Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Родословная
Таня ела без охоты. На завтрак яичница, булочка с маслом и чай. — Молока в Дворищах вволю попьешь. Козье. Оно вкусное, целебное, врачами тебе прописанное. — Не люблю козье, — поморщилась Таня. — Жирное, сладкое. — Любишь не любишь, а надо. Для здоровья твоего требуется. Ну, кушай, кушай. — Ба-абушка, «кушай» говорят маленьким. Евдокия Григорьевна сдвинула брови: — Яйца курицу учить будут! Строгое выражение лица тотчас и пропало, сменилось обычной веселой ласковостью. — Все вы для меня маленькие, все мои дети. Вообще, усадить рядышком бабушку, маму, Леку, Нину, Мишу, Таню — сразу признаешь близких родственников. Все темно-русые, сероглазые. А вот у Жени черные, жгучие глаза и волосы черные почти. Она вся в папу, в Николая Родионовича. Он в конце жизни, конечно, иначе выглядел. Облысел, в усах и бороде клинышком густая проседь… — О чем размечталась? Ешь, не отвлекайся на фантазии. Таня послушалась, но вилка опять замерла в руке. — Ты — Федорова, и мама была Федорова, пока папа не женился на ней. — В тех самых Дворищах и поженились, — с удовольствием подхватила историческую семейную хронику бабушка. — Мы с твоим дедом были направлены туда из Петербурга. Так назывался тогда Ленинград. Дед твой — рабочий-металлист, участник революционного подполья… А с чего ты вдруг в родословную ударилась? — Так все мы на тебя похожи, какой ты на старой карточке снята. — Порода, стало быть, такая, в Арсеньевых-Федоровых пошли, — не без удовлетворения подтвердила бабушка. Девичья фамилия ее была Арсеньева. — Но Женя… — Она брюнетка, в Савичевых. — А тогда почему у дяди Васи и дяди Леши глаза тоже серые и волосы… — Ешь! На часы погляди своими серыми глазами: сколько над тарелкой сидишь? Настенные часы-ходики показывали без пяти десять. — Через минуту чтоб ни крошки, ни капли! — приказала бабушка и ушла переодеваться. Таня посмотрела в окно. Напротив кухни глухая стена другого дома, слева арка — проход во второй внутренний двор. Ничего интересного. — Кушаешь или опять в облаках витаешь? — донеслось из глубины квартиры. — Ем! — И Таня, чтоб не огорчать бабушку, совладала наконец с несчастной глазуньей. — Ну и молодец. Убери за собой, а я поехала. — Маня! — крикнула уже из передней. — Я поехала к Дусе! — Счастливо, мама, — отозвалась Мария Игнатьевна. И Таня пожелала доброго пути. — Ну, с богом. Бабушка рассмеялась: — «Богомолка»! А еще в пионерки готовишься. Таня надула припухлые губы: — Сама же так говоришь всегда. Кто и куда ни уходил бы из дому, обязательно докладывал: «Я пошел», «Я пошла, бабушка». А та неизменно напутствовала: «Ну, с богом». — Ну говорю, ну привычка такая, — оправдалась бабушка. — Я же когда родилась и росла? В прошлом столетии! И в церкви венчалась. Тогда иначе нельзя было, незаконно. Да и мама твоя еще в старое время замуж выходила. Таня знала, что в лакированной шкатулке с красивой палехской росписью хранятся как фамильные драгоценности мамины свадебная фата и свечи. А еще там лежит небольшой листок с безысходным названием «Свидетельство о смерти», где написано, что Савичев Николай Родионович умер 5 марта 1936 года.
Жара
Такого жаркого лета не помнила и бабушка, уроженка Ленинграда. Коренная жительница, она считанные годы была в разлуке с родным городом. И Танины родители, поженившись, еще в начале века переселились в северную столицу. Так что, как полагала Таня, Савичевы жили в Ленинграде всегда. Правда, она и большинство ее братьев и сестер появлялись на свет в Дворищах, ныне Псковской области. С маминых слов выходило, что она специально ездила туда за своими детьми: «Природа там красивая, молоко парное и дышать легко. Зимой не холодно, летом не жарко».
* * *
Ленинградский климат от Псковского мало чем отличается, но в том, тысяча девятьсот сорок первом году лето в городе было действительно тяжелым.
* * *
Запотевший стакан с «газировкой» приятно холодил руку. В подкрашенной лимонным сиропом воде метались пузырьки, выскакивали на поверхность, лопались в пене, щипали в носу. — Еще? — щедро предложил Миша. Таня отрицательно качнула головой: — Колется. — Тогда все, с-спасибо. Продавщица, женщина средних лет с бородавкой на щеке, толстая, жирная — весь халат в буграх и складках, — выудила из тарелки мокрые медяки. Миша ссыпал сдачу в кошелек и заглянул в бумажку. — Та-ак, мука пшеничная — два пакета, макароны для Дворищ… Ладно, м-макароны легкие, они с дырками. Таня не поняла шутки, спросила: — А как в них дырочки делают? Брат посмотрел на нее сверху вниз, улыбнулся: — На расточных с-станках или дрелью, вручную. — Каждую макаронину?! — Персонально! — И не выдержал, заулыбался: — Какая ты еще маленькая! Миша давно окончил фабрично-заводское училище и работал слесарем-сборщиком на заводе. Таня надула губы: «Большой, а обманывает». — Ладно, не обижайся. Не спец я в м-макаронной технологии. Спроси чего полегче. — А почему в этому году лето такое жаркое? — Много будешь знать, скоро состаришься, — выкрутился Миша. — А я про все хочу знать. И не состарюсь никогда! — с вызовом заявила Таня. — Фантазерка ты, верно бабушка говорит. Все люди в стариков и старух обращаются, а ты, з-значит, будешь вечно молодой? — А вот и не состарюсь! — Л-ладно, — уступил милостиво брат, — живи вечно!
* * *
Поезд Ленинград — Кингисепп отправлялся вечером. Жара к тому времени отступила, хотя солнце висело еще высоко, как и должно в разгар белых ночей. На вокзал Мишу провожал только Лека. Таня с Василием Родионовичем дошли до трамвайной остановки у моста Лейтенанта Шмидта. Трамвай шестого маршрута «Кондратьевский проспект — Балтийский вокзал» подошел почти сразу же. И поговорить на прощание не успели. Брат уже с площадки прокричал: — Танечка, жду тебя с мамой через две недельки! Скрежеща и тренькая, вагон укатил по мосту через Неву.
|