Катои современного Таиланда и древнего Сиама

Поскольку он утверждает, что это первая история Сиама, написанная на европейском языке, Вуд В.А.Р, британский дипломат в Сиаме, пишет что «Принципиальная трудность, поджидающая писателя, который пытается собрать историю Сиама – это почти полное отсутствие надежных местных летописей». Этому есть два важных объяснения. До 13 века н. э. в Сиаме не существовало письменности. То малое, что известно о стране до этой даты, собирается по крупинкам из легенд и народных традиций, и журналов различных китайских путешественников. Позднее, официальные записи и анналы королей Айюттайи (старой столицы Сиама) были уничтожены, когда бирманцы захватили и разрушили этот город в 1767. Впоследствии были попытки реконструировать историю Айюттайи и результатом стал Phongsawadan, опубликованный в 1863 г и, согласно Вуду, содержащий большое количество ошибок.

Книга Вуда, История Сиама, сперва была опубликована в 1926 году и, несмотря на трудности, на которые он жалуется, это невероятно понятная, полная и хорошо написанная работа человека, который приехав в Сиам в возрасте 18 лет в 1896 году как клерк, переводчик и советник по общим вопросам в консульском отделе в Бангкоке, женившись на сиамской женщине, закончил уже Консулом, Регистратором и Судьей Британского Консульского Суда в Чианг Мае. Вообщем, Вуд потратил 68 лет своей жизни в Сиаме, и озаглавил свою последнюю книгу «Земля улыбок» и Консул в Раю, впервые опубликованную в 1940‑м и не оставив сомнений о его привязанности к этой стране.

Если Вуд прав, говоря, что многие аспекты сиамской истории остаются неясными, тогда история катоев, этой повсеместной, но загадочной субкультуры тем более должна быть туманной. Американский антрополог Гильберт Хердт полагает, что изучение людей с двойным полом по сути своей трудная задача, потому что это меньшинство часто прячется внутри более широкой общины. Их двусмысленный, квази‑табу статус заставляет их избегать публичного изучения. И если они держатся вместе, чтобы защищаться от взглядов своих собственных жителей, то они тем более будут стесняться фарангов (американцев и европейцев), исследователей и журналистов, желающих узнать о них побольше. Другое азиатское транссексуальное меньшинство, хиджры в Индии (hijras), представляют собой крайний пример изоляции. Они живут и передвигаются в группах своих товарищей и единственный раз, когда они появляются для широкой публике – когда участвуют в своей традиционной роли как танцовщицы и актеры на благоприятных событиях, таких как свадьбы и рождения детей.

Иногда катоев карикатурно показывают в современных тайских масс‑медиа как горластых, грубых эксгибиционистов. На фоне этого клоунского стереотипа совсем далеко находится впечатление о застенчивой замкнутой группы, такой как хиджры. Однако важно иметь в виду, что только сравнительно недавно катои получили публичную и международную известность. Это произошло после неожиданного взлета их популярности как артистов кабаре. Первые из так называемых кабаре‑шоу ледибоев появились в Паттайе в конце 1960‑х и 1970‑х, когда прибрежный городок был перестроен для туризма. Их популярность и коммерческий успех, как развлечения для туристов, привели к тому, что стиль такого шоу распространился в Бангкоке и других городах туристических маршрутов, двигаясь вслед за расширением индустрии туризма. Кабаре проводит выступления перед смешанной интернациональной аудиторией и является любопытной солянкой традиционных тайских танцев, танцев в китайских, корейских и японских костюмах, и пародий. Комические скетчи содержат сильные элементы на самопародию.

Те районы Бангкока и Паттайи, где проститутки‑катои выстраиваются по ночам на улицах в поисках клиентов, также представляют картину, которая может показаться противоречащей их имиджу как замкнутого меньшинства. Но это тоже недавнее изобретение и появилось с единственной целью и желанием заработать деньги и удовлетворить возникший спрос среди посещающих иностранцев. Уберите эти роли, обе которые возникли за последние сорок лет вследствие туристического бума, и катои покажутся более похожи на своих сдержанных аналогов в других странах юго‑восточной Азии, занимая традиционные роли и профессии внутри своих обществ и застенчиво прячась от исследования другими. Это люди, которые имеют богатое и подлинное культурное наследство, нежели те, кто на волне новой моды развлекают туристов тем или иным способом с единственной целью заработать деньги. Основные их роли как современных проституток и танцовщиц кабаре – узко специализированные как они есть – являются камуфляжем, за которым скрываются настоящее происхождение и идентификация человека.

Также не надо думать, что из‑за того, что многие современные катои смешиваются с иностранцами, они стали более доступны для исследователей, чем другие закрытые транссексуальные группы других культур. Фаранг который впервые встречается с катоем и спрашивает ее об ее жизни – скорее всего услышит знакомую лживую историю – «папа умер… мама больна… разбитое сердце… нет бойфренда… нет денег чтобы оплатить жилье…» и т. д. Это не говоря уже когда человек пытается соответствовать приглаженному стереотипу – еще одна искусная уловка за которой человек прячет свою правду. Только потратив значительное количество времени, чтобы познать людей на личной основе – можно проникнуть за фасад и увидеть те ритуалы, верования и эмоции, которые составляют неотъемлемую часть жизни этих людей. Этот метод, если его можно так назвать, использовался Сереной Нанда, в ее работе посвященной индийским хиджрам. Она утверждала, что это единственно возможный способ постичь и понять этих людей.

Существующая литература, которая посвящена катоям – ограниченна и отрывочна (к ней много критики). До 20 века, единственными тайцами, кто умел читать и писать, были монахи и знать. Ранние документы, сохранившиеся в храмах, почти все связаны с интерпретацией буддийских текстов, собранием рецептов травяных сборов и записями о постройках зданий и инструментов, которыми пользовались строители и ремесленники. Тайские историки соглашаются в том, что катои традиционно были вовлечены в религиозные циклы, хотя не существует авторитетных мнений об их точном месте и роли в монастырской системе. Причиной этого является парадокс – они всегда были и остаются воспринимаемы как нечто из области табу внутри буддийского монастырского уклада. Примеры табу не так уж редки в Таиланде. Например, все знают, что оплата «чаевых»(взятка) полиции – общепринятая практика, но официально такая коррупция не существует, а потому не существует официальных записей подобных транзакций. Однако, ни простые люди Таиланда, ни монахи, ни некоторые академики, написавшие по этой теме, не спорят, что катои веками были частью тайской культуры. Австралийский антрополог Питер Джексон пишет, что «Изучение летописей Тая о роли катоев, буддийских легенд и других культурных данных предполагает длинную историю роли катоев среди тайцев».

На наш взгляд их традиционное место в религиозной и мирской культурах кажется загадочным, даже парадоксальным. Как катои могли быть вовлечены в монастырский уклад и в то же время оставаться предметом табу внутри этого порядка? На сегодня не существует никаких достаточных доказательств о существенной традиционной роли этих людей в рамках более широкого общества. Но есть достаточные отрывки головоломки, которые начинают складываться в интригующую картинку.

И хотя академики и простые тайцы в основном сходятся во мнении, что катои имеют древнее происхождение, каковы существуют действительные доказательства этого? Чтобы изучить покрытую мраком историю этих людей, нужно ответить на первый громкий вопрос скептика, который утверждает «то, что все согласны – это одно, но покажите, какие существуют доказательства, что катои – это не более чем «ледибои» – дерзкий продукт туристического «бума» последних 40 лет?»

Сиам.

Первой европейской страной, пославшей представителя ко двору Сиама, была Португалия в 1516. А первый серьезный интерес, который выказали остальные европейские страны пришелся на годы расширения их империй в 17‑м веке. И некоторые дневники членов экспедиционных вояжей тех дней уцелели. В основном, это записи представителей тех стран, чьей целью было установить торговые маршруты и дипломатические связи с Сиамом. Одна такая запись принадлежит перау Джоулта Шоутена, директора голландской Ост‑Индийской компании в 1636‑м году, который написал, что «Они одеваются (и мужчины, и женщины) в тонкие…оба пола одевают раскрашенные юбки».

Комментарии о сходстве в одежде и о ролях мужчин и женщин – это частые записи в дневниках ранних европейских посетителей Сиама. Их авторы обнаружили то, что для них являлось непонятным отсутствием границ между полами. Британский авторы 19‑го века, сэр Джон Боуринг и Герберт Варрингтон Смит, сделали схожие наблюдения. Смит, например, писал:

В этой стране (Сиаме), где значительные области жизни двух полов так слабо различаются, что женщины курят сигары, а мужчины занимаются сельским хозяйством, и где оба пола одеваются одинаково, няньки‑мужчины заботятся о малышах одинаково часто как женщины…они похоже странно подходят для этой роли и нежны в делах, и несут свои обязанности с невозмутимостью, которая, я должен отметить, вызвала у меня величайшее восхищение.

Записи вроде этих показывают, что их писатели отмечают отступление от половых границ, с которыми они сами не были знакомы. Но в дневниках европейцев 16 и 17 века нет никаких прямых отсылок специфично упоминающих о 3‑м или неясном поле. Есть упоминание о наложницах и евнухах, как части антуража королевского двора, но описание этих людей ни в одном случае не соответствует даже отдаленно тому, что есть у катоев. Наложницы и вторые жены были женщинами, а евнухи, кастрированными мужчинами, чьей функцией было – действовать как посредники между поставщиками еды и товаров, и женщинами при дворе.

Большинство попыток установить дипломатические и торговые связи в 17‑м веке провалились, и другой темой, которая постоянно повторялась в дневниках того времени, было разочарование, которое испытывали делегаты, потому что король казался более заинтересованным в получении подарков, чем в самих деловых переговорах. Тем не менее, примерно через сто лет после португальцев, голландцы установили присутствие в Сиаме в 1605‑м, за ними пришли англичане в 1612‑м, датчане в 1621‑м и французы в 1662‑м. Все эти представители стран в Сиаме не могли мирно сосуществовать. Между ними была постоянная вражда и соперничество за положение. К 1680‑му французы взяли верх с помощью небольшой армии. В 1687‑м возникла вражда между королем Сиама – Нарай и британской Ост‑индийской компанией. К концу этого же десятилетия король решил, что с него достаточно внутренних распрей между фарангами в его стране и силой вышвырнул французский гарнизон. В Сиаме надолго засели нетерпимость и недоверие к фарангам, которые просуществовали очень долгое время. Сиам фактически изолировал себя от Запада на последующие 150 лет.

До первой половины 19‑го века Сиам больше не открывал свои двери для Запада. Более дальновидные, менее изоляционистские короли этого времени смогли увидеть экономические выгоды открытия своей страны, в этот раз для нового класса европейцев – не сановников, а представителей рабочих профессий. В страну прибыли консулы, юристы, дипломатический штат, священники, переводчики, хронописцы и многие другие, некоторые провели здесь большую часть жизни. В добавок, прибыла новая волна миссионеров. Католики и иезуиты 17‑го века к тому времени уже давно исчезли и вместо них пришли пионеры‑христиане из Америки, которые учредили здесь первую из новых миссий и первую печатную прессу.

Делегатами 17‑го века были короли, принцы, главы стран, знать и высокопоставленные официальные лица. Сиамом, который они видели и описывали, было обычное окружение королевского двора со всей ее помпой и церемониалом, банкетами, развлечениями и ритуальным обменом изысканными подарками, такими как слоны и лошади. Их целью были переговоры о территориях и торговые тарифы. Лица, которые вступали с ними в контакт, тоже были исключительно такие же высокопоставленные особы. Катои, если и предположить, что в то время они были частью культуры, то они были очень скромной ее частью. Согласно буддийским учениям, они были ущербными людьми, которым уготовано страдать в нынешней жизни за преступления совершенные в прошлой. Их не нужно было презирать, потому что они и так не могли облегчить своего положения в нынешней жизни. Если что и можно было к ним чувствовать, то только сожаление. С таким ужасно низким статусом на социальной лестнице, едва ли они могли вступать в контакт с образованными сановниками которые были гостями и хронописцами того времени. Поэтому, наверное, и неудивительно, что о них нет ссылок в дневниках тех первых экспедиций в страну. Учитывая, редкость публичного появления этих путешественников и факт, что мужчины и женщины 17‑го века Сиама носили похожие одежды и обладали схожей внешностью, все это могло сделать любое определение лиц неясного пола невероятно трудным.

Новая волна западных иммигрантов и гостей в 19‑м веке, многие из которых занимались профессиональным трудом и строили жилье в стране, была представлена куда большим слоям местного населения. Если катои действительно занимали длительное традиционное место в культуре, то более вероятно, что некоторое упоминание о них можно найти скорее в записях поселенцев 19 и ранних 20‑веков, нежели в записях европейских сановников 17‑го века, которые вращались только среди окружения королевского двора.

Я уверен, что отсылки на класс людей, которых возможно идентифицировать как катоев, существуют в таких дневниках; и опять же, не в журналах посланцев стран, которые были гостями губернаторов провинций или лиц подобного ранга, и которые передвигались под эскортом полиции, а тех иностранцев, которые имели дело с простым народом.

В своей второй книге, Земля Улыбок, В.А.Р. Вуд размышляет о своей карьере в Таиланде, которая началась в 1896‑м в должности секретаря, а закончилась в должности Британского консула и Судьи в Чианг Мае. Он наблюдает:

В Сиаме, особенно на севере, есть определенное число мужчин, которые обычно носят женскую одежду и отращивают свои волосы длинными. И кажется, что тут нет ничего морально неправильного, связанного с этим и насколько я мог понять, эти Pu‑Mias (мужчины‑женщины), как они называются, действительно не обладают как правило никакими моральными странностями. Физически тоже, как мне сказали, поэтому нет ничего необычного с ними. Они предпочитают одеваться как женщины и это все что можно о них сказать.

Он продолжает описывать один такой случай:

Там был один молодой парень из хорошей семьи, живший около нас в Лампанге, который иногда одевался как мужчина, а иногда как женщина, и все понимали, что в течение первой половины месяца он фактически был мужчиной, а в течение остальной половины месяца становился женщиной. Я часто обменивался приветствиями с ним (или с ней) и нашел ее (или его) очень приятным и вежливым; но я никак не мог установить достаточно дружеских отношений, чтобы получить возможность провести личное расследование об его (или ее) поле. До тех пор пока я не мог их установить, он казался молодым парнем очень привлекательной внешности, хотя и слегка женского типа. Он не носил длинных волос, но когда одевал женское платье, обожал украшать свою голову цветами.

У Вуда либеральное мнение, где контрастирует терпимое отношение среди тайцев о перемене пола с суровой гендерной дифференциацией в Англии того времени (1930‑е), когда уголовное преследование грозило каждому, кто отходил от стереотипа мужчина/женщина.

Я читал несколько лет назад об английском Pu‑Mia за которым гналась толпа через Hampstead Heath, догнала у Beak, сурово прочитала нотации об ужасной распущенности его поведения и жестоко оштрафовала. Здесь, я думаю, это одна из причин, почему они живут лучше в Сиаме. Зачем беспокоиться о Pu‑Mias? До сих пор я мог увидеть, что они не причиняют вреда, и в Сиаме, где они никого не заботят или никто не сталкивается с ними, конечно мало есть примеров подобных вещей которые существуют в английской истории.

Со следующим комментарием о видимо более высокой частоте трансформации от мужчины к женщине чем от женщины к мужчине согласны другие авторы. «Женские Pu‑Mias, которые одеваются и ведут себя как мужчины, не так часто встречаются чем мужские. Я встретил только одного такого».

Ранние ссылки о присутствии транссексуального меньшинства присутствующего в обществе – можно найти в дневнике Х.С.Халлетта опубликованном в 1890‑м. Халлетт был торговцем и членом Королевского Географического общества со специализацией в планировании и строительстве железных дорог. Его послали из Англии с заданием провести исследование целесообразности соединения Индии (которая была под контролем Британии) с Бирмой, Сиамом и Китаем железной дорогой «по разумным затратам и выбрать наилучший маршрут с финансовой и коммерческой стороны». Это означало, что они хотели открыть рынки между разными странами и свести их через Индию с Европой. Конечно, железная дорога так никогда и не была построена, но из тона его повествований, Халлетт похоже был полностью уверен, что такой огромный проект не создаст никаких особых проблем!

Его дневник озаглавлен «Тысяча миль на слоне по штату Шан» и это дневник о нескольких лет путешествий в 1877 в Бирме и о том, чем сейчас является северный Таиланд. По своему прибытию в город Зимме (сейчас Чианг Май), Халлетт был гостем пионера американских миссионеров – доктора МсГилвери и его жены. Во время перерыва от казавшегося невероятно изнурительным по нынешним меркам путешествия, Халлетт наслаждался несколько дней гостеприимством и восстановливался в доме миссионеров, а заодно смог изучить город Зимме во время отдыха. В его дневнике имеется эта запись:

Последовав по дороге через западные окраины, я вошел в один из магазинов, чтобы купить несколько китайских зонтиков, поскольку мои прохудились, и меня обслужил человек одетый в обычное женское платье, который казался на внешний вид очень мужественным, и ростом значительно выше, около 150 см ростом – рост, которого немногие зиммские женщины могли достичь. Я поговорил с доктором МкГилвари, он сообщил мне, что этот человек был гермафродитом; что это исключительная форма уродства природы была нередка в этой стране; и что все такие люди были обязаны носить женскую одежду».

Комментарии Халлетта и Вуда развеивают критику, что катои – это продукт туристического бума 1960‑х и 1970‑х годов. Они представляют нечто более укоренившееся и загадочное, чем просто исполнители‑«ледибои». Но кто они? И каким было их традиционное историческое место в культуре Сиама?