Эволюция британской партийной системы

Обобщенные показатели эволюции британского электората в послевоенный период в наиболее полном и систематизированном в виде изложены в статье А. Криу “Электорат: партийное разъединение десять лет спустя”[105].

В период 1945-1970 г. г. Британия, пишет Криу, “сильнее всего в своей истории приблизилась к чистой двухпартийности”. В 1970 г. складывалось впечатление, что гегемония консерваторов и лейбористов “прочна как никогда”: обе партии получили сообща 90 % всех голосов, 98 % всех мест заняли первые и вторые места (по количеству поданных голосов) во всех избирательных округах, за исключением 44.

В 1945 году консервативная партия, приведшая страну к победе в войне, проиграла выборы. К власти пришли лейбористы, и сформированное ими правительство засучив рукава принялось воплощать в жизнь предвыборные обещания. Призрак социализма твердой поступью зашагал по британским просторам. Почва для этого шествия была уже подготовлена войной: мобилизационная экономика военного времени резко усилила роль государства в экономической жизни и раскрутила перераспределительные механизмы в социальной сфере. Правда, профсоюзному движению, традиционно сильному в Англии, во время войны особенно не давали развернуться, но правительство Этли (лидера лейбористов) в результате серии договоров с профсоюзами с лихвой компенсировало эту недостачу - профсоюзы получили исключительное влияние на экономическую и политическую жизнь страны.

Национализация, резкое увеличение прогрессивного налогообложения и налогов на прибыль, повышение тарифных ставок в бюджетной сфере, а через профсоюзы и в небюджетной сфере, вопреки ожиданиям правительства не способствовали преодолению послевоенной разрухи - рос дефицит бюджета, росла инфляция, а товары не спешили возвращаться в послевоенные магазины, предпочитая черный рынок. Но труды лейбористов не пропали даром, экономика страны сделала резкий поворот к государственному регулированию и ограничению рыночной конкуренции.

Пришедшие к власти в 1951 году консерваторы извлекли уроки из поражения на предыдущих выборах и активно включили в свою риторику элементы, весьма далекие от консервативных идей: они заговорили о "необходимости социально ориентированной экономики", "о консерватизме не только для толстосумов" и прочем. Да и необходимость решения насущных проблем, связанных с выводом страны из послевоенного кризиса, не давала особых возможностей для глобального изменения курса, обозначенного правительством лейбористов. Двенадцать лет власти консерваторов не сильно изменили экономический и политический ландшафт страны, которая, хоть и преодолела послевоенный кризис, последствия лейбористских реформ преодолеть не смогла, да и не очень старалась. В Германии, а потом во Франции произошло "экономическое чудо", в Англии им и не пахло, ее постепенно относило на экономическую обочину Европы.

После того как в 1964 году консерваторы проиграли выборы, в Англии начинается пятнадцатилетний период регулярной смены правительств. 1964 - лейбористы; 1970 - консерваторы; 1974 - лейбористы, 1979 - консерваторы. Упрощенно этот период можно назвать соревнованием инфляции с безработицей. Лейбористы накачивали деньги в экономику, субсидируя государственные предприятия и увеличивая пособия: безработица снижалась, но это не компенсировало в глазах избирателей рост инфляции и лейбористов переизбирали. Консерваторы, пытаясь совладать с инфляцией и повысить эффективность производства, опасались тем не менее роста безработицы, могущей вызвать недовольство избирателей и в итоге безработица все-таки росла, а инфляция не сильно уменьшалась, и их переизбирали. В денежно-финансовой сфере практика этого пятнадцатилетия получила весьма характерное название: "stop-go" (чередование ограничений и стимулирования деловой активности).

После поражения на выборах 1951 г. лейбористы во главе с Гарольдом Вильсоном возвратились к власти в 1964 г. и повторно одержали верх над консерваторами в 1966 г., добившись крупного парламентского большинства. Однако после шести лет у государственного штурвала и заявлений, что ЛПВ становится "естественной партией власти", в 1970 г. ЛПВ терпит поражение. В числе неудач была девальвация 1967 г., провал урегулирования отношений с профсоюзами на основе документа "Вместо разногласий", а также безуспешная попытка вступить в ЕС.

В 1974 г. ЛПВ дважды возвращала себе правящий мандат. Годом ранее партия сделала шаг к примирению с профсоюзами, приняв новую программу, призывавшую к "фундаментальному и необратимому изменению баланса власти и богатства в пользу рабочих." Ухудшение экономической ситуации, рост инфляции и безработицы, массовые забастовки "зимы недовольства" 1978\79 гг. открыли М.Тэтчер дорогу к власти. 3 мая 1979 г. лейбористы на 18 лет ушли в оппозицию. Эти события сопровождались углублением раскола между левыми и правыми в ЛПВ. Во весь рост встал болезненный для партии вопрос.

Убедительная победа консерваторов (большинство в 43 депутата) на выборах 3 мая 1979 года стала триумфом не только и не столько самой Маргарет Тэтчер (опросы популярности лидеров отводили ей уверенное третье место вслед за лидером либералов Стилом и лейбористом Каллагеном, что дало повод весьма обоснованным предположениям, что будь в Англии президентская система - Тэтчер бы не выиграла выборы), а того отношения к миру, стране и экономике, которые она выражала. Но слова, сколь бы важными они ни были - это только слова. Теперь пришло время дел.

Но видимость прочного укоренения двухпартийной системы в электорате была обманчивой: уже действовал процесс ослабления поддержки массами этой системы. “Электоральная сила” двух партий и в более наглядных и в менее очевидных своих проявлениях изменялась в одном и том же направлении, различие сводилось лишь к темпам.

Ослабление поддержки двух партий было фактически выявлено только после 1970 г. Все индикаторы отношения электората к двум господствующим партиям обнаруживают одну долговременную тенденцию: преданность массовых слоев стала слабее, более условной и менее предсказуемой.

Если обратиться к первому показателю – доле в голосах – то выявляется следующее. На парламентских выборах 1951 г. только один голосующий из 30 голосовал за “третьи” партии, в последующее тридцатилетие доля сторонников “третьих” партий возрастала, и в 1983 г. этим партиям отдал свой голос один из трех голосующих.

Английская общественно-политическая и экономическая система представляла собой сложный баланс интересов различных групп и центров влияния. Любое правительство вынуждено было с этим считаться, даже имея большинство в парламенте. Различные фракции в партиях, лоббистские группировки, профсоюзы, местные органы власти: у всех свои интересы, за всеми влияние и существенные финансовые и политические ресурсы. Нахождение точек соприкосновения являлось основным элементом политического искусства, добиться консенсуса - значит победить. Но Тэтчер придерживалась прямо противоположного отношения к политике: "Добиться консенсуса - значит ничего не сделать". Все требовали консенсуса, она хотела результата. Системные реформы, которые она намеревалась произвести, осознавались ей как бой, где на карту поставлена судьба Англии. Поэтому слово консенсус вызывало у нее презрение: "Кто-нибудь, когда-нибудь выигрывал битву, если на его знамени было начертано: "Я хочу консенсуса?"; "Консенсус - это предательство" - вот лишь малая часть тех добрых слов, что сказала эта женщина про консенсус. Политике "сдержек и противовесов" она противопоставила политику убеждения и действия, это касалось и формирования кабинета министров и дальнейшего руководства им, но также это относилось и ко всей ее деятельности, ее отношениям с разнообразными центрами влияния и силы, будь то профсоюзы, лоббисты из различных министерств или ирландские террористы.

Опираясь на небольшую группу единомышленников, которые были назначены на ключевые посты: Дж. Хау (Лорд Казначейства - министр финансов), Дж. Биффен (секретарь казначейства), Кит Джозеф (министр промышленности), Дж. Нотт (министр торговли), второстепенные посты Тэтчер поручила влиятельным и видным членам партии. Ставка на узкий круг (в этот круг вскоре войдут еще Найджел Лаусон (с 83-го года - министр финансов), Сесиль Паркинсон (с 83 г. - министр торговли и промышленности) и председатель партии Н. Тэббит) требовала крайне жесткого стиля руководства и постоянной готовности вопреки воле большинства кабинета брать всю ответственность на себя, тут-то и проявился во всей своей силе характер "железной леди"; приняв решение и взяв курс на реформы, она не сворачивала с него, не шла на компромиссы, пусть даже по некоторым вопросам на ее стороне были только 2-3 члена кабинета.

Консенсус требовал долгих согласований, а политика "действия" четкости, быстроты и решительности. Прошло чуть больше месяца после выборов, а слово "монетаризм"[106], еще недавно известное лишь особо любознательным экономистам, вошло в повседневную речь не только парламентариев и журналистов, но и посетителей бакалейных лавок и пабов по всей стране.

Еще только возглавив оппозицию, Тэтчер создала "группу экономической реконструкции" во главе с Хоу, которая занималась выработкой основных направлений экономической программы на основе теории монетаризма (в разработке этой программы активное участие принимал глава чикагской школы М. Фридмен). И когда консерваторы пришли к власти, у них уже была детально разработанная программа действий, впоследствии получившая название "тэтчеризма".

Жесткий контроль за денежной массой ("Финансы определяют расходы" -Дж. Лоу) - все остальное производное. Так можно коротко выразить основную идею программы, уточнив, что "производное" не значит "неважное". Исходя из этого предлагались конкретные действия:

· резкое уменьшение государственного аппарата - кроме уменьшения расходов, это должно было вызвать отток талантливой молодежи из сферы управления в сферу реальной экономики из-за снижения перспектив роста;

· сокращение государственных расходов на строительство и социальную сферу (кроме медицины) - важным следствием должен был стать удар по иждивенческим настроениям в обществе, мобилизация деловой активности населения;

· резкое ограничение субсидирования и дотационного стимулирования экономики - правительство должно свести к минимуму свое участие в экономической жизни, тем самым обеспечив свободу предпринимательства;

· сокращение расходов на местные органы власти;

· массовая приватизация (в том числе муниципального жилого фонда) и реструктуризация промышленности - что должно было привести к увеличению эффективности производства и созданию обширного класса мелких акционеров.

Еще одним принципиальным положением программы была налоговая реформа. Существовавшая система налогообложения была практически несовместима с какой-либо деловой активностью - налог на доходы от капиталовложений (например, доходы с акций) достигал 95%, а на доходы от работы по найму - до 75%. Поэтому без существенного снижения прямых налогов и в первую очередь подоходного не могло быть и речи ни о каких реформах вообще. Компенсируя потери казны от снижения прямых налогов, решено было увеличить косвенные (в первую очередь НДС).

Иными словами, программа предусматривала методами жесткой бюджетной и кредитно-финансовой политики произвести системные изменения в английской экономике и в конечном итоге изменить жизненный уклад послевоенного английского общества.

Естественно, что основным механизмом осуществления реформ стал бюджет. Первый бюджет был разработан в рекордно короткие сроки (за пять недель) и при непосредственном участии Тэтчер. Он предусматривал снижение налогов и первичное сокращение государственных расходов (на 4 млрд. фунтов), затрагивавшее все министерства, кроме здравоохранения и обороны. Кроме того, большая часть оставшихся после сокращения средств многих министерств должна была пойти на реструктуризацию подчиненных им отраслей и предприятий.

Первая проблема, с которой столкнулись реформаторы еще на этапе формирования бюджета, - попытки министерств всеми правдами и неправдами добиться увеличения выделяемых им средств. И если бы не настоящая война, объявленная лично Тэтчер министерствам и их аппаратам, то принятие бюджета и возможность его выполнения были бы под большим вопросом. Когда же дело дошло до реструктуризации, Тэтчер и вовсе сделала ставку на менеджеризацию - приглашение для выполнения конкретных задач, стоящих перед министерствами, менеджеров частных корпораций, в том числе и не англичан (в частности, руководство модернизацией черной металлургии, а впоследствии и угольной промышленности было поручено легендарному благодаря своим жестким методам американскому миллионеру Макгрегору).

Но проблема сопротивления министерств уже в самое скорое время оказалась далеко не единственной. В самой логике монетаристских реформ было заложено, что уменьшение финансирования государственных предприятий, прекращение активного субсидирования приведет к росту безработицы на первом этапе. Частное предпринимательство, на которое в перспективе делало ставку правительство Тэтчер, естественно, развивалось куда медленней, чем происходило сокращение служащих на государственных предприятиях, особенно это касалось регионов с преобладанием государственного сектора. К тому же, воспользовавшись ослаблением государственного регулирования и получив дополнительные средства, многие предприятия произвели техническую модернизацию, результатом которой стало сокращение численности рабочих.

Рост безработицы и предполагался главной издержкой реформ, правительство пыталось принять меры, смягчающие социальные последствия этого роста, но довольно быстро оказалось, что бороться с растущей безработицей, не затрагивая принципиальных положений политики кабинета, невозможно. Государственная программа переселения из районов с избыточной занятостью в районы более благополучные не нашла поддержки у населения, привыкшего рассчитывать на помощь государства, и все реальные рецепты по борьбе с безработицей в итоге сводились к "необходимости резкого увеличения объемов государственного финансирования".

Еще одним, но уже менее ожидаемым эффектом начавшихся реформ стал рост процентной ставки. В условиях сократившейся денежной массы, "подорожавшего государственного кредита" это было вполне естественно. Но то, что многие предприятия, а также игроки на финансовом рынке, уверенные в том, что жесткая финансовая политика долго продолжаться не может, а если и будет продолжаться, то скорее рано, чем поздно это приведет к смене правительства, начали активно набирать кредиты, ожидая в самом ближайшем будущем лавины бюджетных денег, было некоторой неожиданностью. Еще большей неожиданностью был рост инфляции, борьба с которой была главным приоритетом правительства. Лишние деньги, которые выводили из экономики в дверь, возвращались туда через окно: набранные кредиты, дополнительные доходы, полученные благодаря уменьшению налоговых ставок, шли не в инвестирование недореформированной промышленности, а устремились на потребительский рынок, увлекая за собой частные сбережения граждан. Отчасти запланированный в связи с повышением НДС и первичным спадом в экономике рост цен дал в результате инфляционных ожиданий всех участников рынка весьма ощутимый рост инфляции, а профсоюзы своими соглашениями об уровне заработной платы довершили дело.

"Кредит доверия" - этот вопрос оказался ключевым для реформ. Сознательная или бессознательная уверенность в том, что все вернется на круги своя и правительство вынуждено будет отказаться от своей политики или резко ее смягчить, со всей откровенностью выраженная в речи лорда Калдора в палате лордов: "Трудно представить себе, что политическое давление позволит правительству продолжить политику увеличения безработицы до требуемых размеров или что оно сможет придерживаться такой политики, даже если достигнет целей, какое-то продолжительное время", - оказалась весьма важным фактором, препятствующим осуществлению реформ.

Чтобы победить на следующих выборах, правительству необходимо было идти на весьма существенные компромиссы, предусматривавшие если не глобальное изменение курса, то существенное послабление, и в первую очередь активные финансовые вливания в экономику. Но пойти на это - значило либо отказ от реформ, либо увеличение издержек едва ли не в геометрической прогрессии: кредит доверия к жесткой финансовой политике будет подорван, а значит спекулятивные ожидания станут практически непреодолимым препятствием. Но в случае продолжения жесткого курса правительство рисковало не быть переизбранным (по всем опросам общественного мнения процент доверяющих консерваторам и Тэтчер стремительно падал с каждым месяцем), а значит не иметь возможности довести реформы до конца, тем более, что было совершенно очевидно: лейбористы, придя к власти, в самый короткий срок превратят все сделанное правительством Тэтчер в дырку от бублика.

Одна из важнейших особенностей английской политической системы заключается в том, что премьер-министр, одновременно являющийся лидером правящей партии, имея на то желание и волю, может сосредоточить в своих руках максимальную полноту власти в стране. Положение премьер-министра в правительстве позволяет ему едва ли не единолично принимать любые решения, а само правительство, формируемое на основе парламентского большинства, также обладает чрезвычайно широкими полномочиями и, естественно, не имеет никаких проблем с прохождением нужных ему бюджетов и законов через парламент. Но принимая на себя полноту полномочий, политик тем самым берет на себя и всю ответственность, а значит рискует своим положением в партии и положением самой партии. Со времен Черчилля никто этим не рисковал, благо возможность разделять полноту ответственности с правительством, партией и парламентом предоставляет эту возможность.

И потому в судьбе реформ столь важна была роль личных качеств Маргарет Тэтчер: воля к власти, жесткость, твердость и мужество, а главное убежденность и готовность следовать своим убеждениям, не взирая ни на какие политические резоны и обстоятельства. Она взяла всю ответственность на себя и продолжала настаивать на максимально жесткой финансовой политике даже тогда, когда многие ее соратники - твердые монетаристы готовы были сдаться и пойти на уступки.

Да, воля к власти оборачивалась авторитарным, почти диктаторским стилем управления. Да, жесткость порой граничила с жестокостью. Да, мужество и твердость выглядели бессердечием и упрямством. Но для Тэтчер отступить, проявить слабость - значило не выполнить свой долг политика, значило предать свои убеждения, равенство которых с интересами Англии для нее было бесспорно.

В 1981 году заключенный северо-ирландской тюрьмы Мейз член ИРА Бобби Сэндс объявил голодовку, требуя предоставить ему статус политического заключенного, право носить гражданскую одежду и освобождение от работ. Сэндс попал в тюрьму особого режима за применение огнестрельного оружия в уличной разборке (до этого он уже сидел за вооруженное ограбление), т.е. статья его была самая что ни на есть уголовная, да и в тюрьме особого режима вне зависимости от статуса работа была обязательной, как и тюремная одежда. Но из-за крайне сложной обстановки в Северной Ирландии его голодовка вызвала большой резонанс, усиливавшийся с каждым днем. Вскоре еще 9 ирландцев-католиков объявили голодовку со схожими требованиями. Уже весь мир следил за голодающими, выпуски новостей регулярно включали бюллетени о состоянии их здоровья, а диктор программы "Время" каждый день в течение пяти минут зачитывал список деятелей мировой прогрессивной общественности, требующих от правительства Англии прекратить это хладнокровное убийство. Тэтчер же была непреклонна: "Если эти люди станут продолжать голодовку, это не даст абсолютно никакого эффекта"; "Они сами выбрали свою судьбу". В итоге смерть Сэндса, а затем и остальных голодающих вызвала не только волну возмущения бессмысленной жестокостью и бессердечием Тэтчер, но и привело к массовым беспорядкам в Северной Ирландии. Требования голодавших были минимальны, последствия, которые мог вызвать отказ удовлетворить требования голодавших, для положения правительства и его международного престижа были крайне нежелательны (достаточно сказать, что смерть голодавших резко охладила англо-американские отношения). Более того, ценой упрямства премьер-министра и его правительства стали не только 10 жизней заключенных, но и жизни более чем 60 человек, погибших во время массовых беспорядков в Белфасте и других городах Северной Ирландии. "Мы не можем допустить, чтобы преступники диктовали правительству свою волю" - для Тэтчер в этом вопросе было ясно одно - давление на английское правительство, а тем более шантаж не могут быть успешными. Стоило ли это убеждение конкретных человеческих жизней? Способствовала ли бескомпромиссность позиции тому, что в будущем каких-то жертв удалось избежать? Но она делала то, что считала своим долгом - английское правительство нельзя шантажировать.

Атмосфера же в стране была все более печальной. Газеты, еще недавно яростно поддерживающие нового лидера консерваторов, не менее яростно обличали "бесчеловечную политику бессердечной женщины". То в Лондоне, то в Ливерпуле, то в Шеффилде происходили массовые акции протеста молодежи, непременным атрибутом которых было сжигание чучела премьера. Лейбористы едва скрывали свое торжество. Даже внутри консервативной партии и кабинета министров политика Тэтчер находила все меньше и меньше сторонников. И не было конца разнообразным добрым советам: от отправить куда подальше этих умников-экономистов до провалиться туда же самой.

А реформы продолжались, более того, бюджеты 80-81 и 81-82 еще более ужесточали финансовую политику. И постепенно сомнения том, что правительство будет продолжать реформы стали сменяться убеждением, что "тэтчеризм" - это всерьез и надолго. Да, рейтинг популярности консерваторов продолжал падать, но Тэтчер своей жесткостью и решительностью убедительно показала - как минимум до следующих выборов (т.е. до 85-го года - английский парламент выбирается на 6 лет, если по желанию парламента не будут назначены досрочные выборы) будет проводиться именно эта политика.

Криу подчеркивает, что оглушительная” победа консерваторов на выборах 1983 г. не должна вводить в заблуждение: она была обеспечена очень скромной долей в голосах – в 42, 4 %, что на 1,5 % ниже, чем в 1979 г., а также заметно ниже уровня поддержки консерваторов в 50-е г. г. Значительный перевес в количестве полученных консерваторами парламентских мест объясняется еще более сильным снижением доли голосующих за лейбористов. Средняя доля лейбористов в голосах снизилась с 46 % в 60-е г.г. до неполных 28 % в 1983 г. За 30 лет лейбористы потеряли 2/5 голосов[107].

К основным проявлениям “нестойкости” электората исследователи обычно относят колебания в поддержке партий, регистрируемых опросами. При этом обычно оценивается уровень колебаний в ходе самой предвыборной кампании, а также среднегодовой уровень на протяжении ряда лет, отделяющих одни парламентские выборы от других.

По данным, приводимым Криу, до 1970, в течение трех недель избирательной кампании в среднем 2 % избирателей меняли свое решение, за какую из партий голосовать; постоянно возрастая в последующие годы, этот показатель в 1983 г. достиг уже уровня 5,3 %.

Между 1964 г. и 1979 г. доля тех, кто в ходе кампании всерьез склонялся к отказу от первоначального выбора партии, также возросла с 24 до 31 %.

В предвыборной кампании 1983 г. доля тех, кто симпатизировал консерваторам поднималась до 52 %, фактически за них проголосовало за них только 28 %; для Альянса ситуация складывалась совершенно иначе: доля симпатизирующих в ходе кампании опускалась до 14 %, но отдали свои голоса кандидатам Альянса 26 % голосующих.

Итоги выборов 1979 и 1983 г. г. позволяют говорить о региональной поляризации электората: консерваторы все больше превращались в партию Юга и Средней Англии, пригородов, малых городов и сельской местности. Лейбористы – в партию Северной Англии, Шотландии, больших городов, кроме Лондона и Бристоля, городских районов старой застройки и муниципальных поселков.

Как и другие показатели “электоральной силы” двух ведущих партий, партийная идентификация в долговременной перспективе заметно обнаруживала заметную тенденцию к ослаблению.

Лейбористы сильнее пострадали, чем консерваторы от распространения среди избирателей более прохладного отношения к партиям. В 1983 году, впервые с тех пор как были введены опросы на парламентских выборах, консерваторы опередили лейбористов по числу избирателей, причисляющих себя к сторонникам партии.

Смещение к более низкому уровню партийной идентификации было одинаково характерно для всех социальных групп и демографических категорий при одном существенном исключении – группы молодых выпускников университетов и лиц, имеющих профессиональную квалификацию (т. е. дипломированных специалистов). В этой группе процесс ослабления партийной идентификации зашел далее всего и протекал опережающими темпами по отношению к остальному обществу.

В целом, в более молодых поколениях электората обнаруживается и сравнительно меньшее распространение партийной идентификации, и более низкая степень приверженности к партиям. В 1983 году признали себя сильными приверженцами одной из партий только 13 % избирателей в возрасте от 18 до 22 лет, тогда как в группе избирателей от 65т лет и старше таких было 46 %.

Каждая очередная возрастная группа, пополняющая электорат, обнаруживает меньшую склонность к партийной идентификации.