Ритуальное (или, если хотите, игровое) сопереживание служит эгоистическим потребностям, индивидуальное – альтруистическим

Есть и более серьезные отличия: в частности, в ходе реального общения, происходящего между личностями, а не между игроками, возникает обмен информацией, а игровое общение – не что иное, как обмен ходами на пути к победе или к проигрышу. Конкретная ситуация, взятая из жизни конкретного человека, превращается не то в шахматную партию, не то в газетную статью… И отношение к ней соответствующее: без ответственности, без желания помочь, без личной связи – и это вполне логичное «ограничение». Ни к шахматным фигуркам, ни к «бумажным человечкам» подобные чувства испытывать попросту невозможно. А информация… Ее легко исказить, практически не меняя основного содержания. Этим искусством в совершенстве владеют идеологи и, как результат, «рупоры общественности», которым публика так охотно верит. А зря.

Проблема усугубляется некоторыми «особенностями национального сексизма». Наше общество до крайности жестоко относится к женщине. И, как ни странно, все потому, что именно женщина служит для социума стержнем. Говоря языком истории, Россия – патриархальная страна, скрывающая свою матрифокальность. Переводя на разговорный язык, мужчина правит, женщина делает. Поэтому на женских плечах традиционно лежит огромная нагрузка. Женская запуганность и неразборчивость, примитивное, «биологизированное» поведение женщины в России – вот «плющ», которым, согласно старой шутке американского архитектора Фрэнка Ллойда Райта, архитекторы нашего общества могут прикрыть свои ошибки.

Готовность взять в мужья кого придется, отказаться от карьеры ради материнства, «поднимать семью» любой ценой – чаще всего ценой своих собственных потребностей и амбиций – вот «общественно–полезные» свойства «женщины русской земли»[36], описанной еще Некрасовым.

Высокая избирательность, эгоистические побуждения, уверенность в себе – все это расшатывает, разрушает экономические структуры, построенные на заниженной самооценке человека, на его готовности «хоть как–то прожить».

Положение женщин в этих структурах – базисное: обеспечивать человеческими ресурсами не только настоящее, но и будущее страны. Так что выбраться из социальной «паутины» ролей и обязанностей женщине особенно сложно. Социум, будто чары, насылает страхи, используя запугивающую идеологию, упреки в пренебрежении к традициям, могучий комплекс вины и прочее психологическое оружие. Дожидаться момента, когда условия не просто улучшатся, но это улучшение достигнет, наконец, лиц женского пола – причем как в мегаполисах, так и в глубинке – значит, дожидаться полного решения проблем российской экономики и морали. Представляете, сколько времени это займет?

А на данном этапе, как, впрочем, и всегда, социуму требуется особа, нацеленная на выживание, не разбирающая, что подходит ей, а что нет. Идеология старается «запрограммировать» соответствующим образом максимальное количество девушек. И те, кто не имеет никакой поддержки – ни внешней, от понимающих близких, ни внутренней, от укоренившихся амбиций, – становится покорной жертвой идеологического насилия. Противостоять такому обхождению можно и нужно. Но не на демонстрациях с лозунгами в руках, а внутри себя. То есть прежде всего не принимать на веру стереотипы, сложившиеся в массовом сознании задолго до нашего рождения. И не бояться «идеологических страшилок», которыми современную женщину загоняют в рамки «некрасовского образа», многострадального и многотерпеливого. Тем более, что многие из этих «страшилок» верны только на первый взгляд.

В частности, с первой половины прошлого века до сегодняшних дней в анналах идеологии присутствует устрашающая история о «мужчинодефиците». Расплывчатые, но неприятные данные – какие–то мизерные проценты, какие–то десятые доли мужчины, приходящиеся на женскую душу в городах и селах – все они прочно оседают в мозгу. И большинство женщин, чья жизнь в браке не задалась, пытается утешиться рассуждениями следующего рода: «Ну, я, слава богу, хоть замужем. А сколько сейчас пьяниц, наркоманов, уголовников, психов разных?!» Мы можем сказать, сколько. По последним подсчетам, мужчин репродуктивного возраста (то есть не детей и не дряхлых старцев) в России около 20 миллионов. Причем неподходящих для брака лиц – тех, кто страдает алкоголизмом и различными формами наркозависимости, находится в местах заключения и т.п. – около 9 миллионов. Остается 11 миллионов. Разумеется, можно взглянуть на эту ситуацию следующим образом: «Ну все! На мою долю точно не хватит! При таком положении в стране с мужиками…» С этой позиции рассматривает статистику общественное мнение. Оно же, капля за каплей, формирует мнение индивидуальное. Естественно, при таком раскладе о достоинствах избранника речи быть не может. Он сам по себе подарок, по факту существования. Вот почему на просторах нашей родины молодые девушки, как правило, страдают от заниженной самооценки и повышенной тревожности по поводу вероятного – или, точнее, невероятного – замужества.

А между тем, есть и другой взгляд на вещи. Спросите себя: неужто среди 11 миллионов мужчин – 11 миллионов только в России – не найдется ничего подходящего мне, особенно если искать с умом? Стоит приглядеться к этим цифрам: мужчин миллионы, а требуется один – по крайней мере, один на данный момент в качестве мужа. Если бы вам, например, довелось выбирать себе пару босоножек среди 11 миллионов пар, вас бы похоронил Эверест коробок с обувью – и никакое МЧС не сумело бы вас откопать. Только это, пожалуй, и помешает свободному выбору личности, нуждающейся в босоножках. Или в мужчине.

Когда мы счастливы – то есть когда уровень тревожности минимальный, нам и в голову не приходит вычислять, к какой категории нас относит социология – к 80 % или к 0,3 %? Это наша жизнь, а не социологический опрос.

Date: 2015-06-12; view: 299; Нарушение авторских прав