Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






ГЛАВА 1. Удача в сумерках. Тюремщики Асенгаи никогда не меняли давно сложившихся привычек: они пытали пленников в одни и те же часы и на закате отправлялись на отдых





Тюремщики Асенгаи никогда не меняли давно сложившихся привычек: они пытали пленников в одни и те же часы и на закате отправлялись на отдых. Алек, которого снова приковали в углу сырой холодной камеры, отвернулся к стене и долго всхлипывал, несмотря на то что каждый судорожный вдох причинял боль.

Ледяной горный ветер врывался в зарешеченное окошечко под потолком, неся с собой свежий запах приближающегося снегопада. Все еще не в силах унять слез, паренек зарылся в гнилую солому, брошенную на пол камеры. Колючие стебли оживили боль в царапинах и синяках, покрывавших все его голое тело, но все же это было лучше, чем позволить сквозняку лишить его последних крох тепла.

Алек остался в камере один. Мельника стражники повесили накануне, а узник, называвший себя Данкером, умер под пытками. Алек ни с одним из них раньше не встречался, но все же они разделяли его беду и были добры к нему. Теперь он лил слезы не только от боли и страха, но и оплакивая их ужасную участь.

Потом, когда слезы иссякли, Алек опять начал гадать, почему тюремщики пощадили его, почему благородный Асенгаи снова и снова приказывал: «Не изуродуйте мальчишку!» Так что его не пытали раскаленным железом, ему не отрезали уши, узловатые кнуты не изорвали в клочья его кожу. Над ним издевались более изощренно, чтобы не осталось следов: палачи, привязав его к доске, окунали Алека в воду, пока юноша не начинал захлебываться. Сколько бы он, ловя ртом воздух, ни уверял их, что забрел во владения Асенгаи случайно, охотясь на полосатых диких котов, ему не верили.

Теперь он уже хотел только одного: чтобы его поскорее убили и смерть наконец избавила от бесконечных часов боли, от потока вопросов, которых он не понимал и на которые не находил ответа. Цепляясь за эту горькую надежду, Алек провалился в беспокойный сон.

Но вскоре знакомый грохот подкованных сапог вырвал его из забытья. Теперь в окошечко под потолком проникал свет луны, бросая отблеск на солому на полу. В ужасе ожидая новых издевательств, Алек забился, насколько позволяла цепь, в дальний темный угол.

Шаги приближались, и теперь к ним присоединился высокий резкий голос, сыпавший руганью и проклятиями. Дверь камеры со стуком распахнулась, и в свете факелов стали видны двое стражников, тащившие упирающегося пленника.

Новый узник был маленьким и тощим, но вырывался он из рук тюремщиков с яростью загнанной в угол ласки.

— Руки прочь, вы, безмозглые животные! — Яростные вопли пленника сопровождались заметным пришепетыванием. — Я, наконец, требую, чтобы меня отвели к здешнему господину! Как вы посмели схватить меня! Или в этой глуши даже бард не может рассчитывать на безопасность?

Вывернувшись из рук одного из стражников, он отвесил ему размашистую оплеуху. Верзила-тюремщик с легкостью отразил удар и резко заломил руки пленника за спину.

— Не трепыхайся ты так, — фыркнул второй и заехал человечку кулаком в ухо. — Ты скоро познакомишься с нашим хозяином, хотя вряд ли это тебя сильно обрадует.

Его напарник издевательски засмеялся:

— Уж это точно! Он заставит тебя петь — громко и долго. — Сильный удар по лицу и еще один — в живот — заставили пленника умолкнуть. Стражники подтащили его к стене напротив Алека и надели на него ручные и ножные кандалы.

— А как насчет этого? — Один из тюремщиков ткнул пальцем в Алека. — Его отправят завтра или послезавтра. Не позабавиться ли нам с ним пока?

— Нет, ты же знаешь, что приказал господин. Он спустит с нас шкуру, если мы подпортим товар, предназначенный для работорговцев Да и пора нам: ребята небось уже начали играть. — Ключ заскрежетал в замке, и голоса стражников затихли вдали.

Работорговцев. Алек сжался в комок в своем углу. Здесь, в северных краях, рабства не было, но он наслышался достаточно о дальних землях и ужасной судьбе тех, кого туда увозили. Эти люди никогда не возвращались обратно. Ледяная рука страха сжала его горло, Алек забился в своих цепях.

Бард со стоном поднял голову:

— Кто здесь?

Алек замер, подозрительно глядя на соседа по камере. Бледного света луны было достаточно, чтобы разглядеть яркую одежду, какую обычно носят бродячие певцы, — тунику с длинными рукавами с буфами, полосатый пояс, узкие штаны. Наряд дополняли высокие заляпанные грязью дорожные сапоги. Лица человека Алек не видел — его закрывали длинные до плеч черные волосы, завитые в щегольские локоны.

Алек был слишком измучен и несчастен, чтобы предаваться праздной болтовне; он снова молча забился в свой угол. Человек, казалось, в свою очередь пытался рассмотреть Алека, но прежде чем он успел что-нибудь сказать, снова раздались шаги. Бард распластался на соломе и лежал неподвижно, пока тюремщики затаскивали в камеру третьего узника — коренастого толстошеего крестьянина в домотканой одежде и забрызганных грязью леггинсах.

Несмотря на свои могучие размеры, человек покорно дал приковать себя к стене рядом с бардом, храня полное страха молчание.

— Теперь у тебя есть компания, парень, — с ухмылкой сказал Алеку стражник, ставя маленькую глиняную плошку с горящим в масле фитилем в нишу над дверью. — Не так скучно будет ждать утра.

Свет от лампы упал на Алека, и синяки и царапины стали отчетливо видны на его белой коже, еле прикрытой остатками полотняной рубахи. Алек безучастно смотрел на своих мучителей.

— Клянусь Создателем, малыш! Что ты натворил, что они так тебя отделали? — воскликнул первый из узников.

— Ничего, — выдохнул Алек. — Они меня пытали… других тоже. Те умерли… вчера? Какой сегодня день?

— Как рассветет, будет третий день месяца эразин. Голова Алека болела, ему было трудно соображать. Неужели прошло всего четыре дня?

— Но за что они тебя схватили? — настаивал человек, глядя на Алека с подозрением.

— Они сказали, что я шпионил. Но это неправда! Я пытался объяснить…

— Вот и со мной то же самое, — вздохнул крестьянин. — Меня схватили, избили, отняли все, что у меня при себе было, и ни слова не пожелали выслушать. «Я же Морден Свифтфорд, — говорил я им, — простой пахарь, никакой не шпион». И вот я здесь.

С глухим стоном бард сел, неловко повернувшись в своих оковах. С большим трудом ему удалось прислониться спиной к стене.

— Эти твари дорого заплатят за свои бесчинства, — с бессильной яростью прошипел он. — Подумать только, Ролан Силверлиф — шпион!

— Тебя тоже обвиняют в этом? — спросил Морден.

— Это же абсурд! Только на прошлой неделе я выступал на ярмарке в Рук Торе. В здешних краях у меня найдутся могущественные покровители, и уж поверьте, они все узнают о тех издевательствах, которым меня подвергли!

 

Человек продолжал бормотать, в подробностях перечесляя, где проходили его выступления и к каким благородным господам обратится он за защитой.

Алек не обращал на него внимания. Ему хватало собственных несчастий, и он бессильно скорчился в своем углу. Морден же слушал барда, разинув рот.

Не прошло и часа, как тюремщики вернулись и уволокли дрожащего крестьянина. Скоро в камеру долетели знакомые вопли. Алек уткнулся лицом в колени и зажал уши, стараясь ничего не слышать. Он знал, что бард наблюдает за ним, но ему было все равно.

Когда стражники швырнули Мордена обратно в камеру и приковали к стене, его волосы и куртка были покрыты кровью. Он остался лежать там, где упал, издавая хриплые стоны.

Один из тюремщиков вернулся и раздал узникам по кружке воды и сухарю. Силверлиф посмотрел на еду с отвращением.

— В сухарях полно червей, но тебе следует подкрепиться, — сказал он, перебрасывая свою порцию Алеку.

Тот не прикоснулся ни к своему сухарю, ни к порции барда. Появление еды означало, что рассвет близок и скоро начнется новый мучительный день.

— Ну-ка поешь, — мягко подбодрил его Ролан. — Силы тебе скоро понадобятся. — Алек отвернулся к стене, но тот настаивал: — По крайней мере попей воды. Ходить-то ты можешь?

Алек безразлично пожал плечами:

— Какое это имеет значение?

— Может быть, скоро это будет иметь очень даже большое значение, — ответил человек со странной кривой улыбкой. В его голосе появилось что-то новое: расчетливая нотка, совсем не соответствующая его щегольской внешности. Тусклый свет лампы высветил его длинный нос и один внимательный глаз.

Алек сделал глоток, потом залпом выпил всю воду: потребности его тела давали себя знать, несмотря на всю безнадежность положения. У него во рту не было ни крошки еды и ни капли воды уже больше суток.

— Так-то лучше, — пробормотал Ролан. Он встал на колени, так что цепи, сковывающие его ноги, натянулись, и наклонился вперед. Морден поднял голову, глядя на него с тупым любопытством.

— Это бесполезно, тюремщики услышат и явятся сюда, — прошипел Алек. Хоть бы этот человек догадался не шуметь!

К его удивлению, Ролан хитро подмигнул. Потом он начал сгибать и разгибать руки, выпрямив напряженные пальцы. В тишине Алек услышал мягкий тошнотворный щелчок: большие пальцы выскочили из суставов. Кисти рук Ролана выскользнули из колец кандалов. Бард упал вперед, но ловко оперся на локоть и быстро вправил пальцы в суставы.

— Ну вот, теперь еще ноги… — Ролан рукавом вытер со лба пот. Отогнув верх сапога, он вытащил из шва в голенище длинный тонкий похожий на шпильку инструмент. Секунда возни с замками ножных кандалов — и бард был свободен. Подняв с пола кружки с водой — свою и Мордена — он подошел к Алеку.

— Ну-ка выпей. Только медленно. Как тебя зовут?

— Алек из Керри. — Паренек с благодарностью выпил воду, все еще гадая, на самом ли деле он видел то, что только что проделал Ролан. Впервые с тех пор, как его схватили, перед ним забрезжила надежда.

Ролан внимательно смотрел на Алека, как будто принимая нелегкое решение. Наконец он вздохнул и сказал:

— Пожалуй, тебе лучше отправиться со мной. — Потом, нетерпеливо откинув волосы с лица, он повернулся к Мордену с улыбкой, которую никак нельзя было бы назвать дружеской.

— Что-то ты, приятель, уж вовсе дешево ценишь свою жизнь.

— Добрый господин, — заикаясь, выдавил из себя Морден, — я всего лишь простой крестьянин, но моя жизнь дорога мне так же…

Ролан остановил его нетерпеливым жестом; сунув руку за ворот грязной куртки Мордена, он сорвал с шеи того тонкую серебряную цепочку и сунул ее под нос «крестьянину».

— Ты не очень убедительно играешь свою роль, знаешь ли. Хоть они и грубые животные, приспешники Асенгаи слишком хорошо знают свое дело, чтобы прозевать такую финтифлюшку.

«У него совсем другой голос!» — подумал Алек, в растерянности наблюдая эту странную сцену. Ролан больше не пришепетывал, щеголь бард превратился в смертельно опасное существо.

— Должен также тебе сказать — просто чтобы повысить твою квалификацию, — что после пытки человек всегда страдает от жажды, — продолжал Ролан. — Кроме, конечно, тех случаев, когда он утолил жажду элем, которым от тебя разит за версту. Верно, у вас с тюремщиками был веселый ужин? Интересно, какой это кровью ты перемазан?

— Менструальной кровью твоей матушки! — прорычал Морден. Простоватое выражение исчезло с его лица; выхватив из леггинса короткий кинжал, он бросился на Ролана. Бард легко парировал удар и, резко выбросив вперед кулак, раздробил Мордену кадык, одновременно локтем стукнув его в висок. Морден рухнул к ногам Ролана, изо рта и из уха у него хлынула кровь.

— Ты его убил! — слабым голосом произнес Алек. Ролан пощупал пульс на горле поверженного противника, затем кивнул:

— Похоже на то. Иначе этот дурак заорал бы и позвал стражников.

Алек отпрянул и прижался к сырым камням.

— Успокойся, парень, — сказал ему Ролан, и Алек с изумлением обнаружил, что тот улыбается. — Хочешь ты отсюда выбраться или нет?

Алек смог только молча кивнуть, когда Ролан начал освобождать его от цепей. Покончив с этим, тот подошел к телу Мордена.

— Посмотрим теперь, кто ты такой. — Ролан сунул кинжал Мордена за голенище собственного сапога и задрал грязную куртку «крестьянина», обнажив волосатый торс. — Хмм, удивляться тут особенно нечему, — пробормотал он, заглядывая под мышку мертвеца.

Любопытство побороло страх, и Алек подобрался поближе и заглянул через плечо Ролана.

— Видишь? — Тот показал ему на три расположенных треугольником маленьких кружка, вытатуированных на бледной коже.

— Что это значит?

— Знак гильдии. Он был жонглером.

— Циркачом?

— Нет, — фыркнул Ролан. — Соглядатаем, подсадной уткой. Жонглеры берутся за любую грязную работу, если за нее хорошо платят. Они вьются вокруг таких князьков, как Асенгаи, как мухи вокруг навозной кучи. — Он стянул с мертвеца куртку и сунул ее Алеку. — Вот, надевай. И поторопись! Повторять не буду: отстанешь — заботься о себе сам.

Одежда была грязная и мокрая от крови, но Алек поспешно подчинился, хотя его и передернуло от отвращения, когда он ее натягивал. К тому времени, когда он был готов, Ролан уже возился с замком в двери камеры.

— Ржавый сукин сын, — пробормотал он себе под нос и плюнул в замочную скважину. Наконец замок поддался, и Ролан выглянул в коридор, слегка приоткрыв дверь.

— Как будто все спокойно, — прошептал он. — Не отставай и делай, как я скажу.

Алек следом за бардом выбрался из камеры; сердце его бешено колотилось, в ушах стоял шум, как от кузнечного молота. Их отделяло несколько ярдов от помещения, где узников пытали; затем следовала дверь, ведущая в комнату стражи. Она была открыта, и до беглецов доносились голоса тюремщиков, азартно играющих в кости.

Сапоги Ролана ступали по каменному полу так же бесшумно, как и босые ноги Алека. Ролан осторожно выглянул из-за косяка и поднял вверх четыре пальца, потом жестом велел Алеку быстро и тихо миновать дверь.

Алек тоже заглянул в комнату. Четверо стражников расположились вокруг расстеленного на полу плаща. Как раз в этот момент один из них бросил кости, раздалась ругань проигравшего, зазвенели монеты.

Дождавшись, когда внимание игроков будет отвлечено следующим ходом, Алек проскользнул мимо двери. Ролан бесшумно последовал за ним, и беглецы, обогнув угол, поспешили туда, где начиналась лестница. В нише на нижней площадке горела масляная лампа. Ролан прихватил ее с собой и двинулся дальше.

Алек совсем не представлял себе расположения помещений в замке и скоро утратил всякое понятие о том, в каком направлении они идут. Миновав извилистый проход, Ролан наконец привел его к маленькой дверце, открыл ее и нырнул в темноту, шепотом предупредив Алека, чтобы тот смотрел под ноги — как раз вовремя, иначе парень свалился бы с лестницы, начинающейся сразу за дверцей.

Там, куда они попали, было холодно и сыро. Колеблющийся свет лампы выхватывал из темноты покрытые мхом камни стен. Пол тоже был каменный, неровный и местами провалившийся от долгого запустения.

Наконец они дошли до выщербленных ступеней, ведущих к низкой окованной железными полосами двери. Камни под босыми ногами Алека казались ледяными, дыхание вырывалось клубами пара. Ролан передал юноше лампу, а сам занялся тяжелым замком, висящим на двери.

— Ну вот, — прошептал он, когда дужка поддалась его усилиям. — Задуй лампу и оставь ее здесь. Мы уже почти на свободе!

Беглецы выскользнули в тень, отбрасываемую стеной, окружающей внутренний дворик. Ущербная луна стояла низко над западным горизонтом; небо, усеянное звездами, начало светлеть, предвещая рассвет. На всем, что находилось поблизости, лежал толстый слой поблескивающего в лунном свете инея: на поленнице, стенке колодца, наковальне, где кузнец, по-видимому, обычно подковывал лошадей. Зима будет ранней в этом году, подумал Алек. Воздух пах морозом.

— Это двор конюшни, — прошептал Ролан. — За поленницей — ворота и коновязь. Проклятие, ну и холодина! — Взъерошив свои смешные локоны, он оглядел Алека: если не считать грязной куртки, тот был совсем раздет. — Не можешь же ты отправиться в странствие через всю страну в таком виде! Спрячься-ка пока за боковой дверью. Стражников там быть не должно, но все равно не зевай и, главное, не шуми. Я сейчас вернусь. И прежде чем Алек успел возразить, Ролан растворился в темноте, двинувшись к воротам конюшни.

Алек скорчился за дверью, обхватив себя руками, чтобы хоть как— то согреться. Теперь, оставшись один, он почувствовал, что вспыхнувшая было надежда на освобождение оставляет его. Глянув в сторону конюшни, он не увидел своего странного спутника. Теперь уже Алека охватил ужас, грозя снести хрупкую плотину его самообладания.

Борясь с паникой, юноша заставил себя внимательно присмотреться к теням, отбрасываемым поленницей. «Не для того я перенес все мучения, чтобы теперь снова попасться из-за собственной слабости, — отчитывал он себя. — Дална-Создатель, простри свою могучую руку надо мной!»

Сделав глубокий вдох, Алек кинулся вперед. Когда ему оставалось до поленницы шага два, из-за наковальни всего в нескольких футах от него появилась высокая фигура.

— Кто там? — рявкнул человек, выхватывая из-за пояса нож. — Эй ты, стой смирно и отвечай мне!

Алек нырнул за поленницу и распластался на земле. Он упал грудью на что-то твердое, его руки сомкнулись на гладкой рукояти топора. Юноша тут же перекатился на бок, увернувшись от тяжелой дубинки, которой размахивал его преследователь. Выставив вперед топор, Алек каким-то образом сумел отразить следующий удар, но противник был силен, а сам он после пыток и голода последних дней совсем ослабел. Стражник обрушил на парня град ударов. Тот отпрыгнул назад, заметив при этом Ролана, появившегося из ворот конюшни. Однако вместо того, чтобы прийти на помощь Алеку, бард снова исчез в тени стены.

«Вот и все, — подумал Алек. — Я попался, и он бросил меня».

Ярость, рожденная отчаянием, заставила Алека броситься на не ожидавшего этого стражника, бешено размахивая топором. Если уж ему суждено погибнуть в этом ужасном месте, он умрет сражаясь, и умрет под открытым небом.

Противник Алека быстро опомнился и сам начал наступать, готовясь нанести юноше смертельный удар, когда на них обрушился грохот. Ворота конюшни распахнулись, и оттуда вылетел Ролан, сидя без седла на огромном вороном жеребце. За ним бежали конюхи и солдаты, крича и ругаясь.

— Ворота, будь они прокляты! Открой ворота! — прокричал Алеку Ролан, направляя своего скакуна через двор, чтобы заставить погоню вернуть в сторону.

Отвлеченный шумом, противник Алека сделал неловкое движение, и юноша яростным ударом вонзил топор ему в грудь Стражник с воплем рухнул на землю, а Алек, отбросив топор, кинулся к воротам, с трудом поднял тяжелый засов и распахнул створки.

Что же будет?

Растерянно оглянувшись, Алек увидел, как Ролан отбивается от преследователей в дальнем конце двора. Один из стражников схватил его за ногу, конюх пытался повиснуть на узде коня. Увидев открытые ворота, Ролан поднял своего скакуна на дыбы, а потом послал в галоп через двор. Вороной жеребец без всяких усилий перемахнул через ограду колодца и рванулся к воротам. В последний момент резко натянув поводья и вцепившись в гриву одной рукой, Ролан другую протянул Алеку, свесившись с коня.

— Давай! — завопил он.

Алек еле успел ухватиться за протянутую руку. Пальцы Ролана сомкнулись на его запястье, и тот рывком закинул юношу на круп жеребца. Юноша выпрямился и обхватил Ролана за талию; копыта коня прогрохотали по мосту, ведущему от ворот к дороге.

Обогнув деревушку, прилепившуюся у подножия замка, беглецы устремились к лесистым горам, где кончались владения Асенгаи.

Через несколько миль Ролан развернул коня и направил его в густой лес, тянувшийся вдоль дороги. Оказавшись в чаще, он натянул поводья.

— Вот что, держи, — прошептал он и сунул в руки Алека какой-то сверток.

Это оказался плащ. Грубая ткань пропахла конюшней, но юноша с благодарностью завернулся в теплую одежду, прижав босые ноги к бокам разгоряченного скачкой коня.

Ролан хранил молчание, и тут до Алека дошло, что они как будто чего-то ждут. Вскоре с дороги донесся стук копыт. Было еще слишком темно, чтобы пересчитать всадников, но, судя по звукам, их было не меньше полудюжины. Дав им удалиться, Ролан направил вороного в сторону замка.

— Мы не туда свернули, — прошептал Алек, дергая своего спутника за рукав.

— Не беспокойся, — ответил тот, хихикнув. Через несколько минут он свернул с дороги на заросшую тропу. Тропа резко пошла под уклон, ветви деревьев хлестали всадников. Отъехав достаточно далеко от дороги, Ролан остановил коня и, взяв у Алека плащ, закутал им голову жеребца, чтобы не дать тому заржать. Вскоре они услышали, как возвращается погоня. Солдаты теперь тащились медленно и переговаривались между собой. Двое из них решили обследовать тропу и проехали всего в двадцати ярдах от затаивших дыхание беглецов.

— Должно быть, он колдун, точно говорю тебе, — уверял один стражник другого. — Убил этого прохвоста южанина, исчез из камеры, а теперь и вовсе скрылся.

— Какой там, к черту, колдун, — сердито ответил ему напарник. — Ты сам захочешь научиться летать, если только Берин не схватит их там, дальше по дороге. Господин Асенгаи спустит с нас шкуру за побег этих шпионов.

Лошади солдат начали спотыкаться на крутой тропе и попятились.

— Клянусь потрохами Билайри! По этой чащобе в темноте не проехать. Если они сюда сунулись, то небось сломали себе шеи, — проворчал стражник. Солдаты развернули коней и поскакали к дороге.

Дождавшись, пока все стихло, Ролан снова сел на жеребца и вернул плащ Алеку.

— Что мы теперь предпримем? — прошептал тот, когда Ролан направил коня дальше по тропе.

— Я кое-что припрятал недалеко отсюда. Надеюсь, мое добро так там и лежит. Держись крепче, дорога тут нелегкая.

Date: 2015-07-10; view: 301; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию