Глава 5. — Это всего лишь маленький домик, — объясняла Сьюзен Сантини, пока везла Кейт по извилистому шоссе вдоль северного побережья

— Это всего лишь маленький домик, — объясняла Сьюзен Сантини, пока везла Кейт по извилистому шоссе вдоль северного побережья. — Очень скромно, пара спален. И абсолютно старомодная кухня. Древняя. Но там уютно, слышен шум волн. — Она свернула с хайвея на проселочную дорогу, проложенную сквозь заросли кустарника. Из-под колес все время, пока они ехали до моря, поднималось облако густой красной пыли. — Мы редко сюда ездим, потому что все время кто-нибудь из нас дежурит по выходным. Иногда Гай говорит, что надо его продать. Но я не хочу об этом слышать, такой кусочек рая потом нам не найти.

Шины заскрипели по гравию подъездной дорожки. Небольшой дом, какие строили во времена плантаций, спрятался под нависшими над ним громадными раскидистыми деревьями и казался кукольным. Солнце и ветер сделали свое дело, краски поблекли, а крыша, казалось, прогнулась под грузом коричневых иголок с железного дерева. Кейт вышла из машины и постояла под деревьями, слушая шипение волн, набегавших на песок. Под полуденным солнцем море было яркого синего цвета.

— Вот мы и на месте. — Сьюзен показала на пляж, где ее сынишка Уильям в мешковатых купальных трусах приплясывал на песке танец, похожий на джигу. Он казался неотъемлемой частью этого пейзажа, маленьким веселым эльфом, который может вдруг взять и исчезнуть. На полотенце, расстеленном на песке, сидела женщина с острым птичьим личиком и листала модный журнал. — Это Адель, — прошептала Сьюзен, — нам пришлось дать с дюжину объявлений и выдержать двадцать собеседований, чтобы найти ее. А теперь меня беспокоит, что Уильям слишком к ней привязался.

Уильям увидел их и вскинул руки.

— Мама!

— Привет, дорогой. — Она дотронулась до руки Кейт. — Мы проветрили коттедж, и нас ждет горячий кофе.

По деревянным ступенькам они поднялись на крыльцо кухни. Внутри еще не проветрилось до конца. Солнце играло на желтом линолеуме, маленький горшочек с африканскими фиалками стоял на подоконнике. Стены были изрисованы животными всех размеров и цветов, и под каждым стояло имя художника — Уильям.

— Телефон работает, и я уже загрузила холодильник. Только самое основное, так что будет причина пройтись по магазинам. — Сьюзен показала кухню, где что лежит, и повела Кейт в спальню. Подошла к окну и раздвинула кружевные занавески. Ее ярко-рыжие волосы блеснули на солнце. — Взгляни, Кейт. Вот и вид из окна, который я тебе обещала. — И она указала на море. — Если смотреть на него каждый день, вылечит лучше любого психолога. А еще рекомендую лежать на песке и слушать шум волн. Ты согласна? — Она с улыбкой обернулась к Кейт.

— Я бы никогда отсюда не уехала, — ответила та, глядя на море.

Дверь на крыльце хлопнула.

— Вот и конец покою, — вздохнула Сьюзен.

На кухне Уильям, насвистывая, раскладывал на столе коллекцию веточек. Адель, с блестящими от масла для загара плечами, наливала ему в чашку апельсиновый сок.

— Посмотри, мамочка! — Уильям с гордостью показал на новое приобретение.

Сьюзен в притворном ужасе округлила глаза.

— Что ты собираешься делать с этими палками?

— Это мои мечи и шпаги, чтобы убивать монстров.

— Монстров? Но я говорила тебе, дорогой, здесь нет никаких монстров.

— Нет, есть.

— Но папа их всех посадил в тюрьму, ты помнишь?

— Не всех. Они прячутся в зарослях. Я слышал их однажды ночью.

— Уильям, — строго сказала Сьюзен, — какие еще монстры?

— В кустах. Прошлой ночью.

— О, — Сьюзен улыбнулась Кейт, — поэтому он залез к нам в постель в два утра.

Адель поставила перед ним чашку.

— Пей, Уильям. Что это у тебя в кармане?

— Ничего.

— Я видела — там что-то шевелится.

Уильям, не отвечая, стал пить сок.

— Уильям Сантини, дай это мне. — Адель протянула руку.

Уильям умоляюще взглянул на мать, но та лишь покачала головой. Со вздохом он полез в карман и положил что-то в ладонь Адель.

Она громко взвизгнула, напуганная ящерица выскользнула из ее руки, оставив на ладони хвост.

— Она убежит! — закричал Уильям.

Все принялись искать, ползая на коленях по кухне, нашли беглянку и водворили в банку. Все к тому времени ослабели от смеха. Сьюзен легла на пол, вытянув ноги.

— Я не могу поверить, три взрослые женщины… — простонала она, — и одна крошечная ящерица!

Уильям обнял ее и потрогал горящую на солнце как расплавленное золото, прядь.

— Моя мамочка, — с нежностью прошептал он.

Она взяла его лицо в ладони, нежно поцеловала.

— Мое дитя.

— Ты не рассказал мне всю историю, — сказал Дэвид. — Я хочу знать все, что случилось.

Поки Ай Чанг откусил громадный кусок от своего бигмака и стал сосредоточенно жевать с видом голодного человека. Вытерев соус со щеки, он вздохнул:

— Почему ты решил, что я что-то скрываю?

— Ты поставил охрану в клинике. Около ее палаты и в холле. Подозреваю, ты ждал, когда приплывет крупная рыба, расставил сети.

— Да. На убийцу. — Поки вытащил из своего сэндвича кусочек маринованного огурца и с отвращением бросил на смятую салфетку. — К чему столько вопросов? Ты ведь давно не у прокурора работаешь.

— Но любопытство осталось со мной до сих пор.

— Любопытство? И только?

— Кейт — мой друг…

— Вздор! — Поки метнул на него обвиняющий взгляд. — Ты думаешь, я не расспросил о ней? Я детектив, Дэви. И я знаю, что она тебе никакой не друг. Она обвиняемая по одному твоему делу. — Он недовольно фыркнул. — С каких это пор ты стал приятелем своего врага?

— С тех пор, как начал верить в ее версию смерти Эллен О'Брайен. Два дня назад Кейт явилась ко мне с более чем странной историей, а я рассмеялся ей в лицо и прогнал из офиса. У нее не было никаких фактов, рассказанное показалось мне просто сказочкой для дураков. А теперь я сомневаюсь. Была ли смерть Эллен О'Брайен врачебной ошибкой? Или убийством?

— Убийством, говоришь? — Поки, пожав плечами, откусил еще кусок. — Но это уже по моей части, а не по твоей.

— Послушай, я уже принял иск о преступной халатности врача. И будет чертовски неудобно перед клиентами, я уже не говорю о потере времени, — если это обернется убийством. Я не хочу предстать профаном перед присяжными. Мне нужны все факты. Ради старой дружбы, Поки.

— Не дави на меня, я не сентиментален. Ты ушел со службы. Наверное, трудно было устоять против толстой чековой книжки? А я? Все еще здесь. Вместе со всей этой рухлядью, называемой мебелью. — Он показал рукой.

— Давай все-таки уточним. Я ушел не из-за денег.

— Тогда почему?

— Это личное.

— Ну да. Когда касается тебя, то это всегда личное. Все еще твердолобый, как и раньше?

— Мы говорим о деле, а не обо мне.

Поки с минуту внимательно изучал лицо Дэвида. Через открытую дверь кабинета доносился рабочий шум — громкие голоса, телефонные звонки и звук выдвигаемых ящиков. Нормальное утро для полицейского участка. Поки встал и с несчастным выражением прикрыл дверь.

— О'кей. — Он вздохнул и снова сел. — Что ты хочешь знать?

— Детали.

— Они необычны.

— Это связано с убийством Энн Рихтер?

Поки, вместо ответа, сгреб какие-то бумаги со стола и швырнул Дэвиду.

— Взгляни на предварительное медзаключение. Три страницы леденящего кровь описания.

Даже после пяти лет работы помощником прокурора, где он видел много подобных отчетов, Дэвид не мог сейчас читать без содрогания о подробностях смерти женщины. Левая сонная артерия перерезана острым лезвием, инструментом, похожим на скальпель. На правом виске рваная рана, вероятно, от удара при падении об угол кофейного столика. Подтеки крови на стене, результат выброса артериальной крови…

— Вижу, наша Эм Джи все такая же мастер по выворачиванию желудков. — Дэвид перешел ко второй странице, и то, что прочитал, заставило его нахмуриться. — Но это не имеет смысла. Она уверена во времени смерти?

— Ты же знаешь Эм Джи. Она всегда уверена. Но за каким дьяволом наш убийца, перерезав жертве горло, потом околачивался там еще три часа? Наслаждался содеянным?

— Возможно, хотел все убрать за собой. Проверить, не оставил ли следов. Обыскать квартиру. Что-нибудь пропало?

Поки вздохнул.

— Нет. В этом проблема. Деньги и драгоценности лежали на виду. Даже не притронулся.

— Сексуальное нападение?

— Нет следов. Одежда в порядке.

— Значит, жестокое убийство без мотива. Что еще?

— Взгляни еще раз на отчет. Что она написала о ране.

— Перерезанная левая сонная артерия. Инструментом, похожим на бритву. — Дэвид поднял глаза. — И что?

— А то, что точно такими же словами она описала смерть в другом отчете, за исключением того, что жертва — мужчина. Доктор родильного отделения — Генри Танака.

— Энн Рихтер была медсестрой.

— Верно. А теперь самое интересное. Перед тем как она начала работать в операционной, она работала по совместительству акушеркой. И возможно, знала доктора Танаку.

Дэвид задумался. Он вспомнил другую сестру-акушерку, которая тоже теперь мертва, как и Энн Рихтер.

— Расскажи мне об этом докторе.

Поки подвинул пепельницу и достал сигареты.

— Не возражаешь?

— Если одновременно будешь говорить.

— Все утро просто сгорал от желания закурить, но не мог, потому что рядом был Броуфи. Он сразу начинает ныть о своих носовых пазухах. — Поки щелкнул зажигалкой. — Итак. — Он затянулся и блаженно выпустил облако дыма. — Так вот. Офис Генри Танаки был на Лилийя. Знаешь эту ужасную бетонную коробку? Две недели назад, когда все покинули помещение, он задержался и остался один. Сказал, что хочет заняться бумажной работой. Его жена подтвердила, что он всегда приходил поздно. Но уверяет, что на этот раз его задержали не бумаги.

— Подружка?

— Что же еще?

— Жена знает, кто именно?

— Нет. Она только уверена, что это кто-то из сестер, работающих у него. Около семи вечера двое дежурных нашли тело в одном из кабинетов. Мы сначала думали, что его прикончил наркоман, явившийся за дозой. Действительно, пропали некоторые ампулы.

— Наркотики?

— Нет. Они были надежно заперты в другой комнате. Убийца взял препарат, который нельзя даже продать, он ничего не стоит на рынке. Может быть, он был в состоянии ломки… В то же время он тщательно стер все отпечатки, не оставил нам следов. И дело повисло. Есть, правда, показания одного из сторожей. Он видел женщину, бегущую по парковке под дождем, было темно, и он не разглядел ее как следует. Но говорит, что она точно была блондинкой.

— Он уверен, что это была женщина?

— Мужчина в парике? — засмеялся Поки. — Я не подумал об этом. Возможно.

— И что вы узнали?

— Ничего особенного. Мы поспрашивали, но никто ничего не видел, решили, что блондинка была отвлекающим маневром. А потом была убита Энн Рихтер. — Он помолчал. — И она была блондинкой. Кейт Чесни — наша первая большая надежда. Наконец мы знаем, как выглядит наш убийца. Фоторобот будет готов в понедельник. Мы узнаем имя.

— Как вы намереваетесь защитить Кейт?

— Она уедет на северное побережье. Патрульная машина будет проверять дом каждые несколько часов.

— Это все?

— Но никто ее там не найдет.

— Профессионал отыщет.

— А что прикажешь делать? — Детектив кивнул на заваленный бумагами стол. — Посмотри на это, Дэви! Я просто по уши в этом мусоре. Можно сказать, повезет, если хоть одна ночь окажется без нового трупа.

— Профессионалы не оставляют свидетелей.

— Не уверен, что он проф. Но в любом случае, что мы можем сделать? Взгляни на нашу обстановку, — он пнул ногой стул, изъеденный термитами, — не говорю уже о компьютере, а чтобы идентифицировать отпечатки, приходится до сих пор отправлять их в Калифорнию! Слушай, ничего с ней не случится. Впрочем, гарантию, как видишь, дать не могу.

Да. Дэвид задумался. Я знаю, некоторые вещи в работе полиции никогда не меняются. Слишком большие требования и слишком мало бюджетных денег.

Он пытался себя убедить, что его интерес в этом деле продиктован лишь работой, и он обязан задавать все эти вопросы. Он должен быть уверен, что дело не закроется в свете появившихся новых фактов. Но мысли все время возвращались к Кейт, ему представлялось, как она сидит одинокая и беззащитная на госпитальной кровати.

Дэвиду хотелось верить Поки. Он работал с ним достаточно долго, чтобы понимать, что Поки хороший детектив. Но, к несчастью, доктора и детективы одинаковы в одном — они стараются похоронить свои ошибки.

Солнце пригревало спину, и она заснула, лежа на песке, убаюканная монотонным плеском волн. Ветер перелистывал страницы книжки в бумажной обложке. На этом пустынном пляже, где покой нарушали только птицы, перелетающие с ветки на ветку, она нашла идеальное место, чтобы укрыться от всего мира. Забыть все, что произошло, и подлечить психику. Проснувшись, почувствовала запах разогретого на солнце кокосового масла. Захотелось есть. Она ничего не ела сегодня, кроме легкого завтрака, а день перевалил к вечеру.

Окончательно проснуться ее заставил инстинкт, предупредивший об опасности. Она не была больше одна. За ней наблюдали. Это было так очевидно, что она перевернулась на спину и почему-то даже не удивилась, увидев Дэвида. Он был в джинсах и старой рубашке из хлопка с закатанными рукавами. Волосы лохматил ветер, на них играли лучи начинавшего клониться к закату солнца. Он молчал, просто стоял рядом, руки в карманах, и медленно ее разглядывал. Хотя ее купальный костюм был достаточно закрытым, она почувствовала себя раздетой под этим откровенным взглядом. По телу пробежала приятная истома, стало жарко, но не от солнца.

— Вас нелегко разыскать, леди, — проговорил он.

— Так и было задумано.

Он оглядел пустынное место.

— Не слишком хорошая идея — лежать на открытом пляже.

— Вы правы. — Она встала, подобрала полотенце и книгу с песка. — Никогда не знаешь, кто бродит вокруг. Убийцы, воры, всякие темные личности… — И, перекинув через плечо полотенце, двинулась к дому. — Или какой-нибудь подозрительный адвокат.

— Мне надо с вами поговорить, Кейт.

— У меня есть свой адвокат. Почему бы вам не поговорить с ним?

— Это касается дела О'Брайен.

— Поберегите вопросы для зала суда, — резко бросила она и пошла прочь, оставив его стоять на песке.

— Мы можем и не увидеться в суде! — крикнул он вслед.

— Какая жалость.

Он догнал ее у коттеджа и следовал по пятам, пока она поднималась на крыльцо. Она захлопнула дверь перед его носом.

— Вы что, не слышали меня? — крикнул он, видя, что она остановилась посередине кухни и смотрит на него через стекло. — Меня, возможно, не будет на суде, — повторил он.

— Что это значит?

— Я хочу отказаться от дела.

— Почему?

— Впустите меня, и я расскажу.

Она открыла дверь.

— Входите, мистер Рэнсом. Действительно, нам пора поговорить.

Он прошел на кухню и встал рядом. Она была босиком, и это еще больше подчеркивало, какой он высокий. Впервые Кейт увидела его не в деловом костюме. И вдруг смутилась, ощутив, что полураздета. Он не сводил с нее глаз, пока она двигалась по кухне. Его взгляд волновал и возбуждал.

— Мне надо переодеться. Извините.

Она убежала в спальню, схватила первое попавшееся чистое платье из тонкой белой полупрозрачной ткани, привезенное, кажется, из Индии. Потом у двери заставила себя сосчитать до десяти и заметила, что руки слегка дрожат.

Когда она вошла на кухню, он стоял на том же месте, лениво перелистывая ее книгу.

— О войне, — объяснила она, — правда, не очень хорошая. Но можно убить свободное время. У меня его оказалось слишком много. — Она указала на стул. — Садитесь, мистер Рэнсом. Я приготовлю кофе. — Она с трудом владела руками, пока наполняла водой кофейник и ставила на огонь. Опрокинула коробочку с фильтрами прямо в раковину. И рассыпала кофе по кухонному прилавку.

— Давайте я помогу. — Он мягко отодвинул ее в сторону.

Кейт молча наблюдала, как он убирал просыпанный кофе. Дэвид рядом — и это вдруг сделало ее беспомощной. Неожиданно ее так неодолимо потянуло к нему, что она почувствовала слабость от давно забытого желания сексуальной близости. На нетвердых ногах отошла и села к столу.

— Кстати, — сказал он через плечо, — может быть, вы перестанете называть меня мистер Рэнсом? Меня зовут Дэвид.

— О! Я знаю. — Она моргнула, возненавидев свой дрожащий голос.

Он поставил стул напротив, и взгляды их встретились.

— Вчера вы горели желанием меня повесить, что случилось теперь?

Вместо ответа, он вынул из нагрудного кармана лист бумаги. Это была фотокопия газетной статьи из местной газеты. Она была напечатана две недели назад в «Стар бюллетень».

Она прочитала заголовок. «Доктор в Гонолулу найден зарезанным».

— И почему это имеет отношение ко мне?

— Вы знали жертву — доктора Танаку?

— Он из родильного отделения. Но я никогда с ним не работала.

— Прочтите, как его убили.

— Тут сказано, что он умер от ран на шее и спине.

— Верно. Ран, нанесенных очень острым лезвием. Одним взмахом была перерезана сонная артерия. Очень профессионально.

У нее вдруг пересохло в горле, и она с трудом вымолвила:

— Как и Энн…

Он кивнул:

— Тот же способ. И тот же результат.

— Откуда вы все это знаете?

— Лейтенант Чанг сразу провел параллель. Поэтому и поставил охрану в клинике у вашей палаты. Если убийства связаны, в этом просматривается система, нечто рациональное…

— Рациональное? Убить доктора? Медсестру? Это скорее напоминает поведение маньяка.

— Убийство всегда вызывает массу вопросов. Бывает, вообще нет причины, иногда находится веский повод.

— Не бывает никаких оправданий для убийства.

— Это происходит каждый день и, как правило, совершается людьми вполне психически нормальными. Причин много. Деньги. Власть. — И, помолчав, он добавил: — Преступления на почве страсти. Кажется, у Танаки был роман с одной из медсестер.

— Большинство докторов имеют связи с медсестрами. О какой сестре идет речь?

— Я надеялся, вы мне скажете.

— Простите, я не специалист по больничным сплетням.

— Даже если затронуты ваши пациенты?

— Вы имеете в виду Эллен? Я никогда не вникаю в личную жизнь больных. Если это не связано с их здоровьем.

— Но жизнь Эллен как раз зависела от ее личной жизни.

— Ну да, она была красивая женщина, уверена, что в ее жизни были мужчины. — Кейт снова взглянула на статью. — Но при чем тут Энн Рихтер?

— Может быть, и ни при чем. А может быть, наоборот. За последние две недели умерли три человека, работавшие в клинике. Одна от сердечного приступа во время операции.

— Огромная клиника. В ней огромный штат.

— Но эти трое были знакомы. Даже работали вместе.

— Энн была операционной сестрой.

— Которая работала и в родильном отделении.

— Что?

— Восемь лет назад Энн Рихтер прошла через трудный развод. Муж оставил ее с огромной кучей неоплаченных счетов. И она подрабатывала в родильном отделении в ночные смены. И Эллен О'Брайен тоже работала по ночам. Они прекрасно знали друг друга. Танака, Рихтер, О'Брайен. И все трое мертвы.

Дэвид снял кофейник с плиты. Она слышала, как он расставляет чашки. Запах кофе поплыл в воздухе.

— Как странно, — заметила она, — я видела Энн в операционной почти каждый день. Мы разговаривали с ней о книгах или фильмах, прочитанных и увиденных. Но никогда не говорили о себе. И она старалась не касаться личной жизни.

— Как она прореагировала на смерть Эллен?

Кейт помолчала, вспоминая операцию, когда все пошло не так и жизнь Эллен повисла на волоске.

— Энн сильно побледнела и застыла, как парализованная. Но мы все были тогда растеряны. Когда она уходила домой, вид у нее был совсем больной. Я видела ее в тот день последний раз. Больше она не пришла на работу.

Дэвид поставил перед ней чашку.

— Она наверняка что-то знала. Представляющее опасность для нее. Все они знали нечто такое, что угрожало их жизни.

— Но, Дэвид, они все работали в клинике и выглядели обычными людьми, не выделяясь среди других медиков.

— В клиниках порой случаются нелегальные сделки. Кража наркотиков. Мошенничество со страховками, незаконные связи. Даже убийство.

— Но если она узнала о преступлении, почему не пошла в полицию?

— Возможно, не могла. Боялась себя скомпрометировать. Или кого-то защищала.

— Знала смертельную для нее тайну… Все три жертвы знали ее?

— Значит, вы считаете, что Эллен была убита?

— Поэтому я здесь. Я хочу, чтобы вы подтвердили мне это.

Она посмотрела на него в недоумении:

— Как я могу?

— Вы делали медицинскую экспертизу. У вас есть опыт, и вы были в операционной, когда все случилось. Как это можно было сделать?

— Я уже тысячу раз все это прокручивала.

— Ну же, Кейт. Думайте. Убедите меня, что произошло убийство.

Он, кажется, не оставил ей выхода. Она вновь вспомнила, как все произошло, как сначала все шло гладко, не предвещая трагедии: анестезия, потом введение трубки в трахею, конечно же она все проверила дважды и знала, что все в порядке было с кислородной смесью.

— Ну и? — подтолкнул он.

— Ничего нового не могу припомнить.

— Нет, можете!

— Но все было абсолютно как всегда.

— А операция?

— Безошибочна. Да ведь она и почти не началась. Гай лучший хирург в отделении. Он не успел начать операцию, лишь сделал разрез, и у него возникли проблемы из-за напряженности мышцы.

— Что?

— Он пожаловался, что мышца не расслаблена и ему трудно проникнуть внутрь.

— И?

— И я ввела сукцинилхолин.

— Это тоже в порядке вещей?

Она кивнула:

— Я всегда так делаю. Но почему-то это не сработало. Пришлось ввести вторую дозу. Помню, что попросила Энн достать мне еще ампулу.

— У вас была всего одна?

— В моем наборе всегда несколько. Но в то утро оказалась почему-то одна.

— И что произошло, когда вы ввели вторую дозу?

— Прошло несколько секунд, может быть, десять. Пятнадцать. И вдруг… Ее сердце остановилось.

Они посмотрели друг на друга. Последний луч заходящего солнца прорезал пространство кухни. Дэвид наклонился к ней, глядя в глаза.

— Если вы можете это доказать…

— Как я могу? Пустые ампулы, вместе с другим использованным материалом, давно уничтожены в печи. И даже тела нет больше, чтобы можно было провести вскрытие. — Кейт отвернулась. — О, Дэвид, он был умен. Кто бы ни был убийцей, он знал, что делает.

— Может быть, перехитрил сам себя?

— О чем вы?

— Безусловно, это человек опытный и искушенный. Точно знал, какие препараты вы можете использовать, и смог подбросить нечто смертельное в ваш набор. Кто имеет доступ к вашему набору для операции?

— Все комплекты остаются в операционной. И любой может туда пройти. Доктора. Сестры. Даже охрана. Но там всегда есть люди, кто-нибудь должен был заметить.

— А ночью, в выходные?

— Если нет операций, думаю, операционная просто запирается. Но в отделении на всякий случай всегда дежурит операционная медсестра.

— Где она сидит?

Кейт с беспомощным видом пожала плечами:

— Я там нахожусь, только если участвую в операции. Понятия не имею, что там происходит, когда ночь проходит спокойно.

— Если никто не охраняет, любой может пройти в операционную?

— Но я видела убийцу. Он не был работником клиники. Человек в квартире Энн был мне незнаком.

— Но у него мог быть сообщник. Тот, кто работает в клинике. Возможно, того вы знаете. Посмотрите на очередность убийств. Как будто по списку. И вопрос — кто следующий?

Кейт чуть не уронила чашку. Ее руки дрожали.

— Я видела его лицо. Если у него список, следующая в нем я.

Тем временем наступил вечер. Кейт подошла к открытой двери, встала на пороге, глядя на море. Ветер внезапно стих. В воздухе было затишье, как будто вечер затаил дыхание.

— Он где-то там, — прошептала она, — ищет меня. Я даже не знаю, кто он.

Прикосновение руки Дэвида к плечу заставило ее вздрогнуть. Он стоял сзади, так близко, что она чувствовала его дыхание на своей шее.

— Я смотрела в зеркале прямо в его глаза. Темные впадины, как на плакатах о голодающих детях.

— Он не может добраться до тебя здесь, — прошептал Дэвид, и она снова вздрогнула всем телом, но теперь не от испуга. Его близость снова вызвала вспышку желания. Он прижался лицом к ее густым волосам, нашел губами полоску шеи. Пальцы впились в ее плечи, как будто он боялся, что она вырвется и убежит.

Но она не смогла бы. И не хотела. Все ее существо пронзило острое непреодолимое желание, она ждала продолжения, задыхаясь от волнения.

Его губы, оставив на шее влажный след, спустились на плечо, она ощутила колючий подбородок. Вдруг он развернул ее лицом к себе и закрыл рот поцелуем. Она сразу ответила и стала проваливаться в бездонную глубину, но, пошатнувшись, спиной почувствовала опору. Он буквально пришпилил ее к закрытой двери всем своим весом, живот к животу, бедра к бедрам. Губы ее раздвинулись, пропуская его ищущий язык. Он доминировал, подчинял ее себе, и она не сомневалась, что подчинится, вся, без остатка.

Искра вспыхнула, взрыв был неизбежен, и она сама бросилась в огонь.

Никто из них не произнес ни слова, на кухне раздавались лишь приглушенные стоны. Откуда-то издалека Кейт услышала телефонный звонок. Он звал снова и снова, и, наконец, она с трудом вынырнула из душной, жаркой волны.

— Телефон…

— Пусть звонит. — Дэвид вновь прильнул жадными губами к ее шее.

Но звонки продолжались, настойчиво и бесконечно, неся в себе тревогу.

— Дэвид… Прошу тебя.

Он, недовольно застонав, отодвинулся, отпустил ее, и она увидела в его глазах изумление. Некоторое время они с удивлением смотрели друг на друга, с трудом веря в то, что сейчас произошло. Телефон замолчал и почти сразу же зазвонил снова. Наконец, опомнившись, она прошла на кухню и схватила трубку:

— Слушаю.

На линии была тишина.

— Кто это?

— Доктор Чесни? — Шепот был едва различим.

— Да?

— Вы одна?

— Нет, я… Кто это? — Вдруг голос ее сорвался, как будто ледяные пальцы стиснули горло.

Пауза. Она слышала в наступившей тишине лишь стук собственного сердца.

— Кто это?! — крикнула она.

— Берегитесь, доктор Чесни. Смерть бродит вокруг вас.