Итак, момент Мински

Я попытаюсь дополнить остроумное замечание Фишера о долговой дефляции тоже спорной, но, надеюсь, важной фразой, описывающей текущее состояние мировой экономики: в настоящее время должники не могут тратить, а кредиторы не хотят.

Эта динамика явственно видна на примере европейских правительств. В Старом Свете страны‑должники вроде Греции и Испании, которые заняли много денег в благоприятные времена до начала кризиса (в основном для финансирования частных, а не государственных расходов, что в данном случае не важно), столкнулись с финансовым кризисом. Они или вообще не могут занять деньги, или могут, но под очень высокий процент. До сих пор им удавалось избежать истощения средств из‑за того, что более сильные европейские экономики, например немецкая, а также Европейский центральный банк находили способы обеспечения их займами. Безусловно, эта помощь сопровождалась определенными условиями: правительства стран‑должников обязали вводить программы строгой экономии, сокращая расходы даже на такие жизненно важные отрасли, как здравоохранение.

Впрочем, и страны‑кредиторы не стали увеличивать расходы. Беспокоясь о риске невозвращения долгов, они тоже ввели меры строгой экономии, хотя и не такие суровые, как в странах‑должниках.

Так вели себя европейские правительства, но подобная динамика наблюдалась и в частном секторе по обе стороны Атлантики. Возьмем, к примеру, расходы американских семей. Мы не в состоянии напрямую проследить изменение расходов семей с разным уровнем долга, но, как указывали экономисты Атиф Миан и Амир Суфи, у нас есть общенациональные данные о долгах и расходах на такие товары, как автомобили и дома. Уровень долга в разных округах США существенно отличается. Миан и Суфи обнаружили, что продажи автомобилей и строительство жилья значительно сократились в округах с высоким уровнем долгов, но не с низким, где оно осталось на том же уровне, что и до кризиса, поэтому общий спрос существенно упал.

Следствием падения общего спроса, как было сказано в главе 2, стали экономический спад и высокий уровень безработицы.

Но почему это происходит сейчас, а не пять или шесть лет назад? И каким образом заемщики так глубоко увязли в долгах? Тут на помощь нам приходит Хайман Мински.

Как указывал Мински, леверидж – повышение уровня долга по отношению к доходу или активам – хорош до тех пор, пока не становится плох. В развивающейся экономике с растущими ценами особенно на такие активы, как жилье, заемщики обычно выигрывают. Вы покупаете дом, почти не вкладывая наличные средства, а через несколько лет получаете существенную прибыль просто потому, что цены на жилье выросли. Биржевой спекулянт покупает акции в долг, потом цена акций вырастает, и чем больше он занял, тем выше его прибыль.

Почему кредиторы не против подобных займов? Дело в том, что, пока дела во всей экономике идут хорошо, такие долги не кажутся очень рискованными. Возьмем хотя бы закладные на дом. Несколько лет назад исследователи из Федерального резервного банка Бостона изучили определяющие факторы не‑погашения закладных, когда заемщики не могут или не хотят платить. Выяснилось, что, пока цены на жилье росли, даже потерявшие работу должники редко отказывались погашать закладные. Они продавали дома и выплачивали долг. Так же поступали и другие заемщики. Когда экономика не испытывала трудностей, предоставление займов не считалось очень рискованным.

Дело вот в чем: пока уровень долгов относительно низок, экономические неурядицы, как правило, случаются редко. В экономике с низким уровнем долга заимствования обычно представляются безопасными, а память о неприятностях, связанных с долгом, теряется в историческом тумане. Со временем такое ощущение безопасности ведет к ослаблению стандартов кредитования. У предприятий и частных лиц входит в привычку брать взаймы, и общий уровень левериджа в экономике повышается.

Все это, разумеется, готовит почву для будущей катастрофы. На определенном этапе наступает момент Мински – термин, введенный в обиход Полом Маккалли из инвестиционного фонда «Pimco». Этот момент иногда называют моментом койота Вайла [12], по имени персонажа мультфильма, который прыгает со скалы, зависает в воздухе, смотрит вниз и только потом, в соответствии с законами мультипликационной физики, падает.

Если уровень долга достаточно высок, катализатором момента Мински может стать все, что угодно, – обычный экономический спад, лопнувший на рынке жилья мыльный пузырь и т. д. Конкретная причина особого значения не имеет, важен лишь тот факт, что заимодавцы вновь осознают риски кредитования, а дебиторы вынуждены начать делеверидж, запуская спираль долговой дефляции Фишера.

Теперь обратимся к цифрам. График на с. 83 отображает долг американских семей в процентах к ВВП. Я использовал соотношение с ВВП, или общим доходом, полученным в экономике, чтобы скорректировать влияние инфляции и экономического роста. В 1955 году в долларовом выражении долг был приблизительно в 4 раза выше, чем в 1929‑м, но по сравнению с масштабами экономики гораздо ниже.

Уменьшение и увеличение долга американских семей

Долг американцев уменьшился во время Второй мировой войны, что стало основой экономического процветания, однако после 1980 года кривая показателя долга пошла вверх, создав предпосылки для нынешней депрессии.

Источник: «Historical Statistics of the United States», millennial ed. (Oxford University Press) и совет управляющих Федеральной резервной системы.

Один статистический ряд охватывает период с 1916 по 1976 год, а второй – с 1950 года до наших дней. Я показал оба ряда, полагая, что это нужно для того, чтобы увидеть картину в целом. И какую картину! Резкий рост соотношения долга и ВВП с 1929 по 1933 год – это долговая дефляция Фишера в действии. ВВП снижался, и усилия заемщиков уменьшить долг вызвали сочетание депрессии и дефляции, что еще больше усугубило долговые проблемы. Восстановление экономики в результате реализации «Нового курса», несмотря на все его несовершенство, вернуло уровень долга к исходному состоянию.

Затем началась Вторая мировая война. В это время частный сектор в основном не имел доступа к новым кредитам, а цены и доходы росли. В конце войны уровень долга частных лиц был чрезвычайно низок по отношению к доходам, что вызвало у населения резкое увеличение спроса после отмены нормирования товаров и ограничений военного времени. Многие экономисты (и большинство бизнесменов) предполагали, что после войны Америка снова скатится в депрессию, но случился громадный бум личного потребления, особенно покупки жилья. Этот бум двигал вперед экономику, пока Великая депрессия не превратилась в далекое воспоминание.

Именно угасание памяти о Великой депрессии подготовило почву для беспрецедентного роста долга, начавшегося примерно в 1980 году. Да, это совпало с избранием Рональда Рейгана – политика тоже сыграла свою роль. Долг начал увеличиваться не только потому, что кредиторы и заемщики забыли о возможных неприятностях, но и из‑за амнезии политиков и экспертов, которые начали избавляться от постановлений, введенных в 30‑х годах, чтобы не допустить повторения бед.

Беды, разумеется, повторились. В результате разразился не просто экономический кризис, а экономический кризис особого вида, при котором разумная на первый взгляд политика зачастую оказывается абсолютно неверной.

Date: 2015-07-23; view: 331; Нарушение авторских прав