Декабря. Это случилось за несколько месяцев до того, как Хол снова обрел неутомимость в работе

Это случилось за несколько месяцев до того, как Хол снова обрел неутомимость в работе.

— Возможно, мне нужно вернуться в Центр последипломного обучения и прослушать несколько действительно толковых тренингов по групповой терапии. Я часто думаю о том, что не получаю достаточно пользы от своих групп. Когда я читаю о том, что они делают в Центре, мне кажется, они знают, что делают. Вы знакомы с их последними докладами...

Слушая Хола, я ощутил в его поисках больше заинтересованности, — в том, как он постоянно просматривал книги и журналы, добросовестно посещал занятия и лекции. И все-таки в этом чувствовалась неполноценность и фрустрация. Он по-прежнему был несчастен, думая о работе, к которой самоотверженно готовился столько лет и которая теперь так или иначе занимала большую часть его времени. Неудивительно, что позднее на этом же сеансе Хол заметил:

— И поэтому я думал о том, чтобы перейти целиком к исследовательской работе или преподаванию, или иногда... У меня возникали такие мысли, что... ну, может быть, мне заняться преподаванием. Я имею в виду, что у меня хорошее место в колледже, и, думаю, я смог бы получить там полную ставку, и затем, быть может... Это могло быть довольно привлекательно — иметь умеренную учебную нагрузку и оставлять какое-то время для размышлений и...

— Хол, что с вами происходит? Кажется, вы не можете дать волю своим мыслям. вы как будто выдыхаетесь, перебиваете себя...

— Нет, не знаю. Полагаю, я просто не уверен или что-то в этом роде. Я спрашиваю себя... — Он замолчал, не договаривая.

— Вы не хотите говорить?

— Что? О, нет, ну, в самом деле, нет. Я слишком много топчусь на одном месте. В любом случае, это все несерьезно, и не стоит тратить на это время. Кроме того, я бы действительно хотел вместе с вами подумать об идее полного перехода к преподаванию. Я знаю, что вы...

Но тон Хола заставил меня снова перебить его:

— У меня такое впечатление, Хол, что эта идея, о которой вы не хотите говорить, доставляет вам много беспокойства, хотя вы и говорите, что это несерьезно.

Теперь пауза перед его ответом была очень длинной. Он, очевидно, боролся с собой, и когда наконец заговорил, его слова звучали медленно и с большим напряжением.

— Хорошо. Буду с вами откровенен, но я хочу, чтобы вы знали: это просто одна из тех мысленных фантазий, которые бывают у всех. Я просто подумал о том, чтобы прекратить, вот и все. Ничего особенного, правда.

— Прекратить, Хол? — Я настаивал.

Было крайнее раздражение — или отчаяние? — в его голосе, когда он ответил.

— Да, прекратить, понимаете? Просто прекратить. Прекратить работать, заниматься психологией, прекратить все.

— Все?

В этот момент его голос стал совсем слабым. Борьба, казалось, прекратилась так же быстро, как и вспыхнула.

— Все вообще — прекратить жить.

В моем кабинете стало очень тихо.

Мое внутреннее напряжение странным образом спало. Не то, чтобы я сомневался в серьезности суицидальных импульсов Хола. Когда я думал об этом, я был крайне встревожен ими. Он собирался сделать это. И он спокойно мог это сделать. Я не мог этого недооценивать. Нет, странное облегчение стало результатом завершения. Каким-то образом последние пять или шесть недель я чувствовал присутствие в Холе какой-то угрозы, и никак не мог понять, в чем она заключалась. Я не мог даже найти подходящих указаний в том, что он говорил мне, чтобы проверить свою интуицию. Теперь все это обнаружилось. Хол размышлял о самоубийстве. И размышлял очень серьезно.

Я молчал, занятый собственными мыслями. Хол первый очнулся от задумчивости.

— Я не собирался пугать вас, Джим. Я не намерен делать ничего прямо сейчас.

— Если это когда-нибудь случится, я постараюсь, чтобы ни вы, ни моя семья, ни кто-либо другой... не были замешаны. Я знаю, что это значит для терапевта, если пациент кончает жизнь самоубийством. Фактически я не хотел говорить вам. Вы просто слишком быстро собрали все улики.

— Возможно, вы их плохо скрывали, потому что хотели, чтобы я знал.

— Ну, да, может быть, но...

— Вам сейчас очень одиноко.

— Да. Но я могу это выдержать. Его подбородок задрожал, но он пытался сохранить спокойное и печальное выражение, которое было у него все это время.

— По какой-то причине вы вынуждены скрывать свое одиночество и свою боль даже сейчас.

— Джим, Джим, это не принесет ничего хорошего. Я знаю, знаю. Вытеснить все эмоции наружу, да? Да, это действительно помогает, но только если у человека осталось что-то еще. Слишком поздно, или я слишком запутался, или что-то еще. Я не понимаю, что говорю. Это просто бесполезно, бесполезно.

Слезы брызнули из его зажмуренных глаз. Внезапно Хол расслабился и обмяк, позволив боли овладеть им. Он не делал никаких усилий достать салфетку, а просто тихо плакал без всхлипываний, содрогаясь всем своим большим телом.

Date: 2015-07-10; view: 278; Нарушение авторских прав