О суде и судьях

И вошел Танцующий в город по имени Печальная собака. Несмотря на то, что много лет не был он здесь, узнавали его на улицах. Не стерся из памяти танец его о чудовище. Узнавали его люди, но молчали. И хоть полны испуга и злобы были взгляды многих, свободно шел по городу Танцующий, пока самый испуганный и самый злобный не крикнул в спину пророку:

- Ты снова здесь, Танцующий? Хочешь сплясать в петле?!

И тут же сотни и тысячи голосов подхватили этот крик. И взвился он над городом, как стая воронья.

- Спляши в петле, Танцующий!

Так кричали жители города по имени Печальная Собака. И уже сжала чья-то рука камень.

Но не замедлил свой шаг Танцующий. Шел он с гордо поднятой головой, и лицо его было спокойным и задумчивым, словно бродил он один по берегу моря, а не шел среди бушующей толпы.

Но снова, как много лет назад вышел вперед один из старейшин города и сказал:

- Ты был изгнан. Зачем вернулся ты? Опять возмущать наш покой? Опять оскорблять и пачкать нас своей истиной?

- Я вернулся, потому что к этому стремилась моя воля и моя любовь к людям.

- О какой любви говоришь ты, если называешь многих чудовищем?

- Любовь и жалость – враги. Не путай их. Моя любовь требует, чтобы те, кого я люблю наконец прозрели.

- Нам не нужна твоя любовь, Танцующий. Такая любовь, – сказал старейшина.

И тут из толпы выскочил безобразный карлик и завопил:

- Нам не нужна такая любовь! Спляши в петле, Танцующий!

- Спляши в петле!

- Спляши в петле!

- Спляши в петле!

Так бесновалась толпа.

Но снова поднял руку старейшина города, призывая людей к тишине. И так сказал он:

- Мы не преступники. И пусть Танцующий называет нас погонщиками верблюдов, а многих – чудовищем, не должно поступать с ним, как со зверем. Мы будем судить его. Ведите пророка на площадь!

Тысячи рук подхватили Танцующего, и потекла толпа к базарной площади, что была в центре города по имени Печальная Собака, и где уже танцевал пророк.

И поставили Танцующего на высокий помост. А рядом с ним встал старейшина, судья и палач.

И толпа билась о помост, как волны о скалы. И ревела толпа:

- Судить его!

И так начал суд старейшина:

- Что ты можешь сказать суду и людям, Танцующий?

- Должен ли я что-то говорить? Разве уши ваши открыты для моей истины? Они открыты лишь для моего позора. Так должен ли я что-то говорить?

- Твоя истина унижает людей, - сказал судья.

- Она унижает нас, Танцующий, - закричала толпа.

- Не истина моя унижает вас. Моя истина лишь зеркало. Кто виновен в том, что вы видите в нем оскал чудовища? Больше всего унижает вас ваше желание судить. Позору и мщению вы хотите предавать всех, кто не похож на вас. Поэтому быть судьями для вас блаженство и вожделение. Но и унижение ваше.

Любите вы устраивать судилище. И по нескольку раз на дню примеряете мантию судьи. Ибо жаждете мщения. Тот хочет заставить страдать, кто сам страдал слишком долго. Отомстить он хочет иному лишь за то, что сам не стал иным.

Порок ищет судья. И находит даже в новорожденном. Но назовите вы все то, что сделали в своих мыслях, и кто знает, не поменяемся ли мы с вами местами? Кто из вас чист настолько, что может быть высшим судьей?

Настоящее правосудие должно быть готовым покарать самое себя. Готовы ли вы карать себя?

Не другого вы судите, а всего лишь себя. Ибо приносить себя в жертву – до этого еще не дорос дух ваш.

Лучшие из еще хотят судить. Но худшие из вас хотят жертвоприношений. Поэтому стремятся к судилищу, как к средству. Ибо любят они кровавые зрелища. И любят смотреть на то, чего никогда не сотворят сами. Слаба рука их и низок дух. А это верная примета отребья. Маска палача скрывает их души. Но в прорезях видны бельма.

Так перед кем должен держать ответ Танцующий?

Суд нужен вам лишь для того, чтобы жертвенное животное опустило низко свою голову, потому что так легче вам обрушить на его шею жертвенный нож.

Но если и животное Танцующий, то саблезубый тигр. Ваш дух алчет ягненка. И рука ваша привыкла резать горло ягнятам. Попробуйте теперь принести настоящую жертву. Но смотрите, сами не угодите на жертвенный алтарь.

Так танцевал Танцующий на деревянном помосте посреди базарной площади.

И толпа безмолвствовала.

- Можешь ты пообещать, что никогда больше не войдешь в наш город? – спросил судья.

- Нет, - ответил Танцующий. – Долгие годы через боль и страдания, через отрицание и отречение шел я к свободе. И завоевал я ее не для того, чтобы отдавать ее чудовищу. Свободный свободен ходить там, куда ведет его воля. Но не воля чудовища.

- Тогда ты будешь приговорен к смерти.

- Каждый приговорен к смерти еще до рождения. Не думайте о себе больше, чем вы есть. Не вы делаете мою судьбу. А моя судьба сделала вас. Поэтому люблю я вас и ваши пеньковые веревки.

- Что ж, - сказал судья, - спляши в петле, Танцующий!

- Спляши в петле! – подхватила толпа.

- Ты приговорен и можешь сказать свое последнее желание, - сказал старейшина.

- Я хочу провести ночь на берегу моря, - ответил Танцующий.