Когда ребенок появляется на свет

Можно сказать, что в наши дни будущие отцы за­менили будущих бабушек рядом с роженицей - с тех пор, как место действия переместилось из супружеской спальни в родильную палату. Конечно, мужья не всегда присутствуют во время родов (к счастью, так как далеко не все из них готовы к подобному риску - пройти экс­тремальные испытания вместе с другим). Но бабушки появляются там все реже и реже. В наши дни медики предпочитают, чтобы в состав присутствующих при ро­дах включался бы отец, но многие продолжают считать, что после того, как дочь разрешилась от бремени, она нуждается в материнской помощи. Как для одной, так и для другой это важно, чтобы состоялась передача эста­феты жизни из поколения в поколение, которая прояв­ляется разными способами - и в словах, и в жестах.

Когда ребенок появляется на свет, первые впечатле­ния матерей - свежеиспеченных бабушек - от своего нового статуса также могут явиться результатом пре­дыдущих ожиданий или опасений. Это событие может быть воспринято ими с жестокостью, с умилением или с юмором, в зависимости от их предшествующего отноше­ния к приближающимся родам и реакции на сообщение дочери о своей беременности. Стоит заметить, что сама задача - стать бабушкой - не из легких. Мать взрослой дочери может в той или иной мере желать этого, прини­мать или испытывать на сей счет определенные опасения по вполне оправданным или не слишком благовидным соображениям, но никогда эта ситуация не является ее собственным выбором, тогда как «становиться матерью или нет» - это всегда собственный выбор женщины, при­чем, в последнее время это распространяется все более широко. Сложность состоит еще и в том, что бабушке предстоит вновь пережить вместе с дочерью то, что она пережила когда-то вместе с собственной матерью, ког­да рожала дочь. Теперь она должна стать матерью матери, которая в то же время остается ее дочерью и которая ранее подчинялась ей или даже, возможно, под­чиняется по-прежнему, а кроме того, признать ребенка, одновременно своего и близкого, так как это ребенок ее дочери, и вместе с тем далекого и чужого, так как это не ее ребенок.

Передача дочери своего жизненного опыта, особенно при появлении на свет ее первенца, представляет собой серьезное испытание и во многом зависит от способности будущей бабушки поделиться своими знаниями и навы­ками, пока еще неведомыми молодой матери, а также от способности дочери воспринять материнские уроки или умения отрешиться от них, если дочь почувствует в этом необходимость. Даже если женщина хотя бы час­тично не приемлет опыта своей матери или бабушки, ее реакция не заставит себя долго ждать: по меньшей мере, ей необходимо будет подтвердить этот разрыв и отказ пользоваться их опытом впредь. С этой точки зрения, грудное вскармливание является красноречи­вым испытанием, как вспоминает Луиза Л. Ламбрикс в своем воображаемом обращении к новорожденному:

«В какое-то мгновение мне почудилось, что у меня не хватит молока, чтобы насытить твой аппетит, я даже начала мечтать - ты будешь смеяться - о достоинствах Данаид. Я представила, как мое молоко растекается по кровати, течет по простыням, потом на пол, это зрели­ще вызвало у меня отчаяние, а когда я приложила тебя к груди, больше ничего не оставалось. Или, во всяком случае, осталось слишком мало, чтобы накормить тебя. Еще немного, и я бы поверила, что я плохая мать и, конечно же, я сразу же так и подумала. Кроме того, я вспомнила, как моя мать кормила меня - уже не во сне, а в реальности, - и тут же мне пришло в голову, что она стала бы уговаривать отказаться от кормления грудью: «Почему ты не кормишь из бутылочки? Это же намного проще. Например, я тебя так и кормила, и тебе от этого было ничуть не хуже». Неужели я почувствовала себя плохой матерью из-за того, что сделала иной выбор? Или это она была недовольна, когда увидела, что я де­лаю по-другому? Она продолжала настаивать: «И с моей матерью было также - моя мать тоже не кормила гру­дью. Правда, в то время, можно было легко нанять кор­милицу. В любом случае, между нами - женщинами...» Она чуть помедлила, прежде чем продолжить: «И, кро­ме того, между нами - женщинами говоря, для груди это не слишком-то полезно. «Прежде всего», - говори­ла мне мать, - «если хочешь сохранять красивую кожу, постарайся не кормить грудью». Так вот в чем дело, я не просто сделала нетрадиционный выбор, оказывается, в нашей семье после двух поколений я стала первой жен­щиной, которая кормит грудью своего ребенка. Более того, я подвергалась (по ее мнению) опасности стать не­красивой и нежеланной. Я прекрасно знала, что все это предрассудки, причем совершенно безосновательные, которые меняются в каждом поколении. К счастью, вок­руг меня нашлось немало других людей, которые под­держивали меня в моем решении». Можно побиться об заклад, что два или три поколения назад молодая мать услышала бы противоположные доводы - в пользу груд­ного вскармливания, при всеобщей поддержке окружа­ющих и царящих тогда нравов.

Было бы наивным считать, что юная мать «ничего не знает»: по меньшей мере, у нее есть собственный груд­ничковый опыт. Но присутствие бабушки необходимо, чтобы облечь ее ощущения в слова и помочь молодой матери осознать то, чего, как ей кажется, она не знает. В подтверждение этой мысли Луиза Ламбрикс приво­дит весьма показательные высказывания своей героини: «Эти воспоминания не имели никакой, или почти ни­какой реальной основы. Конечно, до твоего рождения я знала, что тоже была когда-то младенцем и что моя мать держала меня также, как я сейчас держу тебя - прямо у своего лица. Эти мгновения совершенно стер­лись из моей памяти и были недоступны сознанию, но я знаю это, потому что мама и бабушка рассказывали мне об этом, я словно видела своими глазами, но воспоми­нание, о котором я говорю сейчас, - это совсем другое. Это неопределенное знание, которое само возникло во мне благодаря ощущению, прикосновению твоей такой нежной кожи к моей, запаху твоих волос, пахнущих так же, как мое молоко. Как будто твое присутствие и прикосновение помогли разбудить чувственную, так­тильную и обонятельную память. Вот, например, запах лосьона, которым я смазываю твою попку, поверишь ли ты, если я скажу тебе, что узнаю этот аромат? Впрочем, моя мать подтвердила, что он точь-в-точь такой же, как у бальзама, которым она меня пользовала в свое время. И когда я держу тебя на руках, вот так, прямо у своего лица, тысячи картин из моего самого раннего детства всплывают в моей памяти, и хотя эти образы почти все время размыты, иногда они вдруг становятся такими от­четливыми, живыми, необыкновенно яркими. Как буд­то все это происходило вчера».

Конечно, далеко не всегда мать и дочь испытывают подобную близость, когда дочь сама становится мате­рью. Но еще реже встречаются случаи, когда дочь не желает такой близости, какими бы не были внешне их отношения. У женщин, которые никогда не знали матери (в случае смерти, отказа, усыновления) и в свою очередь стали матерью, может появиться навязчивая идея об ее отсутствии и причинять им мучительные переживания. Впрочем, появления и возвращения подобных мыслей не избежать, а подчас они могут оказаться даже жела­тельными. В период между сообщением о беременности и рождением ребенка, независимо от того, какую пози­цию занимает отец, обычно проявляется специфика от­ношений матери и дочери, которая состоит для дочери в осознании жизненного долга перед матерью, а для ма­тери в необходимости передать дочери эстафету жизни. Для каждой из них - это возможность перераспределе­ния поколенческих позиций, и, соответственно, возмож­ность восстановить справедливость в отношениях друг к другу благодаря появлению третьего, чье место пока что отмечено только символически, и которое далеко не всегда так уж просто уважать и одной, и другой.