Качественный анализ

Особенности субъективно-личностного восприятия социальной напряженности в зависимости от мотивационно-ценностного профиля личности

Вводная. Методы исследования.

1) Исследование субъективно - личностного восприятия социальной напряженности проводилось методом опроса при помощи специально разработанного опросника;

2) Исследование уровня и критериев адаптированности проводилось при помощи психодиагностической методики диагностики социально-психологической адаптации К. Роджерса и Р. Даймонда;

3) Исследование мотивации самоактуализации проводилось при помощи психодиагностической методики Э. Шострома;

4) Исследование видов и форм агрессии проводилось при помощи психодиагностической методики диагностики показателей и форм агрессии А. Басса и А. Дарки;

5) Исследование ценностных ориентаций проводилось при помощи психодиагностической методики М. Рокича.

Методы математической обработки данных:

1) Сравнение средних значений по выборкам проводилось посредством t-критерия Стьюдента для независимых выборок;

2) Парные корреляции по критерию Пирсона между факторами были исследованы там, где объем выборки позволял это;

3) Сводные иерархии ценностей по методике М. Рокича были выстроены путем ранжирования данных по среднему арифметическому значению и медиане.

Качественный анализ.

Исследование было проведено на 16 испытуемых, г. Москва и Московская область, образование высшее, работающие, возраст 25-40 лет.

Исследованную выборку в целом можно охарактеризовать следующим образом. Для респондентов характерны средние и высокие значения общего уровня адаптированности, высокий уровень самопринятия, средний или высокий уровень эмоционального комфорта. Зарегистрированы средние значения интернальности, средние и низкие значения доминантности. В целом личностный профиль по тесту Рождерса – Даймонда следует оценить как благополучный.

Переживание эмоционального комфорта образует устойчивый комплекс с такими чертами, как самопринятие, интернальность и доминантность (множественные связи положительной корреляции внутри данной группы).

Ориентацию на самоактуализацию и ценности самоактуализирующейся личности следует признать выраженной средне. Очевидно, актуальные потребности респондентов в целом носят какой-то иной характер.

Спонтанная агрессия по тесту Басса – Дарки демонстрирует большую дисперсию от очень низких до очень высоких значений вне зависимости от факторов исследования (восприятия социальной напряженности). Колебания показателей, связанных с враждебностью, зависят от факторов исследования описанным ниже образом. В целом по выборке уровень спонтанной агрессии (нет возможности выяснить, мотивационного или инструментального характера, врожденного или приобретенного) у респондентов устойчиво превышает уровень накопленного раздражения и враждебности как установки в общении. Качество разрядки спонтанной агрессии, видимо, следует считать удовлетворительным.

Уровень негативизма как формы оппозиционного поведения выражен значительно вне зависимости от того, к какой части выборки относится респондент. Возможно даже, что негативизм следует квалифицировать как устоявшуюся культурную черту (в комплексе со счастьем широкого круга других и общественным признанием как устойчиво отвергаемыми ценностями) – неверие в продуктивность социального взаимодействия в широком контексте. Среднюю выраженность чувства вины (ее устоявшееся значение) почти наверняка следует признать культурным стереотипом – это наименее подверженный индивидуальным колебаниям показатель в выборке.

Установлено, что такие формы агрессии как вербальная и косвенная, а также склонность к накапливанию раздражения, образуют устойчивый комплекс (связи положительной корреляции внутри группы).

Высоко значимыми терминальными ценностями по выборке в целом (возможно, составляющими универсального культурного кода) являются любовь, дружба, уверенность в себе и здоровье. Единодушно отвергаются как малозначимые общественное признание, развлечения и красота природы и искусства. Также большинством выборки (практически 70%) отвергается как значимая ценность счастье (абстрактных) других в широком смысле.

Как высоко значимые универсальные инструментальные ценности выступают ответственность, широта взглядов (в это понятие, по-видимому, респонденты вкладывают очень разный смысл) и честность. Отвергаются как малозначимые высокие запросы (притязания), аккуратность (порядок в делах), исполнительность (дисциплинированность) и – с абсолютным единодушием – непримиримость к недостаткам в себе и других. Трудно сказать, как были бы оценены респондентами три пункта последней подборки, если бы речь шла о деловых качествах, однако в контексте межличностных отношений это и впрямь не очень значимые личностные черты.

В свете вышесказанного следует признать, что все респонденты больше ориентированы на малые группы и ближний круг общения, чем на глобальные задачи, и на неформальное межличностное взаимодействие больше, чем на все иные его формы (более формального характера, включающие не только людей, но и социальные институты).

В первую очередь следует отметить, что, хотя экспериментальная и контрольная группы Э1 и К1 были отобраны так, чтобы число респондентов в группах было равным, б о льшая часть общей выборки (69%) ощущает потребность в активном изменении социальной действительности. Эта потребность имеет настолько всеобщий характер, что уже достаточно мало зависит от особенностей личности респондентов: ей оказываются охвачены все, от тревожных и неуверенных, до целеустремленных и увлеченных. Иными словами «рассогласование между идеальным (нормативным) и реальным образами социального порядка» в сознании членов общества или некоей общественной группы оказывается выраженным достаточно ярко.

Следует особенно и специально отметить, что указанная потребность в переменах не ориентирована прямо на благополучие других и вообще на первый взгляд его не учитывает (счастье других в широком смысле слова и общественное признание попадают в список отвергаемых ценностей группы, нацеленной на реформы). Напротив, данная потребность нацелена на изменение социальной действительности в сугубо личных и групповых интересах (реализации которых, по оценкам реформаторов, мешает существующее положение дел). Вообще есть впечатление, что в понимании реформаторов благополучие всех складывается из благополучия каждого, и потому они не рассматривают «всеобщее счастье» как самоценность.

Охваченных реформаторским настроением респондентов (несмотря на их существенные различия во всех иных отношениях) отличают более низкая степень принятия других и более высокий уровень раздражения.

В разрезе ценностных ориентаций «реформаторов» отличают ориентация на индивидуализм, автономию и вариативность выборов. Основной терминальной ценностью реформаторов является свобода, без которой также высоко оцениваемые любовь и дружба, по-видимому, теряют значительную часть своей привлекательности. Уверенность в себе и здоровье свидетельствуют о высокой значимости чувства собственной «функциональности» для данной категории респондентов: речь здесь идет о том, что для них несравненно более важен собственный внутренний ресурс (само его наличие), нежели то, насколько полно он реализуется в деятельности (последнее их может вообще не интересовать). Реализация заявленных ценностей с совокупности межличностных отношений осуществляется реформаторами через честность, ответственность и независимость в поступках и отношениях. Следует отметить, что также высоко оцениваемая реформаторами широта взглядов связана в их представлении с независимостью (и, возможно, с внутренней самодостаточностью), а не с терпимостью и принятием других (что резко отличает их от контрольной группы, удовлетворенной существующим положением дел). Широта взглядов с позиции реформаторов, по-видимому, не исключает возможности конфронтации.

Помимо того, реформаторы рассматривают образованность и рационализм как самодостаточные и значимые ценности, и эта высокая оценка знания как такового в совокупности других характеристик личности снова отличает их от контрольной группы. При высокой оценке честности, независимости и знания данная группа респондентов отчетливо пренебрегает ценностью воспитания, хороших манер, социальной желательности действий на основе ролевых ожиданий других (тем, что в восточных культурах вкладывается в ценность «сохранения лица»).

Напротив, контрольную группу (респондентов, не ощущающих потребности в социальных переменах) отличает значительно большая ориентация на коллективное взаимодействие. Иерархию их терминальных ценностей возглавляют любовь и семейная жизнь. (Их также отличают значимо более высокие показатели принятия других и низкие – раздражения; они не отвергают счастье других в широком смысле как ценность явным образом). Также в иерархию входят уверенность в себе, полнота и насыщенность жизни, и дружба. Контрольная группа производит впечатление более заинтересованной в том, чтобы их внутренний ресурс проявлялся во внешней деятельности (активность и насыщенность жизни, эффективность в делах, трудолюбие). Однако эта внешняя деятельность имеет, видимо, достаточно узкую направленность, по крайней мере, такие «широкие» ценности как познание, развитие и продуктивность, отвергаются данной группой. Данная группа гораздо более толерантна к отсутствию выбора и нацелена на преуспеяние в конкретных делах и ситуациях.

Контрольную группу отличает очень высокая ориентация на самоконтроль (основная инструментальная ценность), который данные респонденты полагают возможным сочетать с чуткостью и заботливостью (а также честностью). Ценя широту взглядов, данная группа отвергает ценность смелости в отстаивании своих взглядов: в их случае широта взглядов связана с терпимостью и самоконтролем, а не с независимостью и свободной конфронтацией. Также достаточно высоко данная группа оценивает ответственность, честность и рационализм.

В процессе тестирования контрольная группа показала значительные трудности в восприятии теста Шострома и выборе одной из двух не взаимоисключающих альтернатив («я одновременно ценю семью и работу, как я могу выбирать?!»). Остается открытым вопрос о причине этих трудностей: связаны ли они с большей неуверенностью и колебаниями в ситуациях выбора как таковых (в принципе, для данной группы характерно более длительное время заполнения опросника). Или же эти трудности (несмотря на незначительность различий результатов по тесту Шострома) косвенным образом указывает на систему ценностей, отличную от той, которую вывел А. Маслоу в своих работах. Напротив, у группы реформаторов ситуации выбора из двух не взаимоисключающих альтернатив практически не вызывали колебаний, и они достаточно свободно ориентировались с системе постулируемых А. Маслоу критериев самоактуализации.

Кстати, обращает на себя внимание то, что уровень склонности к негативизму (склонности к оппозиционному поведению) у реформаторов и «удовлетворенных» одинаковый – высокий.

Различия в восприятии других в группах реформаторов и «удовлетворенных» не сказываются на общем уровне их адаптированности, самоуважения, самопринятия и эмоционального комфорта. Не сказываются они и на уровне (и готовности) к спонтанной агрессии (возможно, коррелирующей с базовой витальностью).

Сравнение личностных особенностей респондентов, переживающих и не переживающих эмоциональный дискомфорт от социальной напряженности позволило выявить закономерности, схожие с различиями в группах «реформаторов» и «удовлетворенных». Это не удивительно, так как группа реформаторов на 73% состоит из респондентов, ощущающих уровень социальной напряженности в обществе как субъективно дискомфортный. Более того, складывается впечатление, что субъективно выраженное восприятие эмоционального дискомфорта только усугубляет различие по зафиксированным признакам.

При этом обращает на себя внимание то, что зафиксированное ощущение эмоционального дискомфорта у данной группы очень узко направлено – в повседневных ситуациях уровень эмоционального комфорта отмечен как нормальный или даже высокий, связанный с высоким самопринятием.

Группу, ощущающую субъективно значимый уровень эмоционального дискомфорта в связи с социальной напряженностью, отличают не только более низкие показатели принятия других, и высокие – раздражения, но и более высокие значения показателей подозрительности и интегрального индекса враждебности. Иными словами, данную группу отличает еще б о льшее и еще более стойкое неприятие социальной реальности, олицетворение которой они видят в окружающих их людях. Возможно, данное обстоятельство свидетельствует о б о льшей социальной фрустированности данной группы, и о том, что их враждебность к другим носит преимущественно фрустрационный характер. Однако, чтобы подтвердить или опровергнуть данное предположение, необходимо провести исследование на б о льшей выборке.

Ценности группы, ощущающей эмоциональный дискомфорт при взаимодействии с социумом, также характеризует ориентация на индивидуализм, автономию и вариативность выборов. Эти респонденты как жизненно важные оценивают свободу, любовь, дружбу, уверенность в себе и здоровье. Также достаточно важной ценностью они считают развитие. Данные ценности реализуются через честность, ответственность, независимость, образованность, широту взглядов и чувство юмора. Про их специфическое восприятие широты взглядов можно сказать то же самое, что и про группу реформаторов: она связана с независимостью и открытой конфронтацией, а также, возможно, с чувством юмора. Как малозначимые респонденты данной группы оценивают заботливость и хорошие манеры.

Отвергаемыми терминальными ценностями группы являются счастье (абстрактных) других и продуктивная жизнь (возможно, внутренне связываемая со служением обществу).

Ценности группы, не ощущающей эмоционального дискомфорта, также связаны с большей ориентацией на коллективное взаимодействие и одновременно более узкий и конкретный круг задач. Высоко значимыми ценностями в данной группе являются любовь, семейная жизнь, уверенность в себе, полнота и насыщенность жизни, дружба. Коллективное взаимодействие реализуется через самоконтроль, ответственность, широту взглядов, честность, чуткость (заботливость) и терпимость. Широта взглядов в данной группе рассматривается сквозь призму терпимости, чуткости и самоконтроля. Ценность отстаивания своих взглядов отвергается.

Важно отметить, что данная группа (не ощущающая эмоционального дискомфорта) также оценивает счастье других как малозначимую ценность: очевидно, таково влияние подгруппы «нет/да» (контингента реформаторов) на данную выборку. Также в число отвергаемых данной группой ценностей попадает материально обеспеченная жизнь.

Различия в восприятии других в экспериментальной и контрольной группах не сказываются на общем уровне их адаптированности, самоуважения, самопринятия и эмоционального комфорта (вопреки заявленному респондентами для заданной узкой ситуации). Не сказываются они и на уровне (и готовности) к спонтанной агрессии (возможно, коррелирующей с базовой витальностью).

Среди обследованных респондентов наиболее способной к продуктивному социальному диалогу представляется малочисленная группа, члены которой в соответствии со своим самоотчетом не ощущают эмоционального дискомфорта, который они связывали бы с социальной напряженностью, однако испытывают потребность в изменении социальных условий. По крайней мере, ее отличают беспрецедентно низкие для выборки показатели негативизма (оппозиционной формы поведения), большее или меньшее (хотя и далеко не в числе основных ценностей) признание значения счастья широкого круга других.

Помимо того, по результатам обследования данную группу отличают:

1) средние и высокие значения показателя адаптации;

2) высокие значения показателя самопринятия (по тесту Роджерса);

3) средние и высокие значения показателя принятия других;

4) высокие значения показателя эмоционального комфорта;

5) достаточно низкие в сравнении со средним по выборке показатели видов и форм агрессии, особенно враждебности и косвенной агрессии; агрессия в данной группе носит преимущественно спонтанный и прямой характер;

В число значимых терминальных ценностей входят любовь, развитие, свобода, познание, счастливая семейная жизнь. В число значимых инструментальных ценностей входят честность, чуткость (заботливость) и широта взглядов. В число отвергаемых ценностей входят непримиримость к недостаткам, высокие запросы и почему-то чувство юмора.

Заключение.

На основании полученных данных возможно сделать следующие выводы:

1) Б о льшая часть данной выборки охвачена недовольством существующей социальной действительностью и реформаторскими настроениями: эти настроения положительно коррелируют с эмоционально переживаемым дискомфортом, но жестко с ним не связаны.

2) Данные настроения не сказываются ощутимым образом на качестве адаптивных реакций респондентов, их самопринятии и самоуважении (т.е. респонденты de facto демонстрируют высокую устойчивость к влиянию социального контекста на самовосприятие).

3) Однако восприятие социальной напряженности как значимой характеристики социальной среды положительно коррелирует с ростом социальной разобщенности, неверия в продуктивность социального взаимодействия, ориентацией на автономию, независимость и самодостаточность.

4) Можно утверждать, что движущая сила социальной напряженности имеет если не преимущественно, то в больш о й степени мотивационно-ценностный характер. Идеальные социальные ценности группы «реформаторов» в значительной степени отличаются от ценностей группы, удовлетворенной существующим положением дел.

5) Основные дихотомии, по которым проходит разделение идеальных социальных ценностей – индивидуализм/коллективизм, в качестве дополнительного параметра высокий/низкий уровень избегания неопределенности – относятся к основополагающим культурным синдромам (Г. Триандис), которые являются основополагающими факторами различия отдельных культур. Многие психологи рассматривают синдром «индивидуализм/коллективизм» как главное измерение культурных различий (Почебут Л.Г., Мейжис И.А.).

Возможно, следует говорить о том, что социальная напряженность связана с (или результирует в) культурное расслоение и культурную дифференциацию общества, что она связана с осмыслением собственных ценностей и своего места в мире (что в высшей степени сходится с пониманием социальной напряженности В.И. Митрохиным и В.К. Шабельниковым).

Различия между по параметру «индивидуализм – коллективизм» (неполный список) представлены в таблице ниже:

В ходе исследования были подтверждены следующие гипотезы:

1) Мотивационно-ценностная сфера лиц, на субъективно-личностном уровне испытывающих социальную напряженность, имеет специфические особенности;

2) Способность субъектов к адаптации не находится в прямой взаимосвязи с тем, испытывают ли они на субъективно-личностном уровне социальную напряженность;

3) Ценностные ориентации лиц, на субъективно-личностном уровне испытывающих социальную напряженность, отличаются от ценностных ориентаций лиц, не испытывающих социальной напряженности.

В ходе исследования были частично подтверждены следующие гипотезы:

1) Частота агрессивных проявлений выше у лиц, на субъективно-личностном уровне испытывающих социальную напряженность.

В ходе исследования были опровергнуты следующие гипотезы:

1) Мотивация самоактуализации более выражена у лиц, на субъективно-личностном уровне испытывающих социальную напряженность.