Кронштадт

В Кронштадт Ежов пришёл на «Авроре». Питер затих, и держать крейсер в Неве нужды более не было. Сталин к его идее лично усмирить мятежную крепость отнёсся неодобрительно. Спросил ворчливо: «Ты что, Шишко не доверяешь?» Получив ответ «Доверяю!» недоумевал: «Зачем тогда туда лезешь? Не много ли чести для матросов, чтобы их сам нарком к порядку приводил?» Ежов терпеливо объяснил: «Честь по чести. Кронштадтцы заслужили, чтобы власть отнеслась к ним с почтением». Сталин усмехнулся в усы: «Я и забыл. Ты же у нас человек почтенный. Как‑никак, за сто лет перевалило. – Махнул рукой: – Ладно, поезжай, коли считаешь это правильным. – Уже в спину добавил: – Смотри, голову там не оставь!» Ежов заверил: «Не оставлю!»

Николай всё рассчитал правильно. В Кронштадте его знали, помнили, потому встретили хоть и хмуро, но не зло. Заявили сразу: «У нас мятежников нет, только бузотёры!» – «Так уж и нет?» – жёстко спросил Ежов. Замялись. Отвели глаза. Потом неохотно сознались: «Есть маленько. Там» «Там» – это за береговой линией, в море, где на маленьком острове возвышается форт «Император Павел I». В нём засели главари мятежа, в том числе Дыбенко. Ежову сказали: «Этих бери и делай с ними, что хочешь, но с остальными бузотёрами мы разберёмся сами!» Ежов тряхнул головой: «Ни хрена, братишки, не выйдет! Есть закон – по нему и решим. Обещаю одно: судить моряков будет военно‑морской трибунал. В Кронштадте. Ваше мнение при вынесении приговоров будет учтено. И на этом баста!»

По всем документам эта сверхсекретная воинская часть проходила как «Подразделение 33». В названии была отдана дань уважения великому русскому поэту Пушкину, описавшему – если и не первым, то очень образно и ярко – захват отрядом боевых пловцов участка побережья. Помните:

«Окиян подымет вой,

Хлынет на берег пустой,

Расплеснётся в шумном беге,

И очутятся на бреге,

В чешуе, как жар горя,

Тридцать три богатыря…»?

Шутки шутками, но именно так, с лёгкой руки Николая Ежова, был назван первый в Советской России Центр подготовки боевых пловцов.

Нынче его бойцам предстояло держать боевой экзамен. Задачу перед командиром группы капитаном 3 ранга Рябко ставил лично нарком Ежов.

– Карту акватории, прилегающей к острову, а также план самого форта вы, я полагаю, уже изучили?

– Так точно!

– Тогда вам известно, что в настоящее время форт используется как склад морских мин и торпед Балтийского флота? – Взгляд Ежова был строг и требователен.

– Известно, товарищ нарком! – уверенно отрапортовал Рябко.

Взгляд Ежова потеплел.

– А коли известно, Павел Ильич, то вы не можете не понимать, какими могут быть последствия, если мятежники исполнят угрозу взорвать форт при нашей попытке его захватить?

– Понимаю, Николай Иванович. Форт разлетится на куски, а его обломки накроют и Кронштадт и Ораниенбаум.

– Верно. Но и тянуть со штурмом мы более не можем. Как вам известно, мы вынуждены потакать требованиям мятежников и снабжать их продовольствием и медикаментами. Так вот. В состав продовольствия они постоянно требуют включать спиртное, с каждым разом всё больше и больше. Вам это о чём‑нибудь говорит?

– Так точно! – кивнул Рябко. – Дисциплина среди мятежников падает.

– И это тоже, – согласился Ежов. – Но меня больше беспокоит возрастающая при этом вероятность случайного подрыва. Вы согласны?

– Совершенно согласен!

– Это хорошо. Значит, вы должны понимать, что много времени на подготовку операции я вам отпустить не могу. Завтра мятежники пришлют катер за очередным пополнением запасов. Иные корабли они к форту не подпускают. Сегодня вечером, много – завтра утром, вы должны представить план операции. Вопросы?

– Нет вопросов!

– Тогда свободны!

Глубокой ночью Рябко доложил план операции…

* * *

На следующий день, когда катер мятежников пришвартовался на обычном месте, ящики и мешки с припасами были уже приготовлены, как и всегда. Убедившись, что пирс пустой, караул маячит лишь у входа, моряки приступили к погрузке. Усатый боцман, руководивший работами, неладное заметил не сразу, а как заметил – стал материться.

– Ты чего, Власюк? – удивился один из моряков.

– Так, тудыт их растудыт, вина‑то нет!

– Как это нет? – забеспокоился матрос и крикнул в сторону остальных:

– Братва, полундра!

Работы по погрузке прекратились. Моряки, сгрудившись вокруг боцмана, стали обсуждать возникшую проблему. Потом боцман решительно направился в сторону караула, остальные неспешно продолжили погрузку, то и дело бросая взгляды в сторону удаляющейся фигуры. Не доходя до караульных метров тридцать, боцман остановился и с обидой в голосе прокричал:

– Непорядок, братишки!

– Чего случилось? – спросил старший караульный.

– Так вина недоклали!

– И много недоклали? – полюбопытствовал караульный.

– Так совсем недоклали!

– Дела… – посочувствовал моряк. – Только от нас‑то ты чего хочешь?

– Так пошлите кого‑нибудь, пусть узнает, в чём причина.

– Караул ослабить хочешь? – посуровел лицом старший караульный. – А ну‑ка взять его на прицел!

Караульные защёлкали затворами.

– Погодьте, братишки! – выставил вперёд ладони боцман. – Я ж без умыслу какого. Не можете никого послать, так вызовите караульного начальника.

– Ладно, – смилостивился старший караульный и просвистел условный сигнал в боцманскую дудку.

Вскоре в их сторону от караульного помещения затрусили несколько человек.

– Что тут у вас приключилось? – спросил начальник караула, когда все формальности были соблюдены и усиленный караул собрался вместе.

– Вот он говорит, что вина им вроде как недоклали, – пояснил старший караульный, показывая в сторону боцмана.

– И что он хочет этим сказать? – нахмурился начкар. – Что это мы их вино умыкнули, что ли?

– Да нет, – ответил было старший по караулу. Потом лицо его стало задумчивым. – Хотя и не знаю даже. Да вы лучше сами у него спросите.

Начальник караула так и поступил. Переговоры продолжались несколько минут. Потом начкар ушёл, оставив усиленный караул у входа на пирс, а боцман никуда не ушёл, присел на причальную тумбу и стал ждать. Моряки с катера потихоньку продолжали погрузку, исподтишка наблюдая за происходящим в расположении поста и совсем не обращая внимания на то, что происходило возле борта катера. А там, на поверхности воды, какое‑то время лопались подозрительные пузыри. Потом всё успокоилось. Из караульного помещения прибежал посыльный, прокричал боцману: «Сейчас подвезут, ждите!» Моряк встал с тумбы, кивнул и направился к катеру.

С погрузкой затянули часа на три, потому к форту подошли, когда стало смеркаться. А тут ещё и дождь пошёл. И того, что под причалом затаились невесть откуда взявшиеся пятеро боевых пловцов, никто и не заметил. Первая часть плана Рябко сработала без сбоев.

Придуманный в «Подразделении 33» подводный аппарат для транспортировки группы пловцов был чем‑то средним между велосипедом и рыбой – прилипалой. Под водой передвигался при помощи винта, соединённого приводом с педалями, а к днищу корабля крепился посредством пневматических присосок, соединённых шлангами с баллонами от аппарата Флюсса. Такие же модернизированные в «Подразделении 33» автономные аппараты для подводного плавания были у каждого боевого пловца. Конструкция, честно признаться, была крайне несовершенна, и должной скрытности подхода к объекту не обеспечивала. Бдительный вахтенный вполне мог аппарат засечь. Потому и потребовалась чехарда с вином. Но ведь сработало? И катер, помимо необходимых припасов, доставил к форту группу боевых пловцов во главе с самим Рябко. Кислород следовало беречь, потому во время швартовки пловцы перебрались под настил причала, где и просидели до конца разгрузки. Когда команда покинула катер и ушла в форт, оставив на корабле одного вахтенного, пловцы быстренько провели захват катера, превратив его в опорный пункт десантной операции. Туда, посредством того же подводного «велосипеда», с блокировавших подходы к острову эсминцев были доставлены остальные пловцы. Прожектора форта, неустанно обшаривающие водную поверхность, ночью да при дожде ничего такого, понятное дело, не высветили. Таким образом, бредущего от форта сменщика давно уже повязанного вахтенного встречали уже двадцать пловцов. А тот шёл, против всех правил, один, прикрываясь от дождя и ветра поднятым воротником бушлата. Его приняли, повязали и бросили в трюм к напарнику, содрав предварительно бушлат.

Часовой у входа в форт лениво следил за бредущей по мосткам фигурой. Крадущихся в темени бойцов в маскировочной одежде не замечал, потому калитку отворил без опаски.

Проникнув в форт, бойцы Рябко в первую очередь захватили подготовленный к подрыву арсенал. Теперь настал черёд обеспечить высадку морской пехоты. Через некоторое время два прожектора, ответственные за один сектор водного пространства, просигналили на корабли «Штурм!» Тут же к берегу устремились десантные мотоботы.

Дыбенко взяли спящим. Он ещё успел ухватиться за рукоять маузера, прежде чем получил прикладом по голове…