Для возникновения любовной зависимости должны сойтись воедино несколько условий

Наиболее распространенные стоит рассмотреть подробнее.

В первую очередь, это внешний этический фактор. Посмотрим, «как все начиналось». Начнем с этического образца, о котором уже упоминалось – с эпохи рыцарства. Трактат Андреаса Капеллануса «Искусство куртуазной любви» отчетливо указывает на стремление влюбленных получить удовлетворение своей страсти. Семейные ценности в нем скорее отрицаются, нежели прославляются: в браке невозможна никакая истинная любовь, поскольку такое чувство требует встреч украдкой, ревности и страха потерять возлюбленную, а в супружестве уловок не требуется[13]. Согласно такому подходу, правила для того и существуют, чтобы нарушать их и мучиться угрызениями совести, чем и заняты герои большинства рыцарских романов. Как правило, чувство оказывается сильней морали. Что же касается действительных отношений между полами, то знаток средневековья Ж. Коэн считал, что принятые в произведениях куртуазной культуры воздыхания издалека, платоническая любовь, почтительное обожание на практике были большой редкостью, а на деле «куртуазность» стала узаконенной неверностью и признанной обществом бигамией (двоеженством)[14]. В повседневной жизни, по замечанию Й.Хейзинги, «немало требовалось притворства для того, чтобы поддерживать фикцию рыцарского идеала»[15]. В общем, ради удовлетворения своих потребностей в новом сексуальном партнере, в новом эмоциональном допинге, мужчины и женщины охотно прибегли к помощи искусства. И оно выполнило возложенную задачу, опрокинув христианские заповеди установками на куртуазность чувств.

Искусство повторяло этот «подвиг» не единожды. Декларируя свое право на свободу чувств, человечество два столетия тому назад прямо–таки пылало жаждой любви. Начиналась эпоха романтизма. То было время, когда мировая цивилизация, наконец, решилась переместить эмоциональную жизнь на самый верх ценностной шкалы. Материальные блага и социальный статус, четко связанные между собой, традиционно венчали пирамиду. Но мир менялся. Экономическое благополучие в условиях душевного дискомфорта уже не могло считаться безоблачным существованием. Сентиментальные романы – литературное «мыло» – демонстрировали публике, какие демоны таятся в человеческой душе. Мальчики и юноши в ту поры были подвержены сильным чувствам даже в большей степени, чем девушки: ведь именно мужской пол имел право на публичное любовное переживание. Женщины той эпохи чаще выступали в качестве объекта. Из–за них страдали, терзались, гибли и оставались в живых не столько галантные, сколько импульсивные герои своего викторианского времени. А вот обезумевшие от любви героини выглядели скорее исключением, чем правилом.

Постепенно ситуация переменилась, дамы и девицы в «гонке страстей» одержали верх над юношами и мужчинами – по крайней мере, в количественном отношении. И в одной из партизанских вылазок «за равенство полов» женщины заняли и этот бастион: штандарт душевной тонкости, приводящей к душевным расстройствам, выхватили из мускулистой мужской длани нежные, но цепкие женские руки. Осуществилась давняя гендерная мечта женщин – быть не предметом, а героем (то есть героиней). И таким образом сменить неподвижную идеальность статуи на трудный путь живого существа к совершенству.

Date: 2015-06-12; view: 357; Нарушение авторских прав