Правила жизни

Они узнают эти правила постепенно, начиная с:

‑ Сиди спокойно!

‑ Мой руки перед едой!

‑ Не влезай, когда взрослые разговаривают!

‑ Молчи, пока у тебя не спросят…

‑ Что надо сказать? Скажи «спасибо»!

И дети принимают эти правила как данность. Просто ‑ так вот надо делать. Так надо говорить. Надо ‑ и все!

Однажды внук, вернувшись домой от бабушки, у которой гостил и которая все эти дни обучала его хорошим манерам, промаявшись над тарелкой с макаронами, поковыряв и почти не тронув котлету, отпущенный мной на волю, поднялся со стула и громко и четко сказал:

‑ Спасибо, было очень вкусно! Можно выйти из‑за стола?

Я хохотала до слез, так неожиданны и противоестественны были его слова: сидел над едой почти с отвращением на лице, потом продекламировал, как робот, нужную фразу. И я, отсмеявшись, сказала:

‑ Любимый мой, никогда не говори неправды. Не говори того, чего ты не чувствуешь. Просто будь честным.

И подумала ‑ не легко же быть ребенком, понимающим этот мир и узнающим его правила! Одна бабушка учит говорить правильные вещи, а другая бабушка учит их не говорить!

Большинство родителей учат детей именно правильным вещам, принятым правилам. И дети быстро усваивают эти правила, как норму. Мало того, хорошие, правильные дети ‑ всегда знают эти правила.

В детском саду воспитательница, что называется, пытает четырехлетнего мальчика:

‑ Ты почему разлил компот! Что это такое! Что надо сказать?

И ребенок в полном недоумении молчит, низко опустив голову.

‑ Что надо сказать? ‑ не отстает воспитательница. ‑ Я тебя спрашиваю, что надо сказать?

И я, взрослый человек, слыша ее требовательный голос, на мгновение теряюсь ‑ чего сказать‑то надо? Действительно, чего она от ребенка хочет?!

‑ Надо сказать, ‑ поучительно, с какой‑то очень правильной интонацией сообщает девочка, ‑ надо сказать: «Извините меня, Марина Петровна, я так больше не буду!»

И я чертыхаюсь внутри себя ‑ действительно, вот чего надо сказать‑то! И жалко мне этого затюканного мальчика, который плохо знает это правило: натворил чего ‑ надо тут же сказать «извините» и пообещать, что больше этого не повторится!

Мы учим этим правилам. Если родители последовательны в своих требованиях ‑ правила усваиваются быстро. Если сами родители непоследовательны или толком не объясняют, чего они хотят, ребенок находится в затруднении.

Я помню, как смеялись мы с дочкой сами над собой, поняв, что мы ребенка своей непоследовательностью ставим в тупик, объясняя ему разные правила.

Он, идя в сад, положил в карман комбинезона новую упаковку жвачки.

‑ Я буду всех в саду угощать, ‑ сказал он гордо.

И мы в один голос, зная, что жвачку в сад приносить запрещено, сказали ему:

‑ Никого угощать не надо!

‑ Надо! ‑ убежденно сказал ребенок. ‑ Угощать других надо! ‑ сказал он, искренне в это веря, наученный нами же, что надо всегда делиться с другими и угощать их тем, что у тебя есть.

‑ Не надо угощать! ‑ почти хором сказали мы и расхохотались, увидев его лицо. Сказать, что на нем было недоумение, это ничего не сказать. Как говорится, у ребенка просто шарики за ролики заехали. Ну разве поймешь этих взрослых! То сами учат ‑ угощай! То ‑ не угощай!

Дети, действительно, вначале за чистую монету, за истину принимают то, что говорят взрослые. Потом, попадая в ситуацию такого вот несоответствия ‑ то одно они говорят, то ‑ другое, ‑ начинают сомневаться во всех этих истинах. И перестают доверять родителям, которых, действительно не поймешь!

‑ Однажды, когда мне было лет пять, мама выгнала меня из дома, ‑ рассказывал один мужчина. ‑ Она сказала мне: «Мне такой сын не нужен! Собирай свои вещи и уходи!» И я взял свои игрушки, какие‑то вещи и пошел к двери, чтобы уходить… И мама меня за это побила! За то, что я хотел уйти! И я долгое время думал: «Не поймешь этих взрослых! Сама же сказала ‑ уходи! И за это же меня наказала!»

‑ Когда мы с мамой куда‑то идем и нам нужно перейти на другую сторону дороги, ‑ рассказывала одна девочка, ‑ мама ведет меня через дорогу в неположенном месте. А потом говорит: «Никогда так не делай!»

Есть явные правила, видимые, которые мы объясняем детям. Есть скрытые правила, которым мы учим детей, иногда сами этого не понимая.

«Мало ли, что ты хочешь?» ‑ говорим мы ребенку, и он узнайт, что поступать исходя из своих желаний неправильно. «Есть такое слово ‑ надо!» ‑ говорим мы, и дети узнают, что надо принуждать, заставлять себя делать то, что не хочешь делать. (Сколько страшных, разрушительных последствий для жизни людей содержат эти ложные правила! Этой теме будет посвящена книга «Где взять силы, чтобы жить».)

Мы учим правилам, даже не задумываясь ‑ истинное это правило или ложное. Когда‑то наши родители научили нас этим правилам, и мы сейчас просто передаем их нашим детям.

Мы учим правилам, которые были придуманы до нас, и нас не спрашивали, согласны ли мы с ними. И сами мы сейчас придумываем правила, учим детей этим правилам, и тоже не спрашиваем их, согласны ли они с ними.

Я, как родитель, придумываю правила.

‑ Это должно лежать тут, ‑ говорю я ребенку.

‑ Почему? ‑ спрашивает он.

‑ Потому! ‑ отвечаю я.

‑ Спать надо ложиться в девять часов, ‑ заявляю я.

‑ Почему? ‑ спрашивает ребенок.

‑ Потому! ‑ отвечаю я.

Я же лучше знаю, где что должно лежать, во сколько ему спать. Я придумываю эти правила. И ребенок выполняет эти правила, но это не его правила. И чем дальше, тем меньше ему хочется их выполнять. Но поскольку его заставляют выполнять эти правила, он узнайт еще одно правило про себя: неважно твое мнение, ты сам ‑ неважен. Главное ‑ делай то, что от тебя хотят другие.

В каждой семье есть свои правила. Ставить обувь на место или сваливать ее при входе, ужинать всем вместе или каждому по отдельности, каждому мыть за собой посуду или всем по очереди, писать письма родственникам или не писать.

‑ По каким правилам живет наша семья? Что мы требуем от ребенка? ‑ спрашиваю я родителей и редко получаю осознанный ответ. Часто мы сами не задумываемся, какие правила существуют в нашей семье, но при этом требуем их исполнения. Или, как часто бывает, я требую того, что мне сейчас пришло в голову, а в следующий раз этого не требую.

Мало того, мы, родители, придумываем правила, но сами часто не живем по ним. Мы выполняем эти правила тогда, когда удобно нам, но от детей требуем, чтобы они выполняли их всегда. Не врать ‑ требуем мы от ребенка, а сами обманываем его постоянно: то забудем купить то, что обещали, то пообещаем пойти с ним куда‑то и не сходим.

Может быть, нам нужно вместе с детьми придумать правила, чтобы ребенку было легче их понимать и выполнять? Как это будет важно для ребенка ‑ осознать себя значимым человеком, с которым советуются, чье мнение спрашивают. Осознать ответственность за свои собственные решения.

Как это будет полезно многим взрослым ‑ осознать, по каким правилам они сами живут и чего требуют от других. Сколько открытий делают для себя родители! Особенно, когда осознают свои скрытые, неявные правила.

Мы, взрослые, уже наученные правилам, ‑ фальшивим и лебезим перед людьми, которых не уважаем. А ребенок ‑ ссорится с учительницей, которую не любит, он искренне выражает свои чувства. Но скоро мы научим его фальши. Мы научим его врать и притворяться.

Мы злословим за спиной у соседей, осуждаем сослуживцев. И мы научим ребенка, открытого и доверчивого, готового дружить со всем миром ‑ обсуждать и осуждать других.

Мы научим его враждебности и высокомерию, говоря: «С этим не дружи ‑ он плохой. А этот не нашего круга».

Мы учим детей прилично себя вести ‑ выполнять правила социума. Мы учим этим правилам с первых дней жизни ребенка.

В маршрутное такси вошла мама с ребенком примерно десяти месяцев. Ребенок ‑ живой, радующийся жизни, ‑ начинает петь, что‑то лопотать по‑своему, громко, весело! И такая это была неприкрытая радость, такая чистая детская энергия была в этом пении, что все мы, едущие в маршрутке, начали улыбаться, посматривая на этого милого ребенка.

Но мама ‑ хорошая, «правильная» мама, знающая, что в общественном месте надо вести себя тихо, одной рукой нащупала в сумке пустышку, достала ее и в рот ребенку вставила, прямо посреди песни. И ‑ бац! ‑ рот ему закрыла, прекратила его песню.

Но разве от этого радость в ребенке исчезла? И он начал ручками размахивать, танцевать ручками, передавая это свое состояние радости, энергии, которая в нем жила. Мама рукой обхватила его руки, прижав их к телу ребенка, и танец прекратился.

Но спустя секунду ребенок начал танцевать, передавая ножками только ему понятный ритм, ощущения радости, энергии жизни. Мама тут же второй рукой прижала ножки ребенка, прекратив этот танец.

И сидело это немое и обездвиженное дитя на руках мамы, которая знала, как должен вести себя ребенок в транспорте. А я ехала, глядя на эту маленькую неживую мумию, сидящую на руках у мамы, и думала, как лишились мы все в маршрутке этой радости жизни, детской чистой энергии, которая действительно ключом била из этого ребенка. Посмотрела на лица людей в маршрутке и увидела обыденность, скуку на их лицах, как будто их тоже лишили жизни.

Так мы своими правилами делаем детей правильными и чинными. В этом и смысл большинства правил. И какие это иногда странные правила!

«Надо слушаться других» ‑ правило, которому мы учим ребенка на протяжении всего времени нашего взаимодействия. Мы делаем все, чтобы дети стали зависимы от других, их мнений и оценок.

Мы научим их быть как все, брать пример с других, быть похожими на других, то есть не быть самим собой. Именно это мы делаем, говоря им невинное на первый взгляд:

‑ Оля так хорошо учится, а ты…

‑ Видишь, мальчик не дерется…

Потом, в подростковом возрасте, когда ребенок захочет такие же, как у всех, джинсы‑трубы, или плеер, или шапку, мы будем возмущаться этим ребенком, который копирует других. Будем возмущаться тем, что ребенок хочет выглядеть как все, слушать ту музыку, что слушают все, курить, как все. А иногда и употреблять алкоголь, даже наркотики.

Но ведь никто не учит ребенка правилу ‑ быть самим собой, проявлять свою уникальность! Нет, мы все время говорим ребенку ‑ ты не должен быть собой, ты должен жить в рамках, должен соответствовать этим рамкам.

А рамок этих ‑ куча. У меня одни рамки и представления, каким ему быть. У папы другие. У учительницы третьи. У бабушек и дедушек свои рамки. У людей еще какие‑то. И все про то, каким он должен быть.

Но где ему быть им? Когда ему быть самим собой?

Мы учим скрытым, разрушительным, очень агрессивным правилам.

Надо слушаться взрослых, говорим мы ребенку. А если ты не слушаешься ‑ мы тебя заставим. Ты у нас станешь шелковым.

Но получается, что мы учим насилию. Учим не уважать право другого быть другим. Учим неуважению к личности. Учим жестокости и равнодушию.

‑ Никому не доверяй! ‑ говорим мы ребенку.

‑ Дай сдачи! ‑ требуем мы от него.

Какие страшные правила! Мир получит еще одного закрытого, бесчувственного, жесткого, агрессивного человека.

‑ Делай все сам! ‑ утверждаем мы, потому что хотим воспитать ребенка самостоятельным. Но как при этом сформировать у него убеждение о необходимости просить поддержку и обращаться за помощью?

Ребенок, изначально считая мир добрым и любящим, а всех людей хорошими, ‑ открыт поддержке, он просит о помощи везде, где ему трудно. Мы же объясним детям, что не надо никого беспокоить, что надо самому преодолевать все трудности. А потом одинокие люди с философией «Я сам!» мучительно трудно живут, в одиночестве преодолевая то, чего легче можно достичь при помощи других.

Одно из самых плохих, скрытых правил, которым мы учим детей, ‑ нельзя просто любить, любить надо за что‑то. И если ты хочешь, чтобы тебя любили ‑ надо это заработать.

Чтобы понравиться маме или папе ‑ надо быть таким, каким они хотят тебя видеть. То есть опять ‑ не быть собой. Что‑то изображать, что‑то прятать. Мы заставляем их быть такими, чтобы нам понравиться. Мы не даем им достаточно любви ‑ и они должны зарабатывать ее, становясь «хорошими» мальчиками и девочками.

Сколько правил для инопланетян! Сколько приличий, долженствований! Сколько запретов! Сколько ограничений свободы в правилах! Какие странные правила для свободных, безграничных, живых детей! И что только из них получится, когда они их усвоят…