Д.П. Мердок. Фундаментальные характеристики культуры

Кросс-культурное исследование зиждется на убеждении, что все человеческие культуры, несмотря на их разнообразие, имеют в основе своей много общего и что эти общие аспекты культуры поддаются научному анализу. Теоретические ориентиры кросс-культурного исследования можно выразить в семи основных положениях. Они не претендуют на новиз­ну, ибо все они разделяются многими обществоведами, а многие из них — всеми.

1. Культура передается посредством научения. Культура не инстинктивна, не является чем-то врожденным и не переда­ется биологически. Она состоит из привычек, т. е. таких спо­собов реагирования, которые приобретаются каждым индиви­дом посредством научения от рождения и на протяжении всей его жизни. Это положение, конечно же, разделяется всеми антропологами, за исключением работающих в тоталитарных государствах. Однако оно имеет одно следствие, не всегда ясно осознаваемое. Если культура передается через научение, то она должна подчиняться тем законам научения, которые к настоящему времени были в мельчайших подробностях про­работаны психологами. Принципы научения, насколько нам известно, в основе своей всегда одинаковы и применимы не только к человеческому роду, но в равной степени и к боль­шинству видов млекопитающих. Поэтому мы вправе ожидать, что все культуры, будучи передаваемыми посредством науче­ния, будут обнаруживать в себе некоторые черты единообра­зия, являющиеся отражением этого универсального общего Фактора.

2. Культура прививается воспитанием. Все животные спо­собны к научению, но, видимо, один лишь человек умеет в Достаточно значительной мере передавать приобретенные привычки своему потомству. Мы можем приручить собаку, обучить ее разным трюкам и заронить в нее другие семена культуры, но она никогда не передаст их своим щенкам. Они воспримут только биологическое наследие своего вида, к ко­торому в свой черед добавятся привычки, выработанные на основе опыта. Своей исключительностью в данном отноше­нии человек обязан, видимо, фактору языка. Во всяком слу­чае, многие привычки, которые люди приобретают путем на­учения, передаются от родителей к детям из поколения в по­коление и, повторно прививаясь раз за разом, обретают такую устойчивость во времени, такую относительную независи­мость от индивидуальных носителей, что мы вправе опреде­лять их в совокупности как «культуру». Это положение тоже является общепринятым среди антропологов, но опять-таки имеет недостаточно оцененное следствие. Если культура при­вивается воспитанием, то все культуры должны нести на себе общий отпечаток процесса воспитания. Воспитание включает в себя не только передачу технических навыков и знаний, но также и дисциплинирование животных импульсов ребен­ка с целью приспособления его к социальной жизни. То, что в поведении проявляются некоторые регулярные свойства, которые отражают способы, при помощи которых эти им­пульсы связываются и перенаправляются в ранние годы жиз­ни ребенка, определяющие его последующее личностное раз­витие, — это представляется очевидным исходя из данных психоанализа. В качестве примера можно привести внутрисемейные табу инцеста, которые, судя по всему, универсальны.

3. Культура социальна. Культурные привычки сохраняют­ся во времени не только благодаря тому, что передаются в процессе воспитания. Они, кроме того, еще и социальны; иначе говоря, они разделяются людьми, живущими в органи­зованных коллективах, или обществах, и сохраняют свое от­носительное единообразие под воздействием социальных факторов. Короче говоря, это групповые привычки. Привыч­ки, общие для членов социальной группы, образуют культуру этой группы. Данное положение принимается многими ант­ропологами, но не всеми. Лоуи, например, настаивает на том, что «конкретная культура неизменно представляет собою ис­кусственную единицу исследования, выделяемую исходя из практической целесообразности... Для этнолога существует только одна — естественная единица исследования — культу­ра всего человечества повсюду и во все времена...». Автор не считает возможным принять это утверждение. С его точки зрения, коллективные, или разделяемые, привычки конкрет­ной социальной группы — независимо от того, идет ли речь о семье, деревне, классе или племени, — образуют не «искусст­венную единицу исследования», а естественную единицу, т. е, культуру или субкультуру. Отрицать это означает для него от­речься от того существеннейшего вклада, который был внесен в антропологию социологией. Если культура социальна, то ее судьба зависит от судьбы общества, ее носителя, и все культу­ры, сохранившиеся до нынешнего времени и доступные для исследования, должны обнаруживать в себе некоторые черты сходства, поскольку все они должны были обеспечивать вы­живание сообщества. Среди таких культурных универсалий мы, вероятно, можем отметить чувство групповой сплоченно­сти механизмы социального контроля, организацию защиты от враждебного окружения и обеспечение воспроизводства населения.

4. Культура идеационна. Групповые привычки, составляю­щие культуру, в значительной степени концептуализированы (или вербализированы) как идеальные нормы, или паттерны поведения. Существуют, естественно, и исключения. Напри­мер, грамматические правила, хотя и являются выражением коллективных языковых привычек и таким образом относят­ся к области культуры, осознанно формулируются лишь в не­значительной мере. Тем не менее каждому полевому антропо­логу известно, что большинство людей демонстрируют значи­тельную степень осознания своих культурных норм, способ­ны отделить их от чисто индивидуальных привычек, способ­ны их концептуализировать и рассказать о них в мельчайших подробностях, в том числе и о тех обстоятельствах, в которых уместна каждая из рассматриваемых культурных норм и в ко­торых следует ожидать санкций за их несоблюдение. Следова­тельно, в ограниченных рамках культуру полезно понимать как идеационное образование, а тот или иной ее элемент — как традиционно принятую и разделяемую членами группы или подгруппы идею о том, что тот или иной род поведения (внешнего, вербального или безотчетного) должен соответ­ствовать определенному прецеденту. Эти идеальные нормы не следует путать с действительным поведением. В каждом от­дельном случае поведение индивида является реакцией на те­кущее состояние его организма (внутренние побуждения) и восприятие той целостной ситуации, в которой он находится. При этом он естественным образом склонен следовать своим устоявшимся привычкам, в том числе и культурным, однако и его побуждения, и природа текущих обстоятельств могут подталкивать его к большим или меньшим отклонениям. Та­ким образом, поведение не следует автоматически за культурой и последняя является лишь одним из определяющих его факторов. Наряду с культурными нормами существуют, разу­меется, нормы поведения, но их, в отличие от первых, мож­но определить только статистическими методами. У антропо­логов и социологов часто возникает путаница по этому пово­ду. Первые до недавних пор занимались преимущественно идеальными нормами, или паттернами, в то время как соци­ологи, которые принадлежат к тому же обществу, что и иссле­дуемые ими проблемы и читатели их работ, обычно говорят лишь о статистических нормах реального поведения, посколь­ку предполагают, что с культурой в целом они знакомы. Сле­довательно, типичное исследование сообщества и этнографическая монография, несмотря на то, что их часто сравнивают, фактически располагаются на разных полюсах. В той степени, в какой культура идеационна, мы можем утверждать, что во всех культурах должны об­наруживаться определенные сходства, проистекающие из универсальных законов, управляющих символическими мыс­лительными процессами. Например, в принципах магии во всем мире мы обнаруживаем определенные параллели.

5. Культура обеспечивает удовлетворение. Культура всегда и с необходимостью обеспечивает удовлетворение базисных биологических потребностей и вторичных потребностей, воз­никающих на их основе. Элементы культуры — это проверен­ные привычные способы удовлетворения человеком своих побуждений во взаимодействии с внешним природным ми­ром и своими собратьями 4. Это положение — неизбежный вывод из современной психологии «стимула и реакции». Культура состоит из привычек, а психология показывает, что привычки существуют лишь до тех пор, пока приносят удов­летворение. Удовлетворение подкрепляет привычки, упрочи­вает их и воспроизводит, в то время как отсутствие удовлетво­рения неизбежно приводит к их угасанию и исчезновению. Таким образом, элементы культуры могут продолжать суще­ствовать лишь при том условии, что они окружены для членов общества аурой удовлетворения, т. е. сопряжены с таким ба­лансом удовольствия и страдания, в котором первое преобла­дает 5. Малиновский многие годы отстаивал этот тезис, одна­ко большинство антропологов либо отвергали это положение, либо принимали, но таким образом, что оказывали ему мед­вежью услугу. Они не усматривали никаких проблем в устой­чивости культуры; она беспечно принималась как нечто само собой разумеющееся. Между тем, психологи разглядели здесь проблему и дали на нее определенный ответ. И проигнориро­вать его антропологи могут лишь на свой страх и риск. Если культура приносит удовлетворение, то во всех культурах должны проявляться широко распространенные черты сходства, ибо базисные человеческие побуждения повсюду одинаковы и требуют сходных форм удовлетворения. Понятие «универ­сального культурного паттерна»*, представленное на обсужде­ние Уисслером, видимо, основывается на этом положении.

6. Культура адаптивна. Культурные изменения и сам про­цесс изменения, очевидно, столь же адаптивны, как и эволю­ция в органическом мире. Культура с течением времени при­спосабливается к географической среде, что было убедитель­но показано антропогеографами; вместе с тем влияние среды уже не воспринимается как движущая сила культурного раз­вития. Кроме того, культура адаптируется к социальной сре­де соседних народов посредством заимствований и реоргани­зации. И, наконец, культура, вне всяких сомнений, имеет тен­денцию приспосабливаться к биологическим и психологичес­ким потребностям человеческого организма. По мере измене­ния условий жизни традиционные формы утрачивают ауру удовлетворения и исчезают; возникают и дают о себе знать новые потребности, а вслед за ними — приспособленные к ним новые культурные механизмы. Принятие положения об адаптивности культуры ни в коей мере не ведет ни к идее про­гресса, ни к теории эволюционных стадий развития, ни к ка­кому бы то ни было жесткому детерминизму вообще. Напро­тив, можно согласиться с Оплером8, который, основываясь на материале племени апачи, указывал, что приспособление к одним и тем же условиям может находить выражение в раз­ных культурных формах, а похожие культурные формы могут быть приспособлением к разным условиям. Тем не менее, ос­тается вероятность того, что некоторые параллели, отмечае­мые нами в разных культурах, представляют собой возникшие независимо друг от друга приспособления к сопоставимым условиям.

Концепция культурного изменения как адаптационного процесса кажется некоторым антропологам несовместимой или даже вступающей в прямое противоречие с концепцией культурного изменения как исторического процесса. С точки зрения автора данной статьи, нет ничего несовместимого и антагонистичного в этих двух позициях — «функциональной» и «исторической», как их обычно называют. Напротив, он полагает, что обе они правильны и дополняют друг друга, так что лучшим было бы такое антропологическое исследование, в котором нашли бы совмещение оба подхода. История культуры представляет собой последовательность уникальных событии, в которой последующие события обусловливаются предшествующими. С точки зрения культуры те события, ко­торые оказывают воздействие на последующий ход событий, часто — если не как правило — бывают случайными, ибо их истоки выходят за пределы культурного континуума. Это мо­гут быть природные события (например, наводнения и засу­хи), биологические события (например, эпидемии и моры) или психологические события (например, эмоциональные вспышки и изобретательная интуиция). Такие изменения влекут за собой изменение условий жизни общества. Они со­здают новые потребности и делают старые культурные формы неудовлетворительными, стимулируя тем самым поведение «методом проб и ошибок» и подталкивая к культурным ново­введениям. Однако самыми значительными событиями явля­ются, вероятно, исторические контакты с народами иных культур, ибо люди склонны в первую очередь пытаться вос­пользоваться для решения своих жизненных проблем куль­турными ресурсами соседей, а уже только потом полагаться на свою собственную изобретательность. Таким образом, если поиск кросс-культурных обобщений претендует на успех, его первейшей необходимой предпосылкой должно стать безого­ворочное признание историчности культуры, и в особеннос­ти роли диффузии в культурном развитии. Вместе с тем сле­дует подчеркнуть, что исторические события, как и географи­ческий фактор, обусловливают, но не определяют ход разви­тия культуры. Человек приспосабливается к ним и избира­тельно опирается на них для решения своих проблем и удов­летворения своих потребностей.

7. Культура интегративна. Будучи одним из продуктов процесса адаптации, элементы данной культуры имеют тен­денцию образовывать согласованное и интегрированное це­лое. Выражение «имеют тенденцию» мы употребляем наме­ренно, ибо для нас неприемлема позиция некоторых крайних функционалистов, полагающих, что культуры и в самом деле являются интегрированными системами, отдельные части ко­торых находятся в состоянии совершенного равновесия. Ско­рее, мы склоняемся к точке зрения Самнера9, согласно кото­рой народные обычаи «тяготеют к согласованности друг с дру­гом», но фактически интеграция никогда не достигается по той простой причине, что исторические события постоянно оказывают на нее свое разрушительное воздействие. Процесс интеграции занимает определенное время — всегда существу­ет то, что Огборн10 называл «культурным лагом», — и задолго до завершения одного процесса начинаются многие другие. Например, в нашей культуре изменения, происшедшие в привычках, связанных с работой, отдыхом, сексом и религи­ей после внедрения автомобиля, еще не завершились до кон­ца. Если культура интегративна, то соответствия или корреля­ции между сходными элементами должны постоянно повто­ряться в разных, не связанных друг с другом культурах. На множество таких корреляций указал, например, Лоуи.

Если семь фундаментальных положений, очерченных выше, или хотя бы часть из них верны, то из этого неизбеж­но должно следовать, что в целом человеческие культуры, не­смотря на их историческое многообразие, будут обнаруживать в себе некоторые повторяющиеся черты, которые доступны для научного анализа и должны позволить нам сформулиро­вать посредством такого анализа ряд научных обобщений формулировка и проверка такого рода обобщений — основ­ная цель кросс-культурного исследования.