Что рисуют крестоноги.

Если вы после этого все поняли, то вы живете в конце XXI века, часто бываете в Космозо, а может, даже летали на экскурсию в пустынные лабиринты Крепты.

Если вы ничего не поняли, то придется объяснять с самого начала.

На шестой планете небольшой звезды из созвездия Микроскоп в пустыне Джань живут крестоноги. Крестоноги — это крупные черепахи на длинных скрещенных ногах. У них шесть пар ног. Четыре пары для того, чтобы стремительно бегать по пустыне между отвесных, сверкающих под солнцем скал, а две про запас.

Насытившись саранчой и саксаулом, крестоноги берут твердые палочки или острые камешки и начинают рисовать на отвесных скалах. Вся планета Крепта разрисована картинками крестоногов.

Что же рисуют крестоноги на планете Крепта?

Все, что увидят. Увидят саранчу, рисуют стаю саранчи, увидят саксаул, рисуют целый лес. Рисуют они просто и ясно, как дети. Зачем они это делают

— ученые догадались недавно. Оказывается, самки крестоногов позируют самцам. И если самке понравится свой портрет, она соединяет свою жизнь с художником. Если нет — ему приходится рисовать самку попроще или учиться рисовать получше. А все остальное рисование — для тренировки.

В Космическом зоопарке на Земле крестоноги не могли бросить своего занятия. И потому стали любимцами публики. С утра к клетке крестоногов подвозят целый грузовик картона и кучу толстых карандашей и фломастеров.

Позавтракав, крестоноги рассаживаются по клетке и начинают работать. Чаще всего они рисуют зрителей и меняют рисунки на лакомства — конфеты, булочки, мороженое. Самки крестоногов стоят в стороне и строго следят, чтобы вкусные вещи не оставались у самцов. Они сразу отнимают лакомства у своих мужей. А те знают, что, пока самки не насытятся, им в теньке не заснуть.

Все крестоноги корыстны. Лишь Старина Крестоног, с длинной седой бородой, свисающей из‑под панциря, не брал за свои рисунки ни конфет, ни пышек. Он любил искусство. И это было странное качество для такого примитивного животного. Ведь крестоноги глупы, как настоящие черепахи. Петр Михайлович любил Старину Крестонога за бескорыстие и преданность искусству и всегда давал ему больше картона и фломастеров, чем другим крестоногам.

Если бумага кончалась, Крестоног начинал буйствовать и ломать ограду. Но это случалось редко.

Но именно сегодня это случилось.

Автоматическая служба охраны сообщила Петру Михайловичу, что в его хозяйстве беспорядок. Петр Михайлович включил монитор и увидел, что Старина Крестоног носится вдоль изгороди, размахивая фломастером. Крестоноги говорить не умеют, но отлично подражают случайным звукам, если эти звуки музыкальные. Старина Крестоног завывал мелодию известной арии: «Тореадор, смелее в бой, тореадор, тореадор!» Зрители хохотали и били в ладоши.

Кучей лежали листы картона.

Петр Михайлович прибежал к клетке, неся на голове стопку чистых листов картона. Увидев его, крестоног перестал завывать и замер от счастья — он понял, что скоро начнет рисовать снова. Остальные крестоноги, подталкиваемые подругами, тоже потянулись к ограде.

Раздав листы, служитель собрал готовые рисунки и вынес их наружу.

И когда выходил, заметил, что из клетки крестоногов отлично видна главная аллея, что ведет к большому загону с голкорами.

Конечно, крестоноги рисуют не очень здорово — они же нигде не учились, но всегда можно угадать, кого они имеют в виду. Вот и сейчас на нескольких листах Петр Михайлович разглядел платформу с телевизионными камерами, на ней ехали два человека. Один очень толстый, словно надутый воздушный шар. Лицо его было тоже надутым, а уши острые, торчащие, как у свиньи. Второй телевизионщик был меньше его ростом, худ, остронос и очень неприятен на вид. Издали его можно было принять за крысу на задних ножках.

А в остальном это были телевизионщики как телевизионщики.

На другой картине служитель увидел ту же платформу у дверей в загон к голкорам. Голкоров тоже можно было угадать. Они были нелепо одеты, а некоторых частей тела у них не хватало, словно художник забыл их нарисовать. Но крестоноги никогда ничего не забывают. Что видят, то и изображают.

А вот третий картон был интереснее всех.

На нем платформа с аппаратурой ехала прочь от загона. В ней стояли оба оператора, толстый и тонкий. А у их ног лежали платья, ботинки и еще какие‑то части одежды.

Профессор Селезнев схватил картон и крикнул Петру Михайловичу:

— Петя, пожалуйста, выдай сегодня Старине Крестоногу двойную порцию компота.

— А остальным крестоногам? — спросил Петя.

— Остальным тоже по двойной порции компота. Иначе они Старину Крестонога загрызут. Они же настоящие художники.

После этого профессор Селезнев тут же связался с Интергполом — ИнтерГалактической полицией. По особому тайному номеру.

На экране появилось загорелое лицо комиссара Милодара. Он сидел за столом в своем кабинете.

— Ах, Селезнев! — сказал Милодар. — Опять у тебя пропала дочка?

— Нет, не дочка, — сказал профессор. — С Алисой все в порядке. У меня пропали голкоры. Информацию я уже послал тебе по стереофаксу.

— Знаю, знаю, получил информацию. Но сегодня у меня нет ни минуты свободной. Завтра займусь.

— Комиссар Милодар, — произнес Селезнев официальным голосом. — Я обращаюсь к тебе как директор Космозо. У нас пропали уникальные инопланетные животные. Каждая минута промедления грозит бедой.

— Для этого есть обыкновенная милиция, — ответил Милодар.

— Тогда погляди на описание голкоров и на картон, нарисованный одним нашим животным. Может, ты догадаешься… — Селезнев тут же отправил по факсу лист картона размером метр на метр.

— У тебя и животные рисуют? — удивился Милодар, но взял лист картона и принялся его рассматривать.

— В Космозо все есть, — ответил профессор.

В задумчивости комиссар Милодар запустил пальцы в курчавую шевелюру и стал похож на горгону Медузу, у которой, как известно, прическа состояла из живых змей.

Тем временем дверь в кабинет комиссара Милодара отворилась и вошла красивая яркая женщина.

— Ах, пожалуйста, Шехерезада, — попросил Милодар, — позови Кору Орват. Она в аналитическом зале составляет доклад об экспедиции в жерло вулкана.

— Фи! — вдруг обиделась Шехерезада. — И не подумаю. Вы забываете, господин повелитель, что я настоящая принцесса, а она даже не дворянка, а ваш агент.

— Что же, мне самому ее звать? — спросил Милодар.

— Вот именно! — гордо ответила Шехерезада и пошла прочь из кабинета.

Милодар бросился к экрану, подмигнул Селезневу и сказал:

— Наверное, тебе легче со зверями, и даже с хищниками, чем мне с этими женщинами. Знаешь, почему у меня здесь живет Шехерезада?

— Ума не приложу.

— У нее пропал без вести ее второй муж Синдбад Мореход. И она требует, чтобы ИнтерГпол его отыскал. А как мы его отыщем, если он пропал не здесь и не сегодня, а в эпоху легенд. Ох, боюсь, мне придется самому туда отправиться. Она ведь не отстанет!

— У тебя же есть агенты.

— Ни на кого нельзя положиться, — вздохнул Милодар.

Тут ему надоело ждать, и он закричал громовым голосом:

— Агент Кора Орват, немедленно к комиссару Милодару!

Зазвенела люстра, и с потолка посыпалась штукатурка.

Тут же открылась дверь и вошла молодая женщина.

— Зачем кричать, — сказала она. — Я и так все слышу.

Женщина профессору Селезневу понравилась. Она была высокого роста, коротко пострижена, узка в талии и широка в плечах. Настоящая красивая спортсменка, вернее всего, прыгунья в высоту.

— Агент Ноль‑три, — сердито сказал Милодар. — Вы кончили писать отчет?

— Разумеется, не кончила, — ответила Кора Орват.

— Тогда отложите его. Вам придется немедленно вылететь на задание.

— Что случилось, комиссар?

— Жалоба из зоопарка о похищении ценных невидимых животных.

Кора увидела, что над столом комиссара горит экран и на нем видно лицо профессора Селезнева.

— Ах, профессор, — сказала Кора. — Я виновата! Он так кричал, что я вас не заметила.

— Ничего страшного, — сказал профессор. — Я рад вас видеть.

— Кора, не отвлекайся, — крикнул Милодар. — Ты на работе. Смотри на эти картинки. Картинка первая — вид животных голкоров совсем одетых. А вот эта картина нарисована инопланетным чудовищем крестовиком…

— Крестоногом, — поправил Милодара Селезнев. — И он совсем не чудовище.

— Инопланетным крестоногом. На ней ты видишь условное изображение похитителей.

— Мне кажется, что я где‑то видела этих телеоператоров, — сказала Кора.

— Я тоже их видел, — сказал Милодар.

— Я догадался! — воскликнул профессор Селезнев. — Это же космические пираты Крыс и Весельчак У! Конечно же, это космические пираты. Их нам еще не хватало!

— Ясно, — сказал Милодар. — Если это космические пираты, значит, их место в космосе. И давно они побывали в вашем зоопарке?

— Наверное, сегодня утром, — сказал Селезнев.

— Значит, они уже улетели, — сказала Кора Орват. — Важно другое…

— Вот именно! — комиссар снова запустил пальцы в курчавую шевелюру. — Зачем им это нужно?

— Что? — спросил Селезнев.

— Зачем им было лететь к нам и воровать из зоопарка каких‑то уродцев? — сказала Кора Орват.

— А вот это вы, агент Ноль‑три, и узнаете в ближайшие дни, — объявил Милодар.

— Комиссар! — взмолилась Кора. — Но ведь вы обещали отпустить меня в отпуск! Я уже полгода не видела бабушку.

— Бабушка потерпит еще неделю. И чем быстрее ты разгадаешь тайну голкоров, тем лучше для всех! Но если ты недовольна, можешь писать заявление об уходе.

— Вы же знаете, комиссар, — сказала печально Кора, — я никогда не брошу свою трудную, но любимую работу.

— Тогда иди, получай оружие и спецодежду, а я свяжусь с эскадрой патрульных эсминцев. Корабль будет ждать тебя на космодроме в Жуковском. Счастливого пути.

— Спасибо, комиссар.

Селезнев стал благодарить комиссара за помощь. Но комиссар ответил:

— Не стоит благодарности, профессор. Это наш долг.