Экономика Третьей волны

Возможно ли, что этот сдвиг от производства для других к производству для себя связан с тревожащим многих упадком протестантской рабочей этики? Повсюду мы наблюдаем упадок индустриального этоса, поощрявшего тяжелый труд. Западные администраторы мрачно твердят об «английской болезни», которая якобы ввергнет нас всех в нужду, если мы от нее не излечимся. «Только японцы трудятся не покладая рук», — говорят они. Однако, насколько мне известно, первые лица в японской промышленности утверждают, что их рабочие страдают той же болезнью. «Только южные корейцы трудятся не покладая рук», — утверждают они.

Но те же самые люди, которые никак не хотят тяжело трудиться у себя на работе, трудятся, не жалея сил, у себя дома: они настилают плитку в ванной, ткут ковры, тратят время и талант на политические кампании, посещают курсы по оказанию помощи себе, шьют, выращивают овощи в саду, пишут рассказы или делают ремонт в спальне. Возможно, главная мотивация, благодаря которой так разросся Сектор Б, теперь переместилась в Сектор А — в «производство для себя»?

Вторая волна принесла с собой не только паровые двигатели и механические ткацкие станки, но и огромные характерологические изменения. Сегодня мы можем наблюдать этот сдвиг в обществах, переходящих от Первой волны ко Второй, например, в Корее, где население упорно расширяет Сектор Б за счет Сектора А.

Напротив, в обществах зрелой Второй волны, испытывающих на себе воздействие Третьей, по мере того, как производство возвращается в Сектор А и потребитель вовлекается в процесс производства, начинается иной характерологический сдвиг. Позже мы попытаемся выяснить, что представляет собой это интригующее изменение. Теперь же нам просто не следует забывать о том, что появление «производства для себя», возможно, глубоко влияет на саму структуру личности.

Однако нигде изменения, вызванные появлением «производства для себя», не чреваты такими серьезными последствиями, как в экономике. Вместо того чтобы направлять все свое внимание на Сектор Б, экономисты должны разработать новую, более холистическую концепцию экономики — должны проанализировать, что происходит в Секторе А, а также научиться связывать эти две части экономики друг с другом.

Когда Третья волна начала реструктурировать мировую экономику, экономистов стали яростно критиковать за неспособность объяснить, что происходит на самом деле. Похоже, их самые изощренные орудия, включая компьютеризированные модели и матрицы, все меньше и меньше говорят нам о том, как в действительности работает экономика. И впрямь, многие экономисты пришли к заключению, что традиционная экономика, как западная, так и марксистская, неприложима к быстро меняющейся реальности.

Возможно, одна из главных причин в том, что изменения, имеющие огромное значение, происходят вне Сектора Б, т. е. вне процесса обмена. Чтобы вернуть экономику в реальность Третьей волны, экономистам придется разработать новые модели, единицы измерения и индексы для описания процессов, происходящих в Секторе А, а также переосмыслить многие фундаментальные предположения в свете появления «производства для себя».

Коль скоро мы признали неразрывную связь между измеряемым производством (и продуктивностью) в Секторе Б и неизмеряемым производством (и продуктивностью) в Секторе А, т. е. в невидимой экономике, нам придется дать новое определение этим терминам. В середине 60–х годов экономист Виктор Фуш из Национального бюро экономических исследований обратил внимание на эту проблему, указав, что развитие услуг сделало традиционное измерение продуктивности устаревшим. Фуш заявил: «Знание, опыт, честность и мотивация потребителя оказывают влияние на продуктивность услуг»[412].

Но даже в этом высказывании продуктивность потребителя по–прежнему воспринимается в терминах Сектора Б — только как вклад в производство для обмена. Здесь пока еще нет признания того факта, что в Секторе А также есть настоящее производство, что товары и услуги, произведенные для себя, вполне реальны и способны перемещать или заменять собой товары и услуги, произведенные в Секторе Б. Традиционная статистика, и особенно показатели валового национального продукта, будет иметь все меньший смысл, пока мы открыто не включим в нее то, что происходит в Секторе А.

Понимание факта, что появился «производитель для себя», также помогает сфокусировать внимание на понятии стоимости. Таким образом, признав, что эффективность «производителя для себя», находящегося в Секторе А, может повысить или понизить стоимость компаний или правительственных агентств, действующих в Секторе Б, мы делаем необычайно полезное открытие.

Например, высокий уровень алкоголизма, нервных срывов и психических расстройств у рабочей силы — все это увеличивает «стоимость бизнеса», измеряемую соответственно в Секторе Б. (Подсчитано, что только алкоголизм стоит американской промышленности 20 млрд долл. в год. В Польше или Советском Союзе, где это заболевание еще более распространено, сравнительные цифры могут быть еще ужаснее.) В той мере, в которой группы по оказанию помощи самому себе облегчают эти возникающие у рабочей силы проблемы, они снижают вышеуказанные затраты. Таким образом, эффективность «производства для себя» влияет на эффективность всего производства.

На стоимость производства влияют и менее заметные факторы. Насколько образованы рабочие? Говорят ли они на одном языке? Умеют ли пользоваться часами? Подготовлены ли они культурно для своей работы? Помогают или мешают работе общественные навыки, полученные ими в семье? Все эти черты характера, ценности, умения и мотивации, необходимые для высокой производительности в Секторе Б, секторе обмена, формируются, или, точнее, производятся для себя — в Секторе А. Появление «производителя для себя» — реинтеграция потребителя в производство — заставляет нас более внимательно следить за подобными взаимосвязями.

Это важное изменение заставляет нас по–новому определить эффективность. Сегодня при определении эффективности экономисты сравнивают альтернативные способы производства одних и тех же товаров или услуг. Они редко сравнивают эффективность производства в Секторе Б с эффективностью «производства для себя» в Секторе А. Однако именно это и делают миллионы людей, возможно, не знающих экономической теории. Они поняли, что раз им обеспечен определенный уровень денежного дохода, то им, быть может, выгоднее производить для себя — как экономически, так и психологически, — чем зарабатывать больше денег.

Ни экономисты, ни бизнесмены не прослеживают негативного воздействия эффективности в Секторе Б на Сектор А, когда, например, компания требует от своих служащих слишком большой отдачи, что в результате вызывает стресс и связанные с ним заболевания, распад семей или пристрастие к алкоголю. Нетрудно заметить следующее: то, что казалось нам неэффективным в традиционных параметрах Сектора Б, в действительности — в высшей степени эффективно, если мы рассматриваем всю экономику в целом, а не одну ее часть.

Понятие эффективности имеет смысл лишь в том случае, если оно относится к результатам не только первого, но и второго порядка, а также к обоим секторам экономики, а не только к одному.

Что сказать о таких понятиях, как «доход», «социальная помощь», «бедность» или «безработица»? Если человек живет наполовину внутри, а наполовину вне системы рынка, какие осязаемые или неосязаемые продукты следует рассматривать как часть его дохода? Какой смысл имеют цифры дохода в обществе, где значительная часть того, чем владеет человек, получена в результате «производства для себя»?

Как определить социальную помощь в подобной системе? Должен ли получатель пособия работать? А если да, должен ли он работать обязательно в Секторе Б? Или же следует побуждать получателей пособия производить для себя?

Что понимать под безработицей? Является ли уволенный с автомобильного завода рабочий, который кладет новую крышу на свой дом или ремонтирует свою машину, безработным в том же смысле, что и человек, тупо сидящий дома и смотрящий футбол по телевизору? Возникновение «производителя для себя» заставляет нас по–иному взглянуть как на проблему безработицы, так и на бюрократическое расточительство и привычку потакать бездельникам[413].

Общества Второй волны пытались справиться с проблемой безработицы с помощью таких защитных мер, как ограничение эмиграции, переквалификация рабочих, увеличение экспорта, уменьшение импорта, осуществление программ общественных работ, сокращение рабочего дня, увеличение мобильности рабочей силы, депортация целых народов и даже развязывание войны с целью стимуляции экономики. Однако с каждым днем эти проблемы становятся все более сложными.

Может ли быть, что проблемы обеспечения рабочей силой — как ее избыток, так и недостаток — никогда не смогут быть удовлетворительно решены в рамках общества Второй волны, капиталистического или социалистического? Взглянув на экономику как на целое, не сосредоточиваясь исключительно на одной ее части, можем ли мы обрисовать проблему по–новому и, следовательно, легче ее решить?

Если производство осуществляется в обоих секторах, если люди заняты производством товаров и услуг для себя в одном секторе, а для других — в другом, как это отражается на аргументе о гарантированном минимуме для всех? Как правило, в обществах Второй волны доход был неизбежно связан с работой для экономики обмена. Но разве «производители для себя» также не «работают», даже если они и не являются частью рынка или являются лишь отчасти? Должны ли мужчина или женщина, которые остаются дома и воспитывают детей, тем самым способствуя продуктивноети Сектора Б, оставаясь в Секторе А, получать определенный доход, даже если он или она не имеют оплачиваемой работы в Секторе Б?

Появление «производителя для себя» решительно нарушает все наше экономическое мышление. Оно также меняет основу экономического конфликта. Соперничество между производителями–рабочими и производителями–менеджерами, несомненно, продолжится. Но по мере того, как доля производства для себя будет возрастать, а мы все больше приближаться к обществу Третьей волны, его значение будет сходить на нет. На его месте возникнут новые социальные конфликты.

Новые битвы разгорятся по поводу того, каким нуждам будет отвечать тот или иной сектор экономики. Например, когда силы Второй волны попытаются удержать работу и доходы, препятствуя проникновению «производителей для себя», обострится борьба за лицензирование, строительные кодексы и т. п. Обычно учительские профсоюзы делают все, чтобы не допустить родителей в классные комнаты, подобной же политики придерживаются строительные организации, стремящиеся сохранить устаревшие строительные кодексы. Однако подобно тому, как некоторые связанные со здоровьем проблемы (например, переедание, недостаток движения или курение) не могут быть решены одним врачом, а требуют активного участия пациента, проблема образования требует участия родителей. Появление «производителя для себя» меняет весь экономический ландшафт.

Таким образом, рассмотренные нами явления со временем будут усугубляться, и вся мировая экономика изменится в результате огромного исторического события. Мы — свидетели события, которое, похоже, проглядели экономисты и мыслители Второй волны. Это важнейшее событие позволяет увидеть в истинном свете все изложенное в данной главе.

Date: 2015-06-11; view: 298; Нарушение авторских прав