Варька и Василинка

Киевская кинофабрика оказалась куда больше одесской. Гуле здесь понравилось все – и мягкий голубоватый свет на съемках, который не жег глаза, и большие съемочные павильоны, и то, что на фабрике ее встретили, как старую артистку.

Режиссер разговаривал с ней так же серьезно, как со всеми другими актерами. Он подробно разъяснял каждый эпизод, в котором она должна была участвовать, каждую сцену, и Гуля стала все яснее и глубже понимать, что такое искусство актера.

А роль ей досталась на этот раз нелегкая.

Гуля должна была понять и перечувствовать большие горести, выпавшие на долю Варьки, внучки старого шахтера.

Для того чтобы она лучше вошла в свою роль, режиссер возил ее на рудники, спускался с нею в шахты.

Затаив дыхание Гуля слушала рассказы старых шахтеров о том, как в прежние времена опасно было работать в этих плохо устроенных шахтах. Хозяева жалели денег на лучшее оборудование, и в шахтах нередко случались обвалы.

Гуля представляла себе, как страшно было родным шахтера услышать двенадцать ударов колокола. Эти удары означали, что на шахте случилась беда.

В картине, в которой играла Гуля, прозвучало двенадцать ударов.

Набросив наскоро платок, Варька, внучка шахтера (это и была Гуля), кинулась вслед за взрослыми к шахтам, чтобы узнать, на кого в этот раз обрушилось горе.

На носилках под брезентом она угадала знакомые руки, плечи, голову.

И вот Варька стоит, наклонившись над дедом‑шахтером, лежащим в гробу. Стоит в том самом платке, который наспех накинула на голову, выбегая из дому.

С ужасом вглядывается она в неподвижное лицо старика, и ей кажется, что она давным‑давно знает этого сурового шахтера с проседью в темных еще усах и бороде, помнит, как он нянчил ее и называл внученькой, когда она была еще маленькой.

И, совсем позабыв, что она не Варька, а Гуля Королёва, она плачет горькими слезами.

Но тишину внезапно прерывает голос режиссера:

– Сначала! Повторить всю сцену!

И опять Варька низко опускает голову. Перед ней человек в гробу. Глаза его закрыты, большие усталые руки сложены на груди.

Слезы сами собой набегают на глаза Гули и крупными каплями падают на эти сложенные руки.

Как только съемка окончилась и Гуля убежала домой, актер, который играл деда, закуривая папиросу, сказал:

– А знаете, мне казалось, что я и в самом деле помер. Лежу и чувствую, как мне на руку падают настоящие слезы. Признаюсь, у меня от страха волосы на голове шевелились!

Все засмеялись.

А другой актер, которому никак не давалась его роль, прибавил:

– Удивительное дело, но при этой девчонке как‑то неловко играть неискренне, фальшиво. Ты заученную роль играешь, а она тут же рядом по‑настоящему страдает, боится, плачет. Как же тут фальшивить?

И все согласились с ним, что при Гуле никак нельзя играть плохо.

– Эта девочка всех нас переиграет, – сказал режиссер. – Если картина пройдет, наша Варька прославится!

Это случилось прежде, чем новая картина появилась на экранах. Варьку опередила Василинка, дочь партизана.

Когда Гуля вернулась в Одессу, она увидела на огромных рекламах, развешанных по всему городу, белокурую девочку – то верхом на лошади, то по колени в болоте, то возле белой березки.

Это была Василинка, дочь партизана. И это была Гуля Королёва.

– Счастливая! – говорили в школе новые Гулины подруги. – Вот счастливая!

А Гуля только хмурилась и сердито качала головой.

– Не очень‑то большое счастье, – говорила она. – Дома только и слышишь: «не зазнавайся» да «не зазнавайся». А где уж тут зазнаваться, когда я, того и гляди, на второй год останусь. Ни по одному предмету отметки нет. Да и не так уж хорошо я играла Василинку. Вот Варька – эта, кажется, у меня вышла получше.

Но если сама Гуля не очень довольна была Василинкой, то на фабрике все‑таки оценили труды маленькой артистки.

Как‑то Гулю вместе с мамой пригласили туда на вечер по случаю выпуска новой кинокартины.

– Ну вот, – сказала мама, – тебе отдельное приглашение прислали. Только, пожалуйста, не зазнавайся!

Гуля положила приглашение на стол.

– Опять «не зазнавайся»? Уж лучше я туда совсем не поеду.

– Как хочешь, – сказала мама. Гуля запела какую‑то песенку и стала заворачивать в чистую бумагу потрепанные переплеты своих учебников.

Когда мама уже была совсем готова, она спросила Гулю в последний раз:

– Что же, дома останешься?

– Угу, – сказала Гуля, – дома.

Мама засмеялась:

– Ладно уж, одевайся.

Гуля обрадовалась и стала наскоро натягивать через голову новое платье.

Но все‑таки они опоздали.

Торжественное заседание уже наполовину прошло, когда Гуля с мамой тихонько вошли в зал и сели в задних рядах.

Гуля стала искать в толпе знакомые лица, как вдруг услышала:

– За отличную работу в фильме «Дочь партизана» Гуля Королёва, исполнявшая роль Василинки, премируется…

Гуля дернула маму за рукав:

– Мама!

Мать обернулась.

– Только не зазнавайся! – сказала она и, смеясь, похлопала Гулю по плечу.

– …премируется портретами великих русских писателей…

– Это сколько же портретов дадут? – прошептала Гуля и стала считать по пальцам: – Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Некрасов… Мама, Жуковский великий?

– Тише, – сказала мама, – слушай дальше.

– …портретами великих русских писателей, библиотекой, тремя настольными играми и аквариумом.

Все захлопали.

В перерыве Гуля спросила у мамы:

– Мама, а куда мы поставим аквариум? У нас ведь и так тесно.

– Если аквариум будет очень большой, попросим соседей поставить его у себя.

– Ну да, они уйдут на работу, а рыбки умрут с голоду. Как ты думаешь, мама, нельзя ли попросить какую‑нибудь другую премию?

– Какую?

– Вот бы велосипед!

– Ну тогда уж у тебя совсем не останется времени на уроки. Съемки кончились, катанье на велосипеде начнется. Теперь тебе время дорого – класс догонять надо.

– Ух, тогда бы я попросила одну штуку, которая совсем не отнимает времени! Да и места мало занимает.

– Это что же такое?

– А то, что показывает время. Часы! На браслетке. Ах, мамочка, как мне нужны часы на браслетке, ты и представить себе не можешь!

– Как же не могу, когда ты мне про это целый год говоришь! Ну ладно, будут деньги – обязательно куплю тебе часы.

– Ты тоже это целый год говоришь, а часов все нет и нет.

Гуля вздохнула.

А через несколько дней ее опять позвали на фабрику, в кабинет директора.

Директор серьезно пожал ей руку и спросил у нее, довольна ли она подарками.

– Очень, очень, – сказала Гуля. – Только мне бы хотелось чего‑то другого. Если можно, конечно.

– А чего тебе хочется?

– Вот если бы часики! – сказала Гуля шепотом. – Хоть самые, самые маленькие, но чтобы на браслетке!

– Отчего же, можно, – сказал директор, как будто речь шла не о часах на браслетке, а о чем‑то самом обыкновенном. – Будут у тебя часы.

И в самом деле, на другой день на руке у Гули затикали часики, очень маленькие, но со всеми стрелками, винтиками и колесиками, какие бывают у настоящих часов.

– Ну теперь, – сказала Гуля матери торжественно, – у меня уже ни одна минутка не пропадет зря!

– Посмотрим, – сказала мама.

Date: 2015-06-12; view: 415; Нарушение авторских прав