Полковник Шергин

В один из последующих дней меня пригласил к себе Сац. Мне, поросёнку, уже давно надо было появиться у него, хотя бы для того, чтобы поблагодарить за адвоката. Я прошёл через обширный холл, где дежурил вооружённый охранник, и про себя поёжился: видимо, ещё некоторое время буду опасаться обширных застеклённых пространств. Поднялся на лифте на второй этаж. В доме, где жил Сац, лестниц, кроме пожарных, не было принципиально.

Дверь в квартиру Льва Давидовича была приоткрыта. Я прошёл в огромный кабинет и остановился, как полярник на дрейфующей льдине, посреди огромной шкуры белого медведя, подарок Льву Давидовичу от какой‑то нефтяной компании.

В кабинете Лев Давидович был не один.

За его любимым кофейным столиком, выполненным из гигантского нароста какого‑то сибирского дерева, сидел подтянутый, седой как лунь сероглазый морщинистый человек. Человек выглядел очень загорелым, и на его коричневом, выдубленном лице крупные серые глаза сияли настоящими льдинками – холодным и чистым светом. Жемчужно‑серый костюм сидел на нём довольно свободно, что наводило на мысль о его худобе, но когда он чуть приподнялся и пожал мне руку – своей, длиннопалой и костлявой, как лапа хищной птицы, – я понял, что этот старик по сию пору физически невероятно силён.

– Знакомьтесь, Виктор, – по‑отечески захлопотал Сац. – Шергин. Марк Соломонович Шергин. Полковник Шергин. Гений антитеррора.

При этих словах полковник Шергин сморщил гримасу, как от зубной боли. На гения антитеррора он никак не тянул. Не было в нём ни дебильного плоскомордия Шварценеггера, ни кретинской ухмылочки Вина Дизеля. Обычный интеллигентный человек, сухой и подтянутый, любитель горных лыж и шахматных парадоксов. Так и представляешь его у камина, окружённого восторженными студентками, поющего под гитару «Белые флаги разлук вывесил старый Домбай». Скорее всего, старик был очень красив в молодости… А… А почему бы и нет? Сколько иронии мне всегда слышалось в этом, хрестоматийном… «Бонд. Джеймс Бонд…»

– Спасибо вам большое, Лев Давидович, – с чувством вины сказал я.

– За что? За то, что я заставил вами заниматься этого бездельника Эдичку? Делать то, что он и сам должен был делать, если бы не ожесточился окончательно в своём сибаритстве? Не меня должны вы благодарить, и тем более не этого светского разгильдяя. Вот ему скажите спасибо, Марк Соломонович избавил вас от многих часов монотонного общения с нашей доблестной милицией.

– Ну, это вы, конечно, через край загнули, Лев Давидович. – Марк Соломонович засмеялся сухим дребезжащим смешком. – Больших усилий, чтобы сократить общение нашей доблестной народной милиции с молодым человеком, мне не потребовалось. Эка невидаль для Москвы – один мелкий предприниматель пытается убить другого мелкого предпринимателя. Но ничто не даётся просто так, вместо тридцати–сорока часов общения со следователем я попрошу пообщаться часа полтора‑два со мной. Вы уж уважьте старика, а?

– Один мелкий предприниматель пытается убить другого мелкого предпринимателя! – потрясённо произнёс я. – Вы уж лучше объяснитесь…

Марк Соломонович улыбнулся совсем уж лучезарно, даже многочисленные морщины вокруг глаз, казалось, излучали сияние.

– Давайте я немного облегчу вашу задачу, – произнёс он дружелюбно и просто. – Я буду задавать вам вопросы, а вы на них – отвечать.

– У меня что, есть выбор?

– Нет. В общем‑то, нет. Для начала я хочу вам сказать, что родители Киры Валентиновны решили не выдвигать против вас обвинения в убийстве.

– Выдвигать… Против меня… Что?

– А как вы думали? С этим случаем нам непонятно решительно всё. В результате взрыва погибли Кира Валентиновна Стрелецкая, ваша подруга, и Дмитрий Сергеевич Сабуров, ваш сотрудник. Последнего вы сами отправили в автомобиль за какими‑то документами.

– Господи…

– Да успокойтесь вы. – Шергин ободряюще улыбнулся. – При первых допросах свидетелей следствие убедилось, что у вас решительно не было видимых причин желать гибели вашей знакомой, а убитый инженер Сабуров и вовсе никому, кроме вас, не был нужен. Итак, на первом плане остаётесь вы и ваш бизнес. Какие у вас могут быть предположения? Компаньон? Конкуренты? Война за помещение? За поставки?

– Тьфу на вас, – несколько невежливо сказал я. – Вы что, считаете меня совершенно за идиота? Вы думаете, я не задавал себе эти вопросы – все эти дни, раз за разом? Обсуждать Серёгу я даже не отказываюсь – вы потом поймёте почему. Хотя и сейчас поймёте. Наш салон, компьютерный бизнес – это микробизнес, по московским масштабам‑то! Вы знаете, какой у нас годовой оборот‑то? Бумаги читали? Мы существуем, как в известном анекдоте, – «между струй».

– Анекдот‑то этот, батенька, был сложен как раз про Чубайса, которого трудно упрекнуть в народной любви…

– Да мы «между струй» живём не по причине ловкости, а по причине мелкости. Таких никто уже сто лет не взрывает!

– Гм‑м‑м… откуда вы знаете, каких взрывают, каких не взрывают? Ну, ладно, собственно говоря, версию из‑за вашей финансовой деятельности вы отрицаете полностью. А все остальные? Ревность? Кстати, кому в результате вашей смерти переходит доля в бизнесе?

– Моей бывшей жене. Она живёт в США.

– Угу. В США. А у подруги вашей могли быть некие недоброжелатели?

– Кира? Да что вы? Вот уж кто был святой человек…

В таких вопросах и ответах прошло больше полутора часов. Я на самом деле уже многократно задавал себе все вопросы, которые слышал сейчас от Марка Соломоновича, причём задавал их под разными ракурсами. И какой‑то нехороший осадок оставался от них. Нет, не от того, что он анализировал возможность причастности к покушению на Киру Сержа, друзей Киры, собутыльников Сабурова, директора института академика Сидорова, которому вдруг за каким‑то лядом потребовалось помещение нашего салона, и он не нашёл ничего лучшего, как избавиться от нас столь оригинальным образом… Ощущение складывалось другое. Это были даже не кошки‑мышки. Марку Соломоновичу было абсолютно плевать, кто и зачем хотел меня убить. Он задавал свои вопросы с совершенно другой целью и хотел, чтобы я это понял. Но хотел ли он, чтобы я понял, какая это цель?

Неожиданно вошедший Сац нарушил нашу тягостную беседу.

– Ну что, гений антитеррора, – обратился он к Шергину, – а остатки бомбы нашли какие‑нибудь? Ведь забабахать такое дело не где‑нибудь, а в центре Москвы – это и людей, и технику надо подходящую. Так что же – так‑таки никаких следов не осталось?

– Вещдоков практически никаких, – сказал «гений антитеррора», едва заметно поморщившись на комплимент Саца. – Но по некоторым признакам можно сказать – самый примитивный вариант радиоуправляемой мины. Той, которую газетчики упорно называют бомбой. Лепится на бензобак, управляется самым обыкновенным пультом радиоуправления для игрушек. Ну, слегка усовершенствованным пультом, частоту чуть‑чуть уводят с общепринятой, для того, чтобы исключить случайный подрыв устройства киндером из соседнего здания, когда он гоняет по полу какого‑нибудь робота‑трансформера. Нажимается кнопка, и происходит… Ну, то, что вы видели. И, к счастью, пережили. Мало кто может похвастаться. Поздравляю.

– Так что, – Лев Давидович отставил на край стола чашечку кофе, – вы не считаете, что здесь орудовали профессионалы?

– Профессионалы, – мрачно, с некоторой брезгливостью повторил Марк Соломонович. – Ну что такое! Человек скажет слово «профессионал», надует щёки – как будто этим всё объяснил… А профессионалы – это просто умелые люди. Они есть везде, и везде их не очень много. Они есть и у бандитов, и в армии, и в милиции, и в ФСБ. Потом, вариантов много. Это могли быть профессионалы, работающие не под профессионалов. Это могли быть профессионалы, в совершенстве владеющие именно простыми методами работы. Кстати, эти люди, как правило, – самые опытные и умелые.

– Опытные и умелые? – удивился Сац. – Но ведь покушение провалилось, простите, Виктор, Бога ради!

– Провалилось? А кто вам сказал, что оно провалилось, – удивился Шергин. – Наверное, не надо сомневаться в том, что, вы уж простите, Виктор, вас кто‑то хотел убить. Дело в том, что вы несколько раз при большом стечении народа повторили, что из офиса вы выезжаете через полчаса, причём сказали это даже по телефону неизвестному вам человеку. Скорее всего, срок вашего отъезда был несколько раз выверен. Возможно, кто‑то по мобильнику координировал весь процесс рядом с вами. Вы же сами не ожидали, что задержитесь в холле и вам потребуются прямо там документы на эту партию… Так что здесь они перемудрили, но совсем чуть‑чуть…

Он отхлебнул чаю из стакана и продолжал:

– Вообще, тут есть над чем задуматься. Фантазировать можно много. Например, почему всё это сделано так нарочито громко… Ведь, прошу прощения, пришить вас, Виктор, можно было нанять любого наркомана, из парней, прошедших Чечню. Тихо, гарантированно с концами. Потому что потом исчезает и этот наркоман, и тот, кто нанял этого наркомана. Взрыв – всегда дело несколько… м‑м‑м… экстраординарное, что ли… Вот если бы у вас была суточная смена телохранителей, тогда я бы их понял. Поэтому оставляю для себя место ещё двум версиям: о запугивании и о том, что вас просто, пардон, с кем‑то перепутали.

– Перепутали? Ну ничего себе, – оторопел я.

– А что вы думаете, мил человек, бардак у нас только в правительстве и администрациях? У гангстеров своего бардака хватает… Словом, сотрудничайте со следствием, а я уж за ним пригляжу…

– Действительно, зачем вас кому‑то убивать, Виктор? – вскинулся Сац, явно обрадованный удобной возможностью всё списать на случайность. Ему было неприятно оттого, что с его приятелями происходят такие непристойные вещи, как покушение на жизнь. – Серёжа и Витя ребята аккуратные, долгов у них, по московским меркам, немного, они их старательно и в срок отдают… Сейчас, правда, затруднение испытывают, но вот – бьются изо всех сил… Правда, какую‑то глупость с самолётом ископаемым затеяли, но, надеюсь, остынут, кладоискатели…

– Да… С самолётом. – Марк Соломонович снова отхлебнул чаю и вдруг, первый раз за весь разговор, быстро и исподлобья поглядел мне в глаза – будто в душу уколол зрачками: – Может, и правда, это – глупость? Деньги – наживное дело, перезаймёте…

Много позже я понял, что было по‑настоящему главным в нашем разговоре…

Date: 2015-06-11; view: 257; Нарушение авторских прав