Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Кризис современного социализма





 

Жизнь есть опыт, и учит она нас прежде всего трезвому опыту. Она учит нас, что все отвлеченные доктрины, не выросшие из такого опыта, суть праздные выдумки, ведущие к неудачам и крушению. Здесь непозволительно ссылаться на «благие намерения» или на «идеализм»… На самом деле есть два вида идеализма: один глубокий, почвенный, здоровый и творческий, вырастающий из духовного, религиозного и жизненного опыта, а другой – мелкий, беспочвенный, химерический и доктриальный, который не созерцает, а фантазирует, который «знает» такое, что он решительно не знает, и заменяет опытную уверенность – нетерпимой самоуверенностью. Русской интеллигенции в xix и в xx веке не хватало истинного идеализма; она жила химерическими доктринами и именно вследствие этого пришла к революции и социализму.

В дореволюционное время среди русского студенчества считалось, что тот, кто все время отдает науке или искусству и в сущности говоря накапливает и бережет духовный и жизненно-реальный опыт, а от «общественности» и «политики» сторонится, тот «академист», «карьерист», «шкурник» и «реакционер». Он, по словам поэта Некрасова, принадлежит к «ликующим, праздно болтающим, обагряющим руки в крови». «Настоящий» студент призван прежде всего желать и требовать политического и социального обновления. Он должен иметь «идеал» и содействовать какой-нибудь определенной партии. Но идеал – «один», другого нет. Это «социализм». Что такое «социализм», из чего он исходит, к чему ведет, как осуществляется, – этого не знал никто. Да и что тут надо знать? Социализм – это, по выражению одного пустомели, выведенного Островским, – «все высокое и прекрасное», мало того – это осуществление справедливости, а справедливость, всеконечно, требует равенства; а если осуществить «справедливое равенство», то начнется братство, свобода и всякое благорастворение воздухов… В это надо верить, за это надо бороться, и «честный» человек непременно стремится «в стан погибающих за великое дело любви»…

В действительности первый признак ответственного и вдумчивого человека состоит в том, что он умеет различать, во что надо веровать и чего нельзя принимать на веру. Именно этого русская радикальная интеллигенция никогда не умела. Ей, с самого Вольтера, все казалось, что в религии вера неуместна, а верить надо в радикальные политические лозунги. «Просвещенный» человек не может принимать всерьез Евангелие, учение Христа и традицию Церкви, если он это делает, то он или «чудак», которому можно дать снисхождение, или «корыстный лицемер», которого надо осмеять и разоблачить. «Просвещенный» человек должен прилепиться сердцем, воображением, мыслью и волею – к тезисам западного демократизма, республиканства и, конечно, социализма. Он должен благоговейно читать пошлости Писарева, наивности Чернышевского, сентиментальные вирши Некрасова, сумбуры Михайловского и Лаврова, невежественные глупости народовольческих брошюр и мертвую, абстрактную трескотню марксистской литературы. В это надо верить; и по вере – делать; а для дела – жертвовать.

Кто имел хоть какое-нибудь представление о социализме до 1917?! Никто. Как представляли себе социальную революцию ее вожди? Вот, например, князь П.А. Кропоткин, вождь анархического коммунизма, всеевропейски известный своею проповедью индивидуального террора против буржуазии… Сколько убийств было совершено с его одобрения! Вспомним хотя бы свирепое и бессмысленное убиение Императрицы Елизаветы Австрийской в Женеве (1898), итальянского короля Гумберта (1900), португальского короля Дон Карлоса и его наследника Луи Филиппа (1907)… Вспомним убиение целого ряда президентов республик: французского, Сади Карно (1894), уругвайского, Борда (1897), гватемальского, Барриса (1898), доминиканского, Эро (1899), североамериканского, Маккинли (1901)… Это все дела рук анархистов-коммунистов, объяснявших свои злодеяния, как «пропаганду фактом»… А эти бомбы, бросавшиеся ими же в кафе и театры, полные народа! «Если ты сидишь с сытой буржуазией, то и погибни вместе с нею» (Ревашоль, Вальян и другие провозвестники противоестественной химеры…).

И во имя чего все это делалось? Что предносилось Кропоткину, когда он призывал к коммунизму? Он представлял себе дело так: собираются граждане, отменяют всякую власть, отменяют частную собственность и затем вытаскивают из квартир все свое и чужое имущество и складывают его на площади; образуется огромный ворох (le tas), груда всякого добра, из каковой груды каждый имеет право взять в свое личное пользование то, что ему нужно (pris au tas). Каждому по потребностям, а в смысле труда – с каждого по способностям. Источник зла (власть!) устранен. Немедленно расцветает повальное братство и начинается эпоха свободной «взаимопомощи среди людей и животных» (заглавие одной из его книг). Можно представить себе, как «прозревал» этот престарелый «пророк» анархо-коммунизма, когда он при большевиках вернулся в Россию и поселился в Москве на Новинском бульваре!… Благодушный старичок со светскими манерами приходил в сущее отчаяние от всего, что делалось в России, он пытался даже уговаривать Ленина и, не преуспев в этом деле, поспешил скорее скончаться… Похоронили его с почетом, как «героя революции»…

А разве далек был от этого Керенский, выпустивший из тюрем в марте 1917 года всю уголовную шпану и пытавшийся вести мировую войну на уговорах и при солдатском митинговании? А прочие эсеры, сумевшие захватить большинство в Учредительном собрании при помощи самой беззастенчивой всероссийской демагогии, но не умевшие создать никакого отряда для защиты от щелкающей затворами ружей матросни…

Но если так думала и поступала «элита» русской революции, то чего же было ждать от волнующегося студенчества? А это значит, что русская радикальная интеллигенция, мечтавшая и вопившая о «социализме», не имела о нем ни малейшего представления. А тут еще эта не то наивно-глупая, не то демагогически-лживая фраза Карла Маркса, обещавшего, что с водворением социализма сама собою отпадет государственная организация… Он-то о чем думал? Он-то что себе представлял? Или он умалчивал о том, что думал, и вслух произносил другое? И не за ним ли вслед смертельно больной Ленин, создавший в 1917 году Чеку и требовавший крови, пробормотал, что социализм – это «кооперация плюс электрификация»?.. Пробормотал и впал в полную невменяемость от прогрессивного паралича…

Вот этот исход мы и предсказываем для социализма: он рожден «прогрессивным параличом», поразившим дух, разум и инстинкт радикальной интеллигенции, и приведет он к «прогрессивному параличу» хозяйственного инстинкта и духовной культуры. Человечеству нужно социальное устройство, а не социалистическое: ибо последнее по самому существу своему антисоциально.

Жизнь есть опыт, и учит она нас прежде всего ответственному опыту. И когда человечество вынашивает – мыслью, воображением, волею и верою – какую-нибудь социальную химеру, то разоблачить и преодолеть ее может только опыт. Ныне это и происходит во всех странах, захваченных социализмом или коммунизмом. Трудно массе отказаться от вековой мечты, трудно дать воле, окостеневшей в вековых резолюциях и организациях, новое направление, трудно, уверовав, разувериться. И людям социалистической химеры – и вождям, и массам – все еще кажется, что произошло какое-то «недоразумение», что где-то что-то неверно истолковали, исказили и ошибаются: ведь «идеал» гласил – свобода, демократия, равенство, общность (социализм); какой же это социализм, если нет ни свободы, ни демократии, ни равенства? Нет, надо по-прежнему веровать, что социализм это «все высокое и прекрасное»: обилие, всеобщие сытость и комфорт, равенство, братство, гуманность… Вот как в Англии «лэбэристы» так хорошо (было) завели: всем бесплатные очки, парики, челюсти, корсеты, резиновые удобства. Вот это был социализм: при свободном всеобщем голосовании – исключение частной инициативы, водворение повсюду нового социалистического чиновничества, захват больших предприятий, миллион контролеров и обер-контролеров и всюду – очки и парики, парики и корсеты – бесплатно.

Но именно опыт ведет к пересмотру. И пересмотр этот ныне начался повсеместно… конечно, за исключением таких деятелей, как Бивэн в Англии, Шумахер в Германии, Ненни в Италии, Абрамович со Шварцем в «Социалистическом Вестнике», по мнению которых, все сделанное – «удалось» и надо только продолжать «полным ходом». Эти так до самой смерти не поймут, что социализм уже разоблачен и провалился и что «полный ход» неизбежно приведет или к крайнему левому или к крайнему правому деспотизму.

 

* * *

 

Более вдумчивые и осторожные давно уже (еще в 1947 году) начали сомневаться и делать оговорки. Такова, напр., была достопримечательная статья «эсера» Григория Аронсона в XVII книге налевомыслящего «Нового Журнала»: «Путь к социализму оказался мучительным». Есть реальная опасность, что «демократический социализм» внезапно обнаружит «свое внутреннее бессилие»… «Нельзя забывать, как демократия слаба и как легко она может пасть жертвой узурпации»… «В целом ряде стран наблюдается весьма слабый уровень демократического сознания народных масс, в среде которых весьма распространены тяготение к диктатуре, эсхатологические верования, переоценка роли насилия, нигилизм по отношению к праву и презрение к свободе»… «Почти повсюду демократия слаба и неустойчива»… «И вот возникает вопрос: «не взорвет ли социализация – демократию?» Ибо «благодаря проведению национализации – неимоверно возрастает мощь государства. Прерогативы власти получают чрезвычайное усиление благодаря тому, что в ее руках сосредоточиваются огромные национально-экономические ресурсы». И таким образом, «страшный призрак тоталитарного государства, этого… опасного врага свободы и социализма… подкарауливает современных социализаторов»…

А между тем, по Карлу Марксу, «обобществление средств и орудий производства, социализация – является альфой и омегой социализма»…

Не значит ли это, что марксизм погубит свободу и демократию? Мы полагаем, что это неизбежно, ибо самое естество социализма требует тоталитарного строя. Парики-то, очки и корсеты на первых порах дадут, но потом – потом снимут кожу. Аронсон вспоминает очень уместно любопытную предсмертную оговорку Каутского; «Если бы нам доказали, что освобождение пролетариата и человечества целесообразнее всего может быть достигнуто на основе частной собственности на средства производства, как это допускал Прудон, то мы должны были бы выбросить социализм за борт»… И вот, смысл нашей эпохи в том, что исторический опыт приступил к таковому доказательству, вернее сказать, дал его. Как интересно читать у Аронсона такое признание: «обобществление средств и орудий производства отнюдь не является непременным и главным признаком социализма в реальности» и «слишком решительный загиб в этом направлении может жестоко отомстить за себя»…

Это означает, что умнейшие из социалистов начинают понимать опасность социализма, а может быть, и его несостоятельность и подготовлять отбой… Давно пора! Но надо помнить, что эта больная «идея» снится фантазерам не первое тысячелетие… Что она никем из наших современников не создана творчески, а воспринята из чужих рук, что она стала чем-то вроде религиозного догмата, проповедуемого и с крыш, и в подвалах, и успела создать в массах, неспособных к самостоятельному суждению, сущий психоз… За все это мы и расплачиваемся. И как будто начинаем умнеть. Напрасно говорит поговорка, что «крепкость задним умом» будто бы присуща именно русскому человеку. Несправедливо это! Западный европеец тоже «задним умом крепок». Вот доказательства.

Рабочие союзы в Англии издавна были драгоценным оплотом «лэбэристов» (социалистической партии); рабочий, голосующий за либералов или за консерваторов, был в Англии самобытным исключением. Но вот недавно (в начале января 1953 г.) рабочие союзы отказались от совместной с социалистами выработки единой избирательной программы для следующих выборов, и некоторые представители тредюнионов прямо высказались в том смысле, то они не ждут от социализации предприятий блага для рабочих и что огосударствление угольных копей не дало рабочим того, чего они ожидали. Они прямо указали на то, что государство не справляется с социализацией, что частные предприниматели работают лучше огосударствленных и что обещание дальнейшей социализации не прибавит левым на выборах ни одного голоса. Третий квартал 1952 года дал в угольных копях дефицит в 5 миллионов фунтов стерлингов, т.е. дефицит в 2 шиллинга на каждую тонну, а транспортная комиссия грозит дефицитом в 21 миллион фунтов. Англия «объелась» социализмом, и Бивэну остается только бушевать и возмущаться. Но он оказался задвинутым и в пределах своей социалистической партии, а Эттли, бывший премьер, открыто признал, что в будущем всякая новая «социализация» должна быть осторожно рассмотрена и взвешена с точки зрения общегосударственного интереса и возможного времени. Тем временем стальная промышленность в Англии и транспорт возвращены в частные; руки, и можно с уверенностью сказать, что социализм в Англии нанес сам себе такие тяжелые удары, каких не могла нанести ему никакая отвлеченная полемика консерваторов. Осуществление дало опыт, опыт оказался отрезвляющим…

К этому надо присоединить социалистический опыт в захваченной коммунистами Восточной Европе. Продовольственное оскудение идет здесь рука об руку с невыполнением промышленных заданий и с антисоциальным режимом, подавляющим рабочих и крестьян. Коммунисты ищут «виноватых» и… находят их: 1) саботаж кулаков и интеллигенции; 2) сбрасываемые американцами с воздуха картофельные жуки; 3) интриги «израильтян»; 4) недостаток террористического радикализма в министерских мероприятиях. Но поляки, чехи, венгры, румыны и болгары думают иначе: они на опыте постигают, что есть социализм, и делают выводы на будущее время.

Не поучительны ли данные сельского хозяйства в Восточной Германии? Уже осенью 1952 года здесь было насчитано свыше 200000 гектаров бесхозной, т.е. заброшенной земли. Крестьяне, трудолюбивые собственники и искусные хозяева, бегут от коллективизации. С 1 января до 15 февраля 1953 года на запад бежало 2507 хозяйственных крестьян. А коммунисты открыто говорят о необходимости «уничтожить крестьянское сословие», как таковое. Школа социализма оказалась суровой и беспощадной, но в то же время – отрезвляющей и оздоровляющей. Свободный Берлин должен ежедневно принимать от 2000 до 3000 беглецов из порабощенной Германии, в том числе рабочих, крестьян, немецких совчиновников, совполицейских, соввоенных, сов-социалистов и евреев. Социализм в его настоящем, тоталитарном осуществлении оказался чем-то вроде чумы или урагана, и выводы навязываются людям сами собой.

Эти выводы начинает делать уже и Иосиф Броз, носящий кличку «Тито» (по-сербски: «Тайна Интернационала Террористична Организация»). Чтобы оценить эту «титоброзную» эволюцию надо знать подвиги его прошлого. Так, уже во время немецкой оккупации он работал над экспроприацией югославских «селяков»: его агенты совершали в пределах богатого крестьянского села провокационные нападения на немецкие части, в ответ на это немецкие войска зажгли село с четырех концов по образцу селения Орадур во Франции, а разоренным и пролетаризированным крестьянам не оставалось ничего иного, как уходить в леса и горы и примыкать к «титоброзной» партизанщине, которая всячески уклонялась от открытой борьбы с немецкими оккупационными войсками. Читая подробные описания этого времени, не знаешь, чему больше удивляться – дальновидности предводителя, свирепости его или дьявольскому замыслу.

Долгие годы длилась в дальнейшем борьба Тито Броза с не поддающимся коллективизации крестьянством Югославии. Ныне этот диктатор понял, что оборонять страну, враждуя с крестьянством, невозможно и что коллективизация хороша лишь за столом в беседах с марксистским идеологом Моше Пияде. Конец февраля принес известие, что впредь социализм решено вводить только «добровольно», медленно и поощрительно. «Искусственные? Образования» дают только отрицательные результаты. Все принудительные колхозы должны быть распущены, останутся только свободные общины и кооперативы. Этому соответствует план ликвидации «бюрократической опеки» в промышленности и торговле. Один из самых свирепых коммунистов нашего времени, Тито Броз, вводит в Югославии что-то вроде нэпа. Наивно было бы здесь «верить» и «надеяться», но о кризисе социализма этот поворот говорит совершенно явственно.

Итак, Европа переживает кризис социализма. Мучительный, унизительный и ломающий по форме. Но, будем надеяться, что серьезный и глубокий по своим последствиям…

 

 

Date: 2015-07-23; view: 307; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию