Урок термитов

Доктор Илья Пригожий и группы его сотрудников в Свободном университете в Брюсселе и в Техасском университете в Остине прямо поставили под сомнение предпосылки Второй волны, показав, как химическая и другие структуры перепрыгнули на более высокую ступень дифференциации, и объяснив сложности посредством комбинации случайного и необходимого. За эти работы Пригожий был удостоен Нобелевской премии[456].

Родившийся в Москве, привезенный в Бельгию еще ребенком, с юного возраста захваченный проблемами времени, он был поставлен в тупик явным противоречием. С одной стороны, была вера физиков в существование энтропии, из которого следовало, что Вселенная деградирует и что все организованные структуры в конце концов разрушатся. С другой — было учение биологов о том, что жизнь является самоорганизованной и мы непрерывно восходим все выше и выше к все более и более сложной организации (структуре). Энтропия указывает одно направление, эволюция — другое.

Это привело Пригожина к вопросу, как возникают более высокие формы организации, и к годам исследований и занятий химией и физикой в поиске ответа на этот вопрос. Сегодня Пригожий подчеркивает, что в любой сложной системе, от молекул в растворе до нейронов в мозге или в транспортной системе большого города, части этой системы находятся в непрерывных мелкомасштабных изменениях, т. е. в состоянии непрерывного изменения. Внутренний каркас любой системы как бы мелко дрожит и испытывает флуктуации.

При наличии отрицательной обратной связи эти флуктуации ослабляются и подавляются, и равновесие системы поддерживается. Но там, где происходит усиление за счет положительной обратной связи, некоторые из этих флуктуации могут во много раз усилиться до такой степени, когда ставится под угрозу равновесие всей системы. Флуктуации внешней среды могут так воздействовать в этот момент, что еще больше усиливают вибрации каркаса и приводят к нарушению равновесия в целом и разрушению существующей структуры[457].

Либо вследствие неконтролируемости внутренних флуктуации, или под действием внешних сил, или и того и другого вместе это разрушение старого равновесия часто приводит не к хаосу и ломке, а к созданию полностью новой структуры более высокого уровня. Эта новая структура может быть более дифференцированной, внутренне взаимосвязанной, сложной, чем старая структура, и будет нуждаться в большем количестве энергии и материи (и, вероятно, информации и других ресурсов) для самосодержания. Говоря в основном о физических и химических реакциях, но не забывая и о социальных аналогиях, Пригожий называет эти новые, более сложные системы «диссипативными (рассеивающимися) структурами».

Он предложил рассматривать саму эволюцию как процесс, ведущий ко все большему и большему усложнению и разнообразию биологических и общественных организмов посредством появления новых, более высокого порядка диссипативных структур. Таким образом, согласно Пригожину, чьи идеи, помимо своей научной значимости, имели широкий политический и философский резонанс, мы развиваем «порядок из флуктуации», или, как это было вынесено в название одной из его лекций, «Порядок из хаоса».

Эта эволюция тем не менее не может быть спланирована или предопределена в механистическом понимании. До появления квантовой теории многие ведущие мыслители Второй волны считали, что случай играет небольшую роль или вовсе не играет никакой роли в изменениях. Начальные условия процесса предопределяют его развитие. Сегодня в ядерной физике, например, широкое распространение получили идеи, что случайность доминирует в изменениях. В последнее время многие ученые, подобно Жаку Моно в биологии, Вальтеру Бакли в социологии или Маруяма в эпистемологии и кибернетике, начали избавляться от этого противостояния.

Работы Пригожина не только соединяют случайность и необходимость, но и постулируют их взаимосвязь друг с другом. Короче говоря, он настаивает, что в тот момент, когда система «прыгает» на новый уровень сложности, невозможно практически, и даже в принципе, предсказать, какую из многих форм она приобретет[458]. Но если путь выбран, если новая структура возникла, детерминизм вступает в силу, как и раньше.

В одном красочном примере он описал, как термиты строят свои высоко структурированкые гнезда при очевидно неструктурированной активности. Они начинают с ползания по поверхности в случайном порядке, останавливаясь то здесь, то там для того, чтобы отложить кусочек клейкого вещества. Эти метки распределены случайно, но поверхность содержит достаточное количество химического клейкого вещества, чтобы другие термиты зацеплялись за него и тоже оставляли метки.

Поэтому клейкое вещество начинает собираться в отдельных местах, постепенно вырастая столбами или стенами. Если такая постройка оказывается изолированной, работа прекращается. Но если случайно они располагаются вблизи друг друга, они образуют арку, которая становится основой для дальнейшего построения гнезда. То, что начинается со случайной активности, превращается в очень причудливые неслучайные структуры. Мы наблюдаем то, что Пригожий определил как «спонтанные формации когерентных структур». От хаоса к порядку[459].

Все это сильно ударяет по старому принципу причинности. Пригожий суммирует это следующими словами: «Эти законы строгой причинности кажутся нам сегодня ограниченными случаями, применимыми к высоко идеализированным ситуациям, почти карикатурным описанием изменений... Эта наука о сложности... приводит к совершенно другой (противоположной) точке зрения»[460].

Вместо привычных представлений о замкнутой Вселенной, которая функционирует, как часы, мы обнаруживаем себя в гораздо более гибкой системе, в которой, как он говорит, «всегда существует возможность определенной нестабильности, приводящей к некоторым новым механизмам. На самом деле мы имеем «открытую Вселенную».

Как только мы отходим от причинной логики Второй волны, мы начинаем думать в терминах взаимного влияния, усилений и ослаблений, разрушения систем и внезапных революционных прыжков, диссипативных (рассеивающих) структур и слияния случая и необходимости. Короче говоря, как только мы снимаем шоры Второй волны, мы видим сверкание новой культуры, культуры Третьей волны.

Эта новая культура, ориентированная на изменение и растущее многообразие, пытается сообразовать новый взгляд на природу, эволюцию и прогресс, создать новые, более содержательные концепции времени и пространства, осуществить слияние нового редукционизма и холизма с новой причинностью.

Индустриальная реальность, которая некогда смотрелась как мощное и всеобъемлющее объяснение того, как Вселенная и ее разные части соответствуют друг другу, сегодня продолжает быть безгранично полезной. Но ее требование универсальности разрушено. Эта сверхидеология Второй волны будет, как видится с высоты позиций завтрашнего дня, столь же провинциальной, сколь она была самодостаточной.

Загнивание системы мышления Второй волны оставляет миллионы людей безгранично жаждущими чего–то такого, что их чем–то захватит, от техасского таоизма до шведского суфизма, от филиппинских целителей до кельтских колдунов. Вместо создания новой культуры, соответствующей новому миру, они пытаются перенести и оживить старые идеи, присущие другим временам и местам, или оживить фанатичную веру в их собственных предков, которые жили в совершенно других условиях.

Очевиден коллапс структуры мышления индустриальной эры, с ее растущей неуместностью перед лицом новых технологических, социальных, политических реальностей, которые сегодня увеличивают поиск ответов на старые вопросы, и непрерывно растут псевдоинтелектуальные причуды, которые появляются, вспыхивают и самоуничтожаются с невероятной быстротой.

В самой середине этого духовного супермаркета, с его угнетающей слезливой пошлостью и религиозными обманами, постоянно создается положительная новая культура — культура, соответствующая нашему времени и месту. Начинают появляться новые могучие собирательные образы — новые метафоры для понимания действительности. Возможно, скоро станут появляться самые ранние всходы новых связей и изящества, а постепенно культурный мусор индустриальной реальности будет выметаться Третьей волной, которая является не чем иным, как историческим изменением.

Сверхидеология цивилизации Второй волны, которая сегодня рассыпается на части, отражалась на пути индустриализации организованного мира. Представление о природе, основанное на дискретных частицах (атомах и молекулах), отражалось, как в зеркале, на идее отдельных, суверенных национальных государств. Сегодня, поскольку наши представления о природе изменились, национальные государства сами собой трансформируются, делая следующий шаг в направлении цивилизации Третьей волны.

Date: 2015-06-11; view: 317; Нарушение авторских прав