Проволока и колокольчик

В уборную хочется нестерпимо. Мари‑Лора влезает по лестнице и задерживает дыхание, но слышит лишь тридцать ударов своего сердца. Сорок. Она поднимает крышку люка.

Никто в нее не стреляет. Взрывов не слышно.

Мари‑Лора перебирается через упавшие кухонные полки в комнатку мадам Манек. Полные банки тяжело раскачиваются в карманах дядюшкиного пальто. В горле першит, в носу щиплет. Впрочем, здесь дым не такой густой.

Рядом с кроватью ночной горшок. Наконец‑то! Затем Мари‑Лора поправляет чулки и вновь застегивает дядюшкино пальто. Сейчас день? В тысячный раз она думает, как бы хотела сейчас поговорить с папой. Может быть, самое правильное – выйти в город, особенно если там еще светло, и к кому‑нибудь обратиться?

Любой солдат ей поможет. Любой человек. Хотя, не успев додумать эту мысль, Мари‑Лора уже сомневается.

Слабость в ногах от голода, это она знает точно. В разгромленной кухне не удается найти открывашку, зато Мари‑Лора находит разделочный нож в ящике стола и большой грубый кирпич, которым мадам подпирала каминную решетку.

Она съест то, что в банках. Потом еще подождет на случай, если вернется дядюшка или она услышит кого‑нибудь на улице рядом с домом: городского глашатая, пожарного, рыцарственного американского солдата. Если ничего этого не случится к тому времени, как ей снова захочется есть, она выйдет на улицу и будь что будет.

Для начала Мари‑Лора поднимается на третий этаж и пьет из ванны – тянет один большой глоток за другим, приникнув губами к воде. Этот фокус они с Этьеном усвоили за сотни скудных трапез: когда еды мало, надо выпить сколько влезет, тогда быстрее наешься.

– По крайней мере, папа, – говорит она вслух, – насчет воды я все сделала правильно.

Потом садится на площадке третьего этажа, спиной к телефонному столику. Зажимает банку между колен, приставляет нож к крышке и поднимает кирпич, чтобы ударить по ручке. И тут проволока позади нее дергается, звенит колокольчик. Кто‑то вошел в дом.

Date: 2015-07-23; view: 314; Нарушение авторских прав