Участники конфликта

Прохладные отношения между людьми возникают вследствие взаимных трений. Что ты скажешь на это, физика?

СТАНИСЛАВ ЕЖИ ЛЕЦ

Вопросы для изучения темы:

1. Действительно ли вопрос «кто» не является первостепенным при анализе конфликта? Почему?

2. Какое значение имеет различение «статусов» участников?

3. Какова природа иллюзий участников и как они сказываются на переживании конфликта?

4. Не являются ли синонимами понятия «конфликт» и «кризис»?

5. Какое значение для разрешения имеет тип переживания кон­фликта?

Вопрос о том, кто является участниками конфликта, на пер­вый взгляд может показаться вполне очевидным, однако, как по­казывает практика, он нуждается в специальном уточнении.

К сожалению, обычная практика обсуждения конфликта идет по пути выяснения прежде всего вопроса: «Кто является проти­воборствующей, препятствующей стороной?». Такое начало ана­лиза так же, как и агрессивное начало конфликта, вряд ли спо­собствует получению качественных результатов, поскольку со­держит скрытый вопрос о том, «кто виноват» или «кто первый начал». Но, не являясь отправной точкой в анализе конфликтов, характеристика участников - важнейшее звено в описании кон­фликта, т.к. именно от участников, их ресурсов, их воли зависит собственно разрешение конфликта. Именно они есть основной фактор качественных характеристик взаимодействия.

Прежде всего, следует различать употребление таких поня­тий, как стороны и участники конфликта. Понятно, что далеко не все, кто так или иначе вовлечен в конфликт, являются его непосредственными и прямыми участниками. В сложной струк­туре конфликтного взаимодействия можно выделить его под­линных субъектов - позиционеров в конфликте и их агентов и фигуры, так или иначе представляющие собой ресурсы сторон. Во время урока литературы в 10-м классе, учительница, коммен­тируя неудачный, с ее точки зрения, ответ ученицы, с сарказмом

заметила, что на занятия макияжем она, по-видимому, тратит су­щественно больше времени, чем на учебные занятия. Совершен­но неожиданно для учительницы ученица расплакалась и выбе­жала из класса.

После перемены, на втором уроке, на все вопросы учителя класс отвечал молчанием. Стало ясно, что это согласованная коллектив­ная реакция на этическую ошибку.

Попытка выяснить отношения, признав эту ошибку, ни к чему не привела. Энергия протеста была слишком большой и требовала специальных действий по урегулированию отношений. Обращение к помощи посредников и их работа со сторонами в конфликте позволили выяснить, что «выпад» учительницы совпал по времени с другой обидной и переживаемой ситуацией и по­служил поводом для эмоциональной разрядки. С другой стороны, большинство примкнувших к акции протеста к самому инциден­ту отнеслись либо иронически, либо вообще оказались солидар­ны с учительским замечанием, но не могли вести себя иначе, чем этого требовала корпоративная норма. Лишь несколько человек - инициаторов акции были сильно встревожены такой резкой реакцией девушки на замечание. И только одна девушка из ини­циативной группы рассматривала происшедшее практически как личное оскорбление со стороны учителя.

Прямые участники конфликта - те, чьи интересы и цели оказались недостижимыми в неизменном виде в результате сло­жившейся конфликтной ситуации, чья позиция прямо опреде­ляет динамику и характер конфликтного взаимодействия. Толь­ко прямые участники, по сути, являются субъектами, разреша­ющими конфликт. Все остальные в той или иной мере могут только способствовать или препятствовать разрешению.

В приведенном выше примере прямыми участниками мож­но гипотетически назвать учительницу и несколько человек -инициаторов акции протеста, гипотетически потому, что толь­ко тщательный анализ интересов и целей, а также характерис­тик определяемой ими доконфликтной деятельности, позволит понять, чьи позиции в данном конфликте являются ведущими, чьи противоречия воплотились (втянуты) в данную конфликт­ную форму. При этом возможны такие ситуации, когда прямые участники не выступают непосредственно действующими в оп­ределенной конфликтной ситуации.

Непосредственные участники конфликта - те, кто своими непосредственными действиями вовлечен в конфликтное вза­имодействие. Буквально, это исполнители, своеобразные акте­ры или агенты, действующие по определенному сценарию, за­частую не вполне осознавая свою роль, действительный ха­рактер происходящего и последствия. Разумеется, «актер» мо-

жет проявлять некоторую самостоятельность в тактических мо­ментах, но только тогда, когда в одном лице совпадают и пря­мой, и непосредственный участники, мы видим на сцене конф­ликта подлинное действующее лицо - субъекта.

Такими агентами-актерами оказались втянутые в конф­ликт Ю-классники, которые своими согласованными действи­ями поддержали инициативную группу, просто следуя корпо­ративной норме. Но именно поведение класса в целом обусло­вило такое явление как сторона конфликта..

Интересно заметить, что принятие той или иной стороны в конфликте зачастую совсем не связано с отношением к разре­шаемому в нем противоречию или другим содержательным и даже формальным характеристикам взаимодействия. Такая по­зиция может быть обусловлена предыдущими отношениями и реализуется априори. Так, друзья вступаются друг за друга, под­ростки солидарно выступают против взрослых и т.п.

Вместе с тем, появление на стороне одного из основных дей­ствующих лиц дополнительных фигур даже тогда, когда они не принимают непосредственного участия в конфликтных дей­ствиях, может рассматриваться как дополнительный ресурс уча­стника, который учитывается при принятии решений. В истории с 10-м классом был любопытный эпизод.

Конечно, это событие было предметом обсуждения в учительском коллективе и некоторые учителя, весьма авторитетные в детской среде, однозначно выступили на стороне учительницы. Они про­сто высказали свое мнение вслух в присутствии довольно боль­шой группы учителей. После этого часть участников акции отка­зались поддерживать инициативную группу при разборе конф­ликта в Сенате.

Таким образом, круг лиц, вовлеченных в конфликт либо как активно действующие, либо по сопричастности, может быть до­вольно велик. Определяя места всех этих фигур, целесообразно исследовать степень их влияния на истоки конфликтной ситуа­ции, характер ее развития и исхода-разрешения. Поэтому при анализе конфликта важно учитывать их интересы и цели отно­сительно сложившейся ситуации и ее перспектив.

В современной литературе по конфликтологии иногда при­бегают к более детальному описанию характеристик так назы­ваемых эпизодических участников. К ним относят: организато­ров, подстрекателей, пособников. (См., например, [1; 2]).

66 _

Мы выступаем принципиально против использования в на­шем контексте традиционной для уголовного права терми­нологии, полагая, что таким образом неявно провоцируются конфликтофобические установки.

Для реалистичного описания конфликта и действующих в нем участников чрезвычайно важно выяснение подлинных ин­тересов и целей всех, связанных с данным конфликтом лиц. Со­ответствие интересов, целей, стратегий и тактик конфликтной деятельности участвующих сторон является ключевым услови­ем разрешимости конфликта. При этом наряду с прямыми и кос­венными участниками, выступающими по определенным при­чинам сторонами в конфликтном взаимодействии, следует от­мечать и такие фигуры, которые привлекаются к разрешению конфликта в силу профессиональных обязанностей либо по другим причинам, не связанным прямо с содержанием разре­шаемого противоречия. В качестве таких фигур могут выступать консультанты, арбитры, посредники.

Подробнее характеристики деятельности такого рода участ­ников будут рассмотрены нами позднее, но их общая позици­онная особенность состоит в том, что конфликт выступает для них в целом как объект преобразования, т.е. их интересы лежат как бы за пределами того конфликта, к разрешению которого они привлечены.

Говоря об интересах участников, следует различать интере­сы, которые оказались «нарушены» в результате возникновения какой-то помехи, что собственно и образовало конфликтную ситуацию, и интересы, возникшие уже в рамках разворачиваю­щегося конфликта.

Первые составляют собственно материал конфликта и выс­тупают целеобразующим фактором при формулировании вари­антов желательного исхода или разрешения. Буквально это мо­жет выглядеть как восстановление нарушенных интересов. Од­нако такой простой вариант - чрезвычайная редкость, посколь­ку не так уж часто интересы сторон и участников достаточно оформлены для их представления. Именно это обстоятельство становится ведущим в формировании конфликтной ситуации, а именно - оформление и представленность интересов.

В зависимости от ясности интересов формулируются и цели в конфликтном взаимодействии.

Наибольшую сложность представляет собой оформление ин­тересов во внутриличностном конфликте, где сторонами выс­тупают своеобразные подинстанции личности, занимающие внутренне противоречивые позиции.

Интересная дискуссия развернулась в группе мальчиков из 7-го класса, решавших задачку на сообразительность. По условиям эк­сперимента, в котором согласились принимать участие семикласс­ники, они могли решать задачу в процессе совместной групповой работы в течение определенного времени, а затем воспользоваться подсказкой, но при этом количество очков, полагающееся за са­мостоятельное групповое решение, существенно уменьшалось. По прошествии определенного времени экспериментатор спро­сил участников эксперимента, будут ли они пользоваться подсказ­кой. Часть членов экспериментальной группы не очень уверенно заявила, что не против. Но остальные категорически отвергли идею принятия подсказки и настаивали на возможности самосто­ятельного решения.

После окончания эксперимента этих ребят спросили, был ли у них соблазн воспользоваться подсказкой? И большинство ответили, что такой соблазн был и им стоило труда отвергнуть помощь, но тот факт, что помощи попросили другие участники группы, «по­мог» им удержаться от соблазна. Отвечая на вопрос, почему это ока­залось для них важным, ребята сказали, что дело не столько в коли­честве очков за самостоятельное решение, сколько в чувстве само­удовлетворения от того, что удалось решить задачу самостоятельно. Комментарий. Здесь налицо противоречие двух групп интересов фактически одного коллективного субъекта. Один интерес связан с преодолением разрыва в содержании предложенной задачи, т.е. открытием способа ее решения. Учитывая некоторое ограниче­ние во времени и определенную нетерпеливость участников, этот интерес обладал довольно сильной энергией. Ему противостоит другой интерес, связанный с самооценкой. Ведь если воспользо­ваться подсказкой то самооценка будет несколько ниже, чем при самостоятельном, хотя и не таком скором решении. В межличностных конфликтах выявление и оформление ин­тересов и целей представляют собой значительную часть про­цесса разрешения, если этот процесс организован с установкой на продуктивное разрешение и протекает в форме переговоров. Примечательно при этом, что интересы сторон могут иметь су­щественные различия при совпадении целей и, наоборот, раз­личные цели могут преследоваться при общем интересе. Важно при анализе конфликтной ситуации отдавать преимущества не противопоставлению интересов и целей, а их сопоставлению. В надличностных конфликтах, непосредственные участни­ки которых обычно выступают лишь как агенты конфликтую­щих сторон, действительные интересы вошедших в противоре­чие систем могут в какой-то мере воплощаться в деятельности

их представителей. Адекватность такого рода воплощения и, соответственно, субъектность участника зависят от его позици­онного уровня, но всегда представляют собой лишь относитель­ную величину.

Вряд ли можно назвать такого конкретного субъекта (субъектов), который в межпоколенном конфликте представлял бы собой аб­солютное воплощение одной из конфликтующих сторон. Несмот­ря на то что каждое столкновение взрослости и детства в опреде­ленной мере является частным случаем возрастного противоре­чия, оно вместе с тем определяется вполне конкретными личнос­тными и индивидуальными характеристиками непосредственных участников. Но только учет и личностного, и надличностного уровней такого рода конфликтов дает шансы на их продуктив­ное разрешение.

Важно обратить внимание на то, что сам процесс оформле­ния интересов и целей сторон протекает в условиях пережива­ния конфликтной или конфликтогенной ситуации.

Каждый конкретный случай переживания конфликта (пред­стоящего, текущего или прошедшего) определяется двумя фак­торами: социальными установками, сформированными в куль­турной традиции, и индивидуальными психоэнергетическими затратами, зависящими от имеющихся ресурсов.

Социальные установки тесно связаны с культурной традици­ей конфликтобоязни и поэтому отношение к конфликту, даже с учетом того положительного поворота, который начался в со­роковых годах, все-таки до сих пор остается умеренно враждеб­ным. Это обстоятельство связано прежде всего с особым соче­танием внутреннего и внешнего конфликтов. За любым отно­шением в системе «Я-Ты» (см. [3]) в рефлексивной или нереф­лексивной интерпретации стоит отношение «Я - другое Я», т.е. всякая помеха в собственной деятельности, в удовлетворении потребности провоцирует нарушение внутренней целостности личности, порождая сложную конфликтную систему. Следова­тельно, мы никогда не имеем дело с моно-конфликтом. Столк­новение внутренних инстанций для своего разрешения и воз­вращения, достижения целостности стремится к «овнешне-нию», наделению одной из инстанций субъектностью, стату­сом чужой. Так внутренний конфликт становится внешним. В свою очередь, любое внешнее столкновение для разрешения, преодоления помехи должно быть «овнутренно», т.е. участ­ник «Ты» как бы разыгрывается во внутреннем плане «Я», как своеобразная роль. При этом обязательно должна найтись ин-

станция, которая «возьмется» исполнять эту роль и хотя бы частично солидаризироваться с «Ты». Так внешний конфликт находит выражение во внутреннем плане. В любом случае мы имеем внутриличностную картину конфликта, которая пережи­вается как потеря целостности.

Такие переходы из внешнего во внутрь и обратно хорошо обна­руживаются при детских рассказах об уже прошедших конфликт­ных ситуациях. По содержанию рассказа и его динамике можно наблюдать, как внешнее столкновение, уже давно прекращенное, вдруг «оживает» и продолжает жить, при этом тот, кто переживает, берет на себя все роли и как бы заново разыгрывает, но уже в сво­ей режиссуре новый сценарий или по своему усмотрению про­должает прошлый, который реализовался не совсем удачно. Во время одного из тренингов, направленных на формирование навыков самоутверждения и социальной компетентности, мы об­ратили внимание на то, что тренер довольно часто обращалась с призывом к участникам: «А сейчас постарайтесь быть самими со­бой».

Обсуждая ход тренинговых занятий, мы поинтересовались у уча­стников, как они понимали этот призыв и насколько трудно было ему следовать.

Выяснилось, что все участники (юноши и девушки 14-15 лет) ис­пытывают почти постоянно чувство внутреннего рассогласования, когда одновременно и «хочется, и нельзя», и «притягивает, и от­талкивает». Иногда такого рода внутренние противоречия пере­живаются весьма остро. Это и понимается как утрата чувства внут­ренней целостности. Возвращение такого чувства в случае остро­го рассогласования требует немалых усилий. Участники призна­лись, что они не очень-то понимали, что именно нужно делать, чтобы постараться «быть самим собой».

В культуре это отношение зафиксировано в языке специаль­ным практическим термином «исцеление», а от него «целитель» - врачеватель. Отсюда: врачевать, исцелять, т.е. возвращать це­лостность, избавлять от рассогласования. Это означает, что для обыденного сознания конфликт и болезнь - понятия тождествен­ные. Стоит ли удивляться стойкости конфликтофобии? Ею про­низаны практически все психотехнические ориентации в ра­боте с конфликтом. Это отражается прежде всего в тех культи­вируемых стратегиях, которые реализуются в политике, управ­лении, образовании, медицине. Во всех этих сферах более все­го распространены профилактика, превенция, терапия. Иными словами: «по возможности не допустить»; «если уж случился -остановить»; «после того - утешить, помочь пережить, миними­зировать вредные последствия».

Самой распространенной установкой-иллюзией является представление о победе над противоположной стороной как об

70_

удачном разрешении конфликта. Установка на выигрыш и со­ответствующий подход к анализу конфликтной ситуации про­воцирует идеи ресурсного усиления одной из сторон и, соот­ветственно, переживания недостаточности ресурсов для реали­зации выигрышной стратегии. Таким образом, ситуация пере­живается с самого начала как противоборство и противопос­тавление ресурсных возможностей.

Фиксации на такого рода переживаниях абсолютно беспер­спективны с точки зрения разрешения представленных в конф­ликте противоречий. Более того, трудности как атрибут любого конфликта практически всегда вызывают к жизни такие психи­ческие явления, которые можно свести к трем известным совре­менной психологии критическим жизненным ситуациям. Это стресс, фрустрация, кризис.

Обилие литературы, посвященной вопросам стресса, позво­ляет остановиться только на его психологическом аспекте. Если обсуждать стрессовую ситуацию как переживание своеобразной растерянности - незнания, каким образом реагировать на вне­запный интенсивный и значимый раздражитель, то столкно­вение с другим действием, безусловно, стрессогенно. Это зна­чит, что любой конфликт в качестве психологического (по-ви­димому, и физиологического) атрибута имеет стресс. Вместе с тем для различения важно, что стресс появляется как сопутству­ющий эффект первого акта столкновения действий, но затем может оказаться существенной содержательной детерминантой процесса разрешения конфликта. Последнее связано с особен­ностями переживания самого стресса, мобилизующего или де­мобилизующего ресурсы психики на овладение ситуацией.

Фрустрация - атрибутивный спутник и одновременно гене­ратор конфликтности. Сам факт обнаружения другого действия как помехи или взаимоисключенности, несовместимости дей­ствий при их одновременной и равносильной желательности можно рассматривать как собственно механизм фрустрации в точном соответствии с концепцией С.Розенцвейга [4, с.122]. Именно так рассматривают фрустрацию и конфликт Д.Креч, Р.Кратчфилд и НЛивсон. Они указывают, что «...чаще фрустра­ция возникает как следствие противоречия личных желаний человека и ограничений и запретов, налагаемых обществом... Вследствие интернализации социальных стандартов по мере

взросления человека этот конфликт становится внутренним. Таким образом, возникающее противоречие и испытываемое чувство фрустрации наилучшим образом может быть изучено «внутри» индивида, равно как и его следствия и психические процессы, направленные на его преодоление» [5,с.69].

Вместе с тем очевидно, что не всякая фрустрация по меха­низму тождественна конфликту. В тех случаях, когда фрустрато-ром является не другое действие, а физическое препятствие или несубъективируемые обстоятельства, фрустрацию можно рас­сматривать как возможную причину - генератор внутреннего конфликта, возникающего между двумя подинстанциями «Я» по поводу способа преодоления препятствия или его адекватного переживания. В этом случае мы будем иметь как бы фрустра-цию-1, не связанную с конфликтом, и фрустрацию-2, выступа­ющую как одно из содержательных оснований конфликта, выз­ванного фрустрацией-1. Так, например, отсутствие материаль­ных средств на приобретение желаемой вещи (фрустрация-1) провоцирует конфликт между подинстанциями «Я», одна из ко­торых сохраняет образ действия, соответствующий желанию, другая - реализует отвергание-запрет (фрустрация-2).

Наиболее сложным является отношение конфликта и кри­зиса. Термин кризис пришел из медицины и, несмотря на его употребление в различных модальностях (см., например, [6]), всякий раз означает, по существу, фиксированное в пережива­нии и действии несоответствие или недостаточность имею­щегося ресурса для новой ситуации. Нелокальный характер та­кого переживания, т.е. несоответствие интеллектуального, со­циального, конституционального и других видов ресурса во многих жизненных сферах обсуждается в психологии как воз­растные этапные характеристики (Л.С.Выготский, Э.Эриксон, Д.Б.Эльконин, В.И.Слободчиков, К.Н.Поливанова). Обычно кри­зисный период в возрастной динамике описывается как дест­руктивный благодаря его конфликтной насыщенности (см., на­пример, [7]).

Таким образом, кризис как переходное возрастное явление собственно и представляет собой смену периода разрешаемых (и потому незаметных) конфликтов периодом неразрешаемых. Иными словами, кризис являет себя как невозможность, отсут­ствие средств для продуктивного конфликтования (при этом ста-

72_

рые, имеющиеся средства не срабатывают в силу изменившей­ся ситуации) и проявляется как поиск новых средств. При этом, согласно данным исследователей (Л.И.Божович, Р.Т.Байярд, ДжБайярд, ЭЛеШан, К.Н.Поливановой), по-видимому, различие между деструктивно и конструктивно конфликтными областя­ми указывает на границы кризисных областей. Значит, анализ конфликтных систем в кризисные периоды и реализация про­дуктивных стратегий в разрешении конфликтов есть одновре­менно и путь продуктивного выхода из кризиса.

Итак, для полноты качественного описания необходима та­кая психологическая сторона феномена конфликта, как пере­живания конфликтующих сторон или целостное переживание носителя внутриличностного конфликта. От этого переживания (переживаний) в значительной мере зависит интенсивность конфликтных действий.

Обсуждение типов конфликтных переживаний можно, со­гласно концепции Ф.Е.Василюка [8], представить в двух край­них вариантах:

- претерпевающий с эксцессами спонтанного реагирования;

- творческий, содержащий компоненты рефлексивного уп­равления.

Разумеется, каждый из этих вариантов содержит множество индивидуализированных образцов поведения, зависящих преж­де всего от личного ресурса участников.

Субъективная интерпретация значимости возникших в дея­тельности помех может привести к изменениям в диапазоне: от полной остановки доконфликтной деятельности и страданий в связи с невозможностью достижения (тотальная фрустрация) до кардинального изменения направленности действия и сосре­доточения на конфликтном источнике (аффектоподобная кон­фликтность).

Источники:

1. Основы конфликтологии. / Под ред. В.Н. Кудрявцева. - М.: Юристъ, 1997.

2. Фролов С.Ф. Социология: сотрудничество и конфликты. - М.: Юристъ, 1997.

3. Бубер М. Я и Ты. - М.: Высш. шк, 1993-

4. БурлачукЛ.Ф., Морозов С.М. Справочник по психологической диагностике. - Киев: Наукова думка, 1989-

5. Креч Д., Кратчфилд Р., Ливсон Н. Фрустрация, конфликт, за­щита. // Вопросы психологии. 1991. № 6.

6. Кле М. Психология подростка. Психосексуальное развитие. - М.: Педагогика, 1991.

7. Поливанова К.Н. Психологический анализ кризисов возраст­ного развития. // Вопросы психологии. 1994. № 1.

8. Василюк Ф.Е. Психология переживания. - М.: МГУ, 1984.

74_____________________________________ Б И ХАСАН, П А СЕРГОМАНОВ

Date: 2015-07-01; view: 906; Нарушение авторских прав