с эмблемами Древа. Держали двумя руками «лесные» мечи, которые под воздействием структуры Пронзающих норовили выпрыгнуть. Структура обволакивала тройку еле заметным сероватым налетом, и скоро оружие выскользнет из рук, а людей сломает необъяснимый страх. Пока, сжав зубы, держались. Их окружали воины в одеждах кочевников. Внимательно следили за разведчиками, перекидывались фразами по‑тирски, стирали пот и непонятно чью кровь.

«Вопросы потом». Мысль пронеслась со скоростью молнии, и Рус провалился в транс.

Структура сформировалась с недосягаемой на занятиях скоростью, и невесть откуда взявшийся каменный куб сплющил, раздавил, вмял в землю сидящего в трансе мага, зацепив и пару кустов. Маг, полностью сосредоточенный на поддержании сложной и длительной структуры, абсолютно не ожидал нападения. Надеялся на воинов, а те…

Еще трещали ветки и кости, а Рус уже скользил тенью. Четыре секунды – и четверо кочевников лежат, хлеща кровью из распоротых шей, а последний заваливается, удивленно смотря на пробитую грудь. Он единственный попытался защититься саблей.

Быстрая проверка через астрал показала, что люди в доме, хвала богам, закрытом от полянки деревьями, движутся спокойно, не бегают. Рус шагнул к плохо соображающим бывшим сослуживцам. Серая пелена структуры разрушилась одновременно со смертью мага‑Пронзающего, но они по‑прежнему стояли спина к спине, судорожно сжимая мечи.

– Отряд! – как можно резче скомандовал Рус. Не громко, но и не тихо. Ребята вздрогнули. – За мной, дарки вас раздери, бегом!

Бегом не получилось. Разведчики плелись, подходя к забору. Тогда Рус, прикоснувшись к каждому на несколько мгновений, «обработал» всех Духом жизни. Во взглядах появилась осмысленность. Останавливая вопросы, бывший раб продолжил отдавать резкие команды.

– Встать плотнее! – Как только парни прижались друг к другу, земля подняла их на уровень забора. – Прыгать, дарковы отродья!

Рекруты нерешительно попрыгали с забора на пустынную улочку. Рус следом перемахнул его без всякого колдовства, подтянувшись – перевалившись. Земля со стороны палисадника опустилась. Посмотришь – ни за что не поверишь, что она вспучивалась, никаких следов. Куб размером полтора на полтора метра тоже бесследно «растаял», а вот возмущения Силы Земли останутся надолго.

Рус уже хотел скомандовать: «Бегом!» – и бежать к единорогам, как вдруг услышал знакомый женский голос:

– Рус, быстрее веди людей ко мне, скоро стража сбежится!

Оглянулся и в двадцати шагах в открытой калитке на другой стороне улицы увидел… Гелинию. Запретив себе удивляться, приказал открывшим рты ребятам:

– Бегом к девушке!

Они послушались.

Вбегал в калитку последним и услышал стук копыт. Не спрашивая хозяйку, тихо свистнул, и через несколько мгновений в узкий калиточный проем еле втиснулись два единорога с хмурым всадником – Леоном. Ворота в заборе не предусматривались. Улочка задняя, чисто для хозяйственных нужд. Если точнее, для вывоза мусора. Потому и пустовала перед праздником.

Гелиния не задавала вопросов. Лаконично объяснила Леону, куда отвести единорогов, и велела Русу с ранеными товарищами следовать за ней. Привела в какую‑то хозяйственную пристройку, показала, где взять тюфяки, и отозвала Руса на улицу.

– Спасибо, Гелиния, – быстро заговорил он, – это…

– Мне все равно, чем ты занимаешься вне ордена, Рус, – перебила она, – можешь не объяснять. Но раз так получилось, то позже я изложу тебе свою просьбу. Я сейчас принесу бальзам для твоих… друзей, – чуть замялась с определением, – и разберусь со стражниками. Не выходите из сарая, я сама вас выведу, когда надо. – Не дожидаясь согласия, упорхнула в сторону богатого трехэтажного дома.

Вернулась буквально через статер, передала запечатанную амфору и сразу скрылась в направлении заднего двора. Вскоре оттуда донесся ее раздраженный голос:

– Господа стражники, когда это все прекратится! Я чувствительна к возмущениям Силы, они меня раздражают! Разберитесь, пожалуйста, – это слово презрительно выделила, – господин Ищущий.

Что ответил маг‑стражник, бывшие бараны вместе с присоединившимся к ним Леоном не расслышали. Они тупо смотрели на погибшего друга и не верили глазам своим. Рус тоже пока не спрашивал о причинах их появления на задворках ойкумены. Не за ним, однозначно, хотя… вдруг как нагрянут лооски!

«Да ну, зачем такие сложности! Но кто их поймет, этих злобных кукол? Да нет, не до такой же степени!» – противоречивые мысли метались, спотыкались, путались.

Леон в очередной раз корил себя. «На статер оставил одного – и такое! Все! В туалет одного не пущу!» – думал и зло, и восторженно одновременно. Воочию убедился в связях друга с лоосками. Слышал о бывшем рабстве, но в глубине души не верил.

– Насмотрелись, пришли в себя, рассказывайте, – потребовал успокоившийся Рус. – Леон, последи возле двери, предупреди, когда хозяйка подойдет.

Друг молча, по‑прежнему хмурясь, подошел к двери и занял позицию возле небольшого окна. Сделал вид, что ему все до лампочки, ничего не интересует.

– Чик, это действительно ты?! – первым опомнился Саргил, а следом за ним очнулись и Архип с Ермилом. Загомонили, перебивая друг друга. Обмазанные бальзамом тянулись к бывшему рабу, стараясь ущипнуть.

– Тихо вы, придурки! – разозлился Рус. – Нельзя шуметь! – Сам он громко шептал. – Я это, я! Вы как здесь оказались?!

– Но тебя же засадник… – последним заткнулся Ермил. Он до сих пор с трудом верил в реальность появления погибшего друга. О пропавшей рабской печати даже не задумался.

– Мы как? Просто оказались, за рабом‑каганом пришли, – ответил наконец Архип. – А вот ты…

– Подожди, – остановил его полностью пришедший в себя Саргил. – Мы сопровождаем среднюю жрицу в Кагантополь. Кстати, ты должен ее помнить! Возница, которая нас к лесу подвозила.

– Ага, Чик, добрая такая, – встрял Ермил.

Он все разложил по полочкам. Друг убил засадника, выжил и не вернулся к лооскам. Не дурак же Чик, опять в рабство возвращаться! Разобравшись, ему сразу полегчало.

– Зовут ее Верония, – имя выделил чуть ли не любовно.

– Помню, – нахмурился Рус. Вот к кому особо не стоит возвращаться, ей и в мысли лезть не нужно. Проблема… – Продолжай, Саргил. Только быстро, по существу. Я – после, – буквально придавил взглядом открывшего рот Архипа.

– Пришли сюда Звездной дорогой, – вновь заговорил Саргил. – Дальше планировали на единорогах в Кагантополь, их там, говорят, не купишь, но попали в канун праздника. Местные лооски уговорили нашу отпраздновать. Верония отпустила нас погулять, а сама осталась в ордене. Она действительно добрая, понимает, что мы безвылазно в казармах и в пятнах.

– Вы же рекруты? – удивился Рус.

– Уже нет! – довольно ответил Архип. – Давно нет. Как тогда из леса вышли, спасибо тебе, Чик, так нас перевели в наемники. Жалованье платят, скупают, что вынесем.

– А держат все равно на базах, – остановил похвальбу Архипа Саргил. – И контракт бессрочный. Просто в метках теперь записано не «рекрут», а «разведчик», и вся разница. Ну и деньги, конечно. Тратим только в увольнительных.

– Которых не дождешься, – огорченно добавил Ермил.

– Что делали в том доме, кто напал? – Рус вернул разговор в нужное русло.

– Это все Архип. – Саргил толкнул в бок возмутившегося друга, и тот смущенно заткнулся. – Первым делом в таверну пошли. Выпили. Архипа на женщин потянуло. Ну хорошо, всех потянуло, а кто стал бегать узнавать про дом терпимости? Оказалось, что он в этом городе не предусмотрен. Варвары. Но нашелся один ловкий парень, пообещал отвести в… – припомнил точно и процитировал: – «В дом уважаемого человека, где найдется все, были бы деньги». Деньги были. Вернее, есть, – довольно покосился на кошель. – Приличный богатый дом. Усадили в беседке, налили вина и велели подождать. Две девушки, закутанные в эти… не важно, лица закрыты. Я как пригубил вино, так меня словно обухом по голове – отрава! Выбил у всех бокалы и скомандовал бежать. Не тут‑то было! От ворот нас оттеснили в глубь сада и… страх навалился, а мечи из рук давай выпрыгивать. Если бы не ты, то… второй раз нас спасаешь… спасибо, Чик. Не знаю, как еще тебя благодарить.

– Спасибо… спасибо… – произнесли и смущенные Архип с Ермилом.

– Стоп! – остановил их Рус. – Как ты понял, что вино отравлено, и зачем вас травить, если потом явно не хотели убивать? Что им вообще от вас было нужно? Ничего не понимаю!

– Ума не приложу, зачем понадобились! – в сердцах воскликнул Саргил и, опомнившись, сбавил тон. – Если ограбить, то к чему такие сложности, для чего в живых оставлять? Потом, на нас метки. Не понимаю! – на несколько мгновений замолк и продолжил: – А отраву почувствовал… после тебя началось. Как спаслись в лесу, так после этого на нас твари в пятнах нападать почти перестали и… не могу объяснить. Чувствую опасность, но далеко не всегда…

– Ясно… – Рус задумался. «Ни черта не ясно! Отрава – скорее снотворное…»

Поняв, что старый товарищ не собирается рассказывать о себе, Архип не выдержал:

– А ты что молчишь? Расскажи, как спасся? Как от печати избавился?

– Значит, так, – заговорил Рус. – О себе – как‑нибудь потом, а пока… Тихо! – остановил ворчание. – Вас на все праздники отпустили? Отлично. Тогда я поговорю с хозя…

– Она идет, Русчик, – перебил его Леон.