Принцип «закон суда» в международном гражданском процессе

Приблизительно до середины XX в. при применении иностранного права действовали два незыблемых принципа: иностранное публичное и иностранное процессуальное право не применяется. В частно‑правовых отношениях, связанных с иностранным правопорядком, речь могла идти только о применении иностранного частного права.

В настоящее время квалификация иностранной правовой нормы, к которой отсылает отечественная коллизионная норма, как публично‑правовой или процессуальной не является основанием для отказа в ее применении. В национальном законодательстве (Украина, Швейцария) и в международных соглашениях (Конвенция СНГ о правовой помощи 1993 г.) прямо закреплено, что применение нормы иностранного права не может быть ограничено только на том основании, что данная норма имеет публично‑правовой характер.

Принцип «закон суда» (применение собственного процессуального права) до сих пор частично считается фундаментом МГП. Эта точка зрения разделяется большинством российских ученых и подтверждается национальным законодательством многих государств: « Гражданский процесс, происходящий в Италии, регулируется итальянским правом» (ст. 12 Закона о реформе МЧП Италии). Данная позиция выражена и в судебной практике – решение Верховного суда ФРГ 1977 г.: «Германские суды применяют к находящимся в их производстве спорам только германское процессуальное право». Положение forum regit processum многими расценивается как краеугольный камень МГП.

В МГП правило «закон суда» определяется не как коллизионная привязка, а как основополагающий принцип. В обоснование этой позиции приводится ссылка на природу процессуального права как публичного права – гражданское процессуальное право регулирует деятельность государственных правоприменительных органов на территории данного государства. Однако необходимо учитывать, что гражданско‑процессуальные нормы предназначены для реализации материального права; национальное процессуальное право не всегда приспособлено для реализации любых материально‑правовых норм.

Применение судом только собственного процессуального права обеспечивает равное положение в процессе всех его участников (и собственных граждан, и иностранцев), т. е. происходит «равное обращение с неравными вещами», – правовой спор, связанный с иностранным правопорядком, рассматривается как национальный спор.

В настоящее время применение закона суда в МГП преимущественно обосновывается практической целесообразностью и удобством. Судья ex officio знает свое собственное процессуальное право и применяет его. Применение иностранного процессуального права, ведение процесса в иностранных формах ведет к временным и материальным затратам, требует от судей специальной подготовки. Возникает проблема языка судебного разбирательства: применение иностранной процедуры предполагает применение соответствующего языка (хотя бы потому, что трактовка правовых понятий различна в разных государствах).

В сфере доказательственного права применение иностранных средств доказывания в принципе является недопустимым, поскольку оценка доказательств в большой степени зависит от судейского усмотрения. Судья, обладающий определенной национальной ментальностью, вряд ли сможет адекватно оценить иностранные средства доказывания. На практике невозможно требовать от суда профессионального знания процессуального права других государств. По этой причине применение закона суда в МГП остается его основополагающим началом.

Из общего правила, согласно которому в вопросах процесса судья руководствуется собственными правилами судопроизводства, существует много исключений:

1) гражданская процессуальная право и дееспособность иностранных лиц определяется не по закону суда, а по их личному закону (ст. 399, 400 ГПК РФ);

2) в некоторых случаях суд может принять во внимание предусмотренные иностранным правом возможности отказа от дачи показаний, т. е. применить к этому институту процессуального права личный закон сторон. Английскому праву неизвестно право на отказ от дачи показаний, предоставленное врачам. В германской подсистеме права обязанность сохранения врачебной тайны подлежит относительной защите: врач теряет право на отказ от дачи показаний, если пациент освобождает его от сохранения врачебной тайны (ГПК ФРГ, Австрии). Во Франции врач подлежит абсолютной защите, т. е. он не обязан давать показания ни в каком случае. Такое положение вещей обусловило возможность учета иностранных предписаний относительно права на отказ от дачи показаний. В первую очередь это свойственно англо‑американскому праву: лицу, заявляющему соответствующее ходатайство, предоставляется право не давать показания в соответствии с его национальным законом. Суд в подобном случае выносит «распоряжение о защите» (protective order);

3) во многих договорах о правовой помощи предусмотрена возможность применения иностранных процессуальных норм в связи с исполнением иностранных судебных поручений, признанием и принудительным исполнением иностранных судебных решений. Это право, а не обязанность государства, получившего ходатайство об оказании правовой помощи. Применение иностранных процессуальных форм не должно противоречить публичному порядку государства, от которого испрашивается правовая помощь. Аналогичная норма предусмотрена в отдельных национальных законах: «По просьбе учреждения, дающего поручение, иностранные процессуальные нормы могут быть применены или приняты во внимание в тех случаях, когда это необходимо для признания за рубежом соответствующего правового притязания, если только этому не препятствуют серьезные причины, связанные с заинтересованным лицом. Швейцарские судебные и административные органы могут составлять документы по формам, принятым в иностранном праве, а также принимать показания заявителя под присягой, если форма, предусмотренная швейцарским правом, но не признаваемая за рубежом, препятствует признанию за рубежом правового притязания, заслуживающего защиты» (ст. 11 Закона о МЧП Швейцарии);

4) принудительное исполнение обязательств путем обращения взыскания на жалованье служащих некоторых международных организаций (например, НАТО) ограничено правом направившего их государства (т. е. применяется личный закон служащего, а не право страны суда);

5) подача иска и нахождение спора в производстве иностранного суда определяются в соответствии с иностранным процессуальным правом (ГПК ФРГ);

6) формальная законная сила иностранного судебного решения и действие вступившего в законную силу решения иностранного суда устанавливаются на основе иностранного процессуального права. При проставлении экзекватуры (exsequare – разрешение на исполнение иностранного судебного решения) разрешается вопрос о том, вступило ли данное судебное решение в силу у себя на родине. Экзекватура, посредством которой иностранному судебному решению сообщается принудительная сила, не представляет собой применение иностранного процессуального права. Акт экзекватуирования основан на процессуальных нормах государства, от органов которого этот акт исходит. При экзекватуировании ставится вопрос, получило ли данное судебное решение законную силу у себя на родине. Во всех случаях он может быть разрешен только на основе иностранного процессуального права.

Как правило, все исключения из применения закона суда специально перечисляются в законодательстве. Однако возможно указание общего характера: «К судебным процедурам, осуществляющимся на испанской территории, являются единственно применимыми испанские процессуальные законы без ущерба для отсылок, которые они могут делать к иностранным законам в отношении тех процессуальных действий, которые должны осуществляться за пределами Испании» (ст. 8.2 ГК Испании). Испанский законодатель говорит об отсылке к иностранному праву, сделанной процессуальным законом, т. е. о процессуальных коллизионных нормах.

Таким образом, почти аксиоматичное утверждение, что в МГП применяется только собственное процессуальное право суда, в действительности оказывается далеко не бесспорным.

Развернутая система процессуальных коллизионных норм закреплена в Законе о МЧП Румынии. Основная коллизионная привязка – закон суда: «По делам, затрагивающим отношения в области международного частного права, румынские суды применяют румынское процессуальное право, за исключением случаев, в которых прямо указано иное. Румынский закон также определяет, относится ли данный вопрос к сфере материального или процессуального права».

Процессуальная способность каждой из сторон в процессе регулируется законом ее гражданства. Доказывание гражданского статуса и доказательственная сила актов гражданского состояния регламентируются законом места составления соответствующего документа.

Предмет и основания иска определяются законом, который регламентирует существо спорных правоотношений. Этот же закон определяет, кто может быть стороной в деле.

Средства доказывания существования сделки и доказательственная сила документа, ее подтверждающего, определяются законом места совершения сделки или законом, избранным сторонами, если у них было такое право. Доказывание фактов осуществляется в соответствии с законом места, где они возникли.

Румынский закон применяется при регулировании иных средств доказывания. Он применяется в случае, когда допускает доказывание посредством свидетельских показаний или косвенных доказательств, даже если по иностранному закону эти средства доказывания не допускаются. Представление доказательств производится в соответствии с румынским законом (ст. 158–161).

В доктрине до сих пор дискутируется вопрос, в каком качестве правило закон суда выступает в МГП: как коллизионный принцип lex fori или lex locus regit actum либо как процессуальный императив, поскольку в вопросах гражданского процесса в принципе нет места для привязки к иностранному праву. Законы отдельных государств устанавливают, что подсудность и процессуальные формы определяются законом места проведения процесса (т. е. закреплен коллизионный принцип lex locus regit actum): «Судебные производства подчиняются с точки зрения процедуры и компетенции судов законам того места, где они возбуждены» (ст. 971 ГК Ирана). В других юрисдикциях закон суда выступает как процессуальный императив: Закон о МЧП Чехии предусматривает, что суды и нотариальные органы при разбирательстве споров действуют в соответствии с чешским правом. Деятельность органов юстиции, как и любых других государственных органов, может регулироваться только чешским правом.

Date: 2015-07-22; view: 1021; Нарушение авторских прав