К Месту Голодного Черта. Утром следующего дня я проснулся раньше обычного, что со мной бывает редко

Утром следующего дня я проснулся раньше обычного, что со мной бывает редко. Обычно меня надо будить громким криком в ухо «Подъем!» или (что очень противно) щекотанием. Когда я все-таки встаю (а это случается каждый день), я минимум час хожу как зомби, ничего не соображая, — куда уж тут сделать зарядку или умыться, окропив водой хотя бы кончик носа, в туалет сходить — и то лень, — приходится терпеть.

Но рано или поздно я просыпаюсь, и тогда, вспомнив, что я все-таки шеф экспедиции, я начинаю бурную деятельность, поругиваясь на тему о том, что мы опять поздно выйдем на маршрут, забывая о том, что главной причиной позднего выхода являюсь, все же, я сам. А когда все уже готово к выходу, я достаю свой умывальный набор в полиэтиленовом мешке с вечно сырым полотенцем, от которого несет половой тряпкой, и начинаю процедуру умывания, в которой особое место уделяю чистке зубов, порой даже не вспомнив про лицо, не говоря уже о шее. Иногда я достаю замызганное зеркальце и, пытаясь разглядеть себя сквозь разводы грязи, бреюсь, помазав лицо (конечно же, без горячей воды) раскисшим куском мыла с приставшими к нему кусочками гальки и не уставая приговаривать — «Ну и рожа, а?!».

Я всегда завидую моему брату Альберту, который, будучи «жаворонком», легко встает утром, готовит на костре для всех завтрак и, в конце концов, начинает громко орать — «Подъем! Подъем!», порой даже исполняя какой-либо куплет из серии советских песен типа «Вставай, проклятьем заклейменный...». Мы, спящие, конечно же, долго не сдаемся и даже иногда применяем хитрость, похлопывая изнутри по палатке рукой, что должно, вроде бы как, свидетельствовать о том, что мы уже встаем. Но Альберт тоже не сдается и продолжает орать — «Завершающая стадия подъема! Финальная стадия подъема!», барабаня, к тому же, по чашке ложкой. Наконец, из палаток появляются, на радость Альберту, наши заспанные... рожи.

Заспанная физиономия, конечно же, отличается от всех состояний лица человека самой высокой степенью неприглядности, когда понятие «мятое лицо» приобретает натуральный смысл. Когда я вижу заспанные... лица и мои руки невольно начинают совершать мнущие движения, я всегда вспоминаю рассказ моего друга Юрия Ивановича Васильева о красоте женщины, в котором он смачно подчеркивает то, что «реальную» красоту женщины можно увидеть только утром, сразу же после сна, когда она свободна от... «штукатурки».