Испытание Правды

Зофия подняла руку.

— Всему свое время, Ания. Сначала мы должны узнать, что случилось с Фраэни и почему на этой среброволосой женщине маска нашей сестры.

— Мы сражались с полчищем кобольдов, зачарованных дурманящим привидением, и укрылись от них в башне, — честно сказала Лириэль. — Были еще какие-то монстры, они ворвались следом за нами. Они победили Колдунью. После ее смерти я взяла маску. — Она взглянула на Анию. — Твоя мать погибла геройски, сражаясь с силами зла.

Фиодор содрогнулся, услышав эту горькую правду. Погибшая женщина считала, что она заманила в ловушку и напала на дроу и человека-предателя. Он еще на миг подумал, не так ли это на самом деле. Не приведи он Лириэль в Рашемен, тень Ллос никогда не коснулась бы этой башни.

— Где она теперь?

— Я не знаю, — ответила изменившая облик дроу. — Она исчезла. Не знаю куда.

— Она говорит искренне, — сказала Зофия. — Тело твоей матери вернется к нам, молодая эфран, и душа ее никогда нас не покинет. Что же до этой чужестранки, наверно, она та, за кого себя выдает. Кто из нас не встречался с еще более странными вещами?

Ания нахмурилась.

— Посмотрим.

— Я видел, как проходит Испытание Правды, — тихо сказал Фиодор. — Это может быть ужасно. Я не допущуэтого.

Молодая Колдунья, не веря своим ушам, взглянула на него.

— И что же ты можешь сделать, чтобы остановить меня?

— Я могу занять ее место. — Фиодор покачал головой, отметая возражения Лириэль. — Сделать это — мое право. Я принял обет оберегать могущественную и благородную вичларан, и готов поклясться в этом и на своем мече, и всей своей жизнью.

— Не нужно, — мягко ответила Зофия. — Ты слывешь честным человеком. А как дела с боевой яростью? Ты совладал с ней? И нашел ли ты Летящий На Крыльях Ветра? Нашел, конечно, иначе не вернулся бы.

Лириэль быстро сняла с шеи золотой амулет и протянула ей.

— Нам Летящий На Крыльях Ветра больше не нужен. Руна Фиодора вырезана на древе Дитя Иггдрасиля.

В глазах старой женщины вспыхнул интерес.

— Я с нетерпением жду вашего рассказа. Отлично, сестра. Нет, оставь амулет у себя. Я полагаю, что носить его должна ты.

— Зофия, ты уверена? — впервые заговорила третья Колдунья, худая женщина средних лет. — Много лет прошло с тех пор, как Сайлуни жила среди нас, а твои глаза…

— Я пока не слепая, — твердо ответила Зофия, — и я одна осталась в живых из тех, кто знал Колдунью из Долины Теней.

Она склонила седую голову набок, разглядывая Лириэль.

— Ты все еще желаешь зваться Сайлуни? Возможно, теперь ты предпочитаешь другое имя?

Лириэль поняла, что старуха на самом деле вовсе не поверила ей. Зофия ждала ответа, ее умные синие глаза были непроницаемы.

— Лириэль, — ответила дроу.

Старая колдунья кивнула.

— Да будет так.

Ания сверкнула на нее глазами.

— Она все еще прячется под маской. Вы не хотите спросить почему? Может, она дюртан, злая колдунья. Если у нее добрые намерения, пусть снимет маску.

— Я могу лишь предположить, что Сайлуни не хочет предстать перед нами в облике призрака, — мягко произнесла Зофия. — Или мы ошибаемся, сестра? Может, ты все еще числишься среди живых?

Лириэль склонила голову не только в знак согласия, но и пытаясь скрыть изумленное восхищение. Эта старуха владела искусством говорить полуправду и задавать хитрые вопросы не хуже любой жрицы Мензоберранзана,

— У нее есть право носить это, Ания, — продолжала Колдунья. — Сайлуни была одной из многих колдуний, носящих маску на лице или на поясе. Маска помнит ее. Она не забывает никого из носивших ее.

Дроу поняла скрытый смысл ее слов. Она словно ненароком оправила рукой юбку, чуть-чуть приспустив перчатку, но этого было достаточно, чтобы мельком взглянуть на кожу руки. Она была не черная, но светло-кремовая, всего на один-два тона темнее белого лица Торн.

Значит, маска действительно помнила! Лириэль представляла себе Сайлуни высокой красивой дроу с серебряными волосами. Маска, к счастью, хранила в памяти более точный вариант.

Теперь, подумала она, наступает миг настоящего испытания ее силы. Она стянула перчатки, потянулась длинными белыми пальцами к маске и осторожно сняла ее. Судя по изумлению на лице Фиодора, ее магически обретенный облик не изменился. Она ободряюще улыбнулась ему и прицепила маску к поясу.

— Можно ли мне оставить маску у себя, пока я в Рашемене? — запоздало спросила она.

Зофия улыбнулась дроу, ласково и доброжелательно.

— Конечно можно, и береги ее, как если бы твоя жизнь зависела от этого.

— Разумеется, — эхом откликнулась Лириэль. И они с Колдуньей обменялись понимающими взглядами.

Эту ночь они провели в башне, а наутро Ания осталась на посту матери, а они вчетвером сели в Лодку Колдуний, все то же плоскодонное суденышко, что перевозило их через озеро. Лодка неспешно заскользила на север, и в полдень они остановились в маленькой рыбачьей деревушке.

Это плавание стало откровением для Фиодора — причем удивительным. Он никогда раньше не путешествовал с вичларан — по крайней мере, ни с одной, кроме Лириэль, и не по своей стране. Он привык почитать их, но никогда особо не задумывался о практической стороне их жизни.

Впрочем, женщины, по-видимому, тоже. Лодку Колдуний уже встречали на пристани, и путников проводили в деревенскую таверну. Им предложили сосиски из крольчатины, сыр и хлеб, еще горячий, утренней выпечки. Без лишних вопросов им привели верховых лошадей. Фиодор взглянул на клейма и мысленно поклялся проследить, чтобы коней вернули владельцам.

— Теперь я понимаю, почему у вас так строго наказывают за попытку прикинуться Колдуньей, — шутливо шепнула Лириэль Фиодору. — Если бы не это, любой ленивый воришка-хафлинг мог бы разгуливать под черной маской.

Колдуньи сели верхом на лошадей, и Лириэль с удовольствием увидела, что у ее черного одеяния юбка имеет разрез, прикрытый длинной накидкой. Ей оставалось только взобраться на конскую спину и сжать коленями крутые бока.

— Поехали, Ванья, — сказала старая женщина своей напарнице. — Этим молодым людям есть что сказать друг другу, о чем наши старые уши давным-давно позабыли.

— Говори за себя, — усмехнулась в ответ вторая Колдунья, но тронула коленями бока лошади и поскакала вслед за Зофией.

— Старуха умна, — заметила Лириэль. — Она видит больше остальных и умеет сказать многое, не выдавая никаких тайн. Может, все и получится!

— Это невозможно, — безнадежно отозвался Фиодор.

— Почему? Зофия — единственная, кто на самом деле знал Сайлуни. По каким-то своим соображениям она хочет оставить все как есть. Однако я очень хотела бы знать, что это за соображения.

— Она прорицательница. Никто в Рашемене не видит будущее яснее, чем она.

— И? — поднажала Лириэль, чувствуя, что это еще не все.

— Она моя бабушка.

Дроу кивнула, приглашая его продолжать. После минутной паузы Фиодор понял, что она не уловила связи.

— Семья в Рашемене имеет огромное значение.

Нас связывают тесные узы, мы стоим друг за друга. Помнишь время, когда боги расхаживали по земле, а магия ослабела?

— Да.

Ответ был немногословный, сдержанный. Фиодор не стал развивать тему, он не был уверен, что хочет знать, к каким именно беспорядкам это привело в родном городе Лириэль.

— Когда воины-берсерки идут в бой, природная магия их боевой ярости еще и усиливается ритуалом. По какой-то причине, никто не может сказать почему, в случае со мной эта магия дала сбой. И не со мной одним, — тихо добавил он. — Несколько Колдуний тоже стали другими, чем прежде. Все были убиты.

— Это была жестокая необходимость, — продолжал он поспешно, хотя Лириэль и не оспаривала этот суровый вердикт. — Колдуньи объединяются в группы, когда творят свою магию. Слабость одной ставит под угрозу всех. Кое-кто считал, что воины должны нести такое же наказание.

— Зофия была не согласна.

— Да, и поскольку она видит больше остальных, к ее словам прислушиваются. Она доверила мне отыскать Летящий На Крыльях Ветра, одно из величайших сокровищ Рашемена, и дала мне шанс отыскать путьдомой.

— Потому что она твоя бабушка. — Лириэль произнесла это вслух, словно повторение слов могло прояснить их смысл. И, возвращаясь к тому, с чего они начали, проницательно добавила: — И потому что она прорицательница. Может быть, она провидела для тебя какой-то великий жребий.

Молодой воин покачал головой.

— Она только сказала, что я отыщу свою судьбу, которая сможет изменить весь ход истории Рашемена.

Лириэль быстро поняла.

— И твоей судьбой могу оказаться я?

— Зофия хочет выждать и посмотреть.

Они замолчали. Дроу обдумывала услышанное, Фиодору тоже было о чем подумать.

Несмотря на молчаливое одобрение Зофии, его ужасал обман, в который он оказался втянут. Хотя на самом деле не было произнесено ни единого слова неправды, все вместе оказалось ложью, и им обоим, и ему и Лириэль, предстоит жить с этим, пока они останутся на его родине. Это раздражало его. Сам он предпочитал всегда говорить правду, и опыт подсказывал ему, что правда всегда выплывет наружу. Попытки утаить ее обычно только портили дело.

— Не думай, что я не понимаю, какой это риск, — мягко сказала Лириэль, словно читая его мысли, — Если этот маленький спектакль провалится, ты потребуешь кситталш.

Она заметила его озадаченное выражение и попыталась объяснить это понятие дроу.

— У меня на родине существуют состязания воинов, которые проходят в специальных пещерах, где могут разместиться все, кто хочет посмотреть. У людей есть такое?

— Да, есть.

— Кое-кто из поединщиков — рабы, есть монстры, есть профессиональные бойцы, которые неплохо живут на этом, но иногда это дроу, которым поединок дает последний шанс. Скажем, двое попались на тайном сговоре. Один точно виновен, но участие второго не столь очевидно. Такой дроу может потребовать кситталш, чтобы доказать свою невиновность.

— Они сражаются на аренах. Если они побеждают, то остаются жить, — сделал вывод Фиодор.

Лириэль кивнула.

— Даже если они на самом деле виновны. Даже если все знают, что они виновны. Они остаются жить! — резко бросила она. — Если нас поймают, ты должен сказать, что ничего не знал о том, кто я такая. Продолжай жить так же, как до нашей встречи. Сражайся за Рашемен. Это заставит большинство людей поверить в твою невиновность. Побеждай в бою, и со временем даже сомневающиеся перестанут думать об этом.

Прошло немало времени, прежде чем Фиодор сумел заговорить:

— Кем же ты считаешь меня, если думаешь, что я способен на такое? Мы связаны клятвой — клятвой чести и сердца. И я должен отказаться от этого, чтобы получить возможность дышать лишние несколько лет? Должен предать тебя, чтобы стариться в одиночестве и умереть в бесчестии?

— Бесчестие? В чем же?

Вместо ответа Фиодор указал на небольшой пологий холм впереди, в стороне от дороги. За ним на горизонте был уже виден поселок Дерновия. Дым очагов спиралями поднимался в небо из-за высокой каменной стены. Стену окружали старательно возделанные поля, косматые рофы подбирали колосья на убранной стерне. Из-под каких-то поросших травой кочек тоже поднимался дым. Одна сторона холма была плоская, и прямо в ней виднелись дверь и окошки, закрытые ставнями.

— Это дом Станислора-мясника, — сказал Фиодор. — Стало известно, что он специально сбивает весы, чтобы обманывать покупателей. Он живет здесь, отдельно от остальных поселян, с тех пор, когда я был еще мальчишкой.

— Почему?

— Говорят, что о мужчине судят по трем вещам: его мечу, его детям, его словам. Ложь любого рода прощают нелегко.

— Значит, не нужно попадаться!

— Дело не в этом! — горячо сказал он. — Даже если никто другой не знает, что это ложь, я сам знаю. В этом знании и есть бесчестие.

Дроу озадаченно покачала головой. Это было нечто новое для нее — опасно новое. Ясно было одно: Фиодор ужасно рисковал, решив разделить ее судьбу. Если ее разоблачат, его сочтут предателем, и она даже представить до конца не могла, что это будет значить для него.

Они остановились перед воротами, высокой аркой с массивными деревянными дверьми, украшенной той же странной резьбой, что и Лодка Колдуний. Лириэль заметила основные узоры: единорог, олень и охотничьи собаки — по краям, изображения же гор и поселков были вырезаны таким образом, что казались объемными. Тяжелые двери были закрыты, как и забранные ставнями окошки почти на самом верху стены.

— Оставайся здесь, — шепнул Фиодор Лириэль. — Не слезай с лошади, что бы ни случилось. Не твори заклинаний, не обнажай оружия. Здесь нет опасности.

Он приставил ладони ко рту и набрал побольше воздуха.

— Я слыхал, что в Дерновии есть мужчины! — взревел он. — Кто забился за эти стены, словно цыплята в курятник?

У Лириэль отвисла челюсть. Несмотря на предупреждение Фиодора, ее рука сама потянулась к кинжалу, спрятанному в башмаке.

Резные ставни со скрипом распахнулись, и молодой чернобородый мужчина высунул голову из окна. Лицо его скривилось в свирепой ухмылке.

— Хочешь войти в логово Черного Медведя? Давай, давай! Мы как раз нагуливаем жирок для зимней спячки, а ты, похоже, такой нежный, что тебя можно есть ложкой!

Вместо ответа Фиодор изобразил, будто звонит в колокольчик к обеду. Оконце с треском затворилось, зато распахнулась дверь. Бородатый человек бросился на Фиодора, будто потревоженный медведь. Еще несколько мужчин, все в грубых шерстяных штанах и кожаных или меховых жилетах, выскочили из обнесенного стеной поселка и кинулись к ним.

Они окружили лошадь Фиодора и стащили воина на землю. К изумлению Лириэль, бородатый заключил его в крепкие объятия, хлопая по спине. Несколько мгновений спустя они отпрянули друг от друга на расстояние вытянутой руки, скаля зубы, как дураки.

— Хорошо выглядишь, Касперги, — сказал Фиодор. — Даже удивительно.

Второй мужчина фыркнул.

— Я и всегда был красавчиком. Кабы не борода, женщины бы весь день глаз с меня не сводили, и кто бы тогда пек хлебы?

Фиодор оглянулся на Лириэль, словно боялся, что это замечание вызовет ее гнев, которого не удостоилась дружеская потасовка. Бородатый проследил за его взглядом, и на лице его возникло выражение полного недоумения при виде женщины с серебряными волосами, какой казалась сейчас Лириэль. Он коснулся ладонью лба в знак почтения.

— Это Лириэль, прежде называвшая себя Сайлуни, колдунья из Долины Теней, — осторожно сказал Фиодор. — Она приехала учиться у Зофии.

До Лириэль дошло, что мужчины все еще загораживают им дорогу. Любой мужчина в Мензоберранзане, осмелившийся выказать такое неуважение жрицам, был бы без долгих рассуждений убит. Колдуньи же, совершенно не намеренные оскорбляться, лишь улыбались, глядя на эту встречу.

— Потом поговорим. — Фиодор хлопнул Касперги по плечу.

Нечто похожее ожидало их, когда они проехали через городок. Фиодор остановился возле каких-то чистеньких построек. Он соскочил с коня и свистнул на особый залихватский манер. Несколько детей побросали свои занятия и кинулись к нему с таким пылом, что напомнили Лириэль неприятные минуты недавнего нападения кобольдов.

Крепкая молодая женщина вышла из дома посмотреть, что случилось. Она радостно вскрикнула и кинулась к Фиодору так, что черные косы разлетелись по ветру. Она с жаром обняла его, а дети прыгали вокруг и громко требовали внимания.

Фиодор повернулся к Лириэль, все еще обнимая женщину за талию.

— Моя госпожа, позволь представить тебе мою сестру Васти. Некоторые из этих детишек ее. Я только забыл какие, — добавил он, лицо его сделалось унылым, но глаза смеялись.

Маленькие человечки подняли восторженный протестующий вой, заставивший Лириэль озадаченно улыбнуться.

Женщина присела в низком реверансе.

— Вичларан, — вежливо произнесла она, обращаясь сразу ко всем трем сидящим на лошадях женщинам.

Лириэль сообразила, что такое представление было единственно возможным или необходимым. Сестра Фиодора увидела лишь черное одеяние, маску, висящую на поясе, и решила, что все понятно и так.

Зофия положила ладонь на руку Лириэль.

— Ты должна поприветствовать сестер, потом я покажу тебе, где ты будешь жить. Никто из чужеземцев не вправе войти в Долгий Дом Колдуний. У тебя будет собственный домик за его стенами. Там ничего не изменилось с тех пор, как Сайлуни жила среди нас. Фиодор тоже будет находиться там, но эту ночь он должен провести с собратьями. У них новый фирра, и им есть о чем поговорить.

Фиодор поднял самого настырного постреленка на руки. Он подошел к Лириэль, взял ее руку и поднес к губам.

— Только позови, и я приду. Голубые, как зимнее небо, глаза его сестры, такие же, как у брата, изумленно расширились.

— Ты стал Стражем?

Он кивнул, и Васти счастливо вздохнула.

— Тогда тебе не нужно отправляться в казарму вместе с остальными мужчинами! Замечательная новость! С самой середины лета я заманиваю детей в постель только посулами твоих историй.

— Я должен доложить фирре и, скорее всего, останусь там на ночь. Но для одной-двух сказок время найдется. Остальные прибережем на потом.

— Петияр будет рад тебя видеть в казарме. Пока тебя не было, он успел получить меч.

— Петияр, мой двоюродный братишка? — недоверчиво переспросил Фиодор. — Маленький Петияр?

— Он уже выше тебя, и ест так, словно хочет за десять дней стать и шире тоже.

Когда Лириэль уезжала, брат и сестра продолжали радостно болтать. Она была заинтригована таким странным приемом. Фиодор говорил, что для рашеми семья очень важна. Теперь это стало очевидно. За эти несколько минут она узнала о нем больше, чем за месяцы странствий, боев и близости, более тесной, чем дроу осмеливалась даже мечтать.

Корни его глубоко вросли в эту землю. У него было достаточно родни, чтобы заселить целый замок Бэнр, были друзья, встретившие его с дурацкой радостью, было место в этом обществе. Ясно, что он являлся любимцем детей. Даже отсюда Лириэль слышала, как его басистый голос затянул какую-то глупую песенку.

Она могла представить себе, как он взрослеет здесь, становится любимым в деревне стариком-сказителем. И семья…

В первый раз она подумала о том, что под этим подразумевается. Они с Фиодором были любовниками, да, но дети не являлись необходимым следствием этого. Любая женщина-дроу, имеющая хоть какие-либо способности к магии, сама решала, когда ей зачать. Лириэль никогда не задумывалась над такой возможностью. Ничто в ее собственной семье не располагало с удовольствием оглядываться на собственное детство или с нетерпением ждать материнства. Какая жизнь может ждать их с Фиодором детей? Полудроу не найдется места, ни здесь, и нигде.

Ее лошадь понурила голову и еле тащилась по круто поднимающейся вверх улице. Лириэль отбросила прочь странные мысли и сосредоточилась на том, что происходит вокруг. На вершине холма стояло большое длинное строение из некрашеного дерева, простое, но украшенное огромными резными панелями. Венчала здание острая покатая крыша.

— Это казармы, — тихо сказала Зофия, указывая на длинное низкое строение слева от Долгого Дома Колдуний. — Берсерки делятся на отряды, они называются фэнги. Каждый имеет свое имя. Фиодор Входит в фэнг Черного Медведя.

— Ему подходит, — проворчала Лириэль. Во внутреннем дворе казармы находилось около дюжины воинов, голых по пояс, несмотря на холодный день. Одни боролись, другие стреляли из лука по мишеням, укрепленным на кипах соломы. Хватало смеха и громкой похвальбы, но ни один из них не обнажал сталь и не обращал лук против другого.

— Я думаю, у тебя есть вопросы? — предположила старая Колдунья.

Тысячи, подумала Лириэль, но начала с последнего.

— Эти мужчины… — Она прикусила язык и поправилась. — Люди Рашемена поразили меня. Как им удается так живо соперничать без кровавых стычек?

Зофия рассмеялась.

— Ты жила слишком далеко на западе и на юге. Жаркое солнце не идет на пользу мозгам. Много шума поднимается из-за пустяков. Мы-то знаем, что действительно важно, да?

Дроу глубокомысленно кивнула. На самом деле, однако, никогда еще ей не задавали вопроса, ответ на который был бы для нее настолько непостижим. Откуда ей знать, что имеет значение в этом странном месте? В привычных обстоятельствах она этим вопросом не задавалась!

Эта мысль поразила ее, точно ударивший под ложечку камень. Она прожила более сорока лет — дольше, наверно, чем измученная заботами Ванья, — и ей ни разу не пришло в голову задуматься над тем, что же действительно важно.

О, она про себя посмеивалась над той постоянной борьбой и кознями, что были неотъемлемой чертой жизни в Мензоберранзане. Интриги, столь увлекавшие ее приятелей-дроу, не представляли для нее особого интереса, но что представляло?

Выживание, это понятно. Магия, безусловно. Жизнь без приключений казалась невыносимо тоскливой. Сила…

Ее разум тревожно уклонился от этой темы. Той власти, что была у нее на Руафиме, хватило бы и на драконий век. Фиодор, с его неколебимыми понятиями о чести, — она должна признать, что вера в правильность избранного им пути стала в ее жизни чем-то вроде пробного камня. Лириэль дорожила нежданными радостями дружбы. Все это ей известно. Что же может быть еще?

— Есть много способов Испытания Правды, — мягко сказала Зофия, пугающе своевременно вторгаясь в ее мысли. — Иногда ответы значат меньше, чем вопросы.

Это было уже чересчур для прагматичной дроу. Она с досадой всплеснула руками.

— Жизнь была куда проще, когда я была мертва. Это почему-то позабавило Колдунью.

— С возвращением, Сайлуни, — произнесла она с едва заметной усмешкой. — Я надеюсь, что этот твой визит будет столь же интересным, как предыдущий!