Ад кромешный на земле

Но я глубоко ошибалась. Своих любимых девчонок я действительно снова встретила, придя к ним в отделение и они меня обнимали и целовали как родную, а вот коллектив в который я пришла сейчас на этот заказ работать, отличался от предыдущего просто кардинальной противоположностью. Если в неврологии царил мир покой и добрые отношения, то здесь был просто какой то ад. Даже сам вид палат, окон без штор и какой то не уют, царил везде. Все было построено на доносах, сплетнях, взятках и межличностных не нормальных отношениях, а сиделок здесь не переносили в любых проявлениях, потому что они забирали их кровные деньги, которые здесь на потоке, поставленном манипуляционной сестрой, которая временно заменяла на должности старшую медсестру,во время ее отпуска, женщиной властной и грозной, шли ей в карман, а дальше уже распределялись по ее усмотрению. Она имела в своем отделении одну сиделку, которая по ее рекомендации навязывалась всем родственникам и хотели они этого или нет они платили ей за уход. А уход был следующим; пока она на одной стороне коридора в какой то из палат кормила обедом больного, то на другой стороне ее уже десятый по счету больной, за которым она ухаживала ел холодный обед, а то и вообще не был покормлен. Люди платили деньги, как за круглосуточное обслуживание, а практически с шести часов вечера эту сиделку уже никто не видел и все покрывалось потому, что все претензии рассматривала старшая медсестра, та же манипуляционная, а сиделок, которые работали от фирмы она просто гнобила своим отношением. И поэтому многие не выдерживали и уходили. Утром она заходила в палату и первое ее заявление было о том, что нужно срочно убрать все с тумбочек и с кроватей, чтобы ничего нигде не стояло, и не висело, а куда девать все памперсы и средства ухода за больным не известно мы клали все под матрацы, но это был просто абсурд. Потом еще нас убивало то, что оставленные тяжелобольные ее сиделкой на ночь на произвол судьбы, просили в палатах о помощи. И всем сиделкам, которые ухаживали за одним больным круглые сутки, приходилось ухаживать ночью еще и за всеми оставленными тяжело больными, лежащими в их палате, а дежурные медсестры, после процедур вообще в палаты не заходили, сетуя на то, что за каждым больным закреплена сиделка, которая получает за уход этих больных деньги.

Хотя и эту сиделку-молдаванку, которую использовали как орудие для добычи денег, тоже было жаль, она бедная за весь день не приседаючи бегала с одной палаты в другую вся в мыле, а деньги получала эта старшая медсестра, выплачивая сиделке какую то часть из заработанных ею денег. Эта сиделка не совсем помнила сколько у нее больных не говоря уже как кого зовут.

В коллективе явно была не здоровая атмосфера. А как оказалось потом уже с рассказов медсестер эта «старщая» медсестра сталкивала лбами всех остальных и если только кто то начинал между собою дружить сразу же делала им какие то пакости, что бы их дружба рухнула. Она была самой старшей по возрасту в этом отделении, и дольше всех здесь работала, пережила уже несколько заведующих и несколько старших медсестер, а врачи, которые приходили молодыми после институтов боялись ее как черт ладана, потому что она на всех доносила и поэтому все ходили в страхе за свою карьеру, лучше как говорится плохой мир чем хорошая война. Так вот и жили с этим устоявшимся затхлым уставом.

Но ничего и это мы пережили с Божьей помощью, потому что отношения со своими больными и их родственниками у меня были прекрасные.

Первая неделя была у нас как испытательный срок на выживание в этом отделении. У меня был заказ по уходу за 92 летней старушкой, звали ее Зинаида Ивановна, у нее было воспалением легких. Но бабулька была старой закалки, очень бодренькая по духу и приветливая во всех отношениях. С утра мы с ней как заправские солдаты прятали все с тумбочек и с кровати, это все лежало у нас под матрацами так, что комар носа не подточит. И каждый раз когда залетала с проверкой новоиспеченная старшая медсестра, чтобы навести «шмон», к нам трудно было придраться. И всю свою злость она вымащивала на сиделке, которая сидела со своей пожилой хозяйкой-армянкой у которой она дома была помошницей, но так как сиделка тоже была из кавказа, то не совсем понимала русский язык и ей все было как с гуся вода. А вот апогеем ее наказания для нас, стал случай когда я вышла из палаты, а бабуля в это время невзначай сорвала с руки стационарный катетер -браунюлю и кровь залила кровать. Это было что то, хотя другие больные это могли делать и по несколько раз на день, но с них какой спрос у них нет сиделки, на которой можно отыграться за «невнимательное» и «халатное» отношение к своему больному. Но переломным моментом стал случай который поставил все на свои места.

В один из вечеров, когда уже все спали, к нам в палату привезли по скорой, пожилую женщину, с двусторонним воспалением легких. Ее сопровождала племянница. Племянница не знала что делать, так как дежурные медсестры сказали только в какую палату ее положить и больше ни какого участия не приняли. И вот эта племянница, молча, с уставшим видом, возмущаясь внутри себя на все это отделение завозит сама на каталке свою тетю и дальше что делать не знает. Но здесь же есть Люся, которая всех встречает и провожает как родных. Естественно я помогла этой милой женщине уложить ее тетю в в постель, которая оказалась полной тезкой моей больной. Не включая свет в палате, чтобы не беспокоить уже спавших больных, только при свете надкроватного светильника мы спокойно переложили с каталки ее тетю на кровать, разложили все вещи в тумбочку и под матрац, я ввела ее в курс дела о царивших здесь законах, и по ходу рассказала ей все что нужно купить для ухода за лежачей больной. Обе бабульки были такими себе живчиками с улыбкой на устах. Моя бабушка тоже уже не спала, пока мы организовывали место для другой Зинаиды Ивановны и они найдя точки соприкосновения уже как старые приятели заправски разговаривали. Племянницу звали Еена. Я, уставшую ее от этих хлопот напоила горячим чаем, ловко вкинув свой маленький кипятильник в чашку с красивой надписью «Люсиньке от благодарных клиентов»,на которую она обратила свое внимание, и позитивным разговором, успокоив, что все будет хорошо, привела ее в чувства. Мы сразу же с ней подружились.

- Люся, обратилась она ко мне, пожалуйста возьмите и мою тетю на патронажный уход, они ведь лежат с вашей бабушкой рядышком, и почти одного возраста, я уже никого другого даже и не представляю возле нее.

Так я стала ухаживать за двумя больными в одной палате. Но утром я должна была решить эти вопросы не только со своей фирмой, родственниками своей подопечной, а еще и поставить перед фактом старшую медсестру. И тут началась целая плеяда различных уловок как меня избавить от этого заказа. Первое было то, что она решила перевести ее в другую палату, потому, что видите ли анализы вдруг показали, что у Зинаиды Ивановны гепатит С. Потом срочно она вызвала к себе родственников больной, что сыграло для нее очень злую шутку. Елена оказалась очень высокопоставленным чиновником. И на предложение старшей медсестры поменять сиделку на ее протеже, она категорически ответила: «Меня устраивает только Люся, я доверяю только ей, и никто другой мне не нужен. А по поводу гепатита С и перевода моей тети в другую палату или в другое отделение я думаю, что мы решим этот вопрос не с вами, а с заведующим отделением и совершенно на другом уровне». Вопрос был решен раз и навсегда, а возмущения старшей сестры по поводу сиделок были закончены окончательно и бесповоротно, после того как заведующего отделением вызывали на ковер к главврачу больницы из за звонка с министерства здравоохранения и по цепной реакции досталось всем подряд, и за придуманный гепатит С, и за отношение предвзятое к сиделкам, и за халатное отношение к поступающим больным, и за то, что в отделении как в бомжатнике даже нет штор. На следующий день нам уже было можно все. И на тумбочках ставить что угодно и даже пользоваться принесенными из дома блендерами и электрочайниками. Сражу же и шторы нашлись, оказывается их сняли еще год назад стирать так и забыв повесить. Так что мы дружно навели в отделении порядок и вздохнув с облегчением стали жить и дышать полной грудью. Елена приходила к нам как в отделение реабилитации после тяжелого трудового дня. После автокатастрофы она не могла садиться в служебную машину и поэтому ездила только на метро. Мы всегда ее поили горячим чаем и делали ей такой себе позитивный настрой. Зинаида Ивановна всем была довольна и наоборот беспокоилась о своих благодетелях. У нее, кроме сестры и племянницы никого больше не было, муж давно умер, а сын еще молодым погиб в автомобильной катастрофе. Так что она теперь жила всеми событиями семьи своей сестры и любимой племянницы. Елена потом познакомилась с Надеждой, дочерью моей первой подопечной. Так как обе бабушки были без зубов Лена принесла из дома блендер и я им обоим перемалывала на нем всю еду, от чего они просто были в восторге. Надя же принесла из дома электрочайник. Так что мы теперь чаепития устраивали всей палатой и дружно, все делали совместными усилиями. Елену ждали все как самую близкую подружку, рассказывали ей все новости, смеялись над человеческой глупостью. И так в этом отделении негатива мы жили как на отдельном островке позитива и взаимопонимания. В скором времени Елене пришлось положить в больницу и свою маму, но только в другом районе Москвы и она теперь не знала как мотаться с одного конца Москвы в другой. Мы с бабульками ее успокоили и решили, что будем докладывать ей по смс переписке. О состоянии нашего здоровья. Доходило до смешного, мы ведь смс писали все вместе с юмором и творческим подходом. Обе мои бабульки оказались очень даже творческими личностями. Вначале смс были разные подробности, типа: «цвет фикалий отличный идем на поправку, желаем и вам не хворать и быть умницей, вы нам еще очень нужны. Держитесь!» Или «температура отличная можно лететь в космос». А потом в конце каждого послания добавляли различные выражения философов, которые по нашему мнению были ей в тот или иной момент нужны для поддержки духа. Напримет:

" Аве, цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя! "Ave, imperator, morituri te salutant!

Или: "Встань, победи томленье - нет побед,
запретных духу, если он не вянет,
как эта плоть, которой он одет"

А она их иногда получала в самый не подходящий момент, бывало даже на ответственных аппаратных совещаниях, но именно они помогали ей улыбнуться и справиться со всем навалившемся сразу же грузом проблем. И приходя к нам в очередной раз она смеясь рассказывала как благодаря нашим смс у нее получилось решить тот или иной вопрос в позитивном ключе.

Нас конечно же Елена очень баловала, мы ели различные деликатесы и вкусности, но и она уставшая от своих проблем приходя к нам, заряжалась позитивом и юмором и домой уже уходила с новыми силами и зарядом положительных эмоций.

Но несмотря на идиллию между нами, в этом отделении казалось люди проходили ад уже на земле.

В палату привезли с реанимации женщину, звали её Нина, лет 60 не больше. Для всех присутствующих и больных и обслуживающего персонала началась просто не жизнь а какое то испытание на прочность. Не говоря уже за саму Нину, которая находилась, как нам всем казалось, в двух измерениях, на этом и на том свете. И сам факт насколько был явным, что если кто то и не верил, что существует ад, то уж после увиденного и пережитого, у людей не оставалось никаких сомнений. Нина оказалась в реанимации после очередного кутежа, при этом у неё как и у многих других в этом возрасте обострились все болячки, пролежав в реанимации полмесяца она обросла такими пролежнями, что в палату от вони не возможно было зайти. С её тела просто отпадали куски мяса. Пролежни были таких размеров, что в те места, где они образовывались, можно было вставить, чуть ли не кулак. При обработке пролежней даже в коридоре стоял трупный запах, не говоря уже о том, что было в палате. Когда, после обработки, её закрывали простынями и одеялом, запах немного притуплялся, но через время с её тела начинало течь. И вся постель была пропитана этой невыносимо вонючей жидкостью. Но это была только часть наших и её испытаний. А волосы подымались дыбом, от её воплей и крика. Нет! она кричала не от боли, ей делали сильные обезбаливающие. Она кричала от встречи с чертями, свиньями, и всякой всячиной, кого видела уходя из реальной жизни за перегородку уже другой, потусторонней. Извиваясь на кровати, она выкрикивала: "Отойди от меня чёрт! Не кусай меня дьявол! Не тащи, мне больно! Да сколько же вас! Отпустите мне волосы! А ты свинья убери своё рыло! И не кусай не тащи меня в преисподнюю,пусти мне руки! Отвяжите ноги! Не души меня, слезь с лица! Зачем ты меня бросаешь в дерьмо! Пусти я сейчас задохнусь!" Её голос звучал настолько пронизывая душу, что каждый из нас представлял, что это он переживает сам. Было ужасно жутко испытывать такие потрясения, это продолжалось в течении трёх недель. А когда она возвращалась душой снова в палату, она общалась с нами как будто бы ничего не было, и ей приснился жуткий сон. Мы предлагали ей позвать батюшку, чтобы он ей помог исповедаться, на что она отвечала сугубо матерными словами и посылала нас всех за коньяком или водкой и говорила где лежит её виртуальная заначка. Она всё время звала своего мужа, но он почему то не приходил, а иногда приходила дочь, но так как у неё был грудной ребёнок, она могла позволить себе только платить за её уход сиделке-молдаванке. С рассказов Нины мы узнали, что у неё есть ещё и сын, но она с ним не общается. Наконец-то появился её муж, на первый взгляд очень даже приличный мужчина, он стал сидеть с ней в палате и помогать переносить тяготы её ухода из жизни. И когда в очередной раз она уже проходила мытарства встречаясь с людьми, которых нет в живых, но которым она, что-то делала в жизни плохое, её муж комментировал все события постфактум. Того она обанкротила и он от инфаркта умер, другого кидонула на сотни тысяч долларов и он в состоянии шока разбился на машине, третьего подставила и его убили и т.д. А её на очередном сеансе улета в потусторонний мир все эти души встречали и терзали, предъявляли ей какие то претензии, а она только оправдывалась, плакала и просила её отпустить. Но ни одного слова о прощении или покаянии не было сказано с её уст. Весь этот кошмар происходил круглосуточно и днём и ночью не оставляя её в покое не на минуту. Пришёл наконец то и её сын, но даже не поздоровался с ней а посмотрел со стороны как она извивается и кричит в очередном экстазе мытарств. А потом тихо сказал про себя, но мы все услышали: «Собаке-собачья смерть. Жила как скотина, как скотина и подыхай». В палате было гробовое молчание, каждый задумывался о своём. Казалось, что раскрылись небеса для того, чтобы мы все увидели ад кромешный на земле и задумались о смысле жизни, и о том, что ещё в ней можно исправить.

Из рассказа мужа, как оказалось эта Нина работала всю жизнь в торговле, ходила в начальниках и жила по беспределу. Взятки, воровство, подножки партнёрам, постоянные гулянки, пьянки. Она выгнала из дома несовершеннолетнего сына, чтобы он не мешал ей устраивать в своей квартире праздники жизни, и водить постоянно новых партнёров для сексуальных оргий. А вот маленькая дочка оставалась свидетельницей маминой разгульной жизни. И поэтому на наши просьбы помочь матери, призвав священнослужителя, она отвечала, что ей уже никто и ничем не поможет. Ибо в её душе даже сейчас нет раскаяния. Уж больно плохие отношения у неё не только с церковью, но и с самим Всевышним...Так что пусть идёт всё как идёт. Её муж оставался рядом с ней до последнего дня. Каким он у неё был по счёту и был ли этот приличный мужчина, умеющий гармонично коммуницировать с окружающими людьми, рассуждать о духовных ценностях, не навязываться в собеседники с ненужными пустыми разговорами, когда хотелось просто помолчать, её мужем или нет, так никто и не узнал, да нам это было и неважно, главное хоть кто-то мог подержать её за руку и как-то успокоить, когда она в очередной раз возвращалась с путешествия из страны теней. Не важно кем он приходился этой женщине, но было понятно, что и он проходит свои ниспосланные ему Богом испытания рядом с ней. И это подтвердилось тем, что умерла она в его день рождения в юбилей 70летия. Была ли это самая страшная потеря для него или самый шикарный подарок на юбилей так и осталось великой тайной...

От этих заказов я приходила в себя очень долго. Жизнь как будто бы разделилась на два этапа до и после Нины. Но в душе был покой и смирение ибо ранее пройденная школа жизни и духовного пути подтверждалась увиденным. После этого отделения я попала в гнойную хирургию 15больници. Моим пациентом оказалась бабулька, которой отрезали ногу. Сахарный диабет не давал возможности заживать ранам и пошла гангрена. Бабулю звали Юля она насколько была светлой, доброй и чистой душой, что я привязалась к ней как к своей родной бабушке. Мы делили с ней, как говорят, хлеба горбушку и ту пополам, и все радости и горести преодолевали вместе. Каждое утро я, приведя себя и её в полный порядок после очередного утреннего туалета, брызгала её своим дезодорантом для тела и мазала кремами. Бабуля была просто на седьмом небе от счастья. При том, что она испытывала страшные боли на самой культяпке, она ещё испытывала фантомные боли на несуществующей ноге. У неё постоянно чесались пальцы, которых уже не было. Но она находила в себе мужество, радоваться жизни, каждому её проявлению, быть кокетливой, смеяться и шутить, даже над своей беспомощностью. С другой бабушкой по папиной линии они, договорившись по телефону, читали в одно и тоже время соборную молитву, молились за внука, ему поставили диагноз опухоль мозга.. И казалось, что её проблемы для неё не существует, есть общая боль за молодого человека, которому ещё жить да жить, за кровиночку, которому она посвятила себя всю до остатка. Похоронив мужа, она рано осталась вдовой. Ей было всего лишь55 лет. Была возможность выйти замуж за хорошего вдовца, но она стала верой и правдой служить своим детям, воспитывать внуков. Таким образом поставив на себе крест как на женщине, которая могла бы ещё быть счастливой женой, любимой и желанной женщиной, подругой, рядом с которой и сейчас бы был добрый и ласковый муж, с которым и время коротать не страшно, да и поговорить есть и с кем и о чём. Но главное не быть детям теперь обузой. Ибо за их работой, постоянными проблемами бизнесового характера им некогда маме даже позвонить, не то чтобы поговорить по душам, пообщаться, а ей именно этого сейчас и не хватает.

У бабушки Юли две дочери. Обоим она вырастила детей, тобишь своих внуков. Водила их на разные спортивные секции, в музыкальные школы и т. д. и т. п. А вот теперь всем некогда придти к своей любимой бабушке и маме, сесть рядом обнять за плечи и просто пообщаться. Все куда то спешат все заняты своими делами, а если она звонит по телефону им сама, то они не берут трубку ибо выслушивать все её новости и отвечать на её переживания им очень утомительно, после тяжелого трудового дня. Главное они оплатили сиделку и вместе с деньгами за работу и на расходы для бабушки они передали бабулю целиком и полностью в руки сиделки. Можно сказать пакетом.

Было над чем задуматься...

Бабуля говорила о том, что главное в жизни женщины, как она вынесла из своего жизненного опыта, должен быть мужчина. А дети само собой вырастут и разлетятся как птицы, каждый в свою сторону.

Каждому захочется жить своей жизнью.

И если женщина встретилась с мужчиной уже в преклонном возрасте они нужны друг другу как никогда. Женщина присмотрит за мужчиной, он всегда будет накормлен, чист и ухожен. Мужчина в свою очередь подарит женщине ласку, силу мужских умелых рук и заботу. Тогда и детям хорошо, они знают, что их мама или отец не одиноки, что им есть о ком позаботиться, с кем обсудить последние новости и поплакаться о сериале. Пришли в гости, пообщались и ушли, и всё в порядке. А когда молодая мама приносит себя в жертву детям, в конечном итоге из-за нереализованности женщина впоследствии становится обузой для детей.