Освещение проблемы «маленького человека» в прозе А. Чехова

А. Чехов - великий художник слова, как и многие другие писатели, также не мог обойти в своем творчестве стороной тему «маленького человека» [Юрьева, 2009, c.41].

А все рассказы А. Чехова, в целом, в совокупности составляют идейное целое, создают обобщающее представление о современной жизни, где значимое соседствует с ничтожным, трагическое со смешным.

Между противоположностями в душах чеховских героев большей частью нет мирного сосуществования. Если человек подчиняется силе обстоятельств и в нем постепенно гаснет способность к сопротивлению, то он в конце концов теряет все истинно человеческое, что ему было свойственно. Это омертвение души, «уменьшение ее» до минимальных размеров - самое страшное возмездие, которое воздает жизнь за приспособленчество.

В рассказах А. Чехова мы видим угнетателей начальников, как у Н. Гоголя, нет в них и острой денежной ситуации, унижающих социальных отношений как у Ф. Достоевского, есть только человек, который сам вершит свою судьбу. Своими наглядными образами «маленьких людей» с оскудевшими душами, А. Чехов призывает читателей к исполнению одной из своих заповедей «По капле выдавить из себя раба». Каждый из героев его «маленькой трилогии» олицетворяет какую-либо из сторон жизни: Беликов («Человек в футляре») - олицетворение власти, бюрократии и цензуры, рассказ («Крыжовник») - олицетворение отношений к земле, извращенный образ помещика того времени, рассказ о любви предстает перед нами отражением духовной жизни людей [Юрьева, 2009, c.42].

Все рассказы в совокупности составляют идейное целое, создают обобщающее представление о современной жизни, где значимое соседствует с ничтожным, трагическое со смешным.

«Человек в футляре» представляет собой первую часть знаменитой чеховской «маленькой трилогии». Беликов, учитель греческого языка, влюбленный в свой предмет, мог бы своими знаниями принести много пользы гимназистам. Влюбленность Беликова в греческий язык на первый взгляд более высокая форма навязчивой идеи, чем страсть к накопительству у Ионыча или к обладанию усадебкой с крыжовником у героя рассказа «Крыжовник». Но не случайно, что своим восхищением прекрасным предметом, который он преподает, этот учитель не заражает учеников, он для них - лишь ненавистный «человек в футляре». Взяв на себя роль блюстителя морали, он отравляет жизнь окружающим: не только ученикам, но и учителям и директору гимназии, и не только всей гимназии - всему городу. Поэтому его так все ненавидят.

Но герой рассказа «Человек в футляре», он в каком-то смысле даже доволен положением «маленького человека». Такие герои живут той жизнью, которую сами себе создали и которая вполне соответствует их характеру и внутреннему миру. В этом и заключается маленькое счастье этих маленьких людей. Они следуют лишь своим личным убеждениям и не заботятся о том, как тот или иной их поступок отразится на судьбе окружающих их людей. Так, например, Беликов всю свою жизнь проводит как в футляре: носит темные очки, фуфайку, уши закладывает ватой, а когда садится на извозчика, приказывает поднимать верх. Также и зонтик, и часы, и перочинный нож находятся у него в футлярчиках. Дом Беликова символизирует собой идеал, который он всегда стремился воплотить в жизнь и создать вокруг себя. Он не понимает, что в силу своих странностей держит в страхе весь город. Также и Червяков своим поведением сильно докучает генералу. Но просит он прощения не из-за угрызений совести и не из-за того, что посчитал свой поступок действительно дерзким по отношению к такому высокому чину. Червяков извиняется перед Бризжаловым из-за стереотипов, засевших в его сознании. Он, как и Беликов, опасается «как бы чего не вышло», если эти стереотипы не будут повторены. В своих рассказах А. Чехов изобразил маленьких людей, не понимающих, что именно их характер и поведение, которыми они довольствуются и не стремятся развить от худшего к лучшему, делают их жизнь «маленькой» и (хотя и не по их специальному стремлению) нарушают спокойствие окружающих их людей.

Порождение эпохи реакции 1880-х годов, Беликов прежде всего сам пребывает в постоянном страхе: как бы чего не вышло! И пусть светит солнце, на случай дождя или ветра, на всякий случай надо одеться потеплее, надо захватить зонт, поднять воротник, надеть галоши, заложить уши ватой и, садясь на извозчика, закрыть верх. Детали в поведении героя, отмеченные художником в момент, когда герой покидает дом и выходит на улицу, от которой ждет одних неприятностей, сразу создают яркий образ «маленького футлярного» человека. Казалось бы, такой человек, как Беликов, страшась улицы, в собственном доме должен чувствовать себя вне опасности. Но ему и дома не лучше, чем на улице. Здесь в его распоряжении не менее изощренный подбор предметов охранительного назначения. Как бы не повредились вещи - и на всякий случай часы, перочинный ножик Беликов держит в чехле. Как бы воры не залезли в дом, Как бы повар Афанасий не зарезал его - ставни, задвижки, кровать с пологом, сам под одеялом с плотно укрытой головой призваны охранять и оберегать спокойствие (точнее, беспокойство) Беликова, который ходит по дому в халате и колпаке.

Обилие предметов, сопровождающих Беликова на улице, дома, в школе, заставляет нас еще раз вспомнить творчество замечательных предшественников А. Чехова, которые впервые в русской литературе так тесно связали внутренний облик человека с внешним миром, его окружением, прежде всего, Н. Гоголя.

Итак, весь смысл жизни Беликова - в энергичной защите от внешнего мира, от реальной жизни. Но еще страшнее для него любое проявление живой мысли. Поэтому ему по душе всякие официальные циркуляры. Особенно они были ему милы, если в них содержались запреты - широкое поле для претворения в жизнь его «жизненной философии». «Футлярность» как свойство человеческого характера, таким образом, выходит далеко за пределы поведения личности в быту, отражает мировоззрение целого общества, живущего при полицейско-бюрократическом режиме.

И когда думаешь об этом, то в обучении Беликовым детей древнему, мертвому языку чудится зловещий оттенок. Беликов напоминает унтер-офицера и по страсти к добровольной защите полицейского режима, и по силе вредного влияния на людей.

Характеры, изображенные А. Чеховым всегда динамичны. Изменился и Беликов под влиянием тусклого, робкого огонька - подобия любви, вспыхнувшей в его душе при встрече с хохотушкой Варенькой. Но это изменение было внешним. С нового «как бы чего не вышло» началась самая первая мысль Беликова о женитьбе на Вареньке, этим «футлярным» соображением и было, в конце концов, раздавлено подобие влюбленности в его душе [Фараджев, 2001, c. 138].

Но на этот раз это опасение оказалось не напрасным: сброшенный с лестницы учителем Коваленко, братом Вареньки, Беликов покатился вниз и потерял галоши. С ними этот человек, казалось бы, сросся физически, и вдруг он почувствовал себя совсем незащищенным. Роковой исход наступил незамедлительно. Беликов не мог пережить публичного позора, вернулся к себе, лег и больше не вставал. Эта смерть - расплата за ложное мертвенное мировоззрение, потому в ней нет ничего трагического.

Перед нами - жизнь, искалеченная общественными условиями, истраченная бессмысленно для самого себя и во зло другим. Страх перед каким бы то ни было проявлением жизни, тупая неприязнь ко всему новому, необычному, особенно выходящему за рамки дозволенного начальником, - характерные черты футлярной жизни.

Рассказ «Крыжовник» - о подобной жизни - стал обобщением всего русского мещанского быта. В процессе работы писатель отверг вариант смерти чиновника от рака. Это выглядело бы как трагическая случайность. Отверг он и записанную им другую концовку: съел крыжовник, сказал: «Как глупо» - и умер. Это для А. Чехова было слишком простым решением проблемы. В окончательном варианте чиновник остался жить, довольный собой [Фараджев, 200, c. 139].

Самодовольная, живучая пошлость - общественно опасное явление. Такое завершение рассказа поражает точностью и удивительной простотой. Рассказ Чехова обличает пошлость, скуку, ограниченность интересов. Перед нами раскрывается нечто мелкое, незначительное, на первый взгляд почти безвредное, постоянно встречающееся, но страшное в своей мелкой обыденности.

В начале рассказа рисуется пейзаж - бесконечные поля, далекие холмы. Великой, прекрасной стране, ее просторам противопоставлена жизнь чиновника, заветная цель которого сводится к тому, чтобы приобрести в собственность ничтожный клочок земли, запереть себя на всю жизнь в собственной усадьбе, есть «не купленный, а свой собственный крыжовник». Посетив брата, который после долгих лишений осуществил свою мечту - под старость приобрел имение. Но счастливым от этого герой А. Чехова, увы, не стал, а продолжил лишь свое «размеренное» существование.

А. Чехов избирает позицию наблюдателя человеческой жизни, но только тех ее сторон, которые его интересуют как художника. Жизненные ситуации и их герои пропускаются через его восприятие и соответствующую тональность - от лирической до глубоко драматической. Жизнь человека в ранних чеховских рассказах погружена в быт, порождающий неожиданные, необычные, с существенной долей комизма ситуации, которые становятся у А. Чехова содержательным ядром произведения. Иными словами, содержание большинства ранних рассказов проистекает из «чистой воды недоразумения» как, например, в рассказе «Смерть чиновника»: «В животе у Червякова что-то оторвалось. Ничего не видя, ничего не слыша, он попятился к двери, вышел на улицу и поплелся... Придя машинально домой, не снимая вицмундира, он лёг на диван и... помер» [ Чехов, 2012, c.255].

Чеховский герой - экзекутор Иван Дмитрич помер от переживаний, вызванных страхом. На первый взгляд, ответ кажется простым и очевидным. Но «простота» чеховских рассказов иллюзорна и требует от читателя внимательнейшего отношения к тексту. А в нашем случае также и к литературно-художественному контексту, выраженному в «Смерти чиновника» рядом ассоциаций. С холопским рвением чеховский экзекутор пытается снова и снова извиниться, преклониться перед Бризжаловым, с наслаждением выслушать генеральское поучение. Комична настойчивость, с которой Червяков пристает со своими извинениями генералу. И даже «распекание» со стороны «персоны» не унизит его, а подарит надежду быть замеченным. Червяков страдает не от унижения, а от прямо противоположного чувства: оттого, что его могут заподозрить в нежелании унижаться, в праве на какое-то иное поведение. «Смею ли я смеяться? Ежели мы будем смеяться, так никакого тогда, значит, и уважения к персонам… не будет…». Страдает он от того, что генерал «понять не может», то, что ему, Червякову, совершенно ясно. И вот очередной раз Червяков отправляется не просто извиняться, а вразумлять «непонятливого» генерала. И здесь он уже не смешон и не жалок, а, пожалуй, страшен – как хранитель заветов, краеугольный камень, на котором и держится система чинопочитания и добровольного самоунижения. А генерал не понимает «высокого» намерения Червякова, игнорирует его страстное желание попасть в поле зрения влиятельного лица. «Какие же тут насмешки? - подумал Червяков. - Вовсе тут нет никаких насмешек! Генерал, а понять не может!» [Там же. - С.263]. Смысл фразы Червякова: «Нет, этого нельзя так оставить... Я ему объясню...» заключается в том, что экзекутора осеняет мысль, что надо не извиняться, а «объяснить» своё подобострастие. И вот, как неожиданно оказалось для него, в последний раз Червяков «начал докладывать» генералу подлинную причину и цель своей настойчивости: «Я вчера приходил беспокоить ваше-ство... не для того, чтобы смеяться, как вы изволили сказать... Смею ли я смеяться? Ежели мы будем смеяться, так никогда тогда, значит, и уважения к персонам... не будет...» [Чехов, 2012, c.250] Реакция генерала «Пошёл вон!» подействовала на Червякова ужасающе: окрик генерала не просто поразил, а ужаснул Червякова. Но, это в конце концов естественная реакция человека, которого вывели из себя. Мало того, что Червяков был совершенно не понят в его заветнейших чиновничьих намерениях, вышло, что сама высокопоставленная бюрократическая «персона» полностью пренебрегала принципом, на котором испокон веку стоял институт чиновничества. Но этот принцип был единственным смыслом и содержанием червяковской жизни. И вот он рухнул... Существовать стало нечем... И чеховский чиновник умер. Не сняв вицмундира, который, несомненно, будет на нем и в гробу. Таким в свой черед важным штрихом завершил А. Чехов портрет своего «маленького человека».

Чеховский образ маленького человека мы видим и в рассказе «Хамелеон». Здесь новаторство заключается в изображении конфликта, или, скорее, в его фактическом отсутствии. Предметом изображения оказывается сам маленький человек как личность. Необычным оказывается выбор основной детали, характеризующей главного героя Очумелова. Для его раскрытия Чехов использует большое количество повторений. Несколько раз меняется реакция Очумелова на происшествие, свидетелем которого он оказывается, в зависимости от ответа на вопрос: «Чья это собака?». Полицейский надзиратель представлен здесь как человек, с одной стороны, неподдающийся чужому влиянию, с другой - также обладающий стереотипом мышления. Для него все генеральское лучше «негенеральского». На примере образа полицейского А. Чехов обыгрывает русскую поговорку: «Бросает то в жар, то в холод». Очумелов постоянно просит своего подчиненного то снять, то надеть на него пальто, так как явно чувствует внутренний дискомфорт из-за неопределенности сложившейся ситуации.

Объект насмешки чеховских произведений – тот самый «маленький человек, над которым столько слез пролила прежняя русская литература. Он смешон и жалок одновременно: смешон своей нелепой настойчивостью, жалок тем, что подвергает себя унижению, демонстрирует полный отказ от человеческого достоинства.

Добровольное пресмыкательство, самоуничтожение «маленького человека» - вот поворот известной темы, предложенный Чеховым. Для чего Чехов пародирует, переиначивает классическую ситуацию? Что нового вносит смена объекта осмеяния?

Произведения, в которых изображались злые, порочные начальники и угнетенные ими маленькие чиновники, преследовали открыть глаза читателю на такое соотношение добра и зла и возлагали надежу на, таким образом, на замену одних, порочных, носителей власти другими, более добродетельными. Чехов таких просветительских иллюзий лишен. Дело, показывает он, не в злых, дурных начальниках: зло лежит глубже. [Катаев, 1998, c. 5-6].

А. Чехов переосмысливает образ маленького человека; к чертам, вызывающим жалость и сочувствие, он добавляет отрицательные качества, которые сам не приемлет. Это чинопочитание, ограниченность мышления. Такое новое освещение этого образа делает его более выразительным и заставляет еще раз задуматься над его сущностью [ Красухин, 2004, c.11].

Рассказы писателя собственно, и посвящены исследованию различных граней духовного подчинения и рабства «маленьких людей», начиная от самых простых до сложнейших.

В чеховском повествовании среда перестала быть внешней, посторонней человеку силой, и персонажи зависят от нее в той мере, в какой сами же ее создают и воспроизводят. Поэтому у А. Чехова, в отличие от большинства других писателей, разрабатывавших именно тему конфликта со средой, так много рассказов о достигнутой цели, о сбывшейся мечте, о людях, добившихся «счастья». Чем полнее чеховский персонаж соответствует «среде», тем меньше он похож на человека.

А. Чехов дал множественный анализ причин, принуждающих людей к подчинению и неволе.

Этому писателю принадлежат удивительные слова о человеке, в котором «все должно быть прекрасно - и лицо, и одежда, и душа, и мысли», и люди в его глазах, вероятно, вообще не могли быть «маленькими».

Таким образом, чеховский «маленький человек» - это тип не столько социальный или социально-психологический, сколько нравственный. Он существует в любой среде и в любом народе. Человек всегда должен оставаться человеком, нигде не терять своего достоинства и ценить других, прежде всего по человеческим качествам, а не по должностям.

А. Чехов показал, что «маленький человек» нисколько не меньше по своей значимости для общества в целом.