Транс видений

Хотя галлюцинаторное трансовое состояние, или трансовое состояние видений, имеет такое большое значение для коренных жителей Америки, оно не всегда вызывается наркотиками. Случай шамана сиу Джона Lame Deer'a иллюстрирует широко распространенный комплекс духа–покровителя. Поиски видений в одиночку, четыре дня изоляции и поста, изредка, как среди индейцев Cheyenne [16], различные виды смирения и самоистязание – неотъемлемая часть этой модели. Хотя в некоторых обществах женщины и девушки тоже занимались поисками видений, это все же преимущественно мужская деятельность. Свенсон [32] обратил внимание на то, что эта североамериканская практика представляет собой вид пубертатной инициации, но значительно отличается от типичных церемоний инициации в Африке и Австралии с их групповой деятельностью и «школами» инициации. Свенсон говорит о поисках духа–покровителя как об обряде «уполномочивания», посредством которого ищущий «посвящает себя» во взрослые. Видение – отличительная черта этого комплекса. Посредством видения дух дарует человеку силу. …Ла–Барр… пишет:

«В этом обществе охотников, где центральное положение занимают мужчины, странным образом и зрелость мальчика, и мужественная доблесть на охоте и войне, и сексуальность – все приходит как дары извне – то есть как «целительная сила» впитывается извне, как нечто обобщенное, безличное, подобное манне, сверхъестественное…» [26, 274].

Поскольку этот дар приобретается от духов, к которым надо приблизиться в полных страха поисках, Свенсон доказывает, что комплекс духа–покровителя связан с индивидуальной инициативой, порождающей потребность в этой силе и желание приобрести ее. Тогда поиски представляют собой эффективный тест на независимость мальчика, его благоразумие и на силу его стремлений. Такие личностные характеристики важны в обществах, говорит Свенсон, в которых, помимо групповых целей и интересов, люди обладают значительной степенью автономии для преследования своих собственных целей. Рассматривая данные, полученные Барри, Чайлдом и Бэконом… [2], Свенсон говорит, что существенная, но не полная зависимость от охоты, собирательства, рыболовства вызывает тот тип давления социализации, который требует уверенности в своих силах и достижения и согласуется с такой религиозной моделью. Статистический анализ данных, проведенный Свенсоном по сорока двум обществам коренных североамериканцев, подтверждает эту гипотезу.

(…) Д'Андраде [13] на распространенной по всему свету выборке из 48 обществ проанализировал использование снов для поиска и управления сверхъестественными силами; те, которые имеют этот культурный комплекс, фактически более вероятно являются обществами, где присутствует транс видений, чем те, в которых его нет [6]. Он ставит перед собой цель проверить гипотезу о том, что использование снов для приобретения духа–помощника в фантазии проистекает из боязни остаться одному, боязни ответственности за себя и из опасения быть независимым. Он проверил эту гипотезу посредством двух индикаторов, предположив, что в обществах, где используют сны для поиска и управления сверхъестественными силами, с наибольшей вероятностью принято, что 1) сын уходит из родительского дома, местной группы или своей деревни после женитьбы, 2) велико воздействие социализации, требующей независимости и уверенности в собственных силах. Д'Андраде, основывая свою работу на исследовании Барри, Чайлда и Бэкона [2], ожидал, что общества, сильно зависящие в своем жизнеобеспечении от охоты, собирательства и рыболовства, используют сны таким образом. Обе гипотезы подтвердились.

(…) Свенсон пишет, что, когда мальчика толкают к тому, чтобы быть независимым и уверенным в своих силах, он сам должен сделать себя мужчиной, не ожидая, что общество сделает это за него. Он должен продемонстрировать свою стойкость, пройдя через суровые испытания в поисках духа–покровителя, от которого он приобретает силу, и эта сила становится тогда его собственной. Кроме того, как отмечает Ла–Барр [25], сила понимается как приходящая к мальчику извне, она не является естественной частью его собственного развития. (…) Д'Андраде говорит, что, если мальчика, который должен покинуть своих родителей и стать самостоятельным, толкают к тому, чтобы он был уверенным в своих силах, он будет тревожиться; лишенный возможности зависеть от поддержки людей, он будет искать сверхъестественную помощь, или, можно сказать, будет воображать, что подобная поддержка помогает ему быть уверенным в себе.

Этот анализ подсказывает возможное направление объяснения связи между трансом (Т) и типами хозяйств, связанных с охотой, собирательством и рыболовством. В таких обществах мальчиков с ранних лет толкают к тому, чтобы они были уверенными в своих силах, и требуют, чтобы они достигли такой же уверенности в собственных силах и независимости, как взрослые, и они открыты для определенных видов тревоги. С одной стороны, видение, дух–покровитель и сила, приобретаемая таким образом, компенсируют стрессы, проистекающие из недовольства подчиненностью в детстве, и с другой – они дают молодому человеку поддержку в его предприятиях. Тогда транс не только дает выражение этой ситуации, но и предоставляет средство исцеления.

…Давление социализации в сторону независимости соответственно гораздо больше для мальчиков, чем для девочек, и охота – гораздо более независимая и связанная с риском деятельность, чем собирательство. Однако могут существовать и другие факторы, отчасти в других обстоятельствах, которые также делают транс (Т) преимущественно мужским опытом. Среди них социальный контекст и символическое содержание использования галлюциногенных наркотиков типа аяхуаски (которая также называется shori, «яге» (yaje) или «каапи» (caapi)), который, как сообщалось, существует в ряде амазонских племен.

Жанет Сискинд описывает ритуал питья shori среди индейцев шаранауа* (Sharanahua) в джунглях восточного Перу. Мужчины пьют приготовленный галлюциноген в группе, но каждый из них поет свои собственные песни, призывая своих собственных духов. Через песни и через мифологию, связанную с shori, a также через рассказ об опыте видений других людей молодой человек должен «…научиться придавать зрительным иллюзиям и физиологическим ощущениям форму и очертания духов… Мужчины поют о том, что они видят, и их пение вызывает видения» [31]. Кроме того, прием shori является пугающим, и этот страх связан, с точки зрения Сискинд, не только с ощущениями и видениями, вызываемыми наркотиком, но и с группой:

«Когда шаранауа в первый раз принимают shori, они напуганы. Окружающие их змеи, которых они видят в галлюцинациях, лишь очень медленно, после месяцев участия в ритуалах трансформируются в прекрасные образы. Эта трансформация ужаса в эйфорию <…> является значительной частью ритуала. Ужас перед shori для шаранауа – это ужас перед чужаками, теми самыми людьми, с которыми человек пьет shori. Для большинства молодых людей это не его родственники (sic), a [чужаки], из чьей деревни или семьи он нашел жену. В продолжении ритуала страх молодых людей постепенно исчезает, змеи становятся прекрасными, и они начинают учиться вызывать духов и «знать»» [31, 137].

В этих матрилокальных народах мальчик ищет себе жену в семье сестры своего отца. Поэтому мужчины деревни не являются родственниками друг другу. Ритуал shori, считает Сискинд, исполняет для мужчин назначение ритуала сплоченности. Женщины, состоя друг с другом в родстве, не нуждаются в таком ритуале. Однако здесь есть другой уровень, выше установления сплоченности, – это уровень фантазии и регресса, который связан с господством:

«Ужас перед shori – это детский ужас, и переживание транса – это переживание беспомощности. Человек, как младенец, находится во власти shori и духов. Отказываясь от культурной роли зрелости, как мужчина [в мифе] отказывается от роли охотника, чтобы имитировать тапира (путем спаривания с Женщиной–Змеей), человек снова испытывает давно похороненные желания свободно дающегося удовлетворения, секса без антагонизма, дружбы без соперничества… Сильное удовольствие от shori заключается в этих моментах соединения…» [31, 141].

Автор предполагает, что истинный смысл ритуала заключается в повторяющейся «галлюцинации социального единства», которого не существует в действительности [31, 147]. Динамика этого ритуала, говорит Сискинд, включает «…чувство общности между мужчинами, достигающееся путем их общего желания и общего антагонизма по отношению к женщинам…» [31, 145]. Мифы и некоторые песни вызывают сексуальные образы, и по крайней мере некоторые видения включают женщин наряду со змеями. Некоторые мужчины сравнивают shori с сексом и чувствуют сексуальное желание под его действием. (…)

Хотя эти амазонские группы не зависят в своем жизнеобеспечении преимущественно от охоты, собирательства и рыболовства, упоминание Ла–Барра о «мужецентричных обществах охотников» применимо к ним. Например, Сискинд говорит нам, что общество шаранауа сильно сконцентрировано на мясе, добываемом охотой, при том, что на 60 % зависит в своем жизнеобеспечении от сельскохозяйственной продукции. Охота же, действительно, является основным занятием мужчин и даже их исключительным видом деятельности. (…)