Творческая ошибка

То, что из ляпсуса может получиться рассказ, не ново. Если, отстукивая на машинке статью, мне случается написать «Лампония» (lampone – малина) вместо «Лаппония» (Лапландия), передо мной возникает новая, душистая и лесистая страна, и даже не хочется браться за резинку – стирать ее с реальной географической карты; куда лучше было бы облазить ее вдоль и поперек туристом‑фантазером.

Если ребенок пишет у себя в тетрадке вместо «Lago di Garda» (озеро Гарда) l'ago di Garda (иголка Гарды), я оказываюсь перед выбором – то ли пустить в ход красно‑синий карандаш и исправить ошибку, то ли воспринять ее как смелую подсказку и сочинить историю и географию этой настолько важной иголки, что она даже обозначена на карте Италии. Интересно, луна будет отражаться на ее кончике или в ушке? И не уколет ли она себе нос?..

Замечательный пример творческой ошибки можно найти, по мнению Томпсона («Сказки в народной традиции»), в «Золушке» Шарля Перро, где башмачок поначалу должен был быть из «vaire», то есть из меха, и лишь по счастливой оплошности превратился в башмачок из «verre», то есть из стекла. Стеклянный башмачок, конечно же, необыкновеннее, чем тапочка на меху, а следовательно, намного притягательнее, несмотря на то что обязан он своим появлением то ли каламбуру, то ли описке.

Орфографическая ошибка, если к ней как следует присмотреться, может стать поводом для множества забавных и поучительных историй, иной раз не лишенных идейной подоплеки, как это я пытался доказать в своей «Книге ошибок». «Itaglia» <Италья> с буквой "g" вместо Italia <Италия> – это не просто вольность школьника. На самом деле есть люди, которые кричат и даже скандируют: «l‑ta‑glia» <И‑та‑лья">; эта добавочная буква отвратительна, в ней слышится избыток национализма и даже фашистский душок. Италия нуждается не в лишней букве, а в честных, порядочных людях и в умных революционерах.

Если из всех слов итальянского словаря исчезнет "h", буква, которую дети, учась грамоте, так часто пропускают, могут возникнуть интересные сюрреалистические ситуации: cherubini – херувимы, низведенные до «cerubini» – «черувимов», перестанут быть небожителями, начальник станции Chiusi‑Chianciano <Кьюзи‑Кьянчано>, услышав, что его перегон называют «Ciusi‑Cianciano» <Чузи‑Чанчано>, сочтет себя оскорбленным и подаст в отставку. Или обратится в профсоюз с просьбой за него заступиться.

Многие из так называемых «детских ошибок» на поверку оказываются чем‑то совсем иным: самостоятельным творчеством, с помощью которого дети усваивают незнакомые реалии. Слово pasticchina <пастиккина> (таблетка) ничего детскому уху не говорит; ребенок такому слову не доверяет и, уподобляя слово заложенному в нем действию, употребляет mastichina <мастикина> (жвачка). Все дети горазды на подобные выдумки.

Вернувшись из детского сада, одна девочка спросила у мамы: «Я не понимаю, монахиня нам всегда твердила, что святой Иосиф очень добрый, а сегодня утром вдруг говорит, что он самый плохой отец Иисуса Христа». По‑видимому, putativo <путативо> (приемный) ничего девочке не говорило, и она интерпретировала незнакомое слово по‑своему, переделав в il piu cattivo <иль пью каттиво> (самый плохой) на основе форм, которыми уже владела. У каждой матери имеется целый запас подобного рода анекдотов.

В любой ошибке заложена возможность создания рассказа.

Как‑то раз мальчику, который сделал необычную ошибку: вместо casa (дом) написал cassa (ящик, касса и т.п.), я посоветовал придумать историю о человеке, жившем в «cassa». Тему подхватили и другие ребята. Получилось много историй: один человек жил в cassa da morto (в гробу); другой был настолько мал, что для спанья ему хватало ящика, в котором держат зелень, в результате чего он очутился на рынке среди цветной капусты и моркови, и какой‑то покупатель во что бы то ни стало хотел его приобрести по стольку‑то за килограмм.

Что такое «libbro» с двумя "b" вместо libro (книга)? Будет ли это книга более тяжелая, чем другие, или неудачная, или сугубо специальная?

A «rivoltela» с одним "I" вместо «rivoltella» (револьвер), чем он будет стрелять: пулями, пухом или, может быть, фиалками?

Помимо всего прочего, смеяться над ошибками – это уже значит отмежевываться от них. Правильное слово существует лишь при противопоставлении его неправильному. Таким образом, мы снова возвращаемся к «биному фантазии»: использование ошибки, вольной или невольной, есть лишь одна из его интересных и тонких разновидностей. Первый компонент «бинома» сам порождает второй как бы путем партеногенеза. «Serpente bidone» (змея бидон) появляется из «Serpente pitone» (змеи питона) явно иначе, чем из «sasso» (камень) – «contrabbasso» (контрабас). А два существительных, например «acgua» (вода) и «acua» (без q), становятся ближайшими родственниками: значение второго можно вывести только из значения первого, оно как бы «болезнь» первого значения. Это ясно видно из примера с «cuore» (сердце) и «quore»: «quore» – это, без всякого сомнения, больное сердце, нуждающееся в витамине С.

Ошибка может содействовать выявлению скрытой истины, как это было в упомянутом примере с «Itaglia» (с буквой g).

В одном и том же слове может быть сделано много ошибок, следовательно, из него может получиться много историй. Например, из automobile (автомобиль) – ottomobile (otto – восемь), видимо, восьмиколесный автомобиль; altomobile (alto – высокий) «высотомобиль»; ettomobile (etto – сто граммов) «стограммобиль»; autonobile (nobile – аристократ) "автоаристократ, ну по меньшей мере герцог: стоять в каком‑нибудь простеньком гараже он не согласится. Есть старая поговорка: на ошибках мы учимся. Новая могла бы звучать так: на ошибках мы учимся фантазировать.

Date: 2015-07-23; view: 461; Нарушение авторских прав