Внимание, Королева покидает замок

Максим Матковский

Он назначил встречу на час.

Не люблю просыпаться раньше двух. Если как следует до обеда не высплюсь, то голова плохо работает, в ушах – шум, глаза слезятся, а руки дрожат. Так было не всегда - раньше я обожал просыпаться по утрам.

До места встречи я решил прогуляться пешком, благо путь мой из дома пролегал по пустой набережной: несколько бродяг околачивались на лавочках, дул холодный осенний ветер, река, словно человеческая кожа, покрылась от холода рябью, медленно проплывала баржа, я заметил несколько человек, куривших на барже, и зачем-то помахал им рукой. Они же в ответ мне не помахали, возможно, не заметили, возможно, им было лень. На другом берегу реки был высокий сосновый лес и автобусная остановка. Я мог в любую минуту собрать вещи и сесть на автобус до Кишинева. Уехать из затхлой непризнанной Республики, но всё никак не решался. Я мог бы устроиться работать на баржу, или хотя бы купить себе лодку и рыбачить.

Я мог бы делать всё, что хочу, но не делал.

Я выжидал непонятно чего, как зверь в берлоге, сидел и смотрел на всё происходящее отстраненным взглядом. Иногда мне казалось, что рассудок мой помутился и я уже никогда не буду нормально соображать… есть вот эти худые руки, есть тяжёлая голова на плечах, есть барахлящее по ночам сердце.

Мне плевать на людей, потому что я не люблю себя и живу одним днем, перебиваюсь разными сомнительными заработками в рамках закона.

Еще одной отсидки я не выдержу.

И он знал, что я болтаюсь по городу без работы, он знал, что сейчас я переживаю не лучшие времена. Также он знал, что на меня можно положиться. Мне можно доверить деликатное дело, и я не подведу. Нет, не подведу.

Он разбудил меня рано утром и назначил встречу ровно на час в кафе-ресторане «Добрый Фермер». Это небольшое, довольно уютное семейное кафе с разумными ценами. Главное, там вкусно кормили и соблюдали чистоту. Сев за столик, я заказал кружку крепкого кофе без сахара и взял газету. Он опоздал на минут десять. Я увидел, как к кафе подъехал новенький BMW X-6, агрессивный и изящный, точно акула, выпачканная нефтью, он вынырнул из-за угла. Блестящий, наверняка натёртый воском. Его очередной новый автомобиль, о таких тачках я даже и мечтать не смел. Нет, уверяю вас, чтоб купить подобную тачку мне мозгов не хватит, проживи я на свете хоть тысячу лет. Для этого мне нужно будет кого-нибудь убить или ограбить, но с подобными делами я завязал. Один раз обжёгся и завязал.

Вот, что я себе говорил: любой жизненный опыт – ценен, ты получил урок, оплошал, понял, что не туда свернул и точка. Больше этого не повторится. Думаю, я не сам это придумал, услышал в кино или от кого-то из знакомых. Он выпрыгнул из машины и пикнул брелком. Высокий, стройный, подтянутый, в деловом чёрном костюме с кейсом в руках. С тех пор, как я его последний раз видел, а это было года пол назад, он отпустил длинные волосы до плеч и они ему очень шли, при чём волосы его стали светлее, чем раньше. Он идеально вписывался в этот город, и в этот день, и в эту улицу, будь у меня фотоаппарат под рукой, я бы сфотографировал его, возле «Доброго Фермера» и показал бы вам фотографию. Уверяю, вы бы согласились: под бровкой лежит листва, узенькая старая улочка, на противоположной стороне – кирпичная стена четырехэтажного дома, школьники с рюкзаками, две девочки лет двенадцати, взявшись за руки, куда-то бегут, он убирает прядь волос со лба рукой и заправляет её за левое ухо. Замечает меня. Улыбается. В осеннем стеклянном воздухе витает едва заметная дымка от костров – во дворах усердно палят пожухлую листву. Жаль, что мои глаза не фотоаппарат, жаль, что в эту секунду всё сущее не застыло в базальте. Многие не любят запах осенних костров, но я не из их числа, запах этот возвращает меня далеко-далеко во времена моих счастливых школьных дней, запах этот похож на терпкий чай, и кожуру ореха, и теплую шерсть собаки.

Над входной дверью звенит колокольчик. Хозяин машет ему из-за барной стойки, он подходит к хозяину, улыбается, они перекидываются парой слов, жмут руки и он направляется ко мне. Бодрая походка уверенного человека, я по сравнению с ним – медведь старый. Чуть привстав, я пожимаю ему руку.

- Макс, как дела? – спрашивает.

- Давай сразу к делу, не люблю пустых разговоров, - говорю.

- Хм… я тоже. Но они необходимы.

- Для чего и кому?

- Всё же, как дела?

- Как в болоте.

- Хочешь перекусить?

- Нет. Я не ем в обед. Что у тебя?

На самом деле я не прочь поболтать с ним о днях давно минувших, но уж больно не хочется рассказывать ему, чем я сейчас занимаюсь. Придется врать, а врать у меня плохо получается. Он замешкался, уставился в меню, словно там написано что-то жизненно важное. Хозяин подошёл к столику с блокнотом и ручкой, записал заказ. Кроме нас в зале никого нет. Здесь обычно полно народу вечером. Играет живая музыка, люди приходят семьями, многие – с детьми.

- Послушай, я должен уехать на неделю из города. Командировка. Банк открывает новый филиал в Киеве. Я поеду уладить дела… может на неделю-полторы, от силы – две недели…

- Что от меня требуется? – спрашиваю.

- Я могу тебе доверять?

- Да.

- Только этот разговор должен остаться между нами, понятно?

- Понятно.

- Ни одна живая душа не должна знать, понятно?

- Понятно, выкладывай.

- Собственно мне нечего выкладывать…

Взяв мою серебряную зажигалку со стола, он начал вертеть её в руках. Мы сидели, молча, минут пять, пока ему не принесли кофе.

- У меня нет никаких доказательств… я неуверен…

- Говори.

- Мне кажется, что она изменяет.

Я сразу понял, что речь идёт об Анне.

- Ты кого-нибудь подозреваешь? – спрашиваю.

- Нет, абсолютно никого, но уже месяца три она ведет себя очень странно. Задерживается на работе допоздна, мало говорит, стала замкнутой, короче, сильно изменилась… я чувствую себя ненужным рядом с ней, понимаешь? Она делает вид, будто меня нет…

- И всё же спрошу еще раз: кто под подозрением?

- Не знаю. Никто. Мой сотрудник говорил, что видел её в развлекательном центре якобы с каким-то молодым пареньком. Ему, правда, нельзя верить, он тот еще болтун…

- Чего ты хочешь?

- Я хочу, чтоб ты следил за ней во время моего отсутствия, днем и ночью, глаз с неё не спускал…

- Ясно.

- Сможешь?

- Если бы не ты просил, то я бы ответил – нет. Не люблю ввязываться в семейные дела…

- Я не знаю, кому смог бы довериться кроме тебя…

Он наклонился ко мне чуть ближе и прошептал:

- Откровенно говоря, я сейчас никому не доверяю.

- Ты можешь нанять частного детектива…

- Нет. Это исключено. Я не доверюсь чужому человеку. Ты же меня знаешь.

И я его знал. Вся его жизнь была на моей ладони.

Его родители переехали в город откуда-то из Украины, когда ему было двенадцать лет. Он перешёл в нашу школу весной, как сейчас помню: сидит на ржавой трубе возле корпуса столовой – одинокий, затравленный, в свитере с ромбиками, из-под которого торчит белый воротник рубашки, голубые глаза его трусливо бегают за толстыми линзами. Он был высоким и нескладным, прижимал учебники к груди, точно щит и с первых же дней стал предметом издевок и насмешек со стороны учителей и учеников. Пока я не взял его под своё крыло, будучи полной его противоположностью. Я пользовался популярностью у девчонок, старшеклассники обходили меня стороной, всякий знал – я сумасшедший придурок и драться буду до последнего зуба, поэтому со мной лучше не связываться. Учился я неплохо, но должного внимания учебе не уделял. Я был из тех, кто схватывает всё на лету, без каких-либо особых усилий. Кроме всего прочего, я был капитаном школьной футбольной команды и привел ребят к чемпионству города, мы завоевывали кубок два раза подряд, а потом футбол перестал интересовать меня потому, что в моду вошли лёгкие наркотики.

Не знаю, зачем я связался с ним тогда. Возможно из жалости, возможно, он был особенным, не от мира сего, нездешним, со странным акцентом и чудаковатыми манерами. Мы крепко подружились, и целый год ходили только вдвоём, ревностно относясь к компании друг друга. Он гордился дружбой со мной, а я был для него что-то вроде покровителя. Вводил его в курс дела. Потом появилась Анна.

Она перешла к нам из другой школы. И мы стали дружить втроём. Затем я начал встречаться с Анной, а после школы ушёл в армию, накануне мы расстались. Когда я пришёл из армии, то узнал, что они помолвились и у них всё серьёзно. Мы словно поменялись с ним местами: теперь он был успешным, учился на банкира в престижном вузе, отец купил ему подержанную тачку, он начал заниматься спортом по вечерам, очки поменял на контактные линзы, а я стал обычным раздолбаем, после армии никак не мог понять, чем же я хочу заняться и где моё место.

После его женитьбы на Анне, мы перестали видеться. Одно время я работал на стройке, потом работал помощником в похоронном агентстве, продавал травку на площади и, наконец, ограбил ювелирный.

К этому всё шло.

Я ограбил ювелирный и вернулся домой.

Сел себе спокойно и включил телевизор, будто ничего не произошло. Меня взяли дома и дали три года. Кто-то на улице узнал меня. Возможно, всё дело в потенциале? У него был потенциал, а я обладал заурядной животной силой. Энергия била из меня ключом: мне хотелось соревноваться, спорить, целоваться, шататься до утра, пить, буянить, я хотел разбить себе голову и танцевать. Он же был прилежным и добился своего. Часто я представляю, что он – это я, а я – это он. Он неудачник без работы и интересов, дрейфующее по вонючим сточным водам в пасть бездны бревно, а я – уважаемый молодой банкир, заместитель директора банка.

Представлять себя кем-то другим – форменная болезнь, хуже гриппа и дизентерии, наверняка, психологам есть, что сказать по этому поводу.

По старой дружбе он пытался мне помочь и пристроил в университет на первый курс (он по совместительству работал преподавателем), но я так и не соизволил прийти туда. Нет, учёба не для меня. Я неусидчивый в этом плане, за партой не просижу и пяти минут - в заду свербеть начинает.

Что касается Анны, то я бы не смог сделать её счастливой. Опустив руки, я просто сделал вид, что разлюбил её, но тайком поглядывал на неё во время наших редких посиделок. И старые школьные фотографии я тоже пересматривал. Помню, как я купил плеер в десятом классе на шальные денежки и валялся в траве на заднем дворе школы в наушниках. Она пришла ко мне и робко попросила одно ухо.

Красный тонкий обруч сжимал её пахнущие базиликом волосы. Как же я любил этот обруч. Ни у кого я не видел подобного обруча. Надень его любая другая красивая девчонка – он бы ей не подошёл.

Я предложил ей лечь. Она легла. Было тепло, над нами жужжали стрекозы и порхали бабочки, я боялся пошевелиться, чтоб не спугнуть… что спугнуть? Не знаю, кто мне вдолбил одну мудрость в голову, но она крепко там засела. Кто много смеется, тот потом очень долго и горько плачет. Что это значит? А значит это, что человек должен страдать, постоянно и непрерывно, а если он посмеет усомниться в страдальческой сущности своей, то будет жестоко наказан. Какая ерунда. Тьфу. Хочется достать эту чушь из головы и больше никогда не слышать.

Он протягивает мне связку ключей.

- Вот тебе ключи на всякий случай…

- Зачем мне ключи?

- Если ты застанешь их вместе, и у тебя будут доказательства… повторяю: неопровержимые доказательства, я хочу, чтоб ты его окунул в бочку…

- Ты уверен?

- Абсолютно.

Он выжидающе смотрел на меня с зажатой вязкой ключей в руке. В его глазах плясали иероглифы злобы.

- Эти два ключа от входной двери, от нижнего и верхнего замков, этот – от калитки, а этот маленький – от летнего домика в саду.

Я взял ключи. Покопавшись в кейсе, он выудил белый конверт и протянул мне. Я взглянул на содержимое.

- Нет, слишком много… - сказал я.

- Ничего не много, я привык благодарить людей за работу, и здесь только половина, если ты выяснишь, что к чему, получишь – вторую.

Достав несколько купюр из конверта, я протянул ему остальное.

- Нет-нет! – замахал он руками и поспешно встал. – Бери всё, они твои… перестань… бери их, дружище. Мне не в тягость, ты же знаешь.

И он ушёл, оставив меня наедине с мечущимися мыслями-блохами. Я просидел в «Добром Фермере» часа два. Пил не спеша кофе, поглядывал на людей за окном, затем заказал омлет и, сытно поев, направился домой.

С утра пораньше я выгнал машину из гаража и медленно поехал к их трёхэтажному дому, что находился на тихой уютной улице недалеко от центра города. Здесь были дорогие особняки, с балконами, стеклянными крышами, бассейнами на заднем дворе. Высокие заборы из красного кирпича, кованые заборы, заборы, выложенные из камня, не дома – а крепости самые настоящие. В некоторых дворах виднелись будки частной охраны. Имея таких соседей, можно не беспокоиться на счёт безопасности.

Припарковавшись на противоположной стороне улицы, я открыл новую пачку сигарет и закурил, представив себя частным детективом из какого-нибудь британского сериала. В шляпе и лёгком пальто.

Не было у меня ни шляпы, ни пальто.

Я надел потертую кожаную куртку, а на голове моей отчетливо вырисовывалась ранняя лысина. Пройдёт еще пару лет и волосы останутся только по бокам. Итак, я включаю воображаемый диктофон, делаю глубокую затяжку, камера берет дым крупным планом, я выдыхаю в салон и говорю:

- День первый. Большой Папочка покидает гнездо.

К калитке подъехало жёлтое такси «ланос», спустя пару минут калитка открылась, и из неё вышел Большой Папочка, таща за ручку синий чемодан на колёсиках. Он заметил меня и слегка кивнул. Я кивнул ему в ответ. Таксист вышел из машины, открыл багажник, они погрузили чемодан и уехали предположительно в аэропорт.

В 11:05 Анна покинула дом. Она была одета в серые обтягивающие джинсы и темно-зеленый свитер, её черные волосы ниспадали на плечи, с собой у неё была тряпичная красная сумка. Выждав, пока она повернет за угол, я вышел из машины и пошёл следом, чуть склонив голову. Ничего особенного: она прошла два квартала и зашла в хозяйственный, купила там средство для мытья посуды, две оранжевые губки, затем она зашла на крытый базар и взяла у мясника мясо для стейка (около одного килограмма), при выходе из базара она также приобрела разные овощи и направилась домой. Возможно, мне показалось, но они с мясником как-то странно поглядывали друг на друга и улыбались.

Прислонив красную сумку к забору, она достала ключ и отперла калитку. Я снова сел в машину. В 14:08 я решил расправиться со своим незамысловатым первым бутербродом. Хлеб, кетчуп, ветчина, сыр. В полтора литровом термосе имелся горячий крепкий кофе без сахара, в бардачке – три пачки сигарет, под передним пассажирским сиденьем – двухлитровая пластмассовая банка с крышкой на резьбе, на случай помочиться. Только я собрался откусить кусок, как в окно мне постучали. Возле машины стоял высокий плечистый мужик лет тридцати пяти: узкий лоб, коротко стриженный, садистские глаза его бегали по моему лицу. Жестом руки он попросил меня опустить стекло.

- Что здесь делаем? – спросил он, чуть ли не просунув полностью свою огромную харю в салон.

- А кто спрашивает?

- Я спрашиваю.

- Кто такой?

- Волнует?

- Не очень.

- Так чего простаиваем?

- Не видишь? Я обедаю.

- С утра обедаешь?

- Не твоё дело.

Похоже, он обиделся на вышесказанное и вцепился большой лапой в дверцу.

- Слушай, вали отсюда, а? Тебе проблемы нужны? Тут камеры всё пишут…

Наклонившись, я достал из бардачка липовое удостоверение сотрудника Службы Безопасности, при этом боковым зрением я заметил, как правая рука его скользнула под пиджак к портупее. Я тыкнул ему в морду удостоверение.

- Понял, - сказал он.

- Что ты понял?

- У вас здесь дела, - ответил он.

- И кому-либо знать о моих делах здесь необязательно, усёк?

- Да.

- Ты с какого дома?

Он указал на роскошный, увитый плющом особняк в конце улицы.

- Я – охранник, - сказал он.

- Телохранитель? – спросил я.

- Нет, просто дом охраняю.

- Давно?

- Вторую неделю.

- А ты не шибко умный, да?

Он виновато пожал плечами.

- Я буду следить за тобой. Вдруг операция пойдёт не так, а ты окажешься виноватым?

- Нет, уверяю вас…

- Давай я на всякий случай запишу твои данные. Имя, фамилия?

- Юрий Моисеенко.

- Адрес?

Он продиктовал мне адрес.

- Документы при себе есть?

- Нет.

- Ладно, иди и не оборачивайся.

В 17:08 автоматические ворота двухместного гаража медленно поднялись, и Анна выгнала на улицу белый мерседес «эмэл». Поднеся воображаемый диктофон к губам, я сказал:

- Внимание, Королева покидает замок.

На стоянке развлекательного центра некуда было плюнуть, но всё же Анна нашла свободное место и припарковалась. Выждав, пока выедет красный пежо 407, за рулём которого сидела женщина и явно нервничала, чтоб никого не стукнуть, я занял её место. Выезжала она минут пять, да еще и капризные дети, сидящие сзади, не давали ей покоя. Я бы каждому раздал по подзатыльнику. Оглядев стоянку, Анны я не обнаружил и заключил, что она зашла в комплекс.

На первом этаже комплекса располагалось множество ресторанчиков, фастфудов и кафе, народ толпился возле огромного аквариума, в котором вяло перебирала плавниками акула. Анны среди толпы не было. Поднявшись на второй этаж по эскалатору, я огляделся: игровые залы, автоматы, настольный теннис, батут и горки для детей, около кассы стояла небольшая очередь на картинг.

Анны нигде не было.

На всякий случай, я подождал немного возле женского туалета и пошёл к эскалатору, чтоб подняться на третий этаж. На третьем этаже было десять кинозалов и две кассы, в дальнем конце – столовая и бар. Я направился туда. За столиком под окном сидела Анна с каким-то совсем юным пареньком. На вид ему больше восемнадцати лет не дашь. Худощавый, волосы цвета смолы, правильные черты лица, одет просто – клетчатая рубашка с длинным рукавом и потертые джинсы. Наивные глаза, бестолковая улыбка. Что она в нем нашла? Неужели мне придется окунуть его в бочку? А если ему нет восемнадцати?

Хотя какая разница.

Он заплатил мне пять тысяч и по его словам, в случае удачной концовки, я получу еще пять тысяч. С такими деньгами, я запросто могу переехать в другой город, залечь на дно и начать наконец жизнь с чистого листа. Просидели они, мило беседуя и улыбаясь друг другу, часа полтора, паренек один раз отходил в туалет: сказалось выпитое пиво. Анна курила дамские сигареты и постоянно оглядывалась по сторонам. Заметить она меня не могла. Исключено. Я сидел слишком далеко, да еще и нацепил бутафорные усы.

В 20:03 она попросила у официанта счёт. Расплатившись, она взяла паренька за руку и повела в кинозал, над дверьми которого горели красные буквы «Одинокий рейнджер».

После фильма они поехали домой. Бесшумно открыв калитку, я пробрался в сад и залез на высокий орех, удобно умостившись на толстой ветке, я мог спокойно наблюдать за происходящим в доме, не рискуя быть замеченным.

На втором этаже загорелся свет, и они зашли на кухню. Паренек сел за стол и начал ей что-то рассказывать, Анна смеялась, достала еду из холодильника и бутылку красного вина. Она подошла к нему и погладила его по голове, взъерошила ему волосы. Покраснев, паренек все же совладал со смущением и привлек её к себе. Посадил на колени. Они немного целовались, а потом пили вино. Пока он мыл посуду, Анна достала из кармана джинсов маленький белый пакетик и высыпала его содержимое (серый порошок) в стакан паренька. Он закончил с посудой, вытер руки полотенцем и одним глотком осушил стакан. Она взяла его за руку и повела в коридор, потушила свет. Предполагая, что ведет она паренька в спальню на третьем этаже, я приготовился лезть вверх по ореху, но свет внезапно зажёгся на первом этаже. Какая чудесная лунная ночь! Тепло, в траве сверчки стрекочут, будь обстоятельства другими, я насладился бы ею сполна. Спрыгнув с ореха на землю, я поскользнулся и упал на колени, немного наделав шуму. Отряхнувшись, я заметил, что загорелось маленькое подвальное окно.

Что они там делают интересно?

Но только я наклонился, чтоб заглянуть в окошко, как свет тут же погас. Опасаясь, того что они услышали, как я грохнулся с ореха, я трусцой побежал к забору и спрятался в кустах. На пороге зажёгся свет, затем послышалось проворачивание ключа в замочной скважине. На порог вышла Анна и начала осматриваться по сторонам.

- Кто здесь? – тихо спросила она.

Естественно, я не ответил.

Пред рассветом я проснулся в машине от жуткого холода и, выйдя на улицу, немного попрыгал и помахал руками. Потом я просмотрел видеорегистратор и прикончил остатки съестных запасов вместе с еле теплым кофе. Ни паренек, ни Анна из дома не выходили. В 8:34 утра я достал воображаемый диктофон, поправил мнимую шляпу и сделал очередную запись:

- Королева покидает улей. Внимание, королева покидает улей.

День обещал быть пасмурным. Поднимая листву, дул скверный ледяной ветер. Небо затянуло плотными сливовыми тучами, и я не удивился бы, если бы наступила полная темень. Но дождя не было. Далеко на горизонте мелькали молнии, я включил дворники и помыл лобовое стекло. Судя по всему, она оставила паренька высыпаться дома. Я преследовал Анну по проспекту Правды, между нами ехал старенький жигули и форд «фокус», повернув налево, она припарковалась у кинотеатра «Экран» и пошла к себе на работу. Работала Анна в редакции «Тираспольского Вестника» забавы ради, чтоб дома от скуки не томиться. Я знаю, что платят там сущие гроши и по сравнению с зарплатой мужа, её доход был дыркой от бублика. Убедившись, что она зашла в здание, я достал диктофон-призрак и сделал запись:

- Королева спустилась на плантацию. Внимание, Королева на плантации.

Дома я помылся под душем, лёг с ноутбуком в кровать, быстренько напечатал отчёт и отправил его клиенту. Через пару минут мне пришёл ответ:

- Продолжай! МНЕ НУЖНЫ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА!

И классическая концовка: «С уважением, Игорь Сакаев». Вот и вся драматургия. Сон мой был беспокойным, я ворочался, потел, часто просыпался и кашлял, видимо, простудился ночью в машине, надо бы прихватить с собой свитер. Будильник я поставил на полпятого. Мне снилось, что я мастерски играю на акустической гитаре… всего на двух нижних струнах. Затем мне снилась школа и Анна. Снился мой последний футбольный матч. После игры я долго сидел в пустой раздевалке и слушал, как грохочет вода о кафель в душевой. Из душевой валил плотный пар, в облаке пара появилась голая Анна, но уже взрослая: стройные ноги, полные груди, аккуратные соски, тонкая шея, что-то было не так… я пригляделся к её побритой мышеловке и увидел маленький пенис. Она улыбалась мне, во сне я вроде как решил не обращать внимания на пенис и, подойдя к ней, схватился за горячую грудь… в этот момент прозвенел будильник. Скинув мокрое от пота одеяло на пол, я сел на кровать, уставился на свои волосатые кривые худые ноги и закурил. Во дворе сатанински шумели дети.

Нажав кнопку rec воображаемого диктофона, я сделал новую запись:

- Королева покинула плантацию. Внимание, Королева покинула плантацию.

После работы Анна заехала на базар, припарковала машину у газетного ларька и пошла в сторону мясного павильона, через три минуты из павильона вышел мясник, у которого она вчера покупала мясо, и сев в машину, они поехали в сторону дома. Проехав за ними до дома, я развернулся и поехал обратно к базару. Зайдя в мясной отдел, я подошёл к невероятно толстой женщине-продавщице с пухлыми руками и навёл справки о мяснике. Она сказала, что мясника зовут – Борис, он уважаемый человек и пользуется популярностью на базаре. У него всегда свежее и хорошее мясо. Хоть и стоит немного дороже, но люди постоянно берут. Так она мне сказала. Еще она сообщила, что живёт Борис за городом в селе Спея, у него есть жена и двое детей. Мальчик и девочка. Этой информации мне было предостаточно, но ясности в дело она не вносила, скорее, наоборот усугубляла моё понимание происходящего. Мясник этот, насколько я успел рассмотреть - очень симпатичный мужчина лет сорока пяти-пятидесяти: лицом он сильно походил на Жана Рено, лёгкая небритость, в чёрных волосах простреливала седина. Он мог бы играть в кино киллера, мафиози или агента под прикрытием.

Припарковавшись возле высокого каменного забора, я опустил окно и прислушался: они были в саду, над чем-то весело хохотали, в мангале потрескивали дрова – значит, будут жарить купленный вчера стейк. Я налил горячий кофе из термоса, закурил сигарету и стал думать о пареньке. Наверное, он ушёл из дому среди дня или до сих пор оставался в доме? Был один способ проверить это, но я не хотел пока что к нему прибегать. Когда стемнело, они собрали посуду и пошли в дом, я сделал запись:

- Королева с гостем зашли в замок. Внимание, Королева и её гость в замке.

Затем тихонько отпёр калитку ключом и занял позицию на орехе, едва не напоровшись на мангал в темени. Всё повторилось с точностью до малейших деталей по вчерашнему сценарию: они пили вино на кухне, болтали, много смеялись, целовались, Анна попросила мужчину вымыть посуду и подсыпала серый порошок ему в вино. Потом они спустились в подвал и свет погас. Целую ночь я просидел до рассвета, не смыкая глаз и обдумывая сложившуюся ситуацию. В полдевятого утра Анна выехала на своём «эмэле» без мужчины, проследив за ней до работы, я вернулся домой, отправил подробный отчёт и завалился спать. После работы Анна с молоденькой миловидной сотрудницей поехали по магазинам и бутикам, в девять часов они заехали в «Добрый фермер» поужинать и отправились домой к Анне.

- Королева и её гостья вошли в замок. Внимание, Королева…

И вновь всё повторилось по тому же сценарию. Я следил за Анной, отправлял отчёты, реакция мужа Анны перешла от злости ревнивца в стадию недоумения, в письмах я уверял его, что разберусь в происходящем, что бы это ни значило. На самом деле мне не хотелось упустить шанс хорошенько заработать и смыться из этого города. Начать жизнь с чистого листа. Чем я буду заниматься в новой жизни? Чёрт его знает. Найду какую-нибудь простую работу. Может, буду таксистом работать или устроюсь менеджером? Буду втюхивать товар, и обзванивать потенциальных клиентов? Познакомлюсь с девушкой на лет семь младше себя, и мы заживём вместе, сначала на съемной квартире, а потом обзаведёмся собственным жильём. У нас будут красивые дети… от этих мыслей мне стало дурно. Я налил кофе, поправил миражную шляпу и закурил сигарету. Начался дождь, увесистые капли колотили по крыше авто. Итак, со времени слежки прошло шесть дней, муж Анны задерживался в Киеве по командировочным делам. Настало время подбить итоги: за шесть дней в доме Анны побывало шесть человек и я почти был уверен, что из дома они так и не вышли. Сотрудница не появлялась в редакции, а мясник на базаре. Толстая женщина-продавщица рассказала мне, что к ним приходили из полиции с расспросами. Я спросил у неё, упомянула ли она меня в разговоре с представителями власти. Она ответила, что нет, и я дал ей небольшое денежное вознаграждение, взяв с неё устное обещание о дальнейшем молчании. Шесть человек за шесть дней: день первый – паренек, день второй – мясник, третий – сотрудница из редакции, четвертый – продавец-консультант из автомобильного салона, пятый – престарелая женщина (кассирша театра драмы и комедии им. Аронецкой по улице 25 лет Октября 130), шестой – актёр того же театра, исполняющий роль Роберта Олдхэма в «Недосягаемой» Моэма… Всю полученную информацию я исправно записывал на диктофон-призрак.

Узнав, что в воскресенье редакция «Тираспольского Вестника» отправляется в полном составе на загородный пикник, я решил проникнуть в дом, согласовав проникновение заблаговременно с мужем Анны по телефону. У него был тоскливый уставший голос.

- Ничего не могу понять… - жаловался он. – Да, конечно, делай всё, что нужно. Так говоришь, эти люди не выходили из нашего дома?

- Я не могу утверждать со 100%-ой гарантией, но…

- Значит проверь. Не понимаю…

Он зашёлся долгим, надрывным кашлем.

- Чёрт, похоже, я заболел… у меня тут дела затянулись, буду через дней пять или около того.

Он повесил трубку. Я выключил огонь и выложил омлет с луком и помидором на тарелку. Было полвосьмого утра. Интересно, приведет ли кого-нибудь Анна с пикника к себе домой?

В десять часов к дому подъехал жёлтый дэо «ланос» - такси, спустя минуту она вышла из дома, на Анне были короткие джинсовые шорты, майка и кожаные сандалии, под мышкой она держала – красную тряпичную сумку. Дождавшись пока такси покинет улицу, я отпёр калитку и стал на пороге дома, закурил сигарету и осмотрел сад. Ничего необычного: мангал, два пластмассовых стула, пластмассовый стол, орех, яблони, груши, летний домик… Зайдя в дом, я запер за собой два замка главной двери и прислушался. Где-то капала вода, а через мгновение зазвонил телефон. Резкий пронзительный звук… и зазвонил он у меня прямо за спиной на тумбе для обуви. От неожиданности я вздрогнул, моё сердце гулко забилось, а лёгкие будто отказывались принимать воздух и пережали глотку. Номер не определен. Звонили долго и настырно. Наконец, я взял трубку – в случае чего скажу, что они ошиблись номером. Сначала в трубке была абсолютная тишина, потом послышался невнятный шорох и шипение, шум нарастал и сквозь него я слышал чей-то прорывающийся писклявый голос. Язык это был ни на что не похож, его можно было принять за мышиный писк, но когда шум почти стих я расслышал бредовое писклявое бормотание:

- КРООооооооооооонк! – протяжно закричали на том конце провода. – ЙоГнааааааааааам! Востых шватоги гор аль сыдчук!

Писк стал настолько невыносимым, что мне пришлось кинуть трубку. Я поднялся, на второй этаж и услышал, как телефон вновь зазвонил в прихожей. На кухне пахло дорогим кофе и тостами, был еще какой-то еле различимый неприятный сладкий запах, но я не сумел его идентифицировать. Открыв холодильник, я увидел бутылку молока, тонко нарезанный сыр, десяток яиц на дверце, полбутылки красного вина, а на нижней полке лежал чёрный большой кулек перемотанный синей изолентой. Поднявшись этажом выше, я зашёл в спальню: кровать была неубрана, по полу валилась одежда и нижнее бельё (видимо, она долго не могла выбрать, что же надеть), приятно пахло парфюмом явно не из дешевых. Я проверил шкафы, тумбочки, заглянул под кровать… ничего подозрительного я не нашел ни в ванной ни в остальных комнатах. Типичный дом успешного человека: дорогая мебель, в каждой комнате висят плазменные телевизоры, люстры от Сваровски и много других разных атрибутов современного благополучия, перечислять которые нет нужды. Я бродил по комнатам, и в голову мне закралась одна интересная мысль. Я подумал о том, что заранее знал, что ничего не найду в комнатах, а проверяю я их только для того, чтоб оттянуть поход в подвал. Нет, я не испугался, просто мне как можно дольше не хотелось узнавать неприятные вещи о тайной жизни Анны, ведь в голове у меня всё еще была выделена отдельная почетная полка для нашей продолжительной школьной дружбы и влюблённости, для светлых дней моего детства и юности, для её непорочной открытой улыбки, для её карих глаз и дыхания на моём затылке…

Но выбора нет, мне пришлось заставить себя спуститься в подвал. Включив свет на лестнице, я начал медленно спускаться, скрипя деревянными половицами. У двери в подвал был выключатель. В ноздри мне ударила густая вонь, отдаленно напоминающая смрад протухшей рыбы. Толкнув дверь ногой, я включил свет и замер на месте.

Я врос в пол.

- Ебёна матерь… - не выдержал я и помчал наверх.

Где-то по дороге из кармана куртки выпал мой воображаемый диктофон, а с головы слетела мнимая шляпа.

Действовать нужно было быстро. Сев в машину, я помчал на проспект Правды и за десять минут доехал до Детского Мира, где на втором этаже располагался офис частного детектива Алексея Головина. Я прошёл отдел игрушек и взбежал по лестнице. Дверь офиса была заперта, я истерично дернул за ручку и грохнул пару раз со всей дури кулаком так, что стены затряслись. За дверью послышался голос Алексея.

- Терпение! Терпение, мой друг!

Он открыл дверь и впустил меня внутрь. Плюхнувшись в кресло, я взялся руками за голову.

- У тебя есть что-нибудь выпить?

- Да.

- Что случилось? – спросил он.

- Налей.

Алексей достал бутылку бренди из стола и налил мне полстакана. Я залпом осушил крепкий бренди и дрожащими руками достал пачку сигарет из кармана джинсов. Пачка выпала на пол, я поднял её, но она снова упала. Сев за массивный дубовый стол, Алексей внимательно наблюдал за мной. Здесь следует сказать несколько слов об Алексее Головине: будучи финансово обеспеченным человеком (получил наследство от покойной жены), он в своё удовольствие вёл карьеру частного детектива, размещал объявления в газеты и позиционировал себя, как эксперт по паранормальным делам, естественно серьезные прагматичные люди к нему редко обращались, поэтому по большей части он сидел без работы, изучая всякую сомнительную литературу. Впервые я познакомился с ним три года назад, когда самостоятельно не смог выйти на похитителя денег из сейфа фирмы, занимающейся профессиональным крепежом. Тогда он хорошо помог мне, и я иногда навещал его, единственно, что мешало окрепнуть нашей зарождавшейся дружбе, так это его бредовые россказни про пришельцев с Меркурия, с которыми он якобы не раз имел контакт.

- Я бы мог дать тебе усы получше, - сказал Алексей.

Сняв усы, я швырнул их в мусорную корзину.

- К чёрту усы.

- Ты кого-нибудь убил? – внезапно спросил он.

- Нет.

- Ты влип в неприятности?

- Точно не знаю…

И я выложил ему всё, от начала до конца, я рассказал ему обо всём, что произошло со мной в течении последних шести дней… вплоть до сегодняшнего утра. Он внимательно слушал и делал заметки в блокноте.

- Так… - говорил он. – Продолжай, пожалуйста…

Невероятно вежливый человек с аристократичными манерами, коих в наше время не сыщешь. Он никогда не выходил из себя, я ни разу не видел, чтоб он нервничал или переживал. Его лицо всегда оставалось невозмутимым. Эх, если бы не его байки про пришельцев…

Единственное, что я упустил в истории, так это увиденное мной в подвале.

- Что именно ты там увидел? – спросил Алексей.

- Не знаю, - ответил я. – Ты должен сам взглянуть…

- Сколько у нас времени? – спросил он.

Я посмотрел на часы: пять минут второго.

- Четыре часа как минимум, - ответил я. – Может пять-шесть…

Достав мобильный из внутреннего кармана куртки, я набрал загородный комплекс «Два бобра».

- Алло, - говорю. - Здравствуйте, я – клоун. Мне нужно сегодня к вам на корпоратив «Тираспольского Вестника», подскажите, пожалуйста, как к вам проехать?

Женщина объяснила мне дорогу.

- А до которого часа будет корпоратив?

- На 23:00 у них заказан праздничный салют.

- Ясно, спасибо.

- Времени у нас до одиннадцати, - сказал я Алексею. – Но не факт, что Анна не уедет оттуда раньше. Она хоть в обед может смыться.

- Тогда поехали, - сказал Алексей и накинул пальто.

Я резко затормозил у роскошного особняка, увитого плющом и сразу направился к воротам, мне на встречу вышел громила – охранник, перед которым я в первый день слежки помахал фальшивой ксивой сотрудника Службы безопасности. Она-то, слава богу, не потерялась, как шляпа и диктофон.

- Ты говорил, у вас здесь камеры?

- Да, - ответил он.

- Хозяин дома? – спросил я.

- Нет, они уехали в отпуск.

- Хочу взглянуть на камеры. Улицу показывает? Вон тот дом видно?

Я указал на замок Королевы.

- Видно, - ответил он.

- Мне нужно узнать, кто входил и выходил из калитки того дома в течении последних шести дней.

Громила сплюнул под ноги.

- Это тяжело…

- Почему? Разве там нет сортировки по датчику движения?

- Мало ли кто ходит по улице… нам придется мотать и мотать, это займет день или больше…

-Зачем такая камера тогда нужна? – разозлился я.

- Я могу скинуть видео вам на флэшку, - сказал он.

Ничего не ответив, я направился к машине. Мы зашли в замок Королевы ровно в 14:00, Алексей осматривал дом, словно он ходил по музею, поднимал коврики в прихожей, принюхивался ко дверным ручкам, рассматривал подоконники, на которых стояли цветочные вазоны… будь он в здравом уме, то с легкостью смог бы стать первоклассной ищейкой.

- Пошли в подвал, - сказал я. А в подвал мне ужас, как не хотелось, при одной только мысли о подвале мои колени подкашивались, сердце начинало колотиться. Плюс ко всему я помнил о селедочной подвальной вони, на секунду мой желудок судорожно сжался, заурчал и я предъявил коридорной стене всё его содержимое. Блевотина медленно стекала по стене на ковёр, подумав немного над происшедшим, я вставил два пальца в рот и окончательно опорожнил желудок, чтоб не блевать в подвале. И как выяснилось, сделал я это не зря.

- Стой, - сказал Алексей. – Сядь и отдышись… отдышался? Пришёл в себя?

- Да.

- Точно?

- Нет времени…

- Плевать на время. Расскажи мне всё, что ты знаешь об Анне, прежде чем мы спустимся в подвал.

И я рассказал. Абсолютно всё. Может, говорил я торопливо, да, наверняка, моя речь была невразумительна и сбивчива, но, думаю, главную суть я сумел донести до Алексея. Начал я с первой нашей встречи на школьном дворе у корпуса столовой. Анну я заприметил среди других девчонок: они играли в бадминтон, черные волосы её расплелись на весеннем ветру, лоб покрылся испариной, она обладала особенной грацией, отбивая волан, Анна подпрыгивала и улыбалась, казалось в тот теплый день её карие глаза, словно трескучие в огне каштаны, не выпускали меня из поля зрения. Потом я рассказал ему о том, как мы лежали в траве за корпусом столовой и слушали музыку, как мы начали встречаться, а потом чувства наши охладели и мы стали безразличны друг другу… точнее я стал безразличен ей.

- Когда она говоришь, перешла в вашу школу?

- Первый раз я увидел её в начале четвертой четверти в девятом классе.

- Ты когда-нибудь был у неё дома? – спросил Алексей.

- Нет. Я только провожал её домой.

- Ты видел родителей Анны?

- Ни разу. Она говорила, что они очень занятые люди и постоянно находятся в разъездах.

- Тааак… - сказал он и задумался. – Кто еще жил в их доме?

- Она рассказывала, что они живут вместе с бабушкой, бабушка за ней и присматривала в отсутствии родителей…

- То есть ни с бабушкой ни с родителями ты никогда не встречался?

- Говорю же: НЕТ! ТЫ ЧТО ГЛУХОЙ?!

- Спокойно. Я лишь пытаюсь выяснить кое-что важное.

- Что?

- Потом скажу. Вспомни еще что-нибудь. Любую деталь, пусть и малозначительную…

- Она часто болела…

- Как часто?

- Каждый месяц она пропадала на целую неделю. То у неё аллергия, то ангина, то грипп, то ногу подвернула, играя в волейбол…

- Интересно. А ты навещал её во время болезни?

- Нет. Я хотел, но она постоянно отговаривала меня. Говорила, что бабушка этого не одобрит.

- Она пыталась затащить тебя домой?

- В смысле?

- Она приглашала тебя в свой дом?

- Наоборот. Я думаю, Анна стеснялась или что-то в этом роде. В общем, она не хотела, чтоб я заходил к ней в дом или встречался с её близкими.

- Хорошо, теперь мы можем спуститься.

Я вопросительно посмотрел на Алексея. Он закрыл блокнот и спрятал его во внутренний карман пальто вместе с карандашом.

- Ты ничего не хочешь мне сказать?

- Нет. Ты мне про подвал не говоришь, а я тебе о своих догадках не говорю. Всё по чесноку, так?

Подойдя к ступенькам, ведущим в подвал, мы сразу ощутили густой соленый смрад. Согнувшись в три погибели, Алексей проблевался и выплюнув вязкую слюну, уставился на меня блестящими глазами.

- Ну и вонище…

- Идём? – спросил я, искренне надеясь, что он ответит – нет.

- Да, - ответил он, и мы продолжили спускаться. Дверь я не запирал и свет не выключал, просто физически не мог этого сделать, так мне жутко стало от увиденного.

- Стой, - сказал он. – Я пойду вперед.

Я пропустил его и наблюдал, как он ступил на последнюю ступеньку и увидел то, что было в подвале. Сначала он отвернулся, его глаза испуганно вытаращились на меня, а рот раскрылся, за пару секунд ему удалось перебороть страх, и он ступил на территорию подвала.

- Дыши через рот! – посоветовал он.

И я задышал через рот всё равно ощущая едкую вонь, она словно впивалась в мою кожу. Я стал бок о бок с Алексеем и мы одновременно напуганные и завороженные разглядывали громадные мясистые щупальца тянувшиеся из дальней стенки подвала. Щупальца покрывали розовые присоски, из которых сочилась и капала на кафельный пол зеленая склизкая дрянь. Словно в замедленной съёмке щупальца двигались в воздухе, как бы развиваясь на ветру, но ветра в подвале никакого не было. Над щупальцами зияли три чёрных дырки, предположительно глаза, а внизу стены, под ними чмокал серыми губами гигантский рот. По полу подвала беспорядочно валялась одежда: обувь, лифчики, ремни, разорванные джинсы и пиджаки, словно их обладателей на скорую руку раздели, не слишком заботясь о здоровье оных. Покрытые волдырями губы причмокнули и надули серый пузырь приблизительно размером с пять воздушных шаров. Затем пузырь лопнул, и на нас прыснула клейкая смрадная жидкость. Алексей провёл указательным пальцем по вороту пальто и попробовал жидкость на язык.

- На вкус, как бензин, - заключил он.

- Ты знаешь, что это за херня? – спросил я.

Губы под щупальцами разомкнулись и обнажили чёрную дыру. Проблевавшись в очередной раз, Алексей вытер рот белым платком и ответил:

- Да, я знаю, что это за херня.

- И что же?

- Это портал.

- Чего?

- ПОРТАЛ!

- Какой портал?

- Самый настоящий паразитический портал. Тут несколько вариантов: портал может переместить нас во времени, портал может перенести нас в другое пространство, либо же он ведет в параллельную вселенную. Всё очень просто. Я давно мечтал найти такой.

- И куда ведет этот?

- Я думаю, он ведёт в параллельный мир. С помощью паразитического портала она перемещает людей на ту сторону.

- Кто она?

- Анна.

- Зачем она это делает?

- Мы сможем узнать об этом, только если немного прогуляемся.

Алексей указал на черную дыру во рту чудовищного осьминога, вросшего в стену.

- Никогда, - ответил я. – Ты сошёл с ума.

- Я тебе скажу еще одну важную штуку: Анна – хранительница портала, она – существо не из нашего мира, всё это время подбирала людей для отправки. И родителей у неё на самом деле не было, ни бабушки… вообще никого, ясно? В её доме тоже был портал, поэтому она тебя никогда и не пускала внутрь. А то, что она болела часто… хм… да она просто брала отпуск и отправлялась на родину… Паразитические порталы устанавливают пришельцы из других миров с целью выкачки наших ресурсов.

- А её муж тоже в деле?

- Нет, не думаю. Он для прикрытия. Ослиный хвостик. Судя по твоей истории – ты должен был стать её прикрытием, но что-то пошло не так. Она в тебе разочаровалась и переключилась на Игоря.

После этих слов Алексей бесцеремонно шагнул в пасть чудовища так, вроде он в вагон метро зашёл.

- Ты идёшь? – донёсся его голос изо тьмы.

- Что по ту сторону? - спросил я.

- Добра по ту сторону ты точно не найдёшь, - ответил он. – Червоточина, поглощающая людей, не приведет в лучший из миров. Врать не буду. Но шанс увидеть параллельный мир или вселенную, отдаленную от нашей на сотни парсек выпадает не каждый день, посему я рекомендую тебе…

Голос его становился всё тише и тише. Он скрылся во тьме.

- Подожди! – крикнул я и, пригнувшись, чтоб не задеть верхнюю губу монстра, поспешил за ним.

Мы шли по бесконечному коридору, вырубленному прямо в сырой земле. И всюду нас сопровождала ужасная вонь, к которой невозможно привыкнуть. Я слышал, что у людей, работающих в морге, есть специальная мазь для ноздрей, надо бы такой обзавестись.

Оказалось, что у Алексея был при себе карманный фонарик. Из стен коридора торчали щупальца, корни деревьев и неподвижные клешни, под ногами валялась человеческая одежда, подобрав маленькие штанишки, Алексей направил на них луч света.

- Ребенку годика три было, - сказал он.

Мы шли около двадцати минут, потом туннель уходил чуть влево и мы попали на перекресток множества туннелей, дырок в земле было штук двадцать-тридцать. Достав блокнот, Алексей быстро накидал карту.

- На случай, если мы захотим вернуться, - пошутил он.

- Вопрос, - сказал я.

- Да?

- Как Игорь мог не знать о существовании червоточины в подвале? Значит, он тоже в деле… тогда зачем нанял меня… ничего не понимаю…

- Всё просто. Когда он приходил домой, Королева прятала червоточину. Ты рассказывал, что он очень занятой человек… она и мозги могла ему промыть.

- Гипноз?

- Может и гипноз.

Иногда он останавливался и снимал видео на мобильный телефон, переключал камеру в режим фото и делал снимки. В одном из туннелей мы разглядели еле заметный свет, и пошли туда, полагаясь на чутьё, какое-то время нам приходилось пригибаться и даже ползти, покуда мы не наткнулись на крохотную дверь. Я лежал на животе и прислушивался к биению собственного сердца, Алексей возился с дверью.

- У всякой двери есть замок, - прошептал он. – Если дверь без замка, то замок – невидимый.

Выудив из пальто отмычку, он взломал дверь, и мы заползли внутрь плохо освещенного помещения, напоминающего ангар. По всему помещению громоздились длинные многоярусные стеллажи, на которых покоились стеклянные банки разных размеров. Я не сразу разглядел, что находится в этих банках.

- Господи, - прошептал Алексей, подойдя к стеллажу.

Он снял с него трёхлитровую банку. В мутной жидкости плавало нечто темное, напоминающее кусок гнилой древесины… или мяса. Банка была пыльной, сдув слой пыли с этикетки, он прочитал:

- Виктор Пинский, 1974 г. Печень, деликатес из солнечной Молдавии.

Я снял банку. Внутри плавали два сердца. На пожелтевшей этикетке печатными черными буквами было написано: «Никита Добровольский, 1983 г. и Тимур Лысенко 1985 г. Деликатесы из солнечной Молдавии».

Внезапно в моей голове, точно молния, сверкнуло еще одно воспоминание, связанное с Анной. Во время летних каникул, когда я уезжал в деревню к дедушке, в городе произошёл несчастный случай, единственным свидетелем которого стала Анна. Об этом писали все местные газеты. Двое мальчиков из нашей школы утонули в Днестре, якобы хвастаясь перед Анной. Я также вспомнил, что одного из них звали Никита, а второго… то ли Артём, то ли Тимур.

- Твои часы работают? - спросил Алексей.

Я посмотрел на часы. Стрелки застыли на месте.

- Мой мобильный вырубился, - сказал он.

- где мы находимся?

- Я думаю, это что-то вроде склада. Они жрут людей или заправляют людьми машины…

Стеллажам не было ни конца, ни края, мы угодили в ловушку, в лабиринт. Ходили, разглядывали банки, читали фамилии, на верхних полках стояли самые большие банки с гигантскими органами, но добраться до них не представлялось возможным, так как стеллажи в высоту были не меньше пятнадцати метров.

- Смотри, вон окно, - сказал Алексей.

Мы заглянули в окно. На улице рыжим светом горел фонарь, ветер колыхал мусор, и где-то протяжно выла то ли собака, то ли волк. Открыв окно, Алексей выбрался наружу, я полез следом. Мы крались в тени каменной стены, стараясь не шуметь, ибо не знали чего ожидать от враждебного чуждого мира. Заглянув за угол, мы увидели длинную очередь из немыслимых существ, что могут почудиться человеку лишь в кошмарном сне: существо размером с двухэтажный дом покачивалось на толстых ногах, при чём его туловище и голова по сравнению с ногами были микроскопических размеров, существо в виде увеличенного в тысячу крат кольчатого червя, из спины существа торчали хрупкие тоненькие двупалые ручки, существо с жирным хвостом и рогом посреди рожи, существо отдаленно напоминающее десятиногую лошадь. Также мы видели, как существа, прижимая стеклянные банки с органами к спинам, головам, животам, гениталиям, ногам, задницам, уползали, улетали, уходили, передвигались мелкими прыжками, закапывались под землю и растворялись во тьме.

Одно из существ повернуло в нашу сторону рогатую голову, принюхалось и кинулось на нас, грохоча копытами. Я замер и зажмурил глаза, но Алексей не растерялся – схватив меня за ворот куртки, он влепил мне крепкую пощечину и мы побежали со всех ног к окну. Мы залезли в окно и спрятались под стеллажом. Существо просунуло голову в окно и принюхалось. Из его массивных ноздрей выходил пар.

- Думаю, нам пора уходить, - прошептал Алексей.

Выбравшись изо рта осьминога, из этой ужасной вонючей хлюпающей вагины смерти, мы снова очутились в подвале. Я глянул на часы: без пятнадцати одиннадцать. Упорно обыскивая пальто и карманы брюк, Алексей ругался крепким матом. Раньше, я никогда не слышал, чтоб он ругался.

- Я потерял телефон, - сказал он.

- Ну и ладно, что мы будем с этим делать? – указал я на портал.

- Представь, сколько таких по стране… ПО МИРУ… сколько людей пропадают или погибают, как говорится, вследствие несчастных случаев?

- Не хочу об этом думать.

- У тебя есть зажигалка? – спросил он.

Я протянул ему свою серебряную зажигалку «зипо» – единственное, что осталось от папаши. Накидав вещей на щупальца и в рот осьминога, мы отошли к двери.

- Он спит? – спросил я.

- Если он спит, то сейчас проснется, - ответил Алексей и подпалил клетчатую рубашку паренька, которого я видел с Анной в первый день слежки.

Закрыв дверь подвала, мы поднялись в прихожую, и присели отдышаться, не включая свет, из подвала потянуло горелым, а из щели под дверью просачивался дым. В этот момент я услышал, как хлопнула калитка, затем неизвестный мужчина рассмеялся и громким пьяным голосом спросил:

- Мужа точно нет дома?

- Нет. Он в командировке, - ответила Анна.

В замочной скважине несколько раз провернулся ключ и дверь открылась. На пороге показалась Анна, а за ней стоял, покачиваясь, крупный мужик. Выхватив пистолет из кобуры на портупее, я произвел первый выстрел и промазал. Стрелок из меня, надо сказать, неважный.

Пуля попала мужику точно в лоб.

Хватая ночной прохладный воздух руками, он перевалился через железную ограду и исчез из виду. Анна испуганно смотрела на нас.

- Максим? - позвала она меня. – Что ты делаешь?

- Заткнись, я знаю кто ты…

- Не слушай этого чокнутого, по нем дурдом плачет, - сказала она. – Ты же знаешь, что всё это просто недоразумение. Ошибка. И то, что мы начали встречаться с Игорем – тоже ошибка. Я всегда любила тебя, я всегда хотела тебя. Помнишь, как нам было хорошо?

Переступив порог, она протянула ко мне руку. Я опустил пистолет, внезапно её глаза вспыхнули зеленоватым огнём и, подпрыгнув, она, словно обретя крылья, за долю секунды преодолела пространство между нами.

- Стреляй в неё! – крикнул Алексей.

Сам не понимая, что делаю, я протянул ей руку, и надеялся, что вот-вот зеленый огонь в глазах Анны померкнет, а сама она превратится в тринадцатилетнюю девочку, которую я любил. И вот, в волосах её показался до боли знакомый красный обруч, поглаживая его, я и не заметил, как холодная рукоять пистолета скользнула по моей ладони, и пистолет упал на пол. Оттолкнув меня, Алексей попытался дотянуться до пистолета, но Анна отшвырнула ногой оружие в темный угол коридора.

- Королева позаботится о тебе, Королева любит тебя, - прошептала она.

- Королева любит меня, - согласился я.

Мои ладони, словно чужие, обрели неизвестную доселе силу и крепко сжали горло Алексея.

- Ты будешь служить Королеве? - спросила она.

- Буду, - ответил я, вдыхая полной грудью базилик её волос.

Я и правда до сих пор Ей служу.