Десять секунд

В десять часов вечера они встретились в лесу. Было еще довольно светло, но закатный свет быстро меркнул. Ночь обещала быть теплой.

Леонид оделся по‑походному. Фляга с водой и земля, пересыпанная в целлофановый пакетик, были за пазухой. Резинка шаровар не удержала бы флягу, поэтому он опоясался узким брючным ремнем.

Павлу пришлось одеться еще легче – ведь ему не в дальний путь, ему возвращаться надо. Человеку, катающемуся ночью в резиновой лодке, лучше не надевать костюм с галстуком. На нем была синяя рубаха с короткими рукавами – подарок Куртиса, – черные трусы и тапочки на резиновой подошве. Под мышкой он держал толстый увесистый сверток – лодку, в одной руке – автомобильный насос, который после обеда по настоянию Леонида он стащил из гаража. Леонид сам как следует смазал его вазелином, чтобы не скрипел. В другой руке было разобранное весло.

Вышли пораньше, с запасом. Могло случиться, что они наткнутся на пограничников, прежде чем достигнут облюбованной Кругом расщелины в высоком берегу бухты. Тогда они скажут, что заблудились, вернутся к дому отдыха и начнут все сначала. Ходу до бухты, если даже сделать большой крюк, минут двадцать пять – тридцать. Леонид направился прочь от берега. Он шагал впереди совсем бесшумно. Павел шел сзади след в след.

Стемнело. Но все же ночь была довольно светлая. Утешало лишь то, что на лес спускался туман.

Минут через пятнадцать Леонид под острым углом повернул в сторону моря. Туман становился плотнее. Но, когда они достигли кромки обрыва, нависшего над берегом, и, раздвинув кусты, посмотрели на море, Круг шепнул Павлу в самое ухо: «Плохо». Над морем тумана – ни клочка. Черный овал лодки на темно‑сером фоне воды сверху будет заметен. Но что делать? Погоду не предусмотришь…

Удачно, без шума, забрались в расщелину. Она была очень узкая, уже размаха двух рук, но глубоко врезалась в покатый склон обрыва. Вероятно, весенние ручьи промыли эту щель. Ветви кустов, росших наверху, сплелись и образовали плотную крышу.

Не мешкая, начали надувать лодку.

В начале двенадцатого часа, когда лодка была уже надута и они молча стояли, глядя в море, наверху прошел пограничный патруль. Пограничников было двое, они не разговаривали и двигались тихо, но ветки похрустывали под тяжелыми сапогами.

И опять тишина. Море не шелохнется.

Леонид притянул к себе Павла, зашептал:

– Ох, плохо. Все плохо.

– Отменить нельзя? – шепотом спросил Павел.

– Мы же не ленту крутим – на каком кадре оборвать захотел, там и остановил.

«Киномеханик ты проклятый», – хотелось сказать Павлу.

Они стояли, касаясь друг друга плечом, и Павел чувствовал, что легкая, едва уловимая дрожь, охватившая Леонида, передается и ему. Это не страх, это была дрожь немыслимого напряжения.

Павел не испытывал ненависти к Кругу. Только спокойное, ровное презрение. Сейчас не время было копаться в душе. Он старался представить себе то, что должно произойти через полтора часа, и мысленно провести себя по всем этапам скоротечного действия, разъяв его на секунды и мгновения. Поэтому он был спокойнее Круга. Он даже ощущал, что комары жгут нещадно лицо, шею, голые ноги.

Справа, в самом углу видимой им части моря, слабо светлело зарево морского порта. Казалось, оно шевелится.

А Круг часто смотрел на часы, поднося их к самым глазам. Но от этого время быстрее не двигалось.

Около двенадцати снова прошли пограничники, теперь в обратном направлении.

Где‑то далеко в море в восточной стороне замерцал белый блик. Он переместился слева направо, потом справа налево, высветлив линию горизонта, и погас. Наверно, корабль шарил прожектором.

Потом послышался отдаленный глухой рокот – то ли в воздухе, то ли в море.

Круг посмотрел на циферблат – было всего пять минут первого. Еще рано.

Рокот удалялся и скоро сошел на нет.

– Как думаешь, на каком расстоянии мы его увидим? – прошептал Круг.

Глаза хорошо привыкли к темноте. Павел считал, что надежная видимость у них с Кругом не меньше километра. Но расстояния на море обманчивы, особенно ночью и если смотришь с высоты. Так он и сказал. Вероятно, Круг старался высчитать наиболее подходящий момент, когда им надо сесть в лодку.

Интересно, подумалось Павлу, как эта гадина рисует себе его, Павла, возвращение, если их обнаружат? Скорее всего никак. Ему на это в высшей степени наплевать… Ну, посмотрим…

Устали плечи, устали ноги. Уши устали слушать тиканье часов – Павел раньше не предполагал, что обыкновенные наручные часы могут тикать так громко и нудно.

– Пора, – шепнул Круг.

Павел поднес циферблат к глазам. Без двадцати час. Ну что ж, пора… Он потянулся, чтобы выгнать из мышц оцепенение.

Приподняли лодку, боком выдвинули ее из расщелины, стараясь не царапать о стенки. Круг первым вышел на покатый склон. Комочки сухой глинистой земли покатились вниз. Он застыл.

Но ничто не нарушало безмолвия в туманном лесу. Они спустились к воде. Круг сел впереди. Павел с кормы занес одну ногу, другой оттолкнулся и в тот же момент опустился на упругое дно лодки. Павел своей половинкой весла греб с правого борта, Круг с левого. Работали без всплеска. Понадобилось пять минут, чтобы выгрести на середину бухты. Остановились.

– Подгребем носом, – зашептал, обернувшись, Круг. – Как только подойдем к катеру, сразу греби назад к берегу.

– Ты говорил, что‑то должны передать?

– Багаж нетяжелый: сбросят в лодку.

Неожиданно на востоке, за толстым мысом, родился тихий ровный звук – будто жужжит маленький настольный вентилятор.

Круг предостерегающе поднял руку.

– Разве оттуда должны?.. – шепнул Павел.

– Подожди.

Круг весь напрягся, вслушиваясь. Похоже было, что звук приближается.

Слух, измотанный долгим напряженным ожиданием, отказывался определить, далеко это или совсем близко. Но тут они явственно услышали другой звук – сочный, хрустящий. Словно тугая струя из открытого до предела крана бьет в раковину. Только очень быстроходный корабль может так звонко резать острым носом воду.

И вдруг прямо перед ними метрах в пятидесяти возник узкий силуэт маленького судна. Сбавив ход и чуть отвернув, катер прошел мимо, держа их по правому борту, заложил крутой вираж, качнув лодку на своей волне, повернул носом в открытое море и, поравнявшись с ними, застопорил метрах в двадцати. Казалось, он ходил без мотора – никакого шума. Короткий, низко сидящий, с плоской зализанной рубкой, под цвет ночного моря. На открытой корме стоял человек.

– Живо! – едва не в полный голос выдохнул Круг.

Но прежде чем они опустили весла в воду, с катера спросили по‑русски:

– Кто вы?

– Экватор.

– Мы Аляска. Быстро.

Круг греб сильнее, лодку заносило вправо, к носу катера.

За мысом взревела сирена.

– А, черт!

И в тот момент, когда до катера оставалось несколько метров, шипящий пронзительный прожекторный луч ударил со стороны мыса и воткнулся в борт катера, отпечатав на нем четкую тень двух сидевших в лодке.

Человек, стоявший на корме, кинулся к рубке.

Круг бросил весло в воду, встал, с трудом сохраняя равновесие…

– Давай же! – заорал он отчаянно, протянув руки вперед.

Павел сделал один гребок, другой. Низкая выступающая над водой не больше чем на полметра корма катера была совсем рядом. Металлические поручни ярко блестели в безжалостном свете прожектора. Круг весь подался вперед. Павлу казалось, что он не вытерпит, кинется в воду.

Снова оглушительно громко взревела сирена. Луч прожектора, бивший Павлу в спину, сделался теплее: судно, на котором был включен прожектор, приближалось. Усиленный мощным динамиком, разнесся над бухтой басовитый голос:

– Эй, на катере! Стопорь машину!

Глухое эхо отдалось в туманном лесу, звонко отскочило обратно на воду, звук гремел и шарахался из стороны в сторону. Все выглядело и звучало странно и фантастично. Особенно голос. Как будто это происходило в узком гулком тоннеле. Может быть, оттого, что катер и лодка беспомощно барахтались в ослепительно‑светлой трубе прожекторного луча, все остальное за пределами его фосфоресцирующих границ казалось черно и беззвучно.

Вдруг со стороны прожектора застрочил пулемет. Длиннейшая очередь. Пули вспороли воздух над катером. Круг дернулся, вскрикнул и упал в воду. Лодка перевернулась. Ухо Павла не слышало, чтобы в пулеметную очередь вплелся одиночный выстрел, но ему показалось, что пуля, попавшая в Круга, прилетела с другой стороны, с берега.

Павел, вынырнув, видел, что рядом, на расстоянии двух вытянутых рук, бултыхался Леонид. Голова его то появлялась над водой, то скрывалась. Сделав сильный гребок, он схватил Круга под мышку правой рукой, лег на левый бок и подгреб к катеру. Ухватившись за поручни, подтянулся на катер, на секунду оставив Круга, затем лег животом на поручни, перегнулся за борт и протянул Кругу руки. Круг цепко обхватил их чуть ниже локтей. И так же, ниже локтей, держал его Павел.

– Давай! – закричал Круг.

Катер вздрогнул и рванулся вперед. Павел рывком потянул Круга вверх. Тот вспрыгнул коленями на острый край борта, застонал и, как куль, перевалился через поручни на палубу кормы. Они вырвались из прожекторного луча, потом он снова нашел их. Еще одна длинная очередь прошила небо над катером. Вероятно, пограничное судно преследовало их, но скорость у катера была бешеная. Прожектор погас – он был уже бесполезен.

Мотор катера работал тихо, но Павел всем телом ощущал его мощь: палуба под ногами вибрировала.

Из рубки выскочил человек в каком‑то полуматросском, полурыбацком одеянии. В руке у него был серебристый мешок.

– Ложись! – приказал он Павлу и сам опустился на корточки. Павел повиновался, лег рядом со стонавшим Кругом и сказал по привычке шепотом:

– Теперь ушли.

– Кто из вас Леонид? – спросил матрос.

– Я Леонид, – подавив стон, отвечал Круг.

Матрос постучал лежавшего вниз лицом Павла пальцем по затылку.

– Бери посылку и быстрей прыгай за борт. Еще недалеко, можно доплыть.

– Вы с ума сошли… Поедет с нами… – простонал Круг.

Павел приподнялся.

– Нет… нет… – запротестовал Круг.

Матрос, махнув рукой, ушел в рубку. Видно, вся команда катера состояла из капитана и этого человека.

Прервав стон, Круг сказал:

– Старик не получит посылку. Но кто знал, что так все… О черт!

Он опять застонал.

– Куда тебя? – спросил Павел.

– Ноги. Вот тут. – Круг, лежавший ничком, показал рукой на бедро.

– Надо перевязку сделать, – сказал Павел и, приподнявшись, крикнул в рубку: – Алло! Бинт и йод есть?

Матрос открыл дверцу, ответил не выходя:

– Нет. До берега.

Павел снял синюю рубаху с короткими рукавами – под нею была еще белая майка. Стянул майку, разорвал ее на широкие ленты, связал их. Он перевернул Круга вверх лицом, расстегнул ремень, вынул у него из‑за пазухи флягу и пакет с землей. Потом сдернул шаровары до колен. Осматривать раны было бесполезно – плохо видно.

– Обе? – спросил Павел.

– Кажется, да.

Видно, левую ногу ударило сильнее, потому что Круг, пока Павел ее бинтовал, скрипел зубами. Пуля прошла навылет через бедро левой ноги ровно посредине и застряла в правом бедре, потому что выходного отверстия не было.

Когда Павел кое‑как перевязал Круга, тот сказал:

– Спасибо тебе, лодочник. Если бы не ты, кормить бы мне рыб… Век не забуду… Спасибо…

С того момента, как прожекторный луч вспыхнул на пограничном судне, и до того, как Павел и Круг очутились на борту катера, прошло всего десять секунд. Если бы сказать это Павлу, он бы не поверил.

Date: 2015-06-12; view: 378; Нарушение авторских прав