Белоруссия: Подарок на день рождения

«нежил.»

Приписка под названиями многих сел Полесья

на современных топографических картах

— Товарищ капитан, у меня день рождения. Сделайте мне подарок.

— А какой тебе подарок?… — ротный заинтересовался.

— Завтра мы едем — вы говорили — на объективный контроль…

— Да. В Белоруссию.

— Поставьте мой экипаж в Белоруссию.

Так я попал в Белоруссию.

Третий раз в жизни.

Два первых — еще студентом, на праздник День химика к коллегам-студиозусам в Белорусский госуниверситет. Оба раза ехали поездом. На поезде что? Лег спать — Украина, проснулся — Беларусь. Проводница в вагоне: «Через полчаса Минск! Просыпайтесь! Сдавайте постели! Туалеты закрываю!»

…В этот раз я въехал в Белоруссию на БРДМе.

Скромная табличка на обочине:

«Белорусская ССР».

Дорога скромная, но с приличным асфальтом; вдоль нее тянется лесопосадка. День отличный, яркий — середина лета… Равнина, лесов мало: луга, пастбища, поля. Такой пейзаж и для Украины привычный — сотнями километров южнее… Села отделены от трассы: дорога — въезд в село перегорожена шлагбаумом, от него в обе стороны — цепь свежеотесанных столбов, между ними паутина колючей проволоки, у шлагбаума будка и два милиционера… Проезжаем городок — в трехэтажном доме на балконах сушится белье, простыни на веревках… месяцы уже? недели?

Через ПУСО «Савичи» выехали из зоны. Никаких проблем, нас дозконтроль даже не останавливал.

Остановились в Остроглядцах. Ротный по единственной карте (под расписку взял в штабе) распределил каждому БРДМу несколько сел.

Нам досталось четыре: Чехи, Плоское, Рудые, Воротец.

Я записал названия.

Вперившись взглядом в карту, поднатужился, запоминая, как к ним добираться…

Из рабочего блокнота

командира взвода радиационной разведки

Чехи

Фон / Земля

С — 0,75 трава 1, перекопанное 0,6–0,7

3 — 0,5 трава 1, перекопанное 0,6

Оказывается, перекопка уменьшает уровень в 1,5 раза! Получается на земле уровень после перекопки даже меньше, чем фон (обычно наоборот).

Ц — 0,6 1,1

Ю — 0,9 1,1

В — 0,9 1,2

Плоское

3 — 0,8 1,2

АИСТЫ. За западной околицей — толстая железная колонна с резервуаром наверху — водонапорная башня. На крыше на гнезде — куче хвороста — стоит аист, крылья раскрыл. От солнца своих аистенят защищает.

Ц — 0,6 1,2

В — 0,75 1

С — 0,9 1

Ю — 0,9 1,2

За околицей. Я жду, когда дозиметрист Петро даст землю. Глазею с верха броника на край села: зады хозяйств, огороды… А Петро молчит. Поворачиваюсь…

У него в ладони — растертое с колоска зерно:

«Озимь… Еще не созрела».

Меряет фон и землю на траве около дороги: «0,9 на 1,2».

Из хлеборобского любопытства меряет свежевспаханное:

«0,6… 0,6. Фон и земля одинаковые»

Воротец

С — 0,75 1

3 — 0,8 1

Ц — 0,6 0,9

Ю — 0,8 1,1

В — 0,75 1,1

Дед возле магазина на лавке сидит. «Дети в Молдавии, а вообще расселяют только в Беларуси… Война…» Вступаем с ним в беседу (не вступить невозможно). По терминологии деда, «теща — поджигатель войны, жонка — то атомна бомба, а дети — колорадские жуки».

После разведки Коля философствует на бионике в холодке: «Немец белоруса не выдавил, так атом добьет».

Рудые

С — 0,8 1,2

Ц — 0,8 1,2

Ю — 1 1,2

В — 1 1,4

3 — 0,8 1,1

В центре — автолавка, хлеб по 5–7 буханок берут. Стоит кружок людей. Письмо читают: «Як там цьоця Лена? Жива вона чы нець?»

А тетя Лена рядом стоит. «Померяйте мне щитовидку». «Да что ж мы можем, тётя, з нашим прибором — и на таком фоне. Ваша щитовидка точно меньше, чем тут фон. Это надо в чистом месте, и специальным прибором мерять…»

Стоит остановиться — люди сразу подходят, окружают броник, расспрашивают: «Что? Как? И что оно будет?»

Мы для них — представители Власти — с «прибором», замеры делаем — «из Центра»… А что мы им можем сказать? Что тут у них уровень игрушечный — в сравнении с нашей нормальной работой? И что для нас эта поездка — просто курорт — ив смысле уровней, и просто на живых людей посмотреть, по селам живым проехаться…

…Счастье наше, что эта была наша первая поездка на «объективный контроль», что мы тогда не понимали еще, что сама наша посылка в село означает — окончательно решается вопрос: выселять село?

И что уровни, которые мы уже намеряли — стабильно больше 0,7 миллирентгена в час, — беспощадно означают: выселение… Счастье наше, что мы в ту первую поездку этого не знали, а просто нормальной жизни, людям радовались… А не думали, какой по селу вой подымется, когда объявят: всё, бросайте всё, эвакуация навсегда, выселение… И как бы мы тогда этим людям в глаза смотрели, если б знали это? Мучились бы: говорить им — не говорить? И что именно наши цифры, которые мы намеряли, окончательно решат — уже решили! — селу не быть…

Не знали мы еще и того, что неизвестно еще, что хуже: выселение сейчас, через три месяца после аварии, «по уровню гамма-фона», или позже, «по цезию» радиоактивному, вылетевшему из энергоблока? — когда на чернобыль будут давать всё меньше и меньше — денег, внимания… Или оставление жить тут, «на загрязненной территории»? — в родных местах, в родной хате, где жили десятки поколений пра-пра-пра-… - и где теперь поселилась радиация.

Счастье наше, что мы этого не знали.

Для нас это была не поездка — отдых. Развлечение.

Подарок на день рождения.

Всемирно-историческая СТРАНА (Из интервью Игорю Померанцеву в передаче «Поверх барьеров», радио «Свобода», 25.09.98)

— Сергей, вы попали в чернобыль в середине июля — это уже шел второй-третий месяц катастрофы… ВЫ ПОНИМАЛИ МАСШТАБЫ ПРОИСХОДЯЩЕГО? Может быть, вам интуиция подсказывала? А может быть, вы располагали какой-то информацией?

— Честно признаюсь:

Еще до своего попадания в чернобыль я понимал, что это событие планетарного масштаба… В мае — в первые недели после взрыва — особенно четко можно было отделить то, что называется «мыслящее человечество», от — «не-мыслящее»… Мыслящее человечество каждый вечер смотрело эту идиотскую программу «Время»[34], пытаясь понять, что ж там на самом деле происходит. Понятно было, что это действительно «всемирно-историческое событие».

…Но чему я сам удивился, когда попал в чернобыль: я впервые понял, какое это БОЛЬШОЕ СОБЫТИЕ — в самом простом, географическом смысле.

Тогда говорили только о 30-километровой зоне.

А 30 километров — ну согласитесь — это, в общем, и немного.

И только там, когда я это увидел и ощутил физически, я вдруг понял:

— Позвольте, 30 километров — это, вообще говоря, радиус, так?

Значит, диаметр этой зоны — уже 60 километров.

Что, согласитесь, уже немало.

И потом, как оказалось в процессе работы, высокие уровни радиации выходили за пределы 30-километровой зоны: на запад ушел острый и длинный язык высоких уровней; и на север, на Белоруссию — другой, широкий…

А территория, задетая аварией, — зона, где людей выселяли — проезжая по которой было видно — тут ненормальная жизнь, — она, наверно, не влезала и в круг с радиусом 100–150 километров… То есть диаметр — до 300 километров.

Целая страна.

Целая европейская страна.

Понимаете?