Глава 4 ВЕНЕРА

Анахатная фаза эволюции энергетического принципа. Управляет Тельцом и Весами.

Ключевые слова: жизнь; любовь; благодать; чувство юмора; невидимое Божественное присутствие

И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестый.

Бытие 1:31

Когда доведенная до отчаяния мать приводит ребенка к психологу с разнообразными жалобами в спектре от домашней грубости, непослушания и злостного ковыряния в носу до хронических двоек в школе и попытки ограбления пивного ларька, и в качестве своего оправдания заявляет, что «она все, ну буквально все для него всегда делала, кормила, одевала, уроки проверяла, спать вовремя укладывала», то несчастная родительница сильно рискует получить в ответ неожиданное и непонятное обвинение: «Ребенку хронически не хватает вашей любви». «Но как же это может быть? — воскликнет горестная мать. Ведь я так его люблю, чего же еще ему от меня надо?!»

Действительно, чего? Что нужно для того, чтобы в доме хотелось жить? Прежде всего, он должен быть построен (солнечная энергия) и должен обеспечивать определенную защиту от окружающей среды (крыша не должна течь), а также регулируемые средства коммуникации с ней (двери, форточки) — это лунная энергия. Далее, дом должен быть построен по определенному плану, обеспечивающему его функциональность, например, в нем должны быть предусмотрены несколько видов помещений (гостиная, спальня, ванная, кухня, кладовая), системы отопления и электропроводки и т. д. — на это требуется меркурианская энергия. И, наконец, последнее: в доме должно быть уютно, так, чтобы в него было приятно войти, как будто он приглашает вас — радостно, ласково, нежно и во всяком случае искренне — в нем пожить. Это приглашение и есть признак венерианской энергии, наполняющей дом жизнью, любовью, благодатью или, другими словами, незримым, но очень явственно ощутимым Божественным присутствием.

* * *

Особенностью венерианской энергии является ее направленность — в некотором смысле противоположная тому, как мы обычно представляем себе действие энергетического потока. Венерианскую энергию можно источать из себя подобно тому, как цветок источает свой аромат, но ею нельзя произвести императивное действие: даже если пчела или бабочка пленяются запахом цветка и он представляется им неодолимо обольстительным, все равно их поведение в очень большой степени зависит от них самих, и точно регулировать его одной лишь венерианской энергией не удается. В этом смысле распространенный упрек, который близкие люди порой склонны обращать друг к другу: «Ты меня не любишь!» — с энергетической точки зрения некорректен, поскольку подразумевает приблизительно следующее: «Мне достается слишком мало энергии твоей любви», — но энергия любви (венерианская) не может быть послана непосредственно адресату наподобие меркурианской (управление его жизнью), она лишь создает вокруг него некоторое поле, которое объект любви может воспринимать, а может и не замечать.

Однако не будем забегать вперед и обсуждать раньше времени венерианские проявления в парном союзе. Прежде всего нужно понять, каков для человека главный источник венерианской энергии, и ответ на этот вопрос во всех религиях один и тот же: это — Бог. Человек любит кого-то (мать, жену, ребенка, друга, возлюбленную) или что-то (родину, местность, профессию, идею) в той мере, в которой Бог являет ему Себя через объект любви — но являет скрыто, особой (венерианской) эманацией, и она заставляет человека трепетать, поднимаясь на волнах блаженства, восклицая: «О, сколь ты прекрасен!» — но всегда по поводу конкретного человека или объекта, за которым Бог Сам по Себе тщательно скрывается. Прекрасное описание подобного переживания приводит Бхагаван Шри Раджниш в книге «Истинный мудрец» (толкования хасидских притч):

Вы, должно быть, слышали о знаменитой гончей Рин Тин Тине. Ее тренера попросили описать Рин Тин Тина. Он попытался это сделать, но свойства собаки были столь неописуемо прекрасны, что ему никак не удавалось их описать. Так что он экал, мекал и, наконец, сказал: «Рин Тин Тин — это Бог в образе пса!»

Иногда, при сильном включении венерианских потоков объектом любви становится весь внешний мир целиком, и это переживание является центральным во многих религиях, исповедующих принцип «Бог есть любовь».

* * *

Здесь автор хочет сделать небольшое отступление и высказать свои соображения по поводу поисков Бога, проявляющегося в любви (путь бхакти-йоги). Истинное ощущение невидимого Божественного присутствия в чем бы то ни было: любимом человеке или идее, привычном ландшафте или грозовом горизонте, — прежде всего естественно и ненасильственно. Я не заставляю себя их любить: скорее, наоборот, я чувствую, как неизреченная Божественная любовь неуправляемым потоком льется через них на меня, буквально разрывая мое сердце, которое пытается ответить встречным чувством и оказывается явно, очевидно не в силах этого сделать, настолько поток Божественной радости и ликования по моему адресу превосходит все то, что я, со своими слабыми силами и трепещущим как овечий хвост сердцем, могу предложить миру.

Поэтому столь характерные для эпохи Рыб призывы к любви, происходящие как от религиозных, так и мирских морально-нравственных проповедников, по сути своей если не демагогичны, то во всяком случае, совершенно не учитывают природы венерианской энергии. Даже рассуждая с чисто богословских позиций, совершенно очевидно, что я могу полюбить кого-либо или что-либо, то есть увидеть за данным объектом Бога, только в том случае, когда Он сам захочет явить мне Себя через этот объект, так что даже если я очень захочу возлюбить нечто, но Его воли на это не будет, то я в лучшем случае честно признаю свою неудачу, а в худшем — стану предаваться более или менее изощренному самообману, выдавая самому себе за любовь чувства и переживания, не имеющие к ней никакого отношения.

Путь бхакти-йоги, или путь любви, имеет в своем конце не любовь человека к миру, а любовь мира к человеку — но об этом говорить как-то неудобно, слишком, что ли, эгоцентрично звучит. Если представить этот путь как все возрастающую любовь человека к миру, то, по крайней мере, понятно, чего требовать от ученика: «Ты возлюбил родные поля и лощины? Даю тебе полгода на первые и полгода на вторые. Через год приходи, сдашь зачет и займемся ближними». Если же не понимать путь любви как постепенное открытие любви мира к себе, то обучение должно по идее выглядеть так: гуру отправляет ученика сидеть под дубом до тех пор, пока ученик не ощутит любви к себе этого дерева. «Делай, что хочешь, но покуда он тебя не возлюбит, не возвращайся». — «А если он меня возненавидит?»

* * *

Таким образом, нужно различать два направления венерианской энергии: от мира ко мне и от меня к миру. Первая переживается как любовь, вторая — как обаяние, чары или, на более высоком уровне, благодать, идущая через меня в мир. Тяжка участь человека, живущего без любви, совсем не воспринимающего благодати, идущей к нему из мира. Но не менее тяжка участь святого, снискавшего Божью благодать, исполнившегося любовью к миру, несущего ее с собой и не умеющего отдать ее так, чтобы она была воспринята душами людскими, а не расхищена по дороге разнообразными демоническими сущностями, и не отвергнута узким сознанием человека, привыкшим воспринимать и мыслить общесоциальными штампами. Это также серьезная проблема, встающая не только перед святыми, и ключи к ее решению лежат во внутреннем мире человека, символическим образом которого является внешний; в частности, если меня переполняет любовь, а ее мне почему-то никак не удается адекватно выразить внешними действиями, то можно заподозрить присутствие сильного внутреннего сопротивления к такому выражению — может быть, мне в глубине души жалко своей любви, или я не уверен в ее качестве, или опасаюсь негативных побочных эффектов...

* * *

Да не введет читателя в заблуждение видимая эгоцентричность выражения: «любовь мира (Бога) к человеку». С точки зрения достигшего бхакта, в мире нет ничего, кроме Божественной любви, изливающейся сплошным потоком на все существа без исключения, — но сколь же далеко до подобного видения (читай — положения точки сборки) среднесоциальному индивиду, задавленному семейными, финансовыми и рабочими проблемами, ростом налогов, безработицы и преступности, а главное — угнетенному и подозрительному внутренне, не верящему ни во что, кроме себя, ни в Бога, ни в черта, ни в гуманитарную помощь развитых стран. Для того, чтобы почувствовать любовь мира к себе, человеку нужно совершить в некотором смысле подвиг самоотречения — снять с себя защиту эго и воспринять судьбу мира как часть своей собственной; только тогда (и далеко не сразу) он сможет ощутить ее реально, а не иллюзорно. А различные медитативные практики, или, хуже, алкоголь и наркотики лишь помогают на время позаимствовать (украсть) из высших слоев астрального плана подобного рода переживания (на самом деле — их слабый суррогат) и таким образом получить некоторое представление о чувственном — но не духовном! — опыте настоящих святых и просветленных.

Итак, первое препятствие, стоящее на пути восприятия Бога в объекте, — это, как ни странно, защита его. Любящий не защищен от любимого, а как только защита появляется, исчезает видение Бога и, соответственно, любовь, хотя человек далеко не всегда склонен себе в этом признаваться. С другой стороны, быть любимым, оставаясь защищенным от любящего тебя, вполне возможно (хотя и не очень этично с точки зрения водолейской этики; эпоха Рыб относилась к такого рода поведению достаточно снисходительно).

Справедливости ради следует сказать, что защита эго, препятствующая включению объекта в слишком интимный круг восприятия, как правило, имеет серьезные основания. В каждом объекте и особенно человеке есть более светлые и более темные стороны, где-то летают ангел-хранитель и добрый гений, а неподалеку (чуть ниже) корчат рожи разнообразные бесы, которые первыми откликаются на венерианское излучение. «Полюбите нас черненькими, — радостно восклицают они, подлетая на всех парах к намечающемуся влюбленному, — беленькими-то нас всякий полюбит!» А каждый человек, сознательно, полусознательно или бессознательно пытающийся идти по пути бхакти, довольно скоро обнаруживает, что любовь другого значит не только ставить себя в зависимость от него, это еще значит становиться жертвой или бесплатным донором для разных бесов и паразитов или, в психологическом разрезе, отрицательных черт характера любимого существа. В этику эпохи Водолея безусловно будут входить правила защиты окружения человека от его личных демонов — в том смысле, что любой индивид должен будет, наравне с чисткой зубов, следить за тем, чтобы сопутствующие ему бесы не переходили в своих бесчинствах определенных границ и не слишком тревожили окружающих; в настоящее время, увы, социальная этика ориентирована больше на внешние манеры поведения, и иные субъекты с неимоверно грязными каузальным и даже астральным телами бывают порой отлично социализированы.

Однако тема специальных венерианских паразитов еще впереди, а пока автор хочет вернуться к особенностям венерианской энергии. Человек не в состоянии дать миру любви больше, чем у него есть; а есть у него ровно столько, сколько он получает от Бога. Не то, чтобы, имея цель возлюбить мир (стать для него источником благодати), я должен сначала возлюбить себя — совсем нет; но прежде, чем стать источником любви, мне нужно ощутить себя ее субъектом, то есть почувствовать любовь Бога к себе — не меньшую, чем я собираюсь отдать миру. Это очевидное арифметическое соображение; реально же человек отдает в мир лишь незначительную часть той любви, что он получает от Бога: часть расходуется в личных целях, часть идет на прокорм своих демонов, часть незаметно рассеивается в пространстве, часть исчезает неизвестно куда... но что-то попадает и окружающим: людям, собакам, предметам и родственникам, и они на глазах хорошеют, а порой начинают светиться отраженным, но все равно Божественным светом, утверждая жизнь в любых условиях, даже, казалось бы, абсолютно для нее невозможных.

Итак, венерианская энергия, идущая от человека в мир, всегда есть отраженный свет любви, которую человек получает от Бога, так сказать бесплатно, в порядке снисходящей благодати. Даже если человеку кажется, что Бог и мир его вовсе не любят, но при этом венерианский поток от человека в мир идет, то можно смело утверждать, что где-то вне его сознания во внешнем или внутреннем мире имеется источник Божественной любви, освещающей человека, и по своей силе существенно превосходящей то, что он транслирует вовне. Проще мысль этого абзаца можно выразить так: любовь, идущая от человека в мир, всегда есть не более чем отражение той Божественной любви, которую человек получает. Последнее, впрочем, вовсе не умаляет качества любви, транслируемой человеком в мир: отражение Божества всегда есть Божественное отражение.

* * *

Каковы же уровни проработки венерианской энергетики? Это вопрос о духовном пути любви, или бхакти-йоги. Здесь автор как астролог позволяет себе высказать некоторое несогласие с мнением Свами Вивекананды, утверждающего, что это самый простой и естественный из всех путей духовного восхождения. Правда, эти слова нужно правильно понимать — например, в контексте «Практической Веданты», где прямо сказано, что религиозность сама по себе — редкий дар, который можно получить лишь в результате постоянных схваток со своим низшим началом...

Во всяком случае, без непримиримой ежедневной борьбы со своим эгоизмом и узостью сознания сколько-нибудь серьезная проработка Венеры невозможна — притом что эта борьба всегда ведется не прямо, а косвенно, но нисколько не становится от этого менее ожесточенной. В чем же причина этого ожесточения?

* * *

На первом уровне проработки Венеры любовь, как бы это помягче выразиться, слишком хороша и привлекательна и представляет огромный соблазн для эго: очень хочется закрыться от мира (в том числе и от любимого объекта) и потребить всю венерианскую энергию самолично, ни с кем не поделившись. Такого рода эгоизм создает своеобразную полупроницаемую мембрану, пропускающую любовь к человеку, но не от него вовне. Жизненная позиция, чаще всего мало осознанная, в подобных случаях примерно следующая: «Вы меня любите, любите, пусть мне хоть немного будет хорошо и тепло от этого, а то меня всю жизнь только обижали и притесняли, и мое сердце для других совсем замерзло. Вот немного оттает — тогда, глядишь, и от меня к вам что-нибудь обломится. А пока, извините — даже самому не хватает». Результатом возникновения такой полупроницаемой мембраны является сужение восприятия (человека интересует не объект сам по себе, а лишь собственные положительные ощущения в связи с ним) и ограниченное видение объекта — а потому и Божественного света, идущего через него: полупроницаемая мембрана обнаруживает тенденцию становиться вовсе непроницаемой, и любовь из жизни человека незаметно уходит.

Исключением из этого правила служат объекты, целиком или частично связанные с экзистенциальной судьбой человека и попадающие в сферу его непосредственных интересов (в том числе и чисто эгоистических). Каждый человек кого-нибудь или что-нибудь да любит, и хотя нам иногда претит называть любовью (в лучшем смысле слова) чувства лежебоки к своей постели, обжоры к поедаемой им пище и даже иной абсолютно эгоцентричной матери к своему ребенку, тем не менее здесь налицо венерианские проявления, хотя и низшего уровня, ибо даже законченному эгоисту Бог являет Себя, причем иногда довольно ярко и ощутимо — настолько, что более высокие венерианские вибрации долгое время воспринимаются им как совершенно эфемерные.

Парадокс при переходе на второй уровень проработки Венеры заключается в том, что с точки зрения сознания ситуация качественно не меняется: по-прежнему я могу любить лишь те объекты, которые сущностно (буддхиально) воспринимаются как свои, то есть не разделяю их и свою собственную судьбу. Разница заключается в другом: во-первых, меняются характерные чувства, сопутствующие любви (повышаются их вибрации), а во-вторых, возникает желание открыться объекту любви и что-то для него сделать. Этим характерен второй уровень проработки Венеры, когда у человека возникает смутная идея совместной медитации с объектом любви — не обязательно эмоциональной, может быть, ментальной или каузальной («мы будем с тобой вместе жить, делить трудности и преодолевать препятствия»). Конечно, эта идея понимается вначале достаточно примитивно (понравился цветок — сорвать и понюхать его, приглянулась девица — окликнуть и улыбнуться и/или взять телефон, полюбился пейзаж — определить его как место своего последнего успокоения), но именно в ней заключается главное направление узости сознания, в котором первоначально размещаюсь лишь я сам и то, что меня — с точки зрения общественного подсознания — самым непосредственным образом касается.

Здесь мы сталкиваемся — и далеко не в первый раз — с двоякой регулирующе-стандартизирующей функцией социальных эгрегоров. Личный эгоизм и узость восприятия индивидуума в очень большой степени обусловлены прямыми влияниями со стороны общественного подсознания, которое имеет совершенно определенное мнение по поводу того, что входит в сферу моих личных интересов, а что нет, и жестко пресекает любые попытки расширения этой сферы, так что борьба за расширение ценностного сознания оборачивается прямой, хотя зачастую необъявленной, войной с социальным эгрегором, который точно знает кого, что, в какой ситуации и в какой степени я могу любить — а дальше ни-ни! Пройти поперек такого рода общесоциального управления довольно трудно, но оно же выполняет важнейшую защитную функцию, оберегая социального индивида от слишком сильного венерианского включения. Может, он немного поскучает и даже усомнится, существует ли любовь на самом деле, или, вернее, это выдумки поэтов да экзальтированных особ женского пола, но зато и не станет жертвой страстей, которые очень быстро поставят его на грань не только социального существования, но порой и откровенного безумия.

Потому что Бог грозен для человека в любом Своем обличье, и даже одна из самых мягких (на первый взгляд) энергетических вибраций становится непереносимой по мере увеличения ее силы и более интенсивного просвечивания атманического тела и плана. Можно даже сказать, что самые страшные преступления человечества, как индивидуальные, так и групповые, совершались, будучи вдохновлены Венерой, и разрушение Трои тому архетипический пример. Когда Бог являет Себя слишком ярким, непереносимым для психики свечением, человек реагирует безумием: он начинает стремиться к объекту любви фанатично, забывая абсолютно все остальное, в том числе моральные ограничения, чувства долга и ответственности и даже инстинкт самосохранения.

На третьем уровне проработки Венеры человек начинает видеть разные лики любви и разные эффекты, которые она производит как на него самого, так и на любимый объект.

Прежде всего он учится распознавать ее темный лик — свет Божества, на который, хочет он того или нет, в первую очередь реагирует его низшее, иногда откровенно биологически звериное начало, обретая над ним власть и заставляя деградировать в целом. На низком, совсем уже откровенном, уровне это может быть и страсть к наркотикам или переходящая всякие социальные границы сексуальность; однако гораздо чаше темный лик любви проявляется в относительно социализированном виде — например, в форме любви к другому человеку (матери, ребенку, мужу, любовнице...), в виде хобби или пристрастия, поглощающего все его интересы (например, коллекции марок, любимого кота или попугая) и т. п. Все это может заслонить от человека мир целиком, но на третьем уровне проработки Венеры он все же способен в некоторый момент это осознать, признать свою любовь как во многом питающую его личных бесов и демонов и существенно сократить ее роль в своей жизни — как на буддхиальном плане, так и на каузальном.

С другой стороны, человек учится более дифференцированно видеть и любимый объект, причем так, что анализ не убивает его любви. Если на втором уровне видение каких-либо недостатков в объекте равносильно окончанию любви к нему (позиция: «раз я его люблю, для меня он — совершенство»), и человек относится к критике любимого существа крайне болезненно, фактически ее не воспринимая, то на третьем — картина восприятия меняется. Теперь уже возможно членение объекта любви, видение его недостатков (от которых он кажется только милее), а также мелких бесов и демонов, весело снующих вокруг него. Эти бесята и демонята тоже, конечно, очаровательны, но человек одновременно видит, какой вред они наносят любимому существу (являясь по сути паразитами), и часто бывает склонен с ними сражаться — не потому, что они сами по себе ему не нравятся, вовсе нет, а исключительно оберегая любимое существо — его энергетику, а заодно и этику. Здесь впервые возникает проблема, о которой на первых двух уровнях проработки Венеры человек и не подозревает: оказывается, для того, чтобы донести свою любовь до объекта, нужны специальные усилия, а иначе ее по дороге расхватают различные хищники, в том числе собственные бесенята любимого существа, и тогда получится, что из моей — самой лучшей и чистой — любви к нему не произойдет ничего хорошего, кроме усиления его эгоизма расцветания различных пороков. Но даже и не говоря о хищниках, любимое существо может вовсе не заметить моей любви, хотя бы и выраженной самым очевидным и недвусмысленным образом...

Мы видим, что на третьем уровне проработки Венеры человеку недостаточно естественно идущих медитаций с объектом любви, ему нужно еще как-то донести и выразить свою любовь к нему, но сделать это адекватно не удается ни на этом, ни на следующих уровнях. Венерианская энергия дает естественное свечение, но не направленное освещение — за последнее отвечает скорее Марс; однако на третьем уровне проработки Венеры человеку это очень трудно понять, и он страдает от невыраженной любви, плохого понимания и порой устрашающих эффектов своей деятельности, забывая (а чаще откровенно не осознавая), что она освещена (и освящена) любовью в первую очередь и главным образом для него самого, но не для окружающего мира.

На четвертом уровне проработки Венеры человек во многом переосмысливает природу ее энергетических потоков — прежде всего, в целом. Ему становится совершенно ясно, что передать другому свою любовь ничуть не легче, чем самому ее обрести, — и на то, и на другое нужно Божье соизволение, и ничуть не менее того. С этой точки зрения становится очевидным заблуждение молодой матери, думающей приблизительно так: «Я буду горячо любить своего ребенка, и от этого он вырастет хорошим и добрым». Да, именно таким, но при условии, что ее любовь будет им воспринята, а преуспеть в этом совсем не так легко, как ей вначале может казаться.

Те же проблемы возникают у любого человека, идущего по пути любви, и на четвертом уровне проработки Венеры он понимает, что они в подобной обстановке неразрешимы: распустившийся цветок прекрасен по своему виду и распространяет свой аромат на целую поляну, но почему-то на его прелесть обращают внимание лишь две-три пчелы из целого роя, вьющегося неподалеку, — и тут ничего не поделаешь. Насильно мил не будешь, как справедливо замечает пословица, и в данном случае точнее не скажешь.

Основной вызов, который должен принять человек четвертого уровня проработки Венеры, заключается в том, чтобы увидеть сюжеты, связанные с этой планетой, как принципиально несимметричные и научиться в любви сублимации и переносу. Другими словами, истина заключается в том, что нашу любовь вызывают одни объекты, а нуждаются в ней иные, причем выбирать ни те, ни другие человеку не дано. Так Луна, освещаемая Солнцем, бросает отраженный свет на ночную поверхность Земли, а не возвращает его обратно дневному светилу.

* * *

Как и другие фазы эволюции энергетического принципа, венерианская (анахатная) порождает специфических паразитов; некоторые из них описаны ниже.

Первая категория венерианских паразитов оживляется, когда Бог начинает показывать Себя человеку в том или ином объекте, проще говоря, когда на человека снисходит любовь; вторая категория активизируется, наоборот, когда человек внутренне переполняется любовью и начинает транслировать ее в мир, становясь для него источником света и благодати.

Не нужно думать (об этом еще будет речь в этой главе), что любовь переживается только или в основном эмоционально; если и есть в общественном подсознании такая установка, то она связана с ролью астрального тела как критерия реальности переживания: то, что не находит эмоционального отклика, считается как бы нереальным, иллюзорным, чем-то вроде фантома. Это, конечно, несправедливо, тем более что эмоции могут приходить спустя некоторое время, но в век засилья ментальных энергий и конструкций способно служить для них определенным противоядием: если античная мудрость звучала как: «мыслю, следовательно, существую», то современный, пытающийся оттолкнуться от ментального плана взгляд можно передать так: «эмоционально реагирую, следовательно, живу».

Однако если речь идет о любви, точнее, о восприятии Бога, то сводить то и другое к эмоциональным реакциям, тем более в достаточно примитивном их понимании, было бы грубой ошибкой и профанацией. Бог являет Себя человеку в первую очередь в виде красоты, причем не только материальных образов, но также идей, иногда притом весьма абстрактного порядка (атманических). Иногда непостижимо прекрасными кажутся определенные ценности и добродетели (буддхиальный план), а иногда необычные стечения обстоятельств, элегантные повороты событий или шикарные финалы хорошо (на небесах) спланированных действий. Во всех этих случаях выраженной эмоциональной реакции не возникает, или она не слишком существенна, и на этом основании серый голос социального эгрегора обесценивает переживание, хотя оно могло быть совершенно истинным и довольно сильным.

Итак, первый из рассматриваемых нами венерианских паразитов — это Скептик, чья позиция звучит, например, так: «А вы мне докажите, что то, что я вижу, — это именно Бог, а не кто-нибудь еще». Скептику мало дела до того, что Бог находится за объектом и как Таковой и не должен быть виден; но даже если и так, то всегда можно подвергнуть сомнению сами переживания человека: «А точно ли Божественный свет ты видел?»

В действительности переживание венерианских энергий на всех планах достаточно отчетливо, но социально оно расценивается — исключая особые выделенные случаи — как малозначительное, и потому человеку часто трудно признать его существование и значимость для самого себя. Любимый риторический (так он его подает) вопрос Скептика это: «Ну и что?»

— Ну, восхитил тебя сегодня рассвет, улыбнулась женщина на улице, сошлись без видимой причины концы с концами в бухгалтерском отчете, даже в булочной продавали любимый пирог — ну и что с того? Что это доказывает и что по большому счету в твоей жизни меняет? Не станешь же ты на этих основаниях утверждать, что Бог существует и лично тобой сегодня четыре раза занимался?

Человек с сильным Скептиком ведет внутренне достаточно безрадостное и безблагодатное существование, ибо развитый Скептик может съесть практически все венерианское излучение, идущее из мира к своему хозяину; внешне такого человека легко отличить по удивительной (до неестественности) неблагодарности в связи с любыми бескорыстными поступками по его адресу: он воспринимает их вначале крайне подозрительно («А что вы захотите от меня взамен?»), а убедившись в их всамделишном благотворительном характере, принимает абсолютно как должное и зачастую сопровождает такой кислой миной, что у благотворителя может возникнуть комплекс вины: видимо, чего-то он не предусмотрел, недодал, недоделал...

В некотором роде противоположностью Скептику является Пылкий Возлюбленный, уничтожающий всякое Божественное явление мощным ударом своего энтузиазма.

«Как красиво! Нет, вы посмотрите, до чего красиво! Пожалуй, ничего красивее этого замка я не видел со времен своей юности, когда жил в довоенной Праге и где пиво, скажу я вам, было не в пример здешнему. Да, это было пиво так пиво!..» Понятно, что от мимолетного первоначального эстетического впечатления к концу этого монолога не остается и следа — вся венерианская энергия под шумок съедается Пылким Возлюбленным. Но главная сфера его деятельности — это, конечно, межличностные отношения. Здесь Пылкий Возлюбленный заранее знает, в каких ситуациях и какие именно восторги он должен ощутить, и, что называется, не упускает случая, хотя в действительности человек не чувствует вовсе ничего или близко к тому. Венерианское излучение всегда свежо и непредсказуемо, олицетворяя саму жизнь — ту самую, которая упорно не желает влезать ни в какие рамки; но стоит лишь не то что оценить, даже просто посмотреть на объект под заранее обусловленным углом зрения — и его волшебство моментально исчезает, превращаясь в лучшем случае в лубочную картинку. Для Пылкого Возлюбленного характерно то, что он заранее точно знает, какие именно качества объекта вызывают его любовь и в чем она может выразиться. «Я люблю в тебе юность, непринужденность манер, стройность талии, длину ног, лебединый изгиб шеи и твердое выражение подбородка, а также серые круглые глаза, нос без признака горбинки и обольстительные колени. Мои чувства к тебе столь сильны, что я готов мчаться за тобой на край света в автомобиле, на который сам же заработаю». В женском варианте аналогичные обещания могут прозвучать так:

— Кабы я была царица, —

Говорит одна девица, —

То на весь крещеный мир

Приготовила б я пир.

— Кабы я была царица, —

Говорит ее сестрица, —

То на весь бы мир одна

Наткала я полотна.

— Кабы я была царица, —

Третья молвила сестрица, —

Я б для батюшки — царя

Родила богатыря.

А. Пушкин

Разница между сестрами из сказки и Пылким Возлюбленным заключается в том, что первые были способны выполнить свои обещания, он же — никогда.

Следующая фигура, паразитирующая на венерианской энергии, активизируется, когда человек чувствует в себе избыток любви к миру и начинает искать конкретный объект, на который эту любовь можно излить. Обычно долго искать не приходится, и объект сам идет в руки. На нем надета майка, на груди которой красуется надпись: «Полюбите меня! Мне так не хватает вашей любви!»; на спине той же майки надпись значительно короче: «Мало». Сам носитель майки может в разных случаях называться по-разному и выступать в разнообразных ролях, например: Круглая Сирота, Жертва Несправедливости, Человек с Деревянной Ногой (Тяжелым Детством), Роковой Мученик и т. д. Важен здесь принцип работы майки: она поглощает венерианскую энергию в любом количестве и качестве, в ответ изрыгая ядовитые клубы недовольства и неблагодарности: в мир вообще и по направлению к незадачливому венерианскому донору в особенности. Таким образом человек получает очень важный урок (смысл которого понимает далеко не сразу): его любовь не поддается фокусировке и ею нельзя осветить произвольно выбранный объект; более того, придется, быть может, ждать и искать довольно долго, пока не найдется кто-то или что-то, кому эта любовь в самом деле понадобится.

Результатом нескольких последовательных встреч на жизненном пути с фигурами предыдущего типа, склонными паразитировать на его любви, является защитная реакция подсознания, которая выставляет лозунг типа: «Никому твоя любовь не нужна, и в любом случае от нее тебе же одни лишь неприятности». После этого ставится вопрос о (по крайней мере, частичной) защите от любимого объекта, в соответствии с пословицей «любить люби, а всю жопу не показывай», а также о возможном личном потреблении энергии любви, которая по идее адресована во внешний мир. И вот здесь вырастает внутренний паразит по имени Любимый, гораздо более опасный, чем все внешние: человек с его помощью учится удобно, комфортно и в полной безопасности поглощать им же самим генерируемую венерианскую энергию. Здесь позиция примерно такая: «Я знаю, что должен донести до тебя определенные чувства или что-то сделать, но некоторое время погреюсь в этой энергии сам — пока не сложатся благоприятные обстоятельства и не возникнет полная уверенность в безопасности. Понятно, что ни того, ни другого дождаться невозможно, и венерианскую энергию съедает паразит, который накладывается на образ объекта. Например, я чувствую некоторое напряжение в отношении своего знакомого, которому не хватает моей поддержки и определенных слов искренней благодарности — которые я ему очевидно обязан сказать. В то же время я опасаюсь, что если я честно это сделаю, то на минуту окажусь в его власти и он сможет — если захочет — сыграть со мной в неприятную психологическую игру или просто самоутвердиться за мой счет. Что же мне делать?» На помощь моментально приходит Любимый, который накладывается на мысленный образ знакомого, и теперь я в своем воображении и в полной безопасности отыгрываю нужную мне сцену, то есть произношу слова поддержки и благодарности, (вполне реальную!) венерианскую энергию которых съедает Любимый, после чего мое внутреннее напряжение уходит, и я даже испытываю нечто вроде радости. Правда, при последующей реальной встрече с этим знакомым возникает некоторая натянутость — он ждет от меня хотя бы признательного взгляда, но не получает и этого (так как лишней венерианской энергии у меня больше нет), и в расстройстве думает обо мне или о себе что-то плохое (например, «он совсем бессовестный» или «видимо, я в чем-то перед ним виноват»), но высказать претензию вслух не в состоянии: недостаток любви в отношениях социум дозволяет обсуждать только в таких интимных парных союзах, как любовник — любовница, муж — жена или родитель — ребенок. Кто из читателей рискнет всерьез заявить своему начальнику: «Вы меня недостаточно любите!»?

* * *

Теперь рассмотрим проявления венерианской энергии в различных коллективах.

Тема любви в парном союзе, пожалуй, одна из самых распространенных в мировой культуре, но взгляды на любовь мужчин и женщин в эпохи Рыб и Водолея по-видимому разойдутся совершенно кардинально — до такой степени, что самые волнующие и трогательные для уходящей эпохи сюжеты с точки зрения наступающей будут рассматриваться как тяжелая психическая и этическая патология. Ведущие темы любовных сюжетов последних веков — это темы собственнического обладания любимым существом и главенства любви и связанных с ней аффектов над всеми прочими имеющимися в мире энергиями и структурами. Здесь мы повсюду видим исключительно темный лик любви, даже в тех случаях, когда ради любимого существа совершаются подвиги самопожертвования, но все равно влюбленного (влюбленную) ведут страсти и желание в конечном счете иметь любимую для себя; недаром у всех сказок с благополучным концом он выглядит как-то неестественно и неуверенно: «...И стали они жить-поживать да добра наживать». Какого именно добра — неясно, но если чисто материального, то как-то откровенно пошло получается...

Вероятно, в эпоху Водолея любовь в парном союзе, особенно между различными полами, будет рассматриваться как обстоятельство, дающее возможность особенно интенсивной парной работы, — вначале это в основном согласование оккультных организмов партнеров и (параллельно) совершенствование каждого из них в отдельности, а затем, когда прояснится программа парного эгрегора, проведение ее в жизнь.

При таком подходе радикально меняются ценностные акценты: с первых мест уходят любовь как переживание и объект любви (партнер) как собственность, заменяясь центральным понятием «мы» (то есть парного эгрегора) и его эволюции. При этом существенно теряют свой характерный игровой интерес ситуации любовных «треугольников» — они воспринимаются как знаки недоработок в парных отношениях, своего рода огрехи парной работы, но зато приобретает первостепенный интерес динамика парных отношений и растущие со временем возможности пары, сопровождающиеся видоизменением взаимной любви — тема, ныне практически не разработанная. Каковы должны быть отношения в паре, чтобы муж мог стать президентом своей страны, и притом не погибнуть от пули наемного убийцы? Очевидно, обычной любви и преданности со стороны супруги здесь не хватит — нужно что-то еще, но что именно? Автор, впрочем, не собирается отвечать на эти вопросы — они лишь иллюстрируют возможные акценты водолейских интересов к данной теме.

Семья традиционно считается источником любви, по крайней мере, для своих членов. Однако по существу основные ее функции все же лунно-меркуриальные, то есть забота о домочадцах и определенное структурирование их жизни, а что до венерианских энергий, то это уж кому как повезет; можно также посмотреть на положение и аспекты Венеры в гороскопе семьи.

С другой стороны, жить в семье, где основная энергетика солнечно-лунно-меркуриальная, а влияние Венеры слабо, довольно тяжело. Венера придает жизни смысл — не философский, а самый что ни на есть экзистенциальный; другими словами, когда венерианская вибрация исчезает, жизнь теряет всякий смысл и вкус и становится просто существованием. Когда Венера включается, семья как будто озаряется светом, хотя внешне может ничего и не происходить; однако многие конфликты разрешаются сами по себе, мальчишки дерутся с перерывами и не так ожесточенно, а девочки внезапно становятся похожими на ангелов, хотя и не вполне понятно, где они этому учились.

Венера в семье ощущается как роскошь — что-то, чего с точки зрения Солнца, Луны и Меркурия могло бы и не быть. Красивая одежда домочадцев и яркое оформление праздников, подарки детям и взрослым на день рождения, уроки музыки, подчеркнутое внимание к изящным и вежливым манерам — все это венерианские влияния, если только они не сопровождаются принуждением и воспринимаются с энтузиазмом.

Эстетическое воспитание начинается не с яркого банта девочки или красивых штанишек мальчика — скорее с ночной сорочки матери, встающей ночью к младенцу, и передника, в котором она подает детям еду. В точности так же грубое обращение девочки с мамой имеет истоками неуважение к последней со стороны бабушки, которое дети отлично улавливают и усваивают — не только через подражание, но и воспринимая прямые указания семейного эгрегора.

В семье с сильной Венерой может быть много сентиментальности и вычурности; на столе и в буфете не будут знать счета разнообразные сладости, а постоянные объятия и поцелуи детей, особенно подрастающих, с родителями могут иметь недвусмысленно сексуальный привкус — но тем не менее оставаться в необходимых границах. Здесь вероятны любимчики, окруженные сворой венерианских паразитов, но случайного гостя в этой семье скорее всего встретят с улыбкой и напоят чаем с достаточным количеством сахара и печенья.

Вопрос о любви государства к гражданину обсуждается давно; во всяком случае Платон не обошел его своим вниманием. Опыт, к сожалению, показывает, что чем больше любви и заботы о народе обозначено на флаге государственного строя, тем скорее они оборачиваются колючей проволокой и рабской системой принуждения во всех сферах бытия того самого народа. Поэтому автор рискнет высказать гипотезу, согласующуюся впрочем, с основным содержанием этой главы, что лучше, когда любовь государства к своему (и тем более чужому) народу находит косвенное, а не прямое выражение.

На первый взгляд кажется, что основные функции государства (в мирное время) исполняются на меркурианской энергии, так как они суть создание и поддержка определенных структур и наведение порядка. Однако ни один закон и ни одна структура не могут быть проведены в жизнь и материализованы помимо людей, которые проинтерпретируют волю начальства применительно к местным условиям и в пределах своего разумения так, что от исходного законодательного акта порой мало что остается и разница между первоначальной идеей и ее воплощением во многом заключается в тех венерианских вибрациях, которые она обретает по мере своей материализации.

При сильной непроработанной Венере государственный аппарат будет отличаться повышенной любовью к самому себе: тогда возникают привилегии, коррупция, развитая система государственных наград и других поощрений, которые получают высшие чиновники и особо отличившиеся перед государственным эгрегором граждане, скажем, патриотические писатели и особенно поэты-песенники. Проработка Венеры дает любовь, выражающуюся в разумных социальных программах, соответствующих эволюционному уровню народа и приспособленных к его национальному характеру; здесь многое скажет положение Венеры в знаке, доме и ее аспекты.

Слабая Венера в гороскопе государства отнюдь не является гарантией от коррупции; но все же ордена и прочие регалии, а также государственные премии выдаются здесь с меньшей помпой. Самое лучшее правительство или популярный президент не вызовут шквала народной любви — но зато при правильной политике могут найти большую реальную поддержку при умеренных ровно-положительных чувствах населения.

Венера в гороскопе фирмы покажет способы и формы проявления любви в рабочих условиях — в первую очередь начальства к подчиненным и наоборот. Венерианские энергии смягчают служебные отношения, особенно иерархические. Они проявляются в вежливом обращении, уважении к чужому времени и обстоятельствам, чувстве юмора (применительно к самому себе), способности улыбнуться вместо того, чтобы разозлиться, тактичности, мягкости манер... умении преодолеть собственное занудство и вовремя поставить точку.

Вопрос о том, на каких преимущественно энергиях должен работать администратор, например, солнечных, лунных, меркурианских или венерианских, решается в зависимости от многих факторов, к числу которых относятся эволюционный уровень фирмы и ее сотрудников, а также ее ведущие энергии, обусловленные спецификой деятельности. Поэтому нельзя сказать, что венерианское управление лучше меркурианского — во многих случаях первое лишь кормит паразитов и потому не только неэффективно, но и заведомо неадекватно. Типичный пример тому — оценочная система в школах и экзаменационная — в вузах и даже университетах.

Совершенно очевидно, что для того, чтобы выучить годовой курс, нужно потратить год или около того; подготовка же к соответствующему экзамену занимает обычно около недели и не дает ничего, кроме загрузки в кратковременную память некоторого хаотического информационного набора, который через два-три дня после экзамена почти полностью (более чем на 90%) исчезает из головы студента. Таким образом, роль экзамена в обучении добросовестного студента равна нулю — он и так знает предмет, так зачем ему глупые испытания памятью, а для недобросовестного экзамен есть определенная игровая ситуация, в которой оценивается горстка песка, которая завтра-послезавтра все равно просыплется между пальцами... Тем не менее эта внутренне порочная грубо-меркурианская и стоящая такого количества нервов как студентам, так и преподавателям экзаменационная система существует и еще не скоро будет отменена. И проблема здесь вовсе не в лени отдельных учащихся: эзотерический смысл экзаменационной системы заключается в том, что она поддерживает некоторые жесткие буддхиальные и каузальные структуры, соответствующие природе преподаваемого в современных школах и университетах знания: в него нужно, вооружившись топором, грубо проламываться, и тут уже не до культуры и вежливости. Однако истинное знание таранной кости начинается с того, что человек учится чувствовать ее в себе во время ходьбы — а кто из современных анатомов может этим похвастаться?

В гороскопе книги Венера покажет способы изображения ее автором женских фигур, а также любви в самом широком смысле этого слова. Ярче всего у писателей средней руки получаются венерианские сцены, связанные с принятием пищи: здесь, как правило, ощущается хорошее знание предмета. Любовные сцены между мужчиной и женщиной писать гораздо труднее, поскольку даже самая жизнь здесь задавлена жесткими литературными стереотипами, выбраться из-под которых частнику ничуть не легче, чем писателю.

Но не только в любовных сценах и природных красотах проявляется венерианское влияние. Книга всегда пишется для определенного читателя, чей образ так или иначе, ярче или тусклее представлен в сознании писателя, и от того, как последний относится к первому, зависит в книге очень многое.

Например, сильная Венера в гороскопе книги может дать эффект чрезвычайной любви ее автора к себе самому, и эту любовь он будет пытаться выразить на материале романа или сборника стихов — нимало не беспокоясь о реакции на них читателя, который может впасть в некоторое даже изумление от такого количества самолюбования лирического героя или откровенно самого автора.

Проработка Венеры начинается, вероятно, с того, что автор учится уважать читателя и не ставить себя выше него; и лишь много позже приходит понимание того, что книгу пишут эгрегор языка с одной стороны и читательский — с другой, а сам писатель со всей его «творческой лабораторией» играет при этом сугубо вспомогательную роль — если, конечно, это настоящий писатель.

* * *

Семь уровней проявления венерианской энергии, к рассмотрению которых мы переходим, не нужно путать с описанными выше уровнями проработки; вообще говоря, каждый из уровней проявления нуждается в отдельной проработке, зачастую совсем не похожей на проработку остальных.