Меченый

– Чайку? – осведомился Меченый, дружелюбно глядя на нас.

– Позже, – сухо сказал я, засовывая нож в карман. – Давай лучше по пунктам. Значит, ты – Хозяин?..

Динкин папаша печально покивал.

– Точно. Я ведь добрался тогда до ЧАЭС, когда отправился сюда ловить Стрелка. Правда, не нашел я тут никакого Стрелка. Зато нашел кое-что другое. В одном из подземных бункеров возле Саркофага я наткнулся на военную лабораторию, которая все еще действовала… Тебе знакомо такое название – «О-Сознание»?

– Научный проект, – произнес я. Говорил я на удивление спокойно, даже сам себе удивился. – Говорят, эти ребята мутили тут что-то между двумя взрывами. Проводили эксперименты над приговоренными к смерти уголовниками, пытались создать супердиверсантов для военных целей. Тут кругом их законсервированные объекты – на Агропроме, в Темной долине… Есть мнение, что некоторые мутанты Зоны вроде кровососов, бюреров и контролеров – неудачные результаты тех экспериментов, выжившие и размножившиеся под воздействием аномального поля. И сама Зона, вполне возможно, тоже их рук дело.

Меченый удовлетворенно кивнул.

– Именно. В той подземной лаборатории у Саркофага содержались результаты их самого многообещающего проекта – по созданию коллективного разума. В нескольких специальных камерах-резервуарах, подключенных к компьютерному серверу, там находились смертники, когда-то принявшие участие в эксперименте. Только к тому времени они уже не были уголовниками. Они были единым разумом Зоны, наделенным нечеловеческой логикой и высвободившимися в результате экспериментов мощными сверхъестественными способностями. Именно они и спровоцировали Второй взрыв, когда пришли к выводу, что дальнейшие исследования ученых угрожают функционированию Единого Разума «О-Сознания»…

– И ты присоединился к ним, – брезгливо проронил я.

Понятно. Хозяева Зоны – маньяки и убийцы-рецидивисты, приговоренные к смерти. Вот почему тут все так. Потому что они строят новую реальность в соответствии со своими извращенными, болезненными желаниями и представлениями.

– Да. – Лицо Меченого было бесстрастно. – Они предложили мне выбор: присоединиться к коллективному разуму – или погибнуть. Я висел в воздухе в центре лаборатории, удерживаемый их телекинетической силой, и для того, чтобы сделать выбор, у меня было десять минут, после чего в случае отказа меня разорвали бы на части, не прикоснувшись ко мне даже пальцем. Сначала я тоже ужаснулся. А потом попробовал их могущества и понял, что нет ничего более потрясающего, чем ощущать себя высшим существом. Чем вершить судьбы мира – хотя бы и на такой небольшой территории, ограниченной Периметром…

– Ты тут живешь, как в сарае, высшее существо. – Я окинул саркастическим взглядом обшарпанные стены.

– И что? – удивился он. – А, ты ожидал увидеть в логове главного злодея футуристические пещеры и хрустальные подземные дворцы, как в фильмах про Джеймса Бонда? Что за вздор, зятек!..

О как. Зятек, значит. Зафиксировали.

Мой потенциальный тесть между тем продолжал разглагольствовать:

– Зачем эти жалкие эрзацы, Хемуль, когда имеешь реальную власть? Знаешь, в той, прежней жизни я в своих представлениях тоже постоянно смешивал в кучу власть и богатство. Даже не богатство, а роскошь, которую многие наивно считают синонимом богатства. Мне казалось, что одно неотделимо от другого. Однако роскошь – это всего лишь суррогат и богатства, и истинной власти, лишь видимость того, что ты что-то значишь и что-то можешь в этом мире. Роскошь вполне может сопутствовать богатству, а богатство власти, но это совершенно необязательно – точно так же, как роскошь может сопутствовать счастью, однако сама по себе вовсе не означает счастья. Знаешь, сколько живших в роскоши людей покончили с собой от одиночества и отчаяния?.. Рим пал, когда его патриции окончательно погрязли в роскоши и уюте, когда они начали цепляться за эти жалкие заменители власти и из великих воинов превратились в слабых изнеженных педерастов. А вот поистине могущественные люди, оставившие в истории человечества заметный след, зачастую были аскетами. Наполеон в походах спал в мундире. Гитлер был вегетарианцем. Большевики, пришедшие к власти в России, в первые годы после Октябрьской революции работали по восемнадцать часов в сутки, недоедали и жили в крошечных комнатах комендатуры Кремля, а будущий деспот Сталин не высыпался, потому что под его окнами по утрам репетировал военный духовой оркестр. Впрочем, великие люди ведут аскетический образ жизни вовсе не потому, что они святые, не по природе своей – а потому лишь, что высшая власть пожирает все их время, все их помыслы, всю их жизнь. Это самая интересная игра и самая сильная страсть в мире. В перерыве между ходами едва успеваешь хлебнуть жидкого чая с плохим печеньем – и тебя снова с головой накрывает Власть. Это лучше секса, это лучше роскоши. Власть – высшее, что только может быть в нашем мире. Именно поэтому Бог – счастливейшее существо на свете. Потому что власть – это дистиллированное счастье…

Он замолчал, переводя дух.

– Ты по бумажке, что ли, готовился? – вежливо поинтересовался я, когда понял, что спич окончен.

Меченый снова приподнял уголки губ.

– В общем, я стал частью той силы, которая движет и контролирует все процессы, происходящие в Зоне, – он снова вернулся к основной теме. – И ни разу не пожалел об этом.

– Почему же ты в конце концов вспомнил обо мне? – тихо спросила Динка. – Почему именно сейчас?

Меченый потер подбородок. Посмотрел на нее.

– Ты же знаешь, наверное, почему я уехал, – проговорил он. – Мы с твоей мамой… у нас были серьезные проблемы. Я думал, что смогу заработать в Зоне денег и вернуться… А потом я полностью потерял память и несколько лет…

– Я знаю историю Меченого, – прервала его Динка.

– А потом я стал частью «О-Сознания», – закончил папаша. – И… я не смог уйти. Это было выше меня…

Динка прикрыла глаза ладонью. На ее лице отразилась мука.

– Но ты по-прежнему очень много значила для меня, – проговорил Эдуард. – Я особенно остро понял это, когда снова ощутил твое присутствие…

– Когда? – поинтересовался я.

– Два месяца назад. Когда ты, зятек, помогал расширению нашей территории, – усмехнулся Меченый. – Зона резко расширилась, и Дина случайно попала в ее радиус. И я ощутил присутствие своей дочурки – так явственно, будто стоял рядом с ней. Я понял, что Дина здесь, совсем близко, но в тот момент не мог ничего предпринять. Все наши силы были брошены на Большой Прорыв. Я сумел направить для ее охраны лишь стаю слепых собак, которую вы бодро перестреляли из автоматов… Вы увезли Дину за пределы Зоны, но вернуть ее обратно теперь, когда я уже знал, где искать, было лишь делом техники.

– Зомби, контролер, темные в городке – тоже твоя работа? – поинтересовался я.

– Конечно.

– А зачем? «Туристы» из спецслужб утверждали, что у вас полно своих людей в Чернобыле-4…

– Агенты влияния, – отмахнулся Меченый. – Информаторы. Поручать им выкрасть в военном городке женщину и доставить ее в сердце Зоны было слишком рискованно. Мы не способны контролировать людей далеко за территорией Радара, поэтому могла случиться утечка информации, и тогда Дина вообще могла исчезнуть. Уехать в Харьков, в Россию, в Польшу…

– И все равно: зачем столько сложностей? Послал бы одного контролера, и он быстро и чисто взял бы Динку под контроль.

– В жизни не все так просто, как хочется. Видишь ли, ментальный контроль достигается за счет ураганного отмирания мозговых клеток пациента. Один кратковременный контроль обычно переносится без особых последствий – клеток в мозгу все-таки достаточно, и, кроме того, разные участки мозговой коры дублируют функции друг друга, так что это может даже пройти совершенно незамеченным. Миллиардом клеток больше, миллиардом меньше… Два-три контроля, тем более на срок свыше четверти часа каждый, тем более через небольшой промежуток времени, гарантированно делают из человека кретина – тех самых зомби, которые бредут к Периметру. Однако некоторым хватает одного раза. Так что рисковать умственным и душевным здоровьем своей дочурки я не собирался.

Вот как все просто, оказывается. Контролер понадобился, только чтобы контролировать зомби. А зомби – потому что контролеру не позволено было взять Динку под контроль.

И надо же, меня ведь тоже как-то раз брали под контроль – на заброшенной военной базе, когда мы громили клан «грешников». Вот, наверное, отчего я такой кретин, радиоактивное мясо. А может, я такой по жизни. И уж после сегодняшнего Радара доктора наук из меня точно не получится.

– А почему темные? Почему не «Монолит», раз уж его члены тоже вам подчиняются? Монолитовцы – нормальные люди, они способны выходить за Периметр на неопределенный срок. А темные едва не сдохли без аномальной энергии возле второй оборонительной линии. Один сдох, кстати.

– Я же сказал: мы не можем контролировать монолитовцев далеко за пределами зоны действия Радара. Они покорны, только пока на них действует наше мозговое излучение. На Милитари оно серьезно ослабевает, в Мертвом городе уже едва ощущается. Изредка они случайно вываливаются из нашей зоны контроля, если забредают слишком далеко, и тогда становятся обычными зомби – их мозг в результате длительного контроля атрофируется и самостоятельно работать не способен.

– Но темных, как я вчера убедился, вы тоже не можете контролировать полностью.

– А, ты про Варвара, – едва заметно усмехнулся Динкин папаша. – Маленький паршивец, едва не испортил мне всю игру. Видишь ли, дело в том, что темных мы вообще не контролируем при помощи телепатии. Они просто боятся нас. Их тела и мозги поражены мутациями на клеточном уровне, что делает их необычайно чувствительными к аномальным энергиям и проявлениям Зоны, как и всех других мутантов. Они способны чувствовать на расстоянии тварей, друг друга, аномалии – и нас. То есть они не знают, что мы собой представляем, они просто интуитивно, подсознательно ощущают, что в Зоне существуют некие невидимые и чрезвычайно могущественные сущности, от которых зависит очень многое. От которых не спрячешься даже в самом глухом уголке Зоны. Поэтому они слепо выполняют все, что мы от них требуем. Мы же за это взяли их под свое покровительство, они – наш избранный народ, как евреи у Иеговы. А за неисполнение наших приказов мы можем жестоко покарать… Так что после того, как у контролера и тупых зомби ничего не вышло, я мог доверить похищение Дины только темным.

– А для чего ты меня вообще похищал? – Динка по-прежнему говорила негромко, глядя на отца сузившимися глазами. – Как какую-нибудь вещь, как кошку или собаку… Заткнули рот, швырнули в машину, оглушили снотворным… Почему ты просто не прислал мне сообщение? Не позвонил? Не попытался объяснить?.. Я бы все бросила и пришла сама…

Меченый помолчал.

– Прости, Червячок, – проговорил он наконец. – Я не знал, как ты отреагируешь. И подумай сама – неужели ты поверила бы в такую безумную историю?..

– Я же верю тебе сейчас.

– Это сейчас. Когда ты здесь и с тобой уже случилось все то, что случилось.

– Патогеныч погиб, – горько сказала Динка. – Борода погиб. Мальчишки погибли. Неизвестно, доживет ли Енот до операционной Болотного Доктора. Зачем все это было нужно, папа?..

– Червячок, мне очень жаль, что так вышло, – искренне произнес он. – Мне жаль твоих друзей. Но если бы они не попытались отбить тебя, если бы они не убили столько моих людей, все было бы по-другому. Темные и монолитовцы только защищались – и защищали тебя, между прочим.

– Боров хотел расстрелять ребят…

– Боров уже серьезно наказан за свою самодеятельность, – устало проговорил Эдуард. – Серьезнее некуда.

– А от кого темные защищались в Рыжем лесу? – мрачно поинтересовался я. – Кто натравил на них химер? Ведь остальное зверье было твое, верно?

– Верно, – согласился Меченый. – А химер натравили… В общем, у нас возникли некоторые трения с прочими членами «О-Сознания». Они полагали, что деятельность, которую я развил, ставит под угрозу необходимый режим секретности. Что Дину, похищенную из Чернобыля-4, обязательно станут искать и при этом могут копнуть слишком глубоко. К сожалению, они оказались правы. Неправы они оказались только в своих выводах – в том, что решили уничтожить ее: нет человека – нет проблемы…

– Твою мать, – произнес я.

– Именно, – кивнул Эдуард. – Сначала химеры атаковали темных, а потом подчинявшийся моим коллегам отряд «Монолита» напал на группу Борова, которая конвоировала Дину. И аномальные поля после очередного выброса мои многоуважаемые коллеги выстроили таким образом, чтобы оттеснить вас к засаде зомби со снайперскими винтовками, а потом к чертову колесу. Когда эти ловушки не сработали, они попытались попросту раздавить вас аномальными полями, однако это довольно громоздкое и плохо подчиняющееся нашему контролю оружие. К тому же я все время мешал им, как мог… Но теперь все закончилось: в моем присутствии они, разумеется, не станут предпринимать в отношении вас таких радикальных шагов.

– Ты уверен? – криво ухмыльнулся я. – А может, они решат зачистить тебя вместе с нами, чтобы уж заодно избавиться и от строптивого новичка, давно вставшего им поперек горла?

– Ну что ты, – махнул рукой Меченый. – Если у тебя болит голова, ты же не вырезаешь себе височные доли, чтобы унять боль? Пойми, зятек: мы с ними – единый организм, единое целое. Смерть одного – это невосполнимая, кошмарная утрата для всех. Никто из нас не поднимет руку, чтобы уничтожить часть самого себя, это нелепо и страшно. Высшему разуму несвойственны подобные безумные поступки.

– Да вся ваша Зона – одно сплошное безумие, – хрипло проговорил я. – Болезненный нарыв больного воображения. Одна большая, грязная и нелепая смерть.

Меченый покачал головой.

– Нет. Хозяева мудры. То, что после Второго взрыва было локализовано в границах Зоны, могло бы произойти на огромных территориях, если бы военные довели свои проекты до конца. Они получили бы такое оружие, перед которым меркнет все, что было создано до этого. Одним ударом уничтожив проект «О-Сознания», Хозяева Зоны защитили не только себя – они защитили от жестокого уничтожения все человечество. И, между прочим, Хозяева заботятся и о стране, частью которой является Зона. После того как мы бездарно просрали доставшееся нам после развала СССР ядерное оружие, лаборатории в Чернобыле остались нашим единственным козырем. Именно пси-облучение нашими агентами русских законодателей и представителей исполнительной власти давало нам возможность раз за разом добиваться серьезных уступок от России и не позволило москалям вторгнуться в пределы Украины. Именно после нашего вмешательства Россия сняла свои претензии на якобы исконно русский Крым. Именно мы не допустили, чтобы конфликты за восточные регионы и остров Коса Тузла переросли в полномасштабные военные действия…

– Послушай, а тебе не кажется, что «остров Коса Тузла» звучит парадоксом? Приблизительно как «остров Полуостров Крым»?

– А ты, похоже, кацапский националист? – насторожился Меченый.

– Нет, просто пытаюсь рассуждать логически. Кажется, принадлежность Тузлы Украине или России определялась тем, что это такое – остров или песчаная коса. Впрочем, это все детали. Я вовсе не русский националист, папаша. Я украинец и вполне доволен этим. Однако как гражданину Украины мне не все равно, что сделали с моей землей такие, как вы, прикрываясь мифами о кровожадных соседях, от которых нам необходимо защищаться любой ценой вплоть до истребления собственного населения.

– Ты еще молодой, – снова покачал головой Меченый, – ты еще многого не понимаешь. Мы же двадцать часов в день проводим в мировом информационном пространстве. Благодаря своему коллективному разуму мы имеем возможность стремительно оценивать и анализировать поступающую информацию, а также делать компетентные выводы…

– Два месяца назад вы угробили кучу народа тоже из патриотизма? – прервал его я. – Стремительно проанализировав поступившую информацию?

– Хемуль, нам необходимо непрерывно расширять территорию. Всякая империя живет экспансией. Когда экспансия прекращается, империя начинает загнивать и рушиться. Если Зона не будет расширяться, военные и ученые быстро локализуют и задавят ее. Найдут способ. И в их руки попадет страшное оружие. Пока границы Зоны надвигаются на военных, заставляя их раз за разом бросать укрепленные территории и обустроенные плацдармы, они слишком заняты обороной, чтобы думать о наступлении.

– Если вы чересчур увеличите свою территорию и приблизитесь к Киеву, по вам наверняка нанесут ядерный удар, – проговорил я. – Без вариантов. Когда окончательно поймут, что Зону не остановить. И без разницы, кто это будет – США, Россия, Китай или Евросоюз. Человечество все равно станет рукоплескать, потому что ядерное оружие будет применено во имя мира и ради спасения этого самого человечества.

– А кто сказал, что это будет плохо?..

Жарить твою печенку! А ведь верно! Кто его знает, как поведет себя цепная реакция в аномальном энергетическом поле Зоны, где даже незыблемые законы физики порой отказывают? Не впитает ли Зона немыслимое количество энергии, высвободившееся в результате ядерного взрыва, и не станет ли после этого еще более мощной, смертоносной и страшной, готовой к новой экспансии?..

– Я ответил на все ваши вопросы? – вежливо поинтересовался Меченый, когда пауза затянулась. – Мне кажется, я был максимально искренен.

– Точно, – кивнул я. – И сейчас, выходит, твоя очередь задавать вопросы. А вопрос у тебя будет, насколько я понимаю, единственный: готовы ли мы присоединиться к великому коллективному разуму «О-Сознания»?

Эдуард снова вскинул на меня свои огромные, как у Динки, глаза – как тогда, когда в первый раз увидел меня в дверях своего бункера. Только теперь я уже понимал, что это вовсе не изумленный взгляд, что так просто кажется из-за карикатурной, мультяшной внешности Меченого. Он ведь тогда явно ждал нас с Динкой, он точно знал, откуда мы должны появиться, даже сел лицом к нам. На самом деле это был пристальный взгляд опытного игрока в покер, рассчитавшего сложную и многоходовую беспроигрышную комбинацию.

– Видишь ли, Хемуль, – неторопливо проговорил он, – нам необходима свежая кровь. Нашей совместной ментальной энергии уже не хватает. Когда вы с американцами принесли нам нужные коды, мы ведь так и не сумели удержать завоеванное, не сумели вывести заглушенный реактор на проектную мощность. Надорвались. Нас оказалось слишком мало для действительно больших дел. – Он вздохнул. – Но проблема в том, что нам подходит далеко не каждый человек. Иначе мы давно поймали бы десяток предприимчивых бродяг и подключили их к своему супермозгу. Лишь очень немногие люди несут в себе зерно экстрасенса, лишь в некоторых мы способны пробудить их глубоко спящие сверхъестественные способности. Тот эксперимент, который привел к созданию коллективного разума, завершился успешно только чудом – в результате невероятного совпадения четверо из шести подопытных кроликов оказались потенциальными мощными экстрасенсами, и система заработала. За последующие двадцать лет им удалось засечь в Зоне и завербовать еще шестерых, в том числе меня. А ты думал, коллективный разум присоединяет к себе кого попало? Если бы его члены еще на подступах к Радару не ощутили во мне дремлющего потенциала, я давно был бы мертв.

Он помолчал. Динка не отрываясь смотрела на него. Я терпеливо ждал продолжения.

– В тебе нет зерна, Хемуль, – проговорил он. – Да, исключительная везучесть, да, развитая интуиция. Но не более того. То, что ты принимаешь за сигналы свыше, на самом деле просто обостренная работа подсознания, улавливающего в окружающем пространстве малейшие изменения, которые не фиксируются сознанием. Ты – пустышка, зятек. – Он перевел взгляд на дочь. – А вот Дина обладает полноценным даром. Думаю, по наследству передалось.

– Я тебе ее не отдам, – тихо, но с угрозой проговорил я.

– Да ну? – приподнял бровь Эдик. – Серьезно? Впрочем, расслабься, никто ее у тебя не отбирает. Хемуль, ты вполне можешь стать нашим доверенным человеком, способным выходить за Периметр и снова возвращаться к Дине. Я давно слежу за тобой. Я наблюдал, как ты действовал в прошлый раз, когда вел группу американцев. Нам очень нужны предприимчивые, везучие и преданные люди, способные свободно работать на Большой земле…

– Как это ты за мной наблюдал? – угрюмо спросил я.

– Господи! – воскликнул он. – Я же знаю все, что происходит в Зоне! Я слышу все, что произносится в пределах Периметра! Я – один из Хозяев Зоны! Как только ты пересекаешь Периметр, ты попадаешь в поле моего ментального зрения, так же как и все остальные бродяги.

– Хорошо, а если я не соглашусь, – криво усмехнулся я, – ты разорвешь меня на части в течение десяти минут?

– Зачем? – качнул головой Эдуард. – Это совершенно нерационально. Я просто выдворю тебя за пределы Радара. Обратно ты проникнуть не сможешь, даже если очень захочешь. Для чего нам уничтожать опытных сталкеров, подумай сам? Собаки и псевдоплоть плодятся в катастрофических количествах, крупные хищники не успевают регулировать их численность, а аномалий существа Зоны быстро учатся избегать. Вы, сталкеры, уже давно и прочно вписаны в экологическую систему Зоны – очень опасные, но и очень уязвимые хищники. Вы регулируете численность мутантов и в то же время являетесь их основной пищей. Гармоничные взаимоотношения биологических видов. Ну, и еще тебя любит Дина, а я не собираюсь без причины уничтожать дорогих ей людей…

– Надо же, какая трогательная забота, – проговорила Динка. Я прекрасно знаю этот ее безразличный, холодный тон – обычно он означает, что я очень сильно ее оскорбил и в ближайшую ночь мне совершенно ничего не достанется. – Байчурин, а ты меня спросил – хочу ли я присоединяться к вашему гребаному разуму?..

О как. Уже не папа, значит. Байчурин. Зафиксировали.

Меченый только досадливо отмахнулся.

– Подожди, Червячок, мы еще успеем об этом поговорить. Ты просто попробуешь, и если не понравится – тебя немедленно доставят в Чернобыль-4. Подожди, не сейчас. – Он продолжал сверлить меня глазами. Видимо, понимал, что основное противостояние происходит сейчас на другом фронте. – Так что, зятек?

– Эдик, а как твое отчество? – вдруг спросил я.

– Борисович, – отозвался он без тени удивления, словно ожидал этого вопроса.

– Ага… – Я удовлетворенно кивнул. – Вот оно что. Стало быть, это тебе Черный Сталкер просил передать, что на хрену он тебя вертел?

Меченый продолжал молча смотреть на меня, только во взгляде его внезапно появилось что-то волчье.

– Вот оно что, – негромко повторил я после паузы. – Ты мне вешаешь дерьмо на уши, папаша. Черный Сталкер вам не подчиняется. И Доктор. И Оборотень, наверное… Вы вовсе не хозяева этих территорий. В лучшем случае вы распоряжаетесь только какими-то секторами вокруг Саркофага. Сдается мне, вы просто сели задницей на какой-то крутой феномен Зоны вроде Монолита и эксплуатируете его локальные чудесные свойства. А такого, чтобы управлять всей Зоной, – это нет, этого вы не можете. Вы поэтому и не могли ничего с нами поделать последние сутки. Я прав? Монолит правда в Саркофаге Четвертого энергоблока?..

– Монолит в Саркофаге, – спокойно подтвердил мой потенциальный тесть, мгновенно взяв себя в руки. – А Черный Сталкер борзеет ровно на столько, на сколько мы это ему позволяем. Если он перестанет выполнять свои функции, мы снимем его с доски. Все просто. Что касается Доктора… Доктор готовит для нас физиологический раствор и заботится о биомассе, населяющей Зону. Зачем же постоянно влезать в его дела? Это нерационально. Пускай думает, что короткий поводок, на котором мы его держим, – просто экзотическое украшение…

– Физиологический раствор делает, значит, – кивнул я. – О как. У тебя для него катетер на руке, для физиологического раствора? Не загноился еще? – заботливо поинтересовался я. – А в зеркало ты на себя давно смотрел, высшее существо? Ребята помнят тебя здоровяком выше меня, плечистым красавцем, Патогеныч покойный рассказывал. А сейчас я на тебя смотрю сверху вниз и вижу мокрицу. Червячок, итить!.. Это ведь у тебя от ежедневного двадцатичасового лежания в резервуаре, а? Ты и дочку хочешь превратить в такого же мерзкого гнома, заботливый папаша?..

У меня вдруг разом перехватило дыхание. Сердце словно стиснула невидимая рука – осторожно, но довольно ощутимо, и оно теперь билось едва-едва. Одновременно, похоже, Меченый дистанционно пережал мне какие-то сосуды мозга – перед глазами потемнело, обильно замельтешили черные точки и пятна, в голове помутилось.

Со скрипом раскрылась дверь, ведущая во внутренние помещения бункера, и в комнату протиснулись двое монолитовцев в экзоскелетах.

– Ты, разумеется, не прав, зятек, – как ни в чем не бывало проговорил Хозяин Зоны, – но мне не хотелось бы спорить с тобой до бесконечности. Посиди пока с ребятами в соседней комнате, а я тем временем закончу разговор с дочуркой.

– О чем еще говорить, Байчурин, – мрачно проронила Динка. – Не думаю, что тебе удастся убедить меня попробовать…

Монолитовцы взяли меня под локти и подняли со стула. Подруга бросила на нас беглый взгляд, но ничего не сказала – похоже, она не заметила, что со мной что-то не так, а сволочь Меченый, разумеется, не стал это афишировать. Возможно, ее немного удивило, что я не стал дергаться и покорно позволил себя увести, но и только. Сейчас ее больше интересовала беседа с отцом – а из предыдущего разговора она уже уяснила, что Байчурин не собирается причинять мне вреда. И я не мог даже слова произнести, чтобы сказать ей, что это неправда.

Меня выволокли в соседнюю комнату, держа вертикально, так что я даже касался ногами пола. Я был на грани обморока и не сумел рассмотреть это помещение как следует, но главное заметил. Здесь стояли два больших, в рост человека, горизонтальных металлических цилиндра, накрытых полупрозрачными стеклянными крышками. Оттуда, где, судя по всему, предполагались изголовья, выбегало множество кабелей и проводов в цветной оплетке. Все они были присоединены к большому железному шкафу у стены, на передней панели которого теплились огоньки светодиодов. Похоже, все было готово для пробного сеанса.

Мне удалось вдохнуть лишь тогда, когда мы уже пересекли помещение с резервуарами и выбрались в длинный низкий коридор, похожий на тот, который привел нас к черному ходу этого бункера. Я уже почти поверил, что обезумевший от ярости Меченый решил меня прикончить, но нет, затхлый воздух подземелья все-таки снова хлынул в мое судорожно сжимавшееся дыхательное горло. Однако невидимая рука по-прежнему стискивала мне сердце, держа его на грани искусственного инфаркта, а перед глазами плыла кровавая пелена, так что я от сокрушительной боли не мог ни кричать, ни сопротивляться. Зомбированные монолитовцы деловито потащили меня по коридору – видимо, насчет соседнего помещения папаша сказал только для того, чтобы не нервировать Динку. Мне было слишком плохо, чтобы размышлять, что именно он задумал на самом деле.

Возможно, он немного перестарался. Возможно, наоборот – сделал именно то, что и хотел. Одним словом, я очнулся, только сидя под ярко-рыжей елкой на краю поляны. Отсюда была отчетливо видна вдалеке граница территории, выжженной Радаром, а еще дальше за ней – сам Радар и полосатая труба Чернобыльской АЭС.

Меня выволокли обратно в Рыжий лес.

Оба монолитовца стояли рядом. Один низко наклонился надо мной, вглядываясь мне в лицо.

– Очнулся, зятек? – сочувственно поинтересовался он. – Извини, что пришлось немного тебя заткнуть, но ты меня, откровенно говоря, утомил своими выходками. Не надо было тебе заводить разговор про внешность, сам понимаешь – для женщин это гораздо важнее, чем для нас с тобой…

– Меченый? – прошептал я одеревеневшими губами.

– Да, – подтвердил монолитовец. – Не обращай внимания, я мысленно говорю с тобой через этого полузомби. И не беспокойся, Дина ничего не слышит – мы с ней сейчас беседуем совсем о другом. Похоже, я все-таки смогу уговорить ее попробовать могущества – с тем условием, что я тут же отпускаю ее, если ей не понравится. Она уже поддается.

– Тварь, – прохрипел я, с трудом массируя грудную клетку напротив сердца. Большего я сейчас сделать был не в состоянии.

– Бессильно ругаться в адрес альфа-доминанты – это удел низших существ, – заметил монолитовец. – Не ухудшай и дальше моего мнения о себе, это не нужно никому из нас. Когда придешь в себя, можешь идти на все четыре стороны. Я даже прослежу, чтобы до Периметра ты добрался без приключений. Иди и подумай как следует над моим предложением. А когда надумаешь стать моим доверенным лицом в Чернобыле-4, возвращайся и просто остановись здесь, на границе зоны действия Радара. Я буду знать, что ты согласен. Мы с Диной будем ждать тебя, Хемуль.

– Ты не сможешь… – я давился собственными словами, язык не слушался меня. – Она не станет… Ты не заставишь ее отказаться от меня…

– Брось, – снисходительно прервал меня Меченый. – Раз присоединившись к нашему коллективному разуму и ощутив все те потрясающие преимущества, которые он дает, она наверняка не сможет от них отказаться. Видишь ли, высшее существо совсем иначе осознает мир, оно смотрит на жизнь совсем под другим углом, оно уже не зависит от нелепых обывательских привязанностей, кровных уз и полового инстинкта, как примитивное человеческое быдло… Дина легко пожертвует своей нерациональной сексуальной зависимостью ради тех невероятных горизонтов, которые перед ней откроются. Точно так же, как я легко пожертвую нашими с ней кровными узами, если понадобится для общего дела. Ты что, всерьез считаешь, что я сентиментальный осел и мечтал еще раз увидеть дочурку? Что за вздор! Я просто пытался привлечь на нашу сторону еще одного потенциального экстрасенса, чтобы расширить наши возможности. А мои коллеги не были уверены в наличии у нее дара и считали слишком рискованной операцию по ее похищению, что и вызвало трения между нами. Но теперь всякие сомнения у них отпадут… Однако несмотря на то что Дина больше не будет испытывать потребности в сексуальных эмоциях, ты вполне можешь рассчитывать на периодические половые вознаграждения с ее стороны, если согласишься работать на нас. Мы всегда очень щедро расплачиваемся со своими агентами…

– Я убью тебя, Меченый! – прохрипел я, корчась у корней ели. – Я убью тебя, сука!..

Разом потеряв ко мне интерес, монолитовцы развернулись и неторопливо двинулись обратно к Четвертому энергоблоку. Я хотел броситься за ними, но ноги отказывались мне повиноваться. Оставалось лишь бессильно смотреть, как они пересекают покрытое пеплом пространство. Оба были в защитных шлемах, и я не сомневался, что сейчас Радар работает на полную мощность. Туда мне больше ходу не было.

Date: 2015-07-11; view: 266; Нарушение авторских прав