Щит защитницы детей: Юг 2 page

—Агнес почему ты использовала термин «хейока» — разве это не слово из диалекта лакота?

—Я использую это слово потому, что в жилах моей наставницы текла кровь северных шайенов, кри и лакота. А ее наставница была из племени лакота. Мне пришлось далеко уйти от дома, чтобы учиться; это было очень давно. Я разговариваю на языках многих индейских племен, лакота оди и из них. Пути хейока я научилась на языке своей наставницы. Только она смогла мне помочь, когда моя дочь отправилась к праотцам. Тогда я очень страдала. И почти ничего не понимала. Многому в своей целительской практике я научилась у своих прабабушек, которые были лакота и шайен, вот я и пользуюсь их языком; гак же поступает и Руби. Эти языки обладают огромной силой и достоинством.

— Мне тоже нравится их звучание.

— Я знаю, они глубоко проникают в тебя. Должно быть, когда-то ты говорила на лакоте.

— Что ты имеешь в виду?

— Этого я не могу сказать. Ты сама должна все вспомнить. Для тебя это вопрос огромной важности. Но звуки языка приведут тебя в место забытья и воспоминания, в счастливую жизнь, которую ты некогда вела среди долин до того, как пришел белый человек.

Я закусила губу. От мягкого звучанья ее голоса и слов мне захотелось плакать. Я отвернулась. Агнес взяла меня за подбородок и повернула мое лицо к себе. Она заставила меня взглянуть ей в глаза.

Тогда значит, я могу видеть твой смех, но твоих слез я видеть не должна? — Слезинки скатились по щекам, и Агнес прижала меня к себе.

Агнес внимательно изучала мое лицо, затем взяла стакан со споим чаем и поставила его на самый краешек стола.

Возвратимся к тому, о чем мы говорили. Я научу тебя всему, что знаю сама, однако твои проблемы ставят меня в крайне затруднительное положение. — Агнес сбила бумажный стаканчик со стола, он беззвучно упал на пол. Она потянулась вперед. — Мы с Руби находимся в постоянном поединке, считая друг друга достойными противниками. Сейчас нам необходимо быть особенно осторожными. Эта дама на все способна. Особенно, если тебе от нее действительно что-то нужно.

Агнес помолчала, а затем доверительно произнесла:

— Вообще-то я никогда не верила, что Руби слепа. Судя по ее поведению, этого не скажешь. Думаю, она говорит о своей слепоте, чтобы заставлять других обслуживать себя.Ты бы видела, как Бен и Драм ухаживают за ней. Джули очень ревнует. Каждый раз, когда кто-то делает Руби услугу, Джули устраивает скандал. Думаю, однажды Руби разгонит всех своих учеников. Каждый из них тянет одеяло на себя. Но тебе необходимо учиться у нее, нравится тебе это или нет. Да, тебе не позавидуешь, Линн. Если ты собираешься получить то, в чем ты нуждаешься, тогда тебе лучше поторопиться, пока Руби не разогнала всех и не исчезла. Я слышала, что у нее где-то есть дружок. Когда-то она была замужем и частенько подумывает о том, чтобы вернуться к старой перечнице.

— Замужем? Руби? Не слепая? О чем ты говоришь, Агнес? Гы пытаешься научить меня чему-то?

Агнес рассмеялась:

— Ну конечно. Я не хочу имегь ничего общего с Руби. Мне от нее ничего не нужно. А вот ты нуждаешься в ней.

— Но Агнес вы с Руби... вы действительно очень близки.

— Это только кажется. Но я вижу, что вся твоя жизнь теперь зависитотнее. Если ты незаручишься помощью Руби, я за твою жизнь не дам и ломаного гроша. Но тогда твои васинус никогда не узнают о необходимости щита для детей.

Я покачала головой, стыдясь своей глупости.

— Но что же мне делать, Агнес? Агнес пожала плечами.

— Мы придумаем, как заставить Руби помочь тебе, — она моргнула. — Возможно,.мы просто проведем эту старую крысу. В любом случае, сейчас не время обсуждать эту тему, — Агнес нежно улыбнулась. — Я рада, что ты приехала. Почему бы тебе не убрать в доме? Я-то надеялась на лето, полное удовольствий и веселья, а ты заявилась, как кусок швейцарского сыра. — Агнес хлопнула себя по бедрам. — Знаешь, мне нужно навестить племянника, который живет на озере Оджибвей. Вот тебе веник. — Она похлопала меня по плечу и хихикнула. — Я действительно рада тебя видеть. Ты заставляешь меня смеяться. Тебе необходимы щиты, но пока хватит и этого.

Неожиданно Агнес обсыпала меня пшеничными зернами, которые, должно быть, все это время держала в ладони. Затем она дернула меня за серьгу.

— Серьга защитит тебя от шеи и выше. Надеюсь, у меня больше никогда не будет белой ученицы, — пробормотала она.

Агнес вышла за дровами. В состоянии транса я подмела хижину. Неимоверных усилий стоило мне передвинуть стол и стулья. И все же я чувствовала потребность в такой простои работе. С особой тщательностью я подметала, пытаясь не оставить и пылинки в темных углах комнаты. Мусора было много, таким же засоренным казался мне мой ум. Я негодовала от своей уступчивости и презирала себя. Агнес отсутствовала слишком долго. Я была просто разбита. Налетел ветер и зашатал верхушки сосен. Обычно шум ветра зачаровывал меня, но сейчас он лишь усилил мое чувство одиночества. Хижина затрещала, хлопнула ставня на кухонном окне. Я вышла на улицу и накинула на ставню крючок. В воздухе пахло дождем. Пару часов назад для меня во всем присутствовала магия, теперь же я чувствовала л ишь разочарование. Серп луны казался далеким и тусклым. Было холодно. Хижина Агнес показалась мне сущей развалюхой. Зачем я здесь? Я поплелась в дом.

Агнес разводила огонь, заботливо раздувая в нем жизнь. Не раздеваясь, я забралась в спальный мешок и заснула глубоким сном.

—Уже рассвет. Значил-, очарование рассеялось, моя волчица, — произнесла Агнес, стоя надо мной. Неужели уже утро? Я взглянула на нее снизу вверх. Она напоминала самого безжалостного ангела на свете. Я продолжала лежать, уста-виві пись пустым взглядом в потолок, пытаясь таким образом защитить свои чувства.

—Неужели я выгляжу разочарованной? — тихо поинтересовалась я, не желая, чтобы Агнес узнала пределы моей ранимости.

—Скажем так... твое внутреннее жилище кажется безучастным, в нем нет энергии и страсти, словно внутри тебя появился прокол. Твоя воля создала эту черную дыру, твоя воля должна и закрыть ее. Твоя воля. — Агнес ухватилась за концы шального мешка и с такой силой тряхнула его, что я оказалась на полу. Я вскочила на ноги и поспешно оделась.

Утро пришло сшшкомнеожиданно. Я небыла готова к встрече С ним.

— Это тебе. — Лгнес поставила на стол чай. Мы молча позавтракали. В окно просачивался серенький рассвет. Я раздумывала над словами Агнес, но, по большому счету, мне было на все наплевать. Мысли расплывались. Возможно, она права. Я создала дыру и чувствовала, что меня в нее затягивает. Я сама создала свою слабость и безразличие. Вся Вселенная казалась мне сплошным обманом.

Агнес рассмеялась...

— Где же твое мужество? Когда мне было столько лет, сколько тебе сейчас, со мной произошло то же самое. Причина была другой, но я тоже утратила волю. Я стала слишком мягкой. Причин для беспокойства нет, когда ты выбираешь эту дорогу. Такое случается. Это хороший знак.

Я взглянула на Агнес. Она показалась мне старой и незнакомой.

— И что же в этом хорошего? — Я чувствовала себя мертвой.

— Это хорошо, потому что ты умираешь.

—Да, Агнес это просто здорово. — Я с отвращением покачала головой.

—Ты выбрала силу, Линн. Сила выбрала тебя. Разве я когда-нибудь говорила, что путь целителя — легкий путь? Смерть рядом с тобой. Вы знакомитесь друг с другом. Смерть — это все, что у тебя есть.

Каждое произнесенное слово еще глубже вводило меня в депрессию. Я і юднялась и на негнущихся ногахобошла стол, больше не желая ни о чем думать.

— Давай, Линн, мы поедем к Руби. Принеси мне веник. Я принесла веник, благодарная за задание, и последовала за Агнес к машине. Я не отрывала взгляда от земли. Всю дорогу мы молчали. Я обрадовалась, когда в хижине никого не оказалось.

Динн, прибери в доме, пока я разыщу Руби.

Я послушно вошла в дом и начала подметать, сосредоточившись на звуке, издаваемом прикосновениями веника к еревянному полу. Я подмела, вытерла пыль и перемыла гору разных тарелок. Никто не приходил. Прошли часы, или мне так показалось. Я чувствовала себя пленницей. Рухнув на койку, стоявшую под открытым окном, я решила вздремнуть. Мне показалось, что донесся скрип кресла-качалки Руби которое стояло на веранде. Затем послышались голоса.

Да, Агнес, на этот раз ты повеселишься. Как же доверчива твоя ученица.

Ты права, Руби, она такая тупица.

Я так и обмерла. Они насмехались надо мной. Я лежала и слушала, как они обсуждали мою глупость. Они зашептались. О чем они говорят? Неожиданно раздался смех.

—А как тебе ее прическа? Сплошные кудряшки... нам никогда не сделать из нее индеанку. — Агнес вновь рассмеялась.

—Ну, по крайней мере хоть книгу написала. Вряд ли она приедет еще. Возможно, я заставлю ее убрать старую навозную кучу.

Они истерично захохотали.

Это уж слишком! Я и не думала, что способна на такую ярость. Сорвавшись с койки, я выскочила на улицу. Агнес заметила мою тень и обернулась. Ее наигранное удивление еще больше разъярило меня.

— А, это ты, — сказала она.

— Да, Агнес это всего лишь я. И я немедленно уезжаю. Я не собираюсь находиться там, где меня не желают видеть.

Мне очень хотелось задеть их за живое. Какая же я была дура, проглатывая все с открытым ртом. Идиотка! Они правы. Я глупа. Если таков путь знания, я не хочу идти по нему. Я развернулась и направилась к машине.

— Линн, давай я провожу тебя до машины. — Агнес поднялась и пошла за мною след в след. Я рванулась вперед, Агнес не отставала, доводя меня до бешенства.

— Перестань преследовать меня, — заорала я и резко оглянулась, желая взглянуть ей в глаза. Но Агнес стояла в футах десяти от меня. Я остановилась как вкопанная, потому что была уверена, что она у меня за спиной. Я презрительно фыркнула и отвернулась от Агнес, неожиданно ноги мои запнулись одна об другую, и через мгновенье я уже лежала на земле, уткнувшись лицом в землю. По коже поползли горячие мурашки.

Агнес сказала:

— Думаю, тебе лучше самой поехать и собрать свои вещи. Надеюсь, что ездишь ты лучше, чем ходишь.

Она развернулась и не спеша вернулась в домик Руби.

Поднимаясь, выплевывая песок и отряхиваясь от пыли, я внезапно поняла, что не могу уехать. В приступе ярости я совсем позабыла о Рыжем Псе и о том, о чем Сторм говорил мне в отеле Беверли-Хилс. На глаза навернулись слезы злости и отчаянья. Словно побитый щенок в поисках еды, я побрела к хижине Руби, представ пред их взором. Они смотрели на меня так, словно были уверены, что я вернусь. Я села за стол и выплеснула на них все, что пережила в отеле. Вслед за моим рассказом последовала продолжительная пауза. Затем обе женщины подошли ко мне, обняли с двух сгорон, смеясь и пытаясь пощекотать меня, вытирая катившиеся у меня по щекам слезы.

Ни к чему нам эти драмы! — засмеялась Руби. — Нам необходимо было разбудить тебя.

Я не понимаю, — сказала я, ошеломленная переменой в их поведении.

Мы никак не могли дождаться, когда же ты начнешь рассказывать, — с наигранным возмущением произнесла Агнес.

— Я пыталась рассказать. Неужели вы обо всем знали?

—Как ты думаешь, кто разговаривал в твоей голове, горничная, что ли? — Взглянув на выражение моего лица, Агнес рассмеялась.

—Так это действительно была ты? Как же мог Рыжий Пес появиться в столь шикарном лимузине, да еще в такой изысканной одежде? Он выглядел безукоризненно.

—Таков излюбленный трюк магов — появляться там, где их меньше всего ждут. Он выбрал такую форму как способ сбить тебя с толку. Маги могуг перемещаться в любых направлениях, иногда в нескольких сразу. — Агнес улыбнулась и покачала головой. — Для него вовсе не трудно казаться джентльменом — некогда он был известен как Отец Пирсон, священник.

—Ну да, конечно. — Я вспомнила надпись на табличке с номерными знаками... «ОТЕЦ». Должно быть, Рыжему Псу нравилась эта шутка.

Агнес улыбнулась...

— Он знает, как следует себя вести в так называемом цивилизованном обществе. Он знает, какими образами набиты головы людей, как, по их мнению, следует выглядеть и что должно происходить. Он в любом месте чувствует себя как дома. Это очень просто.

Я вновь почувствовала укусы эго и пообещала себе впредь быть особо бдительной.

— Лги ее, эти ужасные события говорят о том, сколь многому мне еще предстоит научиться. Я не смогла справиться со всем этим. Я забыла все, чему ты меня учила. Я не воспользовалась моими знаниями. Ты не все рассказала о ею силе.

Я поймала себя на том, что вновь хочу свалить всю вину на Агнес.

— Агнес, я стала обвинять тебя, потому что боюсь.

Я подтянула колени к подбородку, обхватила их руками и стала раскачиваться. Агнес прищелкнула языком и прищурила один глаз. Она не отреагировала на мои страхи, отчею я почувствовала себя еще глупее. Руби собралась ложиться спать. Мы собрали вещи, попрощались и вышли, проговори и всю дорогу до дома.

— Я всегда говорила тебе, Линн, что, если ты достигла силы, ее необходимо удержать. Достичь — это одно, сохранить — совсем другое. — Она сложила обе ладони в жесте рукопожатия. — Женской части каждого из нас будь то мужчина или женщина, необходимо позволить действовать. Учись получать, учись сохранять. Я не говорю удерживать. Я говорю «сохранять». Огромная разница.

— Но как же можно забрать у меня духовную часть корзинки, ведь теперь она стала моей частью?

— Убив тебя. — Агнес увидела ужас в моих глазах. — Если ему удастся. Но он должен сделать это достойным, по его мнению, способом. Он должен провести тебя. Он не станет стрелять. Это слишком просто. Ты украла его женскую силу, и он хочет вернуть ее. Он не хочет брать то, что ты предложишь ему. И он способен на все. То, что для тебя почти невозможно, для него пара пустяков. Не забывай, что он великий маг, полностью посвятивший себя этому искусству. Когда ты только приехала, ты была почти мертва. Сейчас ты возбуждена, испугана и зла, но ты снова живешь. — Она закашлялась. — По крайней мере, на какое-то время.

Агнес встала во весь рост и принялась внимательно разглядывать мое тело.

. Да в тебе больше дырок, чем в решете. — Улыбка

исчезла с ее лица. — Я вижу, что ты свернула со своего пути, Лини. Вот почему.мы так отнеслись к тебе. Необходимо было вернуть тебя. Ты думаешь, что своей книгой завершила нечто. Ты успокоилась и стала самодовольной. Вот когда ты вступила в настоящую опасность.

Я услышала свой голос. Это был дрожащий голосок маленького и напуганного ребенка...

—Но я же сделала только то, что ты мне сказала. Разве это не было поступком силы?

—Было. Написав о своих переживаниях, ты дала некоторым женщинам средство, инструмент, при помощи которого они смогут выйти за пределы. Женщинам это необходимо. Когда женщина совершает поступок силы, она словно создает произведение искусства. Это навсегда изменяет ее. Это дает ей новое видение Матери-Земли. Учит ее понимать, что она чувствует, и чувствовать то, что она понимает. Когда такое случается, она создает себя заново. Она знает чего хочет, что необходимо для нее, и она знает чего не хочет, в чем нет никакой необходимости. В процессе деления своим опытом ты сбилась с пули. Ты забыла, в каком именно месте магического колеса находишься ты. Ты сбилась с пути.

Я припарковала машину возле дома.

— Агнес послушай, — я пыталась подобрать правильные слова, — Агнес, все время я думала только о твоем учении.

— Учение мое ничего не стоит, если ты сбилась с пути.

—Но я не понимаю, что именно я сделала не так. Я по-прежнему привержена знанию.

—Правильно, но одного знания недостаточно, — сказала Агнес, когда мы вошли в дом. Она села и взглянула мне в лицо. — Ты еще не вполне понимаешь свое знание, а пониманию научить невозможно. Оно просто приходит. Поэтому знание сидит в твоей голове, словно неприготовленная еда на плите.

Агнес встала и подошла к плите, включила ее и стала помешивать деревянной ложкой суп, продолжая говорить.

— Ты считаешь, что делаешь все правильно. Однако это не так. Ты потерялась. Ты считаешь, что многое знаешь. Но твое знание испаряется.

— И что же мне теперь делать?

— Тебе придется делать все что я тебе скажу. — Агнес перестала помеї пивать суп. — Возможно, я буду «шшять тебя.

— Что ты сделаешь?

— Мы проведем церемонию с кристаллами, чтобы я смогла заглянуть в тебя и понять, где именно произошел сбой.

— Я незнала, что ты до сихпор работаешь с кристаллами.

Агнес разлила суп по деревянным тарелкам.

— На. Ешь. Пусть мое помешивание этого супа направит тебя в место покоя. — Я наблюдала за движениями руки Агнес когда она разогревала суп, и это, кажется, действительно успокоило мои натянутые нервы. Мы молча поели, а затем вышли на улицу.

Мы сидели на пороге хижины. Тени становились длиннее. Я наблюдала, как меняется выражение ее лица в сгущающихся сумерках... морщины углубились, а потом почти исчезли. Агнес отдыхала, закрыв глаза. Я чувствовала себя более спокойно, благодаря судьбу за встречу с этой странной женщиной.

Движение — произнесла Агнес растягивая звуки

слова. Она не открыла глаз и не пошевелилась. — Движение, движение движение — она продолжала монотонно произносить одно и тоже слово.

Движение? — переспросила я.

— Движение, движение. Звуки словно гудели.

Ты хочешь, чтобы я двигалась, Агнес?

— Я хочу чтобы ты услышала звук, стоящий за моими словами. Звуки скрепляют слово. Движение движение — продолжала повторять она.

Я внимательно вслушивалась. Странный, какой-то утробный звук.

— Движение движение. — Агнес медленно открыла глаза, поемо грела на меня и хихикнула.

— Почему ты смеешься?

— Вся кровь ударила тебе в голову!

Рассмеявшись, я поняла, что напрягла мышцы лица, пытаясь понять то, что хотела передать мне Агнес.

— Слушай отсюда. — Агнес похлопала меня по солнечному сплетению.

— Движение, — она раз шестьдесят произнесла это слово. — За словом скрывается мысль. Попробуй уловить, увидеть ее при помощи твоего тела сновидений. — Она вновь похлопала по животу, гипнотично повторяя слово.

— Я ничего не вижу, — отчаявшись, произнесла я.

— Для этого нужно откинуть ум и слугнать только телом. Очисть ум. I [опробуй еще раз. Ты увидишь. — И она вновь стала повторять: — Движение, движение.

На этот раз я увидела — или почувствовала — магическое колесо в звуке слова, сложенное из круга камней. Я увидела себя, движущейся от веры и невинности с южной стороны колеса в сторону мудрости и силы, на север. Двигаясь вперед, на вершине колеса я увидела фигуру лося. Агнес замолчала, продолжая наблюдать за мной, на ее лице появилось комичное выражение. Я открыла глаза и яростно заморгала, потому что образ остался со мной. Очень медленно он растаял.

— Вот видишь, все очень просто.

Агнес потерла руки, и мы рассмеялись. Когда мы вошли в дом, уже совсем стемнело. Мы остановились у огня, затем сели за стол, зажгли лампу.

— Похоже на галлюцинацию.

— Это просто иной способ видения. Когда происходит нечто очень важное, лучше смотреть при помощи тела сновидений, потому что глаза могут обмануть, а ум подстроить шутку. Не говори мне, что именно ты видела... магическое колесо, сделанное из камней, и ты двигалась на север, правильно?

— Да, и кое-что еще! — Я была в восхищении. — Я поняла, что ты хотела сказать мне о движении. Я никогда не понимала, когда ты говорила, что сначала должно произойти движение, прежде чем ты сможешь трансформировать себя из материи в дух. Теперь понимаю, но я не могу объяснить, как же я это увидела.

— В этом-то все и дело. Есть вещи, которые невозможно объяснить словами. Вот почему необходимо научиться двум способам видения — при помощи глаз и при помощи тела сновидения.

Агнес протянула руку и погладила меня по животу. Я ощутила ее нежность.

— Агнес, ты усложняешь мне жизнь.

Агнес, как сорока, склонила голову на бок...

— Я?..

То, что произошло... Я хотела бы поделиться этим в своей книге. Но как же я все объясню?

— - Я никогда не говорила, что тебе будег легко.

Агнес встала и принялась готовить чай из трав.

Литературные обозреватели и антропологи — даже некоторые коренные индейцы — не понимают того, что я пишу о вас с Руби.

— Почему? — Агнес улыбнулась и постучала пальцами по сгене.

— Они считают, что ваше поведение слишком измен чи -во, непредсказуемо... то вы блестящие философы, а то поступаете как сварливые домохозяйки из Виннипега. То вы целительницы, ведущие меня через долину смерти, а в следующее мгновение вы превращаетесь в шаловливых детей. Людям трудно это понять.

Наступила тишина. Агнес разливала чай. Тяжело вздохнув, она села за стол.

— Мир считает индейцев покоренным народом. Нас считают маленьким народом, заключенным в рамки племени, жертвой, помещенной в резервацию. Еще недавно нас убивали за исполнение Танца Теней. Наша реальная сила скрыта. Это вынужденная мера, если мы хотим сохранить ее. Человека силы боится не только белый мир, многие индейцы из-за страха тоже отвернулись от нас. Ты это знаешь, но иногда забываешь. Очень часто даже наши люди не узнают нас. Мы скрываемся, мы вынуждены поступать таким образом. Однако мы путешествуем и встречаемся друг с другом. Делимся знанием, так было всегда. Если ученику, например, нужно учиться качинас, мы посылаем его по красной дороге на юг к пуэблос. Почему вам это кажется странным?

— Люди считают, что, если ты принадлежишь к племени кри, значит, ты должна полагаться только на мудрость своего племени.

— Если ваш ученик хочет повидать Францию, разве вы не можете послать его учиться во Францию?

— Так и происходит.

— Мы поступаем так же. Конечно, некоторые шаманы никогда не выходят за рамки знаний своего племени. Это их путь, и я его уважаю. Каждый целитель обладает собственным пониманием и видением, которое следует уважать.

Ты так и пышешь словами и знаниями белого мира. Все это преисполнено смысла. Но здесь мы заставляем тебя прожить то, чему хотим научить тебя. Именно поэтому мы меняем личины. Мы есть само учение. Мы не забираемся на сцену и непоучаем тебя прописным истинам. Мы заставляем тебя чувствовать и дышать истиной, стать ею. Ты реагируеі пь на нашу игру, вступая тем самым на путь.

— Как это трудно объяснить людям.

— Читатель сам переписывает каждую книгу. Каждая книга становится твоим личным учителем. Ты вносишь в книгу то, чем являешься.

— Мне кажется, люди найдут в этой книге то, что им ігужно.

— Правильно. А теперь давай спать. Завтра нам предстоит длинный день.

Пару минут спустя, когда я забралась в спальный мешок, до меня донеслось мерное посапывание Агнес. Она уже спала. Снаружи доносился шум раскачиваемых деревьев. Я слушала шуршанье листвы, пока мерные звуки не унесли меня в страну грез.

Проснувшись, я увидела, что Агнес распахнула дверь хижины и глубоко вдыхала свежий утренний воздух. Я чувствовала, с какой радостью расширяются ее легкие, словно была частью ее тела. Солнце нежным светом окутывало фи-_гуру Агнес. Она казалась светящейся. Когда она заговорила, то голос ее звучал мелодично. Нечто в этом голосе заставило меня почувствовать радость во всем теле. Я встала, и мы приготовили «мегеру» — так Агнес называла завтрак, состоящий из овсяной каши и чая.

— Линн, когда ты поймешь, что жизнь — это магия, тогда и только тогда ты сможешь начать практиковать магию. — Казалось, что ее голос раздается со всех сторон. — Жешпинам необходима форма, которая является двойником мужской формы, но только их собственная. Подражая мужчинам, женщины теряют свою силу, свою особенность и специфичность.

Я хочу сказать тебе следующее... я не могу исцелить тебя, будучи отделенной от тебя. Мне необходимо касаться твоего духа, вглядываться в тебя. Для этого я хочу использовать помощников — кристаллы. Кристаллы учат сути и истинному началу. Когда ты познаешь основы, кристаллы учат тебя видеть все больше и больше. Внутри кристаллов есть пламя — тебя может затянуть в этот огонь, огонь, который очищает сердце от всех мотивов и делает тебя открытой. И в этот момент я смогу увидеть тебя всю.

Агнес подошла к окну и закрыла его. Жестом она попросила меня свернуть спальник.

— Собери все, что понадобится тебе в течениепары дітей, Линн.

Я еще чувствовала усталость от дороги в Манитобу, но знала, что лучше не возражать.

Вскоре мы уже ехали на юг, подпрыгивая на выбоинах дорог. Над пустынными долинами Манитобы расстилался рассвет. В золоте солнца низкорослые деревья принимали причудливые формы. Неожиданно Агнес попросила меня свернуть на запад, на проселочную дорогу. Послеэтого попорота мы не произнесли ни слова. Когда і юследнии луї солнца скрылся за горизонтом, мы свернули к странному нагромождению камней.

Под скалами раскинулось огражденное пастбище. Агнес попросила меня остановиться около изгороди, в нескольких фугах от дороги. Я огляделась по сторонам и не заметила признаков какого-либо жилья. Мы собрали свои вещи и перелезли через ограду из колючей проволоки. Я не имела ни малейшего представления, куда мы направляемся. В сумеречном свете я заметила очертания бунгало, прилепившегося к скалам. Я быстро подошла к Агнес. Она рассмеялась, почувствовав мое волнение.

— Куда мы идем? — поинтересовалась я.

Мое внимание привлек сизый дымок. Посмотрев вверх, я увидела дым, поднимавшийся кругами с вершины холма.

— Мы направляемся в вигвам моей двоюродной сестры. Пока мы обошли покалый склон, уже почти стемнело.

Внезапно я поняла, что «холм» и был огромной земляной хижиной. Мы подошли ко входу, завешанному шкурой буй вола.

—Подожди здесь, — приказала Агнес и исчезла в проеме. Мгновение спустя она пригласила меня войти. Я откинула полог и вошла в туннель, ступени которого вели вглубь земли футов на пять. Я вошла в помещение футов сорока в диаметре. По центру находилось кострище, костер еле тлел. Дым выходил сквозь отверстие в потолке. Агнес принялась за костер.

—Это вигвам Бабушки Ходячий Посох. Она занимается кристаллами и камнями. Ее нет дома, но для нас все приготовлено. Положи свой спальник сюда. — Агнес указала на подставку.

Я испытывала благоговейный трепет от увиденного: четыре огромные колонны поддерживали крышу. С балок сии сали причудливо расписанные шкуры. Повсюду лежали необыкновенные предметы — разрисованные шкуры бизонов и других животных, индейские ковры, раскиданные по земляному полу. Помещение обладало простым очарованием. Я взглянула на закопченное отверстие в потолке, которое вначале приняла за костер на вершине холма. Интересно, сколько еще я не заметила, потому что пользовалась обычным восприялліем.

Я огляделась по сторонам и увидела, что вигвам по структуре напоминает жилища индейцев Юга.

—Что такой тип вигвама делает в Канаде? — поинтересовалась я.

—Моя сестра прибыла из Оклахомы, но предпочитает сохранять прежний стиль жизни. Садись, и давай немного поговорим.

Агнес похлопала по ковру рядом с собой. Я села рядом, грея ноги у костра.

— Ближе.

Я придвинулась. Агнес уставилась в огонь.

— Ты, наверное, не понимаешь, зачем мы приехали сюда?

— Нет, не понимаю.

— Все мы здесь для того, чтобы учиться; особенность заключается в том, что тебе надо научиться многому. Часто бывает так, что в самом начале мы не вполне понимаем, чему именно нам нужно научиться.

Я наблюдала, как отблики пламени танцуют на ее прекрасном старом лице, и слезы восхищения перед красотой

Агнес и ее народа спирали мне грудь. У меня возникло ощущение, словно мы вернулись на целые века в прошлое. Слезы благодарности катились по щекам. Агнес сжала мои ладони.

Мы пили травяной чай, ели бутерброды с копченой колбасой, смеялись, вспоминая случившееся. Агнес уверила меня, что они с Руби вовсе не думают обо мне плохо.

—Необходимо было по-настоящему разозлить тебя, чтобы разбудить твою силу, — сказала она и раскрыла сверток, достав из него множество мешочков, наполненных кристаллами разной величины. Агнес доставала кристаллы и раскладывала их между нами, рассказывая, откуда они, какой из нихмужской, какой женский, а какой нейтральный. Кристаллы представляли многие священные места мира. Потом мы вышли из хижины и положили несколько кристаллов на столик, стоявший около входа в вигвам.

—Бабушка Луна пробудит их сегодня ночью. Когда женщина работает с кристаллами, она обращается к Бабушке Луне. Дедушка Солнце пробуждает кристаллы, с которыми работают мужчины.

Мы вошли внутрь. Агнес подала мне четыре кристалла.

— Вот, — сказала она. — Ты будешь спать с ними. Тебе будет полезно пополнить свою энергию.

Я забралась в спальный мешок, положила один кристалл в изголовье, второй в ноги, а два кристалла зажала в руках. Я закрыла глаза и мгновенно уснула. Мне снились пирамиды, освещенные сиянием полной луны.

Я хорошо отдохнула, напряжение ушло, уровень энергии значительно вырос. Пробуждение в земляной хижине равносильно возрождению. Земля — прекрасный защитник от жары, холода и звуков.

Свет наполнил вигвам. Я быстро встала и свернула спальник, положила кристаллы на одеяло. Приготовив чай, я села на шкурку из меха выдры. Все кругом было преисполнено тишины.

Вскоре вернулась Агнес сообщив, что время близится к полудню и что мне необходимо отдохнуть.

А что Бабушка Ходячий Посох делает с этими разрисованными шкурами? — поинтересовалась я. — Думаю, они представляют собой огромную ценность. Она не хочет показать их или отправить на выставку?

Date: 2015-07-11; view: 253; Нарушение авторских прав