Неточность античных источников и трудности иссследования

Греческие и латинские авторы часто упоминают кельтов в связи с мирными отношениями или сражениями, которые вводили их в контакт с классическим миром. В течение двухсот лет Рим жил в страхе перед галлами, перед tumultus gallicus, а с 390 по 52 год до н. э. вооруженные столкновения между обеими сторонами утихали лишь ненадолго. Что же касается отношений между кельтами и греками, скорее торговых, чем враждебных, то их начало теряется во тьме времен. В VI в. до нашей эры эллины основали Марсель (Massalia), а их мореходы плавали вдоль берегов Атлантики, Ла-Манша и Северного моря в поисках янтаря и олова.

Достаточно заглянуть в сборник Куньи «Выдержки из греческих авторов, касающиеся галльской истории и географии» (в 6-и томах, Париж, 1878-1892) (Cougny, Extraits des auteurs grecs concernant l’histoire et la géographie des Gaules) или в труд Хольдера Altceltischer Sprachschatz (в 3-х томах, Лейпциг, 1896-1917), чтобы убедиться, что без таких авторов, как Цезарь, Тит Ливий и Тацит, с латинской стороны, Страбон, Диодор Сицилийский и Птолемей, со стороны греческой, невозможно составить основательное представление о кельтской древности.

Все эти источники обладают еще одним важным качеством: они написаны на латинском и греческом – языках, относительно знакомых европейским эрудитам, и только поэтому находятся в привилегированном положении. Со времени начала своих исследований историки, изучающие античность, освещали, изучали, комментировали и использовали эти источники. И только в течение недолгого времени, не более двадцати-тридцати лет, их пытались подвергнуть систематической критике. Однако, если принимается внешняя точка зрения на классическое в и дение или представление вещей и людей, то скоро становится очевидным, что античные источники, описывающие кельтов, страдают опасной и постоянной неточностью. Цезарь был первым, кто, имея на то основания, указал на важное место друидов в своем кратком описании галльского общества в шестой книге De Bello Gallico; с другой стороны он часто бывал у наиболее влиятельного из эдуев, друида Дивитиака – и не пишет об этом ни слова в оставшейся части работы. Этот факт не может не изумлять.

Но и это еще не все. Цезарь восстанавливает по античному образцу речи галльских вождей на их советах, при этом Веркингеторикс и Критогнат говорят как латинские риторы. Эти речи невозможно сравнить с живостью, быстротой и насыщенностью естественной структуры кельтских языков. И когда Цезарь дает топографическое описание галльских поселений, Алезии, Герговии, Укселлодуна, его описание достаточно неопределенно, чтобы породить бесконечные споры о локализации и идентификации поселения. Их могут разрешить только результаты археологических раскопок.

Один из самых фантастических домыслов принадлежит Полибию, который самым серьезным образом рассказывает, что мечи галлов, как только наносят удар, гнутся и перекручиваются, так что воин должен их выпрямлять. Это утверждение находится в абсолютном противоречии с удивительными способностями кельтских металлургов и кузнецов. Рассказ о мечах основан на существовании в захоронениях согнутых мечей, положенных туда для мертвых воинов, но не используемых живыми, или на находках оружия, умышленно испорченного во время жертвенных церемоний.

Следует считаться с тем фактом, что все, не относящееся к средиземноморскому миру, было для греков и римлян примерно тем же, чем представлялись европейцам эпохи средневековья Экваториальная Африка или Средняя Азия: они чаще предпочитали повторять сказанное их предшественниками, чем пускаться в долгие и опасные путешествия. Им было довольно стереотипного образа могучих галлов со светлыми волосами (обесцвеченными мылом!), носящих множество гривен и украшений из золота (или скорее из блестящей бронзы, еще не покрытой вековой патиной), не было и мысли о том, что на это не хватило бы золота всей Европы.

Немало авторов компилировали древние источники или полагались на сообщения, правильность которых были не в силах проверить. Случается, что правдивость таких компиляций, все еще имеющих силу закона, не подвергается сомнению. Смущает нас и то обстоятельство, что классические авторы уделяли особое внимание описанию той части кельтского мира, которая располагалась поблизости от тех мест, где жили они сами: кельты Тита Ливия – из Цизальпинской Галлии; Полибий и Страбон повествовали в основном о Южной Галлии и Испании; греческие авторы рассказывали о стычках с придунайскими кельтами и кельтами из Малой Азии. А ведь это было население периферийных областей, испытавшее наибольшее политическое, культурное и торговое влияние Греции и Рима, завоеванное, порабощенное и ассимилированное в первую очередь. Во втором веке до нашей эры, когда Цизальпинская Галлия стремительно латинизируется, благодаря римской колонизации, а Южная Галлия, вероятно, очень быстро эллинизируется, Британские острова и Северная Галлия еще на целых полтора века остаются землями почти не исследованными.

Не следует также упускать из виду методы античных писателей и историков; Фукидид, Павсаний или Тит Ливий бесконечно более современны, чем меровингский агиограф или ирландский историк XVII века: кажущаяся нам ошибочной информация попала в анналы потому, что в момент их составления никому не приходило в голову ее проверять. К примеру, в V в. до н.э. Геродот располагал истоки Дуная в краях кельтов, а Гекатей Милетский утверждал, что Марсель (Massalia) был основан в Лигурии. Греческая документация была фрагментарной, а истоки Дуная оставались менее известными, чем нижнее течение этой реки. Но и эта информация была бы интересной, если бы в представлении Геродота название кельты соотносилось с определенной этнической группой. Однако ни о каком уточнении не может быть и речи, поскольку в IV веке греки различали всего четыре варварских (то есть не говоривших по-гречески) народа: кельтов, скифов, персов и ливийцев. А германцев они еще долго не отделяли от кельтов.

Еще меньше греки придавали значения внутренним различиям, и современные ученые только тешат себя самообманом, пытаясь отыскать в греко-латинской терминологии разницу между Celtae, Galatae и Galli. Галаты – это греческое название галлов и не более того: они не обязательно обитали в Галатии в Малой Азии; а Galli – это латинское название галлов. Но и Celtae – это тоже галлы из Галлии. С другой стороны, мы должны помнить, что кельты Великобритании и Ирландии никогда не называли себя кельтами, а просто-напросто ирландцами, валлийцами и бриттами, по названиюсообществ, к которым они принадлежали. Они понятия не имели ни о каких общих этнических названиях, о которых впервые задумались только эрудиты XVII – XVIII вв. В любом случае обозначение народа или отдельного человека для кельтов, так же как и для всех индоевропейцев, определяется религиозным фактором.

И однако, несмотря на тягу одних древних авторов к экзотике, а других – к наивному упрощению или даже к преувеличению, вся античная информация должна быть по крайней мере принята к рассмотрению. У древних авторов, конечно, нельзя требовать, чтобы все они понимали все, особенно в области религиозной, где их некомпетентность бесспорна, но нельзя и отмахиваться от их сообщений, не приведя убедительных доказательств свойственных им ошибок. География Птолемея представляется драгоценным источником для кельтологов: его сведения, касающиеся Ирландии и Британии, единственны в своем роде и незаменимы. Средством подтверждения достоверности массалиотского перипла (переложенного латинскими стихами Руфом Авиеном в IV в. н. э.) служат древние названия Ирландии (Ierne) и Британии (Albio), переданные по-гречески в архаической форме, совпадающей с еще более древними гойдельскими названиями островов: Ériu и Alba. А Пифею и Цезарю (который вряд ли в этом случае занимался заимствованием) мы обязаны современным названием Британских островов – Priteni, в котором слышится отзвук древнего валлийского слова Prydein и латинского Britannia, которое является результатом неверного написания.

Однако пространных сообщений немного. Никто не описывает кельтов с симпатией или хотя бы с любопытством, какое последователи Плиния Старшего питали к животным и растениям. Скудость сообщений древних авторов становится особенно поразительной, когда они касаются самого тонкого вопроса: описания жреческого класса друидов. Несколько строк, посвященных в De Bello Gallico и других сочинениях кельтской религии, общественной и воинской организации, общественному и личному праву, а также языку, составляющие самую основу нашей работы, являются всего лишь жалкими крохами, не имеющими особого значения для большинства исследователей. Только Цезарю удалось неполно, но с точностью и краткостью описать социальные и религиозные структуры кельтов, истинный смысл которых все-таки от него ускользал.

Разрозненные документы весьма многочисленны, это бесконечные записки и примечания, которые так же сложно классифицировать, как использовать. Вовсе не страдая от недостатка информации, как это часто утверждается в трудах общего характера, историки, лингвисты и археологи не успевают разбирать груду бесчисленных обрывков информации, плохо поддающихся синтезу из-за своей крайней фрагментарности. Кельтология по сути своей – область частных фактов, особенно в таких ведущих дисциплинах, как лингвистика, история религий и протоисторическая археология.

Date: 2015-07-24; view: 342; Нарушение авторских прав