Что рисуют крестоноги?

Если вы после этого все поняли, то вы живете в конце XXI века, часто бываете в Космозо, а может, даже летали на экскурсию в пустынные лабиринты Крепты.

Если вы ничего не поняли, то придется объяснять с самого начала.

На шестой планете небольшой звезды из созвездия Микроскоп в пустыне Джань живут крестоноги. Крестоноги – это крупные черепахи на длинных скрещенных ногах. У них шесть пар ног. Четыре пары для того, чтобы стремительно бегать по пустыне между отвесных, сверкающих под солнцем скал, а две про запас.

Насытившись саранчой и саксаулом, крестоноги берут твердые палочки или острые камешки и начинают рисовать на отвесных скалах. Вся планета Крепта разрисована картинками крестоногов.

Что же рисуют крестоноги на планете Крепта?

Все, что увидят. Увидят саранчу – рисуют стаю саранчи, увидят саксаул – рисуют целый лес. Рисуют они просто и ясно, как дети. Зачем они это делают, ученые догадались недавно. Оказывается, самки крестоногов позируют самцам. И если самке понравится свой портрет, она соединяет свою жизнь с художником. Если нет – ему приходится рисовать самку попроще или учиться рисовать получше. А все остальное рисование – для тренировки.

В Космическом зоопарке на Земле крестоноги не могли бросить своего занятия. И потому стали любимцами публики. С утра к клетке крестоногов подвозят целый грузовик картона и кучу толстых карандашей и фломастеров.

Позавтракав, крестоноги рассаживаются по клетке и начинают работать. Чаще всего они рисуют зрителей и меняют рисунки на лакомства – конфеты, булочки, мороженое. Самки крестоногов стоят в стороне и строго следят, чтобы вкусные вещи не оставались у самцов. Они сразу отнимают лакомства у своих мужей. А те знают, что, пока самки не насытятся, им в теньке не заснуть.

Все крестоноги корыстны. Лишь Старина Крестоног, с длинной седой бородой, свисающей из‑под панциря, не брал за свои рисунки ни конфет, ни пышек. Он любил искусство. И это было странное качество для такого примитивного животного. Ведь крестоноги глупы, как настоящие черепахи. Петр Михайлович любил Старину Крестонога за бескорыстие и преданность искусству и всегда давал ему больше картона и фломастеров, чем другим крестоногам.

Если бумага кончалась, Крестоног начинал буйствовать и ломать ограду. Но это случалось редко.

Но именно сегодня это случилось.

Автоматическая служба охраны сообщила Петру Михайловичу, что в его хозяйстве беспорядок. Петр Михайлович включил монитор и увидел, что Старина Крестоног носится вдоль изгороди, размахивая фломастером. Крестоноги говорить не умеют, но отлично подражают случайным звукам, если эти звуки музыкальные. Старина Крестоног завывал мелодию известной арии: «Тореадор, смелее в бой, тореадор, тореадор!»

Зрители хохотали и били в ладоши.

Кучей лежали листы картона.

Петр Михайлович прибежал к клетке, неся на голове стопку чистых листов картона. Увидев его, крестоног перестал завывать и замер от счастья – он понял, что скоро начнет рисовать снова. Остальные крестоноги, подталкиваемые подругами, тоже потянулись к ограде.

Раздав листы, служитель собрал готовые рисунки и вынес их наружу.

И когда выходил, заметил, что из клетки крестоногов отлично видна главная аллея, что ведет к большому загону с голкорами.

Конечно, крестоноги рисуют не очень здорово – они же нигде не учились, но всегда можно угадать, кого они имеют в виду. Вот и сейчас на нескольких листах Петр Михайлович разглядел платформу с телевизионными камерами, на ней ехали два человека. Один очень толстый, словно надутый воздушный шар. Лицо его было тоже надутым, а уши острые, торчащие, как у свиньи. Второй телевизионщик был меньше его ростом, худ, остронос и очень неприятен на вид. Издали его можно было принять за крысу на задних ножках.

А в остальном это были телевизионщики как телевизионщики.

На другой картине служитель увидел ту же платформу у дверей в загон к голкорам. Голкоров тоже можно было угадать. Они были нелепо одеты, а некоторых частей тела у них не хватало, словно художник забыл их нарисовать. Но крестоноги никогда ничего не забывают. Что видят, то и изображают.

А вот третий картон был интереснее всех.

На нем платформа с аппаратурой ехала прочь от загона. В ней стояли оба оператора, толстый и тонкий. А у их ног лежали платья, ботинки и еще какие‑то части одежды.

Профессор Селезнев схватил картон и крикнул Петру Михайловичу:

– Петя, пожалуйста, выдай сегодня Старине Крестоногу двойную порцию компота.

– А остальным крестоногам? – спросил Петя.

– Остальным тоже по двойной порции компота. Иначе они Старину Крестонога загрызут. Они же настоящие художники.

После этого профессор Селезнев тут же связался с ИнтерГполом – ИнтерГалактической полицией. По особому тайному номеру.

На экране появилось загорелое лицо комиссара Милодара. Он сидел за столом в своем кабинете.

– Ах, Селезнев! – сказал Милодар. – Опять у тебя пропала дочка?

– Нет, не дочка, – сказал профессор. – С Алисой все в порядке. У меня пропали голкоры. Информацию я уже послал тебе по стереофаксу.

– Знаю, знаю, получил информацию. Но сегодня у меня нет ни минуты свободной. Завтра займусь.

– Комиссар Милодар, – произнес Селезнев официальным голосом, – я обращаюсь к тебе как директор Космозо. У нас пропали уникальные инопланетные животные. Каждая минута промедления грозит бедой.

– Для этого есть обыкновенная милиция, – ответил Милодар.

– Тогда погляди на описание голкоров и на картон, нарисованный одним нашим животным. Может, ты догадаешься… – Селезнев тут же отправил по факсу лист картона размером метр на метр.

– У тебя и животные рисуют? – удивился Милодар, но взял лист картона и принялся его рассматривать.

– В Космозо все есть, – ответил профессор.

В задумчивости комиссар Милодар запустил пальцы в курчавую шевелюру и стал похож на горгону Медузу, у которой, как известно, прическа состояла из живых змей.

Тем временем дверь в кабинет комиссара Милодара отворилась, и вошла красивая яркая женщина.

– Ах, пожалуйста, Шехерезада, – попросил Милодар, – позови Кору Орват. Она в аналитическом зале составляет доклад об экспедиции в жерло вулкана.

– Фи! – вдруг обиделась Шехерезада. – И не подумаю. Вы забываете, господин повелитель, что я настоящая принцесса, а она даже не дворянка, а ваш агент.

– Что же, мне самому ее звать? – спросил Милодар.

– Вот именно! – гордо ответила Шехерезада и пошла прочь из кабинета.

Милодар бросился к экрану, подмигнул Селезневу и сказал:

– Наверное, тебе легче со зверями, и даже с хищниками, чем мне с этими женщинами. Знаешь, почему у меня здесь живет Шехерезада?

– Ума не приложу.

– У нее пропал без вести ее второй муж Синдбад Мореход. И она требует, чтобы ИнтерГпол его отыскал. А как мы его отыщем, если он пропал не здесь и не сегодня, а в эпоху легенд. Ох, боюсь, мне придется самому туда отправиться. Она ведь не отстанет!

– У тебя же есть агенты.

– Ни на кого нельзя положиться, – вздохнул Милодар.

Тут ему надоело ждать, и он закричал громовым голосом:

– Агент Кора Орват, немедленно к комиссару Милодару!

Зазвенела люстра, и с потолка посыпалась штукатурка.

Тут же открылась дверь, и вошла молодая женщина.

– Зачем кричать, – сказала она. – Я и так все слышу.

Женщина профессору Селезневу понравилась. Она была высокого роста, коротко пострижена, узка в талии и широка в плечах. Настоящая красивая спортсменка, вернее всего прыгунья в высоту.

– Агент Ноль‑три, – сердито сказал Милодар. – Вы кончили писать отчет?

– Разумеется, не кончила, – ответила Кора Орват.

– Тогда отложите его. Вам придется немедленно вылететь на задание.

– Что случилось, комиссар?

– Жалоба из зоопарка о похищении ценных невидимых животных.

Кора увидела, что над столом комиссара горит экран и на нем видно лицо профессора Селезнева.

– Ах, профессор, – сказала Кора. – Я виновата! Он так кричал, что я вас не заметила.

– Ничего страшного, – сказал профессор. – Я рад вас видеть.

– Кора, не отвлекайся, – крикнул Милодар. – Ты на работе. Смотри на эти картинки. Картинка первая – вид животных голкоров совсем одетых. А вот эта картина нарисована инопланетным чудовищем крестовиком…

– Крестоногом, – поправил Милодара Селезнев. – И он совсем не чудовище.

– Инопланетным крестоногом. На ней ты видишь условное изображение похитителей.

– Мне кажется, что я где‑то видела этих телеоператоров, – сказала Кора.

– Я тоже их видел, – сказал Милодар.

– Я догадался! – воскликнул профессор Селезнев. – Это же космические пираты Крыс и Весельчак У! Конечно же, это космические пираты. Их нам еще не хватало!

– Ясно, – сказал Милодар. – Если это космические пираты, значит, их место в космосе. И давно они побывали в вашем зоопарке?

– Наверное, сегодня утром, – сказал Селезнев.

– Значит, они уже улетели, – сказала Кора Орват. – Важно другое…

– Вот именно! – Комиссар снова запустил пальцы в курчавую шевелюру. – Зачем им это нужно?

– Что? – спросил Селезнев.

– Зачем им было лететь к нам и воровать из зоопарка каких‑то уродцев? – сказала Кора Орват.

– А вот это вы, агент Ноль‑три, и узнаете в ближайшие дни, – объявил Милодар.

– Комиссар! – взмолилась Кора. – Но ведь вы обещали отпустить меня в отпуск! Я уже полгода не видела бабушку.

– Бабушка потерпит еще неделю. И чем быстрее ты разгадаешь тайну голкоров, тем лучше для всех! Но если ты недовольна, можешь писать заявление об уходе.

– Вы же знаете, комиссар, – сказала печально Кора, – я никогда не брошу свою трудную, но любимую работу.

– Тогда иди, получай оружие и спецодежду, а я свяжусь с эскадрой патрульных эсминцев. Корабль будет ждать тебя на космодроме в Жуковском. Счастливого пути.

– Спасибо, комиссар.

Селезнев стал благодарить комиссара за помощь. Но комиссар ответил:

– Не стоит благодарности, профессор. Это наш долг.