Омфал и понятие центра

Итак, мы встречаемся здесь с кельтским понятием святилища, рассматриваемого не столько как храм, сколько как некий центр, омфал, пространственный эквивалент праздника во времени, место, наделенное сакральной ценностью. Таким местом была дохристианская столица Ирландии, Тара, резиденция верховного короля, а также – в меньшей степени – Эмайн Маха, столица Ольстера, и Круахан, столица Коннахта, упоминаемые во многих эпических повествованиях. Примечательно, что наряду с частым упоминанием друидов короля Конхобара никогда не указывается местонахождение их святилища: подобное умолчание вряд ли можно объяснить только влиянием христианства. В некотором смысле, святилище находится там, где живет друид. Там, где находятся друиды, присутствуют и боги, преимущественно в необычном природнном окружении, чаще всего на возвышенности. Многие крупные кельтские святилища – это вершины, подобно Магдаленсбергу или Донону.

У кельтов не было ни настоящих городов, ни храмов в классическом смысле этого слова. У них были святилища (nemeton), священные рощи, известные инициатические или духовные центры, не считая тех центров, которые не должны были быть известны никому, кроме нескольких друидов высокого ранга.

Цезарь слышал об освященном месте (locus consecratus), считавшемся духовным центром Галлии, оно располагалось в области карнутов, где собирались друиды для выборов своего верховного вождя. Но он, судя по всему, не знал о существовании каких-либо храмов, а Лукан, живший веком позже, считал, что святилищем друидов является священная роща. Так или иначе, но галлы римской эпохи использовали бесчисленные храмы (fana), и четырехугольный план этих галло-римских святилищ, построенных из камня, приводит археологов в замешательство, поскольку он не мог быть заимствован из классических форм греко-римской архитектуры.

9. ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ И СЛЕДЫ ОБРЯДОВ.

Кельтские воззрения на бессмертие души помогают уяснить суть жертвоприношений, в частности, человеческих, кровавых и бескровных. Было бы опрометчиво отрицать существование таких жертвоприношений, исходя из восхищения перед кельтами, или, напротив, доказывать их реальность, стараясь таким образом тех же кельтов очернить.

Любому мало-мальски осведомленному человеку известно, что никакая религия не может существовать без жертвы, человеческой или животной. Нелепо, однако, полагать, что эти жертвоприношения были чем-то вроде бойни, как воображают некоторые авторы. Человек есть жертва жреца и, следовательно, жертва исключительная. По этой же причине жертвопринношение и размышление теолога являются необходимыми и важнейшими факторами религиозной деятельности. Друид, совершающий жертвовприношение не может быть второстепенным служителем.

Напомним старое определение латинского слова sacer: «то, чего нельзя коснуться, не осквернившись и не осквернив того, к чему прикасаешься». Sacer – будь то существо, животное или предмет – поставлено в особые условия. Жертва становится козлом отпущения для общества, берущим на себя все его проступки и провинности, чтобы, очистившись от них, общество могло существовать и дальше. Но объект жертвоприношения, нередко добровольного, становится, кроме того, особым существом, которому уготована необычная посмертная участь. Сутью жертвоприношения является поддержание космического равновесия, и мы не думаем, чтобы это понятие было неизвестно кельтам, как, впрочем, и всем остальным народам. Это понимал и Цезарь, писавший, что во время жертвоприношения богам предлагают человеческую жизнь в обмен на другую человеческую жизнь.

Следует, наконец, предостеречь от буквального понимания некоторых ирландских агиографических текстов: бесконечные упоминания о языческих жертвоприношениях служат лишь паллиативом отсутствия мучеников в той стране, которой предстояло называться Островом Святых.

Но мы довольно скудно осведомлены о ритуальной стороне кельтской религии, поскольку ни один из наших источников, континентальных и островных, не касается религиозной практики. О собираемых по крохам упоминаниях такого рода можно сказать лишь, что они весьма неравноценны. Археология несомненно сможет через некоторое время привести конкретные данные. В то же время их исследование будет нуждаться в тесном междисциплинарном сотрудничестве, к которому мы еще не привыкли.

Мы уже упоминали gutuatri, «тех, кто молится, творит заклинания», – в их названии опознается ирландский корень guth «голос». Общий же смысл слова иногда ставится под сомнение, поскольку галльский суффикс - ater (латинизированный или только считающийся таковым) не особенно ясен. Кроме того, четыре галло-римских надписи и один краткий пассаж из «Записок о Галльской войне» не могут служить достаточной основой для возможных толкований. Но есть немало галльских слов, в отношении которых мы не располагаем и такой малостью, и только островные параллели подсказывают нам, что gutuater можно считать эквивалентом индийского пурохиты[21].

Напомним также сделанное валлийским монахом Гиральдом Камбрийским около 1185 г. описание ритуала интронизации короля в одной из областей Ольстера, в который входило жертвоприношение белой кобылы (мы уже вкратце касались этой темы, см. выше стр. 205). Поскольку Гиральд Камбрийский недолюбливал ирландцев и в своем преувеличенно негативном описании употребил слово jumentum («вьючное животное»!), это слово было переведено как «кобыла», а весь обряд сравнили с индийской ащвамедхой, придав ему иллюзорный аспект «обряда плодородия». В реальности же эта церемония является чем-то вроде второй створки диптиха, первая створка которого – жертвоприношение быка, которому посвящена одна из знаменитых страниц Плиния, видевшего в нем всего лишь вторичный или частичный аспект обряда срезания омелы. Мы достаточно осведомлены на сей счет, поскольку принесение в жертву быка подробно описано в Ирландии, в предании «Недуг Кухулина» (Serglige Conculaind).

Исходя из всего этого, мы вправе рассматривать с точки зрения ритуальной техники многочисленные археологические находки:

n во-первых, относящиеся к расположению кельтских могильников и содержащейся в них погребальной утвари: ориентацию тел, оружие, керамику, драгоценности, остатки животных или растительных жертв, средства передвижения (боевые или парадные колесницы);

n во-вторых, остатки жертвоприношений, найденные в святилищах: кости людей и животных (лошадей, коров, овец, собак и т.д.), умышленно испорченное оружие.

Ни одна из этих деталей не обязана своим происхождением случайности, хотя, к сожалению, не делалось никаких попыток сведения их воедино, с помощью исторического и археологического синтеза, которые могли бы привести к определенному заключению. Цезарь пишет – и это единственное точное сообщение, – что похороны у галлов были обставлены с пышностью и что в более древние времена на костре сжигались не только останки вождя, но и все, чем он владел, все, что любил: драгоценности, одежды, оружие, кони, любимые слуги и женщины (кроме законной супруги, несомненно это были любовницы). Помимо этого, несомненно, Цезарь забыл упомянуть предметы для любимых игр. Согласно текстам, погребальный обряд в Ирландии неизменно включал в себя следующие компоненты:

- погребальную песнь, слагавшуюся и исполнявшуюся филидом,

n в известных случаях – погребальные игры,