Культурная морфология Л. Фробениуса

Основная статья: Лео Фробениус

Сторонником диффузионистской теории был специалист по африканским культурам Лео Фробениус. В его построениях на первое место выходила сама культура, а человек, как её носитель, отходил на второй план. В его варианте культурные круги назывались культурными провинциями, характеризующиеся главным образом совокупностью материальных предметов, аналогичных теории Гребнера. Стоит отметить почти мистическую составляющую понятия «культура» у Фробениуса. Он сравнивал культуру с органическим существом, которое рождается, нуждается в пище (человеческом хозяйстве), имеет «душу»; при этом культуру можно «пересадить» в другую почву (другие природные условия), где её развитие пойдёт иным путём и прочее. Человек же у Фробениуса является лишь её «носильщиком», продуктом (объектом) культуры, но не её творцом. Фробениус также является автором концепции о двух типах культур — хтоническо-хамитическо-матриархальной и теллурическо-эфиопско-патриархальной, позже он заменяет их на культуру Востока и культуру Запада. Первой присуще «пещерное» чувство, неподвижность, идея фатальной (непреодолимой) судьбы, а «Западу» — «чувство далёкого», динамичность, идея личности и свободы.

Исследовательский институт морфологии культуры, основанный Фробениусом, существует и по сей день.

Библиографическое описание: Солодов К. Е. Тоталитарный режим как политико-правовое явление XX века [Текст] / К. Е. Солодов // Молодой ученый. — 2012. — №9. — С. 212-215.

Тоталитаризм как исторический феномен XX века активно исследуется представителями различных отраслей научного знания и сегодня. Интерес к этой теме остается на высоком уровне по ряду причин. Во-первых, не смотря на обилие работ, нет однозначного мнения относительно комплекса причин возникновения тоталитарных государств. Во-вторых, учитывая огромные потери, которое понесло человечество в связи с тоталитаризмом, существует необходимость разработки политико-правовых механизмов, исключающих возможность появления новых тоталитарных режимов. Поэтому проблема изучения явления тоталитаризма особенно актуальна для юридических специальностей.

Цель данной работы: дать сущностную характеристику тоталитарного государства как политико-правового явления.

Задачи:

1. Рассмотреть понятийный аппарат тоталитаризма в историческом контексте.

2. Выявить признаки тоталитарного государства.

3. Изучить классификацию тоталитарных режимов

4. Проанализировать причины становления тоталитарных режимов.

5. Выявить специфику правовой системы тоталитарных государств.

Пионером в исследовании тоталитаризма считается австрийский философ и писатель Боркенау Франц, который в своей работе «Тоталитарный враг» (1940) описывал идеологическую сторону фашизма. Говоря об истории исследований данного феномена, упоминают также работы Ф. Хайека «Путь к рабству», К. Поппера «Открытое общество и его враги», Х. Арендт «Истоки тоталитаризма», К. Фридриха и 3. Бжезинского "Тоталитарная диктатура и автократия" (1956), а также более поздние исследования российских ученых: Бутенко А.П., Миронова А.В., Мирского Г.И., Мазурова И. В., Кочесокова Р.Х., Рассохи И.Н.

Анализируя понятийный аппарат тоталитаризма, можно сделать вывод, что во всех случаях под данным феноменом понимается государственная система, которая характеризуется всеобъемлющим вмешательством политической власти во все стороны жизни общества с полным его подчинением правящей элите и осуществлением тотального контроля. Интересен тот факт, что общепринятое в советские времена определение тоталитаризма, совпадает и с более ранними определениями западных ученых, и с более поздними – российских ученых. Однако советское государство в СССР было не принято относить к тоталитарным режимам по вполне понятным причинам. В связи с этим встает проблема выявления характерных черт, на основании которых государство может быть определено как тоталитарное.

Активные исследования феномена тоталитаризма на предмет выявления его характерных признаков приходятся на период после второй мировой войны.

К. Фридрих и З. Бжезинский в вышеупомянутой работе "Тоталитарная диктатура и автократия" предлагают для определения тоталитаризма следующие шесть признаков [11,c.88], совокупность которых они называют «тоталитарным синдромом»: 1) главенствующая идеология, которая охватывает все стороны общественной жизни; 2) наличие единственной партии, которую возглавляет один лидер; 3) наличие террористического полицейского контроля;4) монополия на средства массовой информации и коммуникации; 5) монополия на вооруженные силы; 6) централизованная плановая экономика. При этом авторы отмечают, что плановая экономика может присутствовать и в конституционных системах, а контроль над вооруженными силами имеют все современные государства.

«Тоталитарный синдром» Фридриха и Бжезинского в последующем подвергался критике за отсутствие системности, хотя другие исследователи повторяли эти признаки в дополненном или уточненном варианте.

Один из наиболее подробных «реестров» признаков тоталитаризма, приведенный И.Н. Рассохой [9], содержит десять пунктов, которые в определенной мере обобщают более ранние исследования. Анализируя эти признаки, можно сделать вывод, что и здесь «ядро» «тоталитарного синдрома» К. Фридриха и З.Бжезинского дополнено такими важными характеристиками как отсутствие демократических прав и свобод; официальная регламентация всех сторон жизни общества и человека, включая ограничения в одежде, передвижении, проведении досуга и так далее; агрессивный характер внешней политики, сочетающийся с самоизоляцией страны (закрытое общество); милитаризация экономики и всего общества.

Таким образом, для выявления признаков тоталитарного государства разные авторы, как отечественные, так и зарубежные, определяют характерные черты тоталитарных режимов, как правило, повторяя, уточняя или дополняя друг друга. Особенности проявления того или иного признака зависят от формы тоталитарного режима.

Большинство исследователей сегодня выделяют две разновидности тоталитарного режима: левого толка и правого, в соответствии с известной классификацией политических течений. Имея в наличии все признаки тоталитарного государства, «левые» и «правые» тоталитарные системы по ряду позиций существенно отличаются друг от друга. Эти отличия касаются особенностей механизмов экономического регулирования, идеологических оснований, социальной структуры, на которую опиралась правящая элита.

Правая разновидность тоталитаризма представлена двумя формами - итальянским фашизмом и немецким национал-социализмом, которые называют также крайне правыми или ультрарадикальными. К правым их относят потому, что обычно они сохраняли рыночную экономику, институт частной собственности, применяли механизмы экономического саморегулирования.

К праворадикальным, помимо указанных выше, относят также режимы Франко в Испании (1939-1977), Новое государство Португалии (1926-1974), Железную гвардию Румынии (1927 -1941), ряд других государств.

Левой разновидностью тоталитаризма считается советский коммунистический режим, Северная Корея, которая признается идеологический детищем Советского Союза, правление Мао Цзэдуна в Китае, Кубинская республика. Характерными чертами этого режима являются национализация экономики и ее централизованный плановый характер, идеология, основанная на коллективной цели построения «светлого будущего» - коммунизма, сильная государственная власть, контролирующая все стороны жизни общества.

Различия между германским и советским тоталитаризмом были следствием различий в их социально-экономических и идеологических основах. Правый и левый типы тоталитаризма, несмотря на имеющиеся между ними различия, сходятся по своим базовым характеристикам и представляют собой два самостоятельных типа одного и того же тоталитарного общественно-исторического феномена. Почему возникает тоталитаризм? Ответ на этот вопрос можно найти, рассматривая конкретные исторические условия, в которых возникает данный режим.

По выражению Бутенко А.П. [5], тоталитаризм возникает там, где человек и все стороны его жизни и деятельности оказываются под контролем правящей элиты, и где «специфические черты этого политического режима выступают не изолированно, а в органическом единстве как взаимодействующая целостность этих основных черт».

Важным условием становления тоталитарного режима большинство исследователей считают монопартийность (нацистская партия в Германии, фашистская партия в Италии, коммунистическая партия в Советском Союзе, трудовая партия КНДР и др.). Именно монопартийные государства, по мнению Арона [4, с.224], уже стоят на пороге перехода к тоталитарному режиму, так как только в условиях полипартийности возможно широкое участие общества в политической жизни, монопартийность же приводит к деполитизации общества и в конечном счете к формированию тех «атомизированных масс» [3, с.27], которые и составят социальную базу тоталитаризма.

Возникновению тоталитаризма предшествует кризис в обществе, который поражает все сферы общественной жизни. Ядром перехода к тоталитарной диктатуре становятся тоталитарные партии и их вожди. Этот переход обеспечивается именно единством экономических, социально-политических, психологических предпосылок. Несомненно, частью этого единства являются особенности правовой системы государства.

Правовая система призвана обеспечить стабильность в обществе, поддерживать определенный порядок. В тоталитарном государстве правовая система подчинена мощной государственной машине. Государство стояло над нормами права, исполнительная власть – над законодательной, при практически полном отсутствии независимости судебной власти. Права граждан, как правило, зафиксированные законодательно, носят чисто декларативный характер.

Правовая система в тоталитарном государстве идеологизирована также как и все стороны жизни общества. В советской правовой системе идеологизация находила свое выражение в строго классовом подходе к субъектам права[2,с.126].

Правовая система в тоталитарном политическом режиме опирается не на законотворчество, а на правящую партию и ее вождя. Основой правовой системы нацизма было положение: «Воля вождя – высший закон» или, как говорил Г.Геринг, фюрер – это и есть закон [6]. В нацистской Германии это положение декларировалось под лозунгом соблюдения интересов народа. Закон можно и нужно нарушать, если того требуют интересы народа. Здесь опять проявляется тот характерный признак тоталитаризма, о котором мы уже говорили: соблюдение видимости демократии.

Особенность советской правовой системы можно проиллюстрировать примером из работы Солженицына А.И., когда председатель ревтрибунала г. Рязани (1919 г.) произносит: «Мы руководствуемся не законами, а нашей революционной совестью»[10,с. 118]. В этом состоит главный принцип коммунистического суда.

Особенностью анализируемой системы является наличие законодательных норм, которые не действовали на практике. Например, в Конституции СССР 1936 года декларировались основные демократические права и свободы человека, однако реализация их на практике была по большей части не возможна или формальна (например, свобода слова выражалась в свободе говорить и писать то, что разрешено партией). Юридически устанавливалось наличие двух форм социалистической собственности: государственной и колхозно-кооперативной (групповой), хотя фактически наблюдалось полное огосударствление экономики, прежде всего это касалось средств производства.

Для проведения своей политики в рамках демократической Веймарской конституции Германии нацисты приняли «Закон о защите народа и государства» от 24 марта 1933 г., который создал правовую основу для получения всеобъемлющих полномочий Гитлеру и его партии.

Еще одной особенностью правовой системы тоталитарных государств является давление на судебную практику. Так, высшие нацистские руководители имели право отменять судебное разбирательство и вынесенные судом приговоры, если их они не устраивали. Общеизвестен судебный фарс сталинских «троек».

Общественная структура тоталитарного государства проще чем, например, демократического: стремление к уничтожению инакомыслия приводит к однопартийности и тотальному контролю над всеми сферами общественной жизни. Единственная партия определяет и контролирует все стороны жизни общества. Фактически происходит «сращение» партийного и государственного аппарата и это подкрепляется и поддерживается правовой системой. В 6-й статье Конституции СССР 1977 года сказано, что «вооруженная марксистско-ленинским учением, Коммунистическая партия определяет генеральную перспективу развития общества, линию внутренней и внешней политики СССР, руководит великой созидательной деятельностью советского народа, придает планомерный научно обоснованный характер его борьбе за победу коммунизма»[8]. Те структуры, которые должны быть вне государства, напр. профсоюзы, общественные объединения (в СССР напр. ДОСААФ), движения (комсомол) - они строго следовали линии партии и правительства. Как писал русский философ Иван Ильин: «Тоталитарный режим держится не основными законами, а партийными указами, распоряжениями и инструкциями» [7].

Для тоталитарного общества характерно и определенное правосознание. Так, например, «советское правосознание представляло собой синтез социалистических идей и рудиментарных правовых представлений о праве, законности, правосудии, легитимности государственной власти, справедливом правопорядке, о правовом статусе личности, неприкосновенности собственности, о методах регулирования гражданско-правовых отношений, о преступлениях и наказаниях»[1].

Таким образом, в правовой системе тоталитарного государства особенно ярко проявляется принцип «создания видимости демократии», видимости главенства закона в жизни общества. Сущность тоталитарного режима как политико-правового явления заключается в том, что формально все происходит в соответствии с нормами закона, но и законотворчество, и судебное производство, и деятельность государственных структур были всецело подчинены интересам правящей партии.

Поворот в его научной деятельности произошел в результате знакомства с "Золотой ветвью" Дж. Фрезера. В 1913 г. была опубликована первая статья Малиновского "Семья у австралийских туземцев". С того же года после окончания аспирантуры Школы экономических и политических наук он начал работать в Лондонском университете. Фундаментальную роль в его становлении как антрополога сыграли длительные полевые исследования (1914—1918) в Океании на побережье новогвинейского залива Папуа и на Тробриандских островах. В результате после этой научной экспедиции в 20-е годы была издана серия книг, среди которых — "Первобытная экономика Тробриандских островов", "Аргонавты западной части Тихого океана", "Преступление и обычай в дикарском обществе", "Сексуальная жизнь дикарей в Северо-Восточной Меланезии", "Магия, наука, религия и другие эссе".

В поздних работах, особенно в опубликованном после его смерти очерке "Научная теория культуры" (1944), Малиновский в систематической форме изложил свои взгляды на природу культур и метод их познания.

Основные положения теории культуры Малиновского сложились под сильным влиянием положения Г. Спенсера об обществе как о биологическом организме особого рода. Культурологическая концепция основателя функционализма строилась на биологических основаниях в связи с рассмотрением способа удовлетворения потребностей человека в еде, одежде, жилище, сексуальном партнере, движении... Теория потребностей есть основа концепции культуры Б. Малиновского. Для выделения человека из царства животных он делит потребности на основные и производные, порожденные культурной средой. К последним относятся потребности в экономическом обмене, авторитете, социальном контроле, системе образования в каком-либо виде и т. д.

Само понятие "культура" Малиновский определял не всегда однозначно. Удовлетворяя свои биологические потребности, человек добывает пищу, строит жилище и т. д. Тем самым он преобразует окружающую среду и создает производное окружение, которое и есть культура. Кроме этого, культура — совокупность ответов на основные и производные потребности. Культура в соответствии с такой постановкой вопроса есть вещественный и духовный аппарат, при помощи которого человек решает стоящие перед ним конкретные, специфические задачи. Культура также есть некое целое, состоящее из частично автономных, частично координированных институтов. Институт как первичная организационная единица — это совокупность средств и способов удовлетворения той или иной потребности, основной или производной. Такова общая картина структуры культуры по Б. Малиновскому.

Но все же определяющим, создающим характерное лицо культурологической концепции Б. Малиновского было последовательное проведение при исследованиях культур принципа универсального функционализма. Он так формулировал свой постулат, или исходный принцип, функционального подхода: "...в любом типе цивилизаций любой обычай, материальный объект, идея и верования выполняют некоторую жизненную функцию, решают некоторую задачу, представляют собой необходимую часть внутри действующего целого".

При этом, согласно Б. Малиновскому, любая культура в ходе своего развития вырабатывает некоторую систему устойчивого "равновесия", где каждая часть целого выполняет свою функцию. Если уничтожить какой-либо элемент культуры (например, запретить вредный, с нашей точки зрения, обряд), то вся этнокультурная система, а значит, и народ, живущий в ней, может быть подвержена деградации и гибели. Б. Малиновский резко осуждал грубое вмешательство колониальных чиновников в жизнь коренного населения, что свидетельствовало о невежестве и непонимании ценностей других культур. Он подчеркивал, что "традиция, с биологической точки зрения, есть форма коллективной адаптации общности к ее среде. Уничтожьте традицию, и вы лишите социальный организм его защитного покрова и обречете его на медленный, неизбежный процесс умирания".

В качестве примера нарушения функционального равновесия Малиновский приводил запрет на обычай "охоты за головами", совершаемый юношами в день инициации на одном из островов Тихого океана. Вскоре после того, как англичане запретили этот обычай как антигуманный, в обществе аборигенов началась дезорганизация. Старейшины утратили авторитет, старым и больным не оказывалась помощь. Рисовые поля и хранилища остались без присмотра, так как люди покинули обжитые места. Приглашенные на остров антропологи выяснили, что "инициации" и "охота за головами" были пусковыми событиями, обеспечивающими обязательность сельскохозяйственных работ и тем самым поддерживающими сплоченность между семьями. Кроме этого, на всех членов общности лежала обязанность сохранять запасы риса. При запрете обычая не приводилась в движение вся система культурно-хозяйственных связей. Без рисосеяния за счет урожая фруктов и рыбной ловли можно было прожить несколько лет. Но в этой местности постоянно случались неурожаи и были периоды отсутствия рыбы. Запас риса гарантировал выживание племени, поэтому регулярные полевые работы (необязательные с точки зрения сиюминутных потребностей) должны были как-то поддерживаться. Таким поддерживающим символом и была "охота за головами". Одновременно с запретом этого обычая была нарушена церемония посвящения во взрослые, что, в свою очередь, внесло дезорганизацию в иерархическую структуру общности, нарушило систему подчинения младших старшим.

Исходя из своей функционалистской концепции, Б. Малиновский весьма критически оценивал предшествующие направления в исследовании культур. Особенно резко он критиковал метод пережитков Э. Тайлора. По его мнению, такой подход наносил вред наукам о культуре, так как то или иное явление вместо поиска его смысла и функций объявляли пережитком или невежественным обычаем. Под огнем критики оказался и диффузионизм, так как его сторонники понимали культуру не как живое органическое целое, а лишь как совокупность мертвых вещей. Основным недостатком учений своих предшественников Б. Малиновский считал изолированное изучение отдельных черт культур как независимых друг от друга сущностей.

Массовая культура или поп-культура, масскультура, культура большинства — культура, популярная и преобладающая среди широких слоев населения в данном обществе. Она включает в себя такие явления, как спорт, развлечения, быт, музыка, в том числе и поп-музыку, литературу, средства массовой информации, изобразительное искусство, кино и т. п.

Содержание массовой культуры обусловлено ежедневными событиями, стремлениями и потребностями, составляющими жизнь большинства населения (т. н. мейнстрима). Термин «массовая культура» возник в 40-х гг. XX века в текстах М. Хоркхаймера и Д. Макдональда, посвященных критике телевидения. Термин получил широкое распространение благодаря трудам представителей Франкфуртской социологической школы.

Массовая культура является противоположностью традиционной культуры.

Массовая культура в XVIII и XIX веках

Предпосылки формирования массовой культуры заложены в самом наличии структуры общества. Хосе Ортега-и-Гассет сформулировал известный подход к структуризации по признаку творческой потенции. Тогда возникает представление о «творческой элите», которая, естественно, составляет меньшую часть общества, и о «массе» — количественно основной части населения. Соответственно становится возможно говорить и о культуре элиты («элитарной культуре») и о культуре «массы» — «массовой культуре». В этот период происходит разделение культуры, детерминированное формированием новых значительных социальных слоев, получающих доступ к полноценному образованию, но не принадлежащих к элите. Получая возможность для осознанного эстетического восприятия явлений культуры, вновь возникающие социальные группы, постоянно коммуницирующие с массой, делают значимыми в общественном масштабе явления «элитарной» и одновременно проявляют интерес к «массовой» культуре, в некоторых случаях происходит их смешение (см. напр.Чарльз Диккенс).

[править] XX век

В ХХ веке массовое общество и сопряженная с ним массовая культура стали предметом исследований виднейших ученых в разных научных областях: философов Хосе Ортеги-и-Гассета («Восстание масс»), Карла Ясперса («Духовная ситуация времени»), Освальда Шпенглера («Закат Европы»); социологов Жана Бодрийара («Фантомы современности»), П. А. Сорокина («Человек. Цивилизация. Общество.») и других. Анализируя массовую культуру, каждый из них отмечает тенденцию к ее коммерциализации.

Карл Маркс, анализируя проблемы рыночной экономики, отмечал коммерциализацию литературного труда:

«Мильтон, написавший „Потерянный рай“ и получивший за него 5 ф. ст., был непроизводительным работником. Напротив, писатель, работающий для своего книгопродавца на фабричный манер, является производительным работником. Мильтон создавал „Потерянный рай“ с той же необходимостью, с какой шелковичный червь производит шелк. Это было действительное проявление его натуры. Потом он продал свое произведение за 5 ф. ст. А лейпцигскийлитератор-пролетарий, фабрикующий по указке своего издателя книги… является производительным работником, так как его производство с самого начала подчинено капиталу, и совершается только для увеличения стоимости этого капитала»^[1].

Говоря об искусстве в целом, приблизительно аналогичную тенденцию отмечал П. А. Сорокин в середине XX века: «Как коммерческий товар для развлечений, искусство все чаще контролируется торговыми дельцами, коммерческими интересами и веяниями моды… Подобная ситуация творит из коммерческих дельцов высших ценителей красоты, принуждает художников подчиняться их требованиям, навязываемым вдобавок через рекламу и другие средства массовой информации»^[2]. В начале XXI века современные исследователи констатируют те же культурные явления: «Современные тенденции имеют кумулятивный характер и уже привели к созданию критической массы изменений, затронувших самые основы содержания и деятельности культурных институтов. К наиболее значимым из них, на наш взгляд, относятся: коммерциализация культуры, демократизация, размывание границ — как в области знания, так и в области техники, — а также преимущественное внимание к процессу, а не к содержанию»^[3].

Отношение науки к массовой культуре меняется. Если Карл Ясперс назвал массовое искусство «упадком сущности искусства»^[4], а Жан Бодрияр говорил, что все сферы современного искусства «входят в трансэстетическую сферу симуляции»^[5], то эти концепции были пересмотрены в 1960—1970 гг. в рамках постмодернизма, уничтожившего для многих исследователей противопоставление массовой и элитарной культур качественного оценочного смысла^[6] Говоря об искусстве (подразумевая элитарное искусство) начала XX века, Ортега-и-Гассет говорит о его дегуманизации^[7]. В таких условиях увеличение роли «сверх-гуманизированного» массового искусства — процесс закономерный.

МАССОВАЯ КУЛЬТУРА - термин, используемый в современной культурологии для обозначения специфической разновидности духовного производства, ориентированного на «среднего» потребителя и предполагающего возможность широкого тиражирования оригинального продукта. Появление М.К. принято связывать с эпохой становления крупного промышленного производства, потребовавшего для своего обслуживания создания армии наемных рабочих. Происходившая одновременно ломка традиционной социальной структуры феодального общества также способствовала возникновению массы людей, оторванных от привычных форм деятельности и связанных с ними духовных традиций. М.К. возникает, с одной стороны, как попытка новых социальных слоев (наемных рабочих и служащих) создать собственную разновидность городской народной культуры, с другой - как средство манипулирования массовым сознанием в интересах господствующих политических и экономических структур. М.К. стремится утолить естественную человеческую тоску по идеалу при помощи набора устойчивых мировоззренческих клише, формирующих неявный кодекс миропонимания и модели поведения. М.К. оперирует, как правило, базисными архетипическими представлениями и чувствами (желание любви, страх перед неведомым, стремление к успеху, надежда на чудо и т.п.), создавая на их основе продукцию, рассчитанную на немедленную эмоциональную реакцию потребителя, аналогичную детскому непосредственному восприятию реальности. М.К. создает современную мифологию, конструируя собственный мир, который нередко воспринимается ее потребителями как более реальный, чем их собственное обыденное существование. Существенной стороной М.К. является точный выбор адресата-потребителя (возрастной, социальной и национальной групп), что определяет выбор соответствующих художественных и технических приемов и, в случае успеха, приносит значительный доход. М.К. традиционно противопоставляется элитарной культуре, способной создавать уникальные по художественной ценности продукты, требующие для своего восприятия определенных интеллектуальных усилий и исходного культурного багажа. Элемент новаторства в М.К. незначителен, поскольку ее творцы занимаются в основном созданием упрощенных, адаптированных для массового сознания версий достижений «высокой» культуры. В то же время неправомерно считать М.К. заповедником пошлости и дурного вкуса, не имеющим ничего общего с подлинным искусством. В действительности, М.К. служит своеобразным посредником между общепринятыми ценностями элитарной культуры, авангардистским «подпольем» и традиционной народной культурой. Превращая эзотерические откровения и маргинальные художественные эксперименты в часть «наивного» сознания, М.К. способствует его обогащению и развитию. В то же время, фиксируя существующие в обществе массовые умонастроения и ориентации, М.К. оказывает обратное влияние на элитарное куль-туротворчество и в значительной степени задает ракурс современного прочтения культурной традиции. Динамика М.К. способна дать достаточно точную картину эволюции социальных идеалов и мировоззренческих моделей, основных тенденций духовной жизни общества. М.К. представляет собой естественное порождение современной цивилизации. Наиболее яркие феномены М.К. (комикс, «черный» криминальный роман, семейная сага) нередко рассматриваются как разновидности урбанистического фольклора. Поэтому значимость конкретного продукта М.К. определяется не его общечеловеческой ценностью, а способностью выразить иллюзии, надежды и проблемы эпохи на языке своего времени.

УНИФИКАЦИЯ КУЛЬТУР - (< лат. unus — один +...фикация) — приведение культур к единой системе, форме, единообразию. Культурологи считают, что процесс У. к. может свести науч. и соц. особенности до уровня фольклора, до трансформации культуры и товар потребления, обмениваемый на широком рынке, где все ценности, суммируясь, взаимно аннулируются и где вместо понятия «диалог культур» возникает ситуация «обмен продуктами культуры». Как известно, К. Леви-Строс резко выступал против «фальшивого эволюционизма»; он писал, что совр. человек старается понять существующее различие культур, но одновременно искореняет то, что в них его не устраивает.

Креще́ние Руси́ — введение в Киевской Руси христианства как государственной религии, осуществлённое в конце X века княземВладимиром Святославичем. Источники дают противоречивые указания на точное время крещения ^[1]. Традиционно, вслед за летописной хронологией, событие принято относить к 988 году ^[2] и считать началом официальной истории Русской Церкви(некоторые исследователи полагают, что крещение Руси состоялось позже: в 990 ^[1][3][4][5] или 991 году^[5]).

Рядом авторов термин понимается также и как процесс распространения христианства на Руси в XI—XII веках ^[6].

Христианизация народов будущей Российской империи была длительным процессом, продолжавшимся в течение девяти последующих веков ^[7].

Предыстория

Прибытие в Киев епископа. Гравюра Ф. А. Бруни, 1839.

См. также: Андрей Первозванный

См. также: Поход руси на Царьград (860)

Ряд авторов считает вполне установленным фактом^[12][13][14], что князья Аскольд и Дир c «болярами» и некоторым количеством народа приняли крещение в Киеве от епископа, посланного Константинопольским Патриархом Фотием I в начале или середине 860-х, вскоре после похода россов на Константинополь в 860 году^[15], по другим источникам^[16] — во времена Василия I (867—886) и патриарха Игнатия (867—877). Эти события иногда именуют первым (Фотиевым, или Аскольдовым) крещением Руси. В конце IX века Русская епархия уже числится в списках константинопольских епископий сначала на 61-м, потом на 60-м месте.

Крещение Ольги в Царьграде. Миниатюра из Радзивилловской летописи

Христианкой была супруга князя Игоря — бабка князя Владимира, княгиня Ольга († 11 июля 969). Хотя о точном времени и месте принятия ею крещения существуют различные мнения, принято считать, согласно позднейшим исследованиям^[17], что она крестилась в Константинополе в 957 году. Достоверные сведения о приёме императором Константином Багрянородным, которого принято считать её восприемником, содержатся в его трактате «О придворных церемониях». Отсутствие в трактате упоминания о её крещении даёт основание некоторым исследователям предполагать^[18], что она могла уже быть к тому времени христианкой; трактат упоминает некого «пресвитера Григория» в её свите, в лице которого некоторые склонны усматривать её духовника. (См. также в статье Княгиня Ольга).

Беседа Владимира с греческим философом о христианстве.Радзивилловская летопись.

Согласно В. Н. Татищеву (на основе спорной Иоакимовской летописи), симпатии к христианам и христианству проявлял киевский князь (972—978 или 980) Ярополк Святославич, убитый варягами по приказу своего братаВладимира Святого.

Согласно «Повести временных лет», до крещения князя Владимира имело место «испытание вер»: Владимиру предлагались, в частности, исламиз Волжской Булгарии, иудаизм от хазар и латинство. Все они были отвергнуты князем по различным причинам.

[править]Крещение князя Владимира и киевлян

Владимирский собор в Херсонесе

Согласно «Повести временных лет», в 6496 году «от сотворения мира» (то есть приблизительно в 988 году н. э.)^[19] Киевский князь Владимир Святославич принял решение креститься от Константинопольской Церкви. После чего, в царствование Императоров Василия II и Константина VIII Багрянородных, присланноеКонстантинопольским Патриархом Николаем II Хрисовергом духовенство крестило киевских людей в водахДнепра и (или) Почайны. Согласно русской летописи Повесть временных лет, князь во время крещения своего народа вознёс следующую молитву:

Боже великий, сотворивый небо и землю! При́зри на новыя люди сия и даждь им, Господи, уведети Тебе, истиннаго Бога, якоже уведеша Тя страны христианския, и утверди в них веру праву и несовратну, и мне помози, Господи, на супротивнаго врага, да надеяся на Тя и Твою державу, побежю козни его!

Многие историки относят крещение самого Владимира к 987 году. По византийским и арабским источникам, в 987 году Константинополь заключает с Русью союз для подавления мятежа Варды Фоки. Условием князя была рука царевны Анны, сестры Императоров Василия и Константина, — требование крайне унизительное для Ромейских василевсов. Тогда, в разгар войны с Вардой Фокой Владимир напал на Корсунь и овладел им, угрожая Царьграду. Императоры соглашаются отдать Анну за князя при условии предварительного крещения Владимира, который нарекается именем Василия — в честь своего восприемника Императора Василия II; Владимир же «вдасть же за вено Корсунь греком царицы деля» (в веноза жену свою).

Крещение киевлян К. Лебедев.

Из византийских хроник о «крещении Руси» в 988 году сообщают только «Аноним Бандури», в котором передаётся сюжет о выборе вер князем Владимиром, и «Ватиканская хроника»:

В году 6496 [988] был крещен Владимир, который крестил Росию^[20].

Последнее сообщение, вероятно, — обратный перевод из «Повести временных лет»^[20]. В целом, в византийской литературе событие 988 года осталось практически незамеченным, поскольку, по представлениям греков, обращение Руси произошло столетием раньше^[21].

В. М. Васнецов «Крещение Руси»

Первый русский по происхождению митрополит Киевский Иларион (XI) так объясняет мотивы князя Владимира: «<…> и въсиа разумъ въ сердци его, яко разумѣти суету идольскыи льсти и възыскати единого Бога, сътворьшааго всю тварь видимую и невидимую. Паче же слышано ему бѣ всегда о благовѣрьнии земли Гречьскѣ, христолюбиви же и сильнѣ вѣрою, како единого Бога въ Троици чтуть и кланяются, како въ них дѣются силы и чюдеса и знамениа, како церкви людии исполнены, како веси и гради благовѣрьни вси въ молитвах предстоять, вси Богови прѣстоять. И си слышавъ, въждела сердцемь, възгорѣ духомъ, яко быти ему христиану и земли его»^[22].

[править]Учреждение церковной организации в Киеве

Основная статья: Киевская митрополия до 1458 года

В XX веке была выдвинута и поддержана некоторыми церковными историками (М. Д. Приселковым^[23] и А. Карташёвым) гипотеза о том, что при Владимире Киевская Церковь находилась в канонической зависимости от Охридской иерархии Болгарской Церкви, которая в то время якобы обладала автокефалией (что не соответствует общепринятым фактам), большинство исследователей не склонны её разделять.

В русских летописных источниках фигурирует несколько разных имён первого Киевского митрополита^[24]. В Русской Церкви в XVI векеутвердилась традиция считать им греческого (или сирийского) митрополита Михаила (Сириянина), который в месяцеслове именуется «первым митрополитом Киевским»^[25]. Митрополиту Михаилу приписывается заслуга основания Златоверхо-Михайловского монастыря в Киеве, а прибывшим с ним монахам — основание монастыря, получившего впоследствии название Киево-Межигорского.

[править]Крещение других русских земель

Известно, что первыми епископскими кафедрами, кроме Киева, была Новгородская, а также, возможно, Черниговская и Владимир-Волынская и Белгородская (ныне селениеБелогородка под Киевом), Переяславская епархия.

На части территорий христианство насаждалось силой; при этом уничтожались культовые сооружения язычников, сопротивлявшиеся подвергались репрессиям^{[26] [27] [28]}.

Согласно некоторым летописным свидетельствам^[29], Новгород оказал активное сопротивление введению христианства: он был крещён в 990 году епископом Иоакимом при военной помощи киевского воеводы Добрыни (брат матери князя Владимира — Малуши) и тысяцкого Путяты^[30].

В Ростове и Муроме сопротивление введению христианства, согласно традиционной церковной истории, продолжалось до XII века: два первых епископа, посланные в Ростов, были изгнаны, третий — св. Леонтий — много сделал для утверждения христианской веры в Ростове. Окончательно ростовчане были крещены только лишь епископом Исаией († 15 мая1090)^[31], восшедшим на кафедру в 1078 году. К 1070-м, видимо, относятся и события, описанные в «Житии»^[32][33] Авраамия Ростовского, в частности сокрушение им идола Велеса, на месте которого был воздвигнут Богоявленский монастырь.

Согласно исландским сагам, Полоцк был крещён около 1000 года исландским викингом-христианином Торвальдом Кодранссоном, получившим от константинопольского ИмператораВасилия II грамоту «полномочного представителя Византии в русских городах Восточной Балтики»^[34].

[править]Последствия принятия христианства

[править] Цивилизационное значение

Цивилизационное значение крещения Руси трудно переоценить. Известный филолог В. Н. Топоров, оценивая значение принятия христианства для Русской цивилизации, пишет:

Эти два события [принятие христианства Русью и Литвой], сыгравшие исключительную роль в истории этих стран и предопределившие на многие столетия их место в истории, должны расцениваться и как события вселенского характера… Принятие христианства на Руси не только приобщило к уже христианскому миру наиболее обширную и самую отдалённую часть единого пространства — Восточную Европу, но и тем самым в исторически ближайшем будущем открыло новый огромный мир, который должен был христианизироваться с помощью русских христиан, «тружеников одиннадцатого часа»… И каковы бы ни были последующие судьбы христианства в Восточной Европе, его наследие стало неотменимой составной частью духовной культуры и здесь, — может быть, особенно здесь.[35]

[править] Политические последствия

Крещение Руси произошло до окончательного раскола Западной и Восточной церквей, но в период, когда он уже вполне вызрел и получил своё выражение как в вероучении, так и во взаимоотношении церковной и светской властей.

В византийском церковно-государственном правосознании Император (Басилевс) мыслился как Хранитель и Верховный Защитник православия (эпистимонарх), а следовательно, и единый самодержец (автократор) всех православных народов. Правители прочих христианских народов (государств) получали от него титулы архонтов, князей, стольников. Таким образом, приняв крещение от Ромеев (византийцев), Владимир включил Русь в орбиту византийской государственности^[36][37].

Так, Киевскому великому князю в XII веке в Константинополе усвоялся скромный придворный титул стольника^[38]. Киевская же митрополия в Константинопольских диптихах занимала место в ряду последних: в древнейшем из них — 61-е, а в более позднем, составленном при Андронике II Палеологе (1306—1328) — 77-е.

Митрополит Платон (Левшин) в начале XIX века видел особое значение в принятии христианства из Константинополя (а не Рима): «Великое благодарение обязана Россия воссылать Пастыреначальнику Христу, что не объял её мраком запада, то есть, что не подверглась она игу западныя Римския церкви, где уже в сие время, по многим суевериям и присвоениям Пап себе неограниченной власти, и по духу во всём мирскому, а не Евангельскому, всё почти было превращенно. Свободил нас Господь от сих сетей; хотя запад Антихристовым усилием всемерно тщался нас себе покорить, как впоследствии сие будет более видимо.»^[39]

[править] Культурные последствия

Принятие христианства содействовало развитию зодчества и живописи в средневековых её формах, проникновению византийской культуры как наследницы античной традиции. Особенно важным было распространение кириллической письменности и книжной традиции: именно после крещения Руси возникли первые памятники древнерусской письменной культуры.

«Князь Глеб Святославович убивает волхва на Новгородском вече (Княжий суд)», 1898 год
А. П. Рябушкин

Принятие христианства как государственной религии влекло с неизбежностью ликвидацию языческих культов, пользовавшихся до того великокняжеским патронатом.

Духовенство осуждало языческие обряды и празднества (некоторые из них сохранялись долгое время вследствие того, что некоторыми исследователями квалифицируется как религиозный синкретизм или двоеверие^[40]). Разрушались культовые сооружения — идолы, капища^[41].

Интересно при этом, что, судя по источникам, языческая духовная элита подвергалась репрессиям лишь в том случае, если выступала инициатором волнений, восстаний или сепаратизма. По мнению некоторых исследователей, опирающихся на «Повесть временных лет», «восстание волхвов» во Владимиро-Суздальской Руси в 1024 (а также в 1071 году) сопровождалось действиями и убийствами, имевшими ритуальный характер^[42]. Ярослав Мудрый «жестоко расправился с волхвами, наведя порядок в даннических областях»^[42]; в 1070-х годах в Новгороде волхв был убит дружиной князя Глеба («это был религиозный и бытовой конфликт, переплетавшийся с борьбой против власти Киева»)^[43]. (См. Суздальское восстание 1024 года)

Предполагают, что начало года по принятии христианства в Киеве начали считать от 1 марта, а не с новолуния после дня весеннего равноденствия, как раньше.

КУЛЬТУРНАЯ АНТРОПОЛОГИЯ М. ХЕРСКОВИЦА

1. Исходные принципы анализа культур. Критика предшествующих направлений

М. Херсковиц, (1895 -1963) - видный американский антрополог, оказавший значительное влияние на общетеоретический аспект исследования культур, создатель "культурного релятивизма" (относительности) как способа понимания ценностей культур.

М. Херсковиц начинал свою научную деятельность как специалист по физической антропологии. Впоследствии сосредоточил свои усилия на исследовании конкретных культур и отдельных проблем культурологи (экономическая антропология, проблема аккультурации). Результаты его изысканий получили отражение в работах, внесших весомый вклад в изучение культур в США. Среди них: "Антропометрия американских негров" (1930), "Суринамский фольклор" (1936), "Жизнь на гаитянской равнине" (1937), "Аккультурация" (1938), "Экономическая жизнь примитивных народов" (1940), "Тринидадская деревня" (1947) и др.

Обобщающим итогом его научной деятельности явилась "Культурная антропология" (1948, 1955), в которой в систематической форме изложена целостная культурологическая концепция. Основной акцент в книге М. Херсковиц делает на анализе, осмыслении фактов конкретных исследований культур, размышляя о ценности каждой культуры, независимо от уровня ее развития. Квинтэссенцию своих теоретических изысканий он иногда называл "этнософией" - своеобразной философией культурно-антропологических исследований.

Большое значение М. Херсковиц придавал размежеванию своей концепции с предшествующими теориями культуры. Он решительно высказывался против трех "детерминизмов": расистских объяснений специфики культур, сводящих все к телесной организации индивида; географического детерминизма в его крайних формах, когда все своеобразие культур объясняется особенностями природной среды обитания; экономического детерминизма, согласно которому определяющим фактором является способ производства материальных благ.

Не согласен он был и с положением о развитии самобытных культур как части единого всемирно-исторического процесса, имеющего при этом единую эволюционно-прогрессивную направленность. М.Херсковиц критиковал положение о единой закономерности в истории мировых культур, за образец в которой взята западноевропейская модель развития. Общий историко-культурный процесс представлялся ему в виде суммы разнонаправленно развивающихся культур. В соответствии с этим решался вопрос о прогрессе в истории: с точки зрения М. Херсковица, есть различные критерии прогресса в связи с наличием различных типов культур. Поэтому понятие прогресса - относительное, субъективное. Более того, в некоторых случаях развитие традиционной культуры по техническому (прозападному) пути ведет к ее смерти, уничтожению. Особенно резко М. Херсковиц критиковал периодизацию истории Л. Г. Моргана (дикость, варварство, цивилизация), в которой обоснованно усматривал европоцентристское противопоставление "примитивных" народов - "цивилизованным".

Существенное место в культурно-антропологической концепции М. Херсковица отводится анализу понятия "культура" и его статуса, исследованию изменений в культурах, пониманию ценностей других культур, изучению энкультурации (вхождение в культуру) и обоснованию принципа культурного релятивизма в единстве методологического и практического аспектов.

2. Культурная антропология М.Херсковица

ПРИСТУПАЯ к изложению культурно-антропологической концепции М. Херсковица, дадим ее общую характеристику. В общем плане ученый определял культуру как созданную человеком среду. Такое понимание культуры он использовал при рассмотрении ее происхождения на самых ранних стадиях ее эволюции. В современных культурологических исследованиях М. Херсковиц понимал культуру в качестве психологической реальности. В соответствии с этим он определял культуру как "сумму поведения и привычного способа мышления людей, образующих данное общество".

В каждой культуре он видел неповторимо уникальную модель, определяемую постоянной традицией, которая проявляется в присущих каждому народу специфических системах ценностей, часто несопоставимых с системами других народов. Он также выделял, видимо под влиянием А. Крёбера, некий "культурный фокус", существенную черту определенного народа. Например, доминантная черта современной европейско-американской культуры - развитие технологий, средневековой Европы - засилье религиозной идеологии, культуры некоторых островов Микронезии - выращивание ямса и т. д.

Культурные ценности М. Херсковиц определял как суждения о желаемом, осознание желаемого. Таким образом, система ценностей представляет собой систему суждений о желаемом, особое понимание у каждого народа об идеальных моделях поведения.

В структурном плане в культуре американский антрополог выделял ряд аспектов, подразделов человеческого опыта. К ним он относил "техническую оснащенность, с помощью которой человек вырывает из естественной среды средства для существования и ведения других повседневных видов деятельности, экономическую систему их распределения, социальную и политическую организацию, философию жизни, религию, искусство, язык.. систему санкций и целей, придающих смысл жизни".

Как уже отмечалось, Херсковиц понимал историю человечества как сумму самостоятельно изменяющихся культур и цивилизаций. Стадиальной оценке развития различных обществ он противопоставлял изучение различных культур в фиксированный временной интервал. Пристальное внимание американский ученый уделял механизму изменения культур. Его не удовлетворяли примитивно-эволюционные объяснения с ключевым словом "постепенно". Он нашел источник развития культур в динамическом единстве устойчивости и изменчивости культур. Он подчеркивал, что культура одновременно стабильна и изменчива. Но всякое изменение возможно при сохранении некоторых консервативных структур, которые являются субъектом развития. По его мнению, отсутствие изменений вообще означает смерть культуры. С другой стороны, разрушение устойчивых структур в культуре в угоду быстрым изменениям, например технологическому росту, означает ее деградацию, утрату самобытности.

Отличительной особенностью культурно-антропологической концепции М. Херсковица является стремление соотнести содержание понятия культуры с объектами, им выражаемыми. Его интересовал вопрос, в какой степени идеальные, общие понятия соответствуют этнокультурной действительности. В процессе осмысления поставленной проблемы он рассматривал два варианта статуса понятия "культура". При первом культура существует независимо от человека. Второй предполагает, что "культура обладает не больше, чем психологической реальностью, существующей в голове индивида". В данном случае предполагается в конкретной форме решить проблему того, как существуют общие понятия в бытии человека и в какой степени они адекватно отражают окружающую нас предметно-идеальную реальность. Заслуга М. Херсковица состоит в том, что он четко сформулировал данную проблему и ясно дал понять, что для его культурологических построений более важен тезис о неразрывной связи культуры и человека, поскольку первая определяется как сумма поведения и особенностей мышления, свойственных данному обществу. Ученый не отбрасывал и первого варианта статуса культуры (как независимой от человека), но он меньше соответствовал общей направленности культурной антропологии М. Херсковица. При этом хотелось бы отметить, что вопрос онтологического (т.е. бытийного) статуса понятий типа "культура", "этнос" и других дискутируется и сегодня. Некоторые исследователи культуры настаивают, что содержание подобных понятий есть логическо-психологические конструкции, существующие в межличностном взаимодействии людей.

Следуя американской антропологической традиции, М. Херсковиц отделяет понятие "культура" от понятия "общество". Согласно его мнению, "культура - способ жизни людей; в то время как общество есть организованный взаимодействующий агрегат индивидов, ведущих данный образ жизни. В более простых терминах - общество состоит из людей, а способ поведения, ими избираемый, есть их культура". Таким образом, общество в определенном смысле может быть и у животных в соответствии с воззрениями Херсковица, а овладение специфическим этнокультурным опытом есть процесс энкультурации.

Культурный релятивизм — направление в этнографии, отрицающее этноцентризм — европейско-американской системы оценок и признающее все культуры равными. Каждая культура является уникальной системой ценностей. Начало этому направлению заложил ещё Франц Боас, которое впоследствии продолжили его ученики^[1].

[править]Основные понятия теории

1. Понятие «инкультурации», самостоятельности и полноценности каждой культуры, все оценки, которые исходят из европейско-американской морали относительны, релятивны:

Рассмотрим, к примеру, жизнь одной семьи из Дагомеи (Западная Африка). Здесь, в одном посёлке, проживают один мужчина и его жёны. У мужчины свой дом. Свой дом и у каждой его жены с её детьми, согласно общему африканскому правилу, что две жены не уживутся под одной крышей. Каждая жена проводит четыре дня с общим мужем, готовит, стирает, спит в его доме и затем уступает очередь следующей. Её дети, однако, остаются в материнском доме. Во время беременности жена освобождается от своих обязанностей и, в идеале, в интересах собственного здоровья и здоровья ребёнка, не посещает своего супруга, пока ребёнок не родится и не окрепнет, то есть в течение трёх-четырёх лет… Таким образом, полигамия, если посмотреть на неё с точки зрения тех, кто её практикует, оказывается, содержит ценности, которые не видны со стороны. То же самое можно сказать и о моногамии, когда она подвергается нападкам с стороны тех, кто воспитывался в другой культурной среде. И этот вывод справедлив не только в вопросе о семье, но и во всех других. Моральные оценки всегда относительны и зависят от культурной среды, из которой они происходят ^[2].