Капитул Дюны 12 page

Но что они сделали для нас?

Межпланетное сообщение работало на пользу преследуемых. Тысячелетиями оно было ограниченным по экономическим соображениям. Им пользовались немногие – в основном Важные люди и торговцы. Важные значит то же, что это значило во все века: богатые и могущественные; банкиры, чиновники, курьеры. Военные. «Важные» служило ярлыком для многих категорий: дипломаты, предприниматели, медики, квалифицированные инженеры, шпионы и другие специалисты. Мало что изменилось со времен масонской Ложи Древней праматери Земли. Разница только в количестве, качестве категорий и сложности. Границы были всегда прозрачны и видимы для всех и во все времена.

Надо при случае исследовать этот вопрос и поискать в нем внутренние противоречия.

Огромные массы людей, накрепко привязанных к своим планетам, говорят о «великом молчании космоса», имея в виду, что они сами не могут позволить себе такое путешествие из‑за его высокой стоимости. Большинство людей понимало, что те новости, которые они получают с других планет, специально препарированы для них с целью соблюсти чьи‑то интересы. И так было всегда.

На самих планетах необходимость ограничить излучение, по которому можно было опознать планету или местность, диктовала изобретение тех или иных средств коммуникации: трубы, посланники, световой телеграф, нервная передача и различные пермутации. Секретность и тайнопись стали очень важным элементом связи не только между планетами, но и на них.

Такую систему Досточтимые Матроны могли бы вскрыть, если бы им удалось найти ключ к шифрам. Охотники должны начать дешифровку системы, но что потом: откуда ведут следы Капитула?

Невидимые корабли, которые невозможно выследить, иксианские машины и Гильд‑навигаторы – все они создали плотную завесу молчания между планетами, приподнять которую было дано немногим привилегированным счастливцам. Нельзя дать в руки охотникам ключ к шифру!

Одраде сильно удивилась, когда перед обедом в ее кабинете появилась престарелая Преподобная Мать, отправленная много лет назад на планету ссылок Бене Гессерит. Идентификацию удалось найти в Архиве. Имя: Дортуйла. Отправлена в вечную ссылку много лет назад за непростительное нарушение Устава. Кажется, это была какая‑то любовная история. Одраде не стала вникать в детали. Некоторые из них, правда, всплыли сами собой. (Опять в дело вмешалась вездесущая Беллонда!) Одраде отметила про себя только наличие каких‑то эмоциональных сдвигов во время наказания Дортуйлы. Она совершила бессмысленную попытку не разлучаться со своим любовником.

Одраде вспомнила разговоры о проступке Дортуйлы. «Это было преступление Джессики!» Сплетни были источником важной информации. Черт возьми, куда сослали Дортуйлу? Кто его знает. В данный момент это не важно. Более важно другое: Почему она здесь? Как она осмелилась предпринять путешествие, которое могло привести Матрон на Капитул?

Одраде спросила об этом Стрегги, когда та доложила о прибытии гостьи. Стрегги не знала.

– Она говорит, что может открыть нечто важное только вам и наедине, Верховная Мать.

– Наедине? – Одраде с трудом сдержала смех, подумав о бесчисленных подслушивающих и следящих устройствах, которыми был напичкан ее кабинет. – Эта Дортуйла не сказала, зачем она приехала?

– Те, кто посоветовал мне прервать ваше уединение, сказали, что вы непременно должны ее увидеть.

Одраде сжала губы. Сам факт, что изгнанная Преподобная Мать зашла так далеко, возбудил ее любопытство. Упорная Преподобная Мать может преодолеть обычные препятствия, но эти препятствия были далеко не ординарными. Причины, побудившие Дортуйлу на такой риск, были известны тем, кто ее пропустил. Ясно, что Дортуйла не стала прибегать к уловкам Бене Гессерит, чтобы убедить Сестер. Это повлекло бы за собой немедленный отказ в аудиенции. На такой вздор у нас просто нет времени! Итак, была целая цепь команд. Действия Дортуйлы были подчинены обдуманному плану, и она несла с собой важное сообщение.

– Впусти ее.

Дортуйла несколько постарела на своей глухой планете. Возраст проглядывал в мелких морщинках вокруг губ. Капюшон приоткрывал лицо и ясные, живые глаза.

– Зачем ты здесь? – Тон был сухим и не допускал никаких сантиментов. – Это должно быть очень важным. Так будет лучше для тебя.

История, которую поведала Дортуйла, оказалась простой. Она и еще три Преподобные Матери разговаривали с группой футаров из Рассеяния. Они нашли то место, где проживала Дортуйла, и попросили ее передать сообщение на Капитул. Дортуйла проверила сообщение на истинность, напомнив Верховной Матери, что и в изгнании встречаются талантливые люди. Рассудив, что сообщение истинное, Дортуйла с помощью Сестер решила действовать без промедления, приняв тем не менее некоторые меры предосторожности.

– Все благодаря быстроте нашего корабля‑невидимки, – заявила ссыльная Преподобная Мать. Корабль, по ее словам, был маленьким, таким, какими пользуются контрабандисты.

– Им может управлять один человек.

Суть сообщения была просто очаровательной. Футары хотели объединиться с Преподобными Матерями для совместной борьбы против Досточтимых Матрон. Какими силами располагали футары, установить трудно, сказала Дортуйла.

– Они отказались ответить на этот вопрос.

Одраде слышала много историй про футаров. Убийцы Досточтимых Матрон? Были некоторые основания верить в это, но поведение футаров было довольно странным, особенно учитывая события на Гамму.

– Сколько их было в той группе?

– Шестнадцать футаров и четыре торговца. Они так себя и назвали: торговцы. Они сказали, что у Досточтимых Матрон есть очень опасное оружие, которое можно использовать только один раз.

– Ты упомянула только футаров. Кто эти торговцы? И что они сказали о секретном оружии?

– Я хотела сказать о них позже. Они – люди с учетом некоторых особенностей Рассеяния: трое мужчин и одна женщина. Что касается оружия, то они больше ничего о нем не сообщили.

– Что значит особенности?

– Только то, что я сказала, Верховная Мать. У меня было странное первое впечатление, что это лицеделы. Правда, не соответствующие никаким критериям. Феромонов нет. Жесты, осанка, выражение лиц – все отрицательно.

– Это было просто первое впечатление?

– Я не могу этого объяснить.

– Что ты можешь сказать о футарах?

– Они соответствуют своему описанию. Внешность у них человеческая, но видна звериная сущность. Происходят они из семейства кошачьих, насколько я могу судить.

– Так говорят о них и другие.

– Они умеют говорить, но это сокращенный галахский. Речь взрывная, скандированная, односложная. «Когда есть?», «Вы приятная», «Хочу почесать голову», «Сесть тут?». Они немедленно реагируют на слова торговцев, но без страха. Насколько я заметила, между футарами и торговцами существуют взаимные симпатия и уважение.

– Зная риск, почему ты решила, что надо немедленно передать мне это сообщение?

– Это были люди из Рассеяния. Их предложение союза открывает нам путь туда, откуда происходят Досточтимые Матроны.

– Естественно, ты спрашивала их об этом, как и об условиях жизни в Рассеянии.

– Они ничего мне не ответили.

Это была голая констатация факта. Нельзя было унизить изгнанную Сестру, не важно, какие грехи омрачали ее прошлое. Надо было задать еще много вопросов. Одраде начала задавать их, внимательно прислушиваясь к ответам, наблюдая, как, произнося слова, открывался старый рот. Открылся – пурпурный, закрылся – розовый.

В Дортуйле была какая‑то услужливость, следствие понесенного наказания, но тем не менее суть, несгибаемая суть воспитанницы Бене Гессерит осталась прежней и неизменной. Говорила она с природной неторопливостью, обдумывая и взвешивая каждое слово. Жесты были плавными и мягкими. Она смотрела на Одраде добрым взглядом. (Это был порок, осуждаемый многими Сестрами: цинизм Бене Гессерит не допускал открытого проявления доброты.)

Дортуйла вызвала живой интерес Одраде. Она говорила с ней, как Сестра с Сестрой. За словами изгнанницы угадывался ум. Ум, закаленный превратностями жизни в ссылке. Теперь она делала все, чтобы искупить падение, совершенное в юности. При этом она не делала никаких попыток выпятить свое рвение и роль в своевременном предупреждении. Сообщение касалось только сути. Пусть все знают, что она полностью осознает необходимость такого поступка. Она склонялась перед решением Верховной Матери и приняла меры предосторожности, но все же чувствовала, что «вы должны получить эту информацию».

– Я убеждена, что это не западня.

Поведение Дортуйлы было безупречным. Прямой взгляд, глаза и лицо собраны, при этом не видно никаких попыток утаить что‑то. При достаточной тренировке Сестры умели проникать сквозь такие маски. Дортуйла действовала по крайней необходимости. Она однажды сделала глупость, но теперь она никогда больше не будет их совершать.

Как называется эта планета наказаний?

На рабочем столе высветилось название: Баззелл.

Это слово внезапно насторожило Одраде. Баззелл! Пальцы заплясали по консоли управления, чтобы освежить память. Баззелл: большая часть планеты покрыта океаном. Холодный климат. Очень холодный. Скалистые острова, каждый размером не больше корабля‑невидимки. Однажды, очень давно, Орден избрал Баззелл местом наказания и ссылки. Предметный урок: «Аккуратнее, девочка, иначе ты попадешь на Баззелл». Вспомнила Одраде и еще одно ключевое слово: камень су. Баззелл был местом, где им удалось размножить одноногое морское существо – холистер, содранный панцирь которого продуцировал замечательную опухоль, в этой опухоли зарождались самые дорогие драгоценные камни во всей вселенной.

Камень су.

Один из таких камней украшал застежку ворота платья опальной Сестры. Благодаря освещению кабинета цвета драгоценности играли, переливаясь от бирюзового до розовато‑лилового. Камень был велик, размером приблизительно с глазное яблоко, и хвастливо заявлял о благосостоянии владелицы. Хотя скорее всего для обитателей Баззелла обладание этим сокровищем было ничего не значащей вещью. Камни можно было собирать на побережье, словно гальку.

Камни су. Это было очень важно. По замыслу Бене Гессерит сестра Дортуйла имела частые контакты с контрабандистами. (Свидетельство тому – обладание кораблем‑невидимкой.) Так что ухо надо держать востро. Не важно, что они беседуют сейчас как Сестра с Сестрой, Одраде, кроме того, еще и Верховная Мать, а гостья – Преподобная с планеты наказания.

Контрабандная торговля. Величайшее преступление в глазах Досточтимых Матрон и прочих, кто не может смириться с существованием неписаных законов, не подкрепленных полицейской силой. Свертывание пространства не изменило этот порядок, но сделало возможным его мелкие нарушения. Маленькие корабли‑невидимки. Насколько же они малы? Это был пробел в образовании Верховной Матери. Справка из Архива гласила: «Диаметр около ста сорока метров».

Следовательно, они действительно достаточно малы. Камни су – это груз, обладающий вполне естественной привлекательностью. Свернутое пространство служило критическим экономическим барьером на пути контрабанды. Насколько соотносятся ценность груза и размеры транспортного средства? Можно потратить массу денег на перевозки массивных грузов. Но камни су вследствие малых размеров были просто находкой для контрабандистов. Проявляли к камням интерес и Досточтимые Матроны. Простая экономика? У драгоценностей практически неисчерпаемый рынок. Камни су привлекательны для контрабандистов в неменьшей степени, чем в свое время меланжа, к которой Гильд‑навигаторы в настоящее время имеют практически свободный доступ. У Гильдии были сейчас неисчерпаемые запасы Пряности на складах и, кроме того (в этом не могло быть никаких сомнений), множество тайников, где они хранили меланжу на черный день.

Они наивно полагают, что могут купить защиту от Досточтимых Матрон! Но в таком положении было что‑то, что можно было обратить себе на пользу. В своем безрассудном гневе Досточтимые Матроны уничтожили Дюну – единственный известный естественный источник Пряности. Не думая о последствиях (а это очень странно), они уничтожили и Тлейлаксу, который буквально затопил Старую Империю синтетической Пряностью из своих лабораторных чанов.

Но у нас есть животные, способные воссоздать Дюну. В нашем распоряжении находится последний оставшийся в живых Мастер Тлейлаксу. Сциталь знает, как заставить чаны с аксолотлями фабриковать Пряность. Если бы нам удалось заставить его открыть нам этот секрет.

Дортуйла, однако, была сейчас проблемой номер один. Женщина высказывала свои идеи настолько немногословно и четко, что это располагало к ней и вызывало доверие. Торговцы и их футары были весьма встревожены каким‑то обстоятельством, Которое они не пожелали открыть. Дортуйла оказалась настолько мудра, что не стала использовать средства убеждения Бене Гессерит. Неизвестно, как могут среагировать на эти ухищрения люди из Рассеяния. Но что их тревожило?

– Какая‑то угроза помимо Досточтимых Матрон, – предположила Дортуйла. Больше она ничего не сказала, но такую возможность нельзя было сбрасывать со счетов.

– Самое главное – это их предложение союза, – сказала Одраде.

– Распространенная причина распространенной проблемы. – Это был штамп, расхожее решение в практике Бене Гессерит. Невзирая на данные чувства истины, Дортуйла советовала только присматриваться и внимательно изучать неожиданное предложение.

– Почему эти люди из Рассеяния вообще‑появились на Баззелле? Потому что Досточтимые Матроны проигнорировали Баззелл и сочли его слишком мелкой мишенью для своего нашествия?

– Это маловероятно, – возразила Дортуйла.

Одраде была вынуждена согласиться с таким выводом. Не важно, какое низкое задание первоначально имела Дортуйла на планете наказаний, в настоящее время она распоряжалась несметными сокровищами и располагала кораблем‑невидимкой, который доставил ее к Верховной Матери. Кроме того, Дортуйла не перестала быть Преподобной Матерью. Она знала, где находится Капитул. Это знание было недоступно преследователям. Они знали, что любая Преподобная Мать скорее убьет себя, чем предаст Общину Сестер.

Одни проблемы порождали другие. Но сначала немного сестринского единения. Дортуйла наверняка поймет мотивы Верховной Матери. Одраде перевела разговор наличные темы.

Все сошло благополучно. Дортуйла удивилась, но не стала уклоняться от беседы.

Преподобные Матери, сосланные в дальние поселения, обычно были склонны к «другим интересам», как это называлось в Бене Гессерит. В древние времена такие интересы назывались хобби. Они не несли никакой полезной нагрузки, но люди предавались им, не жалея сил и времени. Одраде находила такие интересы скучными, но ей показалось весьма многозначительным, что сама Дортуйла называла свой интерес хобби. Кажется, она собирает старинные монеты.

– Какие монеты у тебя есть?

– Две серебряные греческие и прекрасно сохранившийся обол.

– Они подлинные?

– Да, – ответила Дортуйла, подразумевая, что для идентификации монет она воспользовалась Другой Памятью. Очаровательно. Она воспользовалась своей экстраординарной способностью даже для того, чтобы установить подлинность никому не нужных монет. Внутренняя и внешняя истории совпали.

– Это очень интересно, Верховная Мать, – горячо заговорила Дортуйла. – Мне очень льстит то, что вы по‑прежнему считаете меня Сестрой и даже в чем‑то похожи на меня, проявляя интерес к древней живописи, но все же мы обе понимаем, зачем я рискнула прибыть сюда, на Капитул.

– Контрабандисты.

– Конечно. Досточтимые Матроны не могли не знать, что я нахожусь на Баззелле. Контрабандисты продадут все что угодно тому, кто предложит высокую цену. Мы должны априори допустить, что они извлекли выгоду из своих знаний о Баззелле, о камнях су и о Преподобной Матери, которая там проживает вместе со своей свитой. Не надо забывать и о том, что меня нашли торговцы.

Проклятие, подумала Одраде. Дортуйла – это советница, которую она всегда хотела бы иметь рядом. Интересно, сколько еще сокровищ развеяно по свету по вполне заурядным причинам? Почему мы так часто отбрасываем в сторону самых талантливых людей? Это древняя слабость, которую так и не сумела изжить Община Сестер.

– Думаю, что нам удалось узнать нечто ценное о Досточтимых Матронах, – сказала Дортуйла.

Не стоило даже кивать в подтверждение согласия. Именно эта причина привела Дортуйлу на Капитул. Свирепые охотники собирались в стаи и убивали и жгли в пределах Старой Империи всех, кого они подозревали в связях с Бене Гессерит. Однако они не тронули Баззелл, хотя знали его местоположение.

– Почему? – вслух спросила она.

– Никогда нельзя разрушать свое собственное гнездо, – проговорила Дортуйла.

– Ты думаешь, что они там?

– Пока нет.

– Но ты думаешь, что Баззелл – это место, которое им нужно?

– Это первичная проекция.

Одраде в изумлении уставилась на Преподобную Мать. Значит, у Дортуйлы есть еще одно хобби? Она погружается в Другую Память, оживляя и возрождая существующие там таланты. Кто может осудить ее за это? Должно быть, на Баззелле время тянется нестерпимо медленно.

– Суммация ментата, – обвиняющим тоном заговорила Одраде.

– Да, Верховная Мать.

Как она смиренна.

Преподобные Матери имели право пользоваться Другой Памятью только с разрешения Капитула и только под руководством и при поддержке со стороны других Сестер. Следовательно, Дортуйла продолжала оставаться мятежницей. Она следовала своим желаниям, внушенным ей ее бывшим любовником. Отлично! Бене Гессерит нуждается в таких мятежницах.

– Баззелл нужен им целым и невредимым, – продолжала Дортуйла.

– Мир, изобилующий водой?

– Это прекрасное место для рабов‑амфибий. Это не футары и не торговцы. Я внимательно изучила их.

Все говорило в пользу того, что Досточтимые Матроны собираются доставить на Баззелл рабов – видимо, амфибий – для сбора камней су. Такие рабы вполне могли быть в распоряжении Досточтимых Матрон. Знание, породившее футаров. Вполне могло породить все, что угодно.

– Рабы – это очень неустойчивое равновесие, – заметила Одраде.

Дортуйла впервые за встречу позволила себе обнаружить эмоции. Отвращение заставило ее сжать губы в тонкую полоску.

Матроны создавали общество, рисунок которого предсказывал неизбежное крушение рабства и холопства. Вы создаете резервуар ненависти. Непримиримых врагов. Если у вас нет надежды истребить всех врагов, то не смейте даже пытаться это делать. Приложите все усилия, чтобы смягчить противостояние, ибо тяжкое угнетение сделает ваших врагов сильными. Угнетенные дождутся своего часа и тогда только небо сможет помочь угнетателям. Это обоюдоострое лезвие.

Угнетенные всегда учатся у угнетателей и копируют их. Когда роли меняются, наступает время для мести и насилия. Так роли меняются до бесконечности и до тошноты однообразно.

– Они никогда не повзрослеют? – горестно спросила Одраде.

У Дортуйлы не было ответа на этот вопрос, но зато было предложение.

– Я должна вернуться на Баззелл.

Одраде обдумала это предложение. Опять опальная Преподобная Мать опередила Верховную. При всем несогласии с формой такого решения обе понимали, что это было бы наилучшим действием. Футары и торговцы вернутся. Более важно, что, поскольку Досточтимые Матроны проявляют неподдельный интерес к Баззеллу, они скорее всего следили за визитерами. Теперь Досточтимые Матроны должны начать действовать, и эти действия могут многое выявить.

– Естественно, они думают, что Баззелл подобен приманке в мышеловке, – сказала Одраде.

– Я могу дать им знать, что была изгнана моими Сестрами, – предложила Дортуйла. – Это можно подтвердить документально.

– Ты хочешь использовать себя как приманку?

– Верховная Мать, что, если их удастся склонить к переговорам?

– С нами? – Какая неожиданная идея!

– Я понимаю, что их история не изобилует переговорами, но…

– Это блистательно! Но давай еще глубже заманим их в западню. Скажем, я убеждена, что должна прибыть к ним с предложением о подчинении им Бене Гессерит.

– Верховная Мать!

– Я не собираюсь сдаваться. Но как иначе заставить их разговаривать?

– Баззелл – не самое лучшее место для переговоров. У нас довольно ветхие и неказистые дома.

– На Джанкшн все устроено более крепко. Если они предложат Джанкшн местом встречи, сможешь ли ты сделать вид, что им удалось тебя убедить?

– Это потребует тщательного планирования, Верховная Мать.

– Весьма тщательного. – Пальцы Одраде заплясали по консоли управления. – Да, сегодня, – ответила она на высвеченный на панели вопрос.

Она взглянула на Дортуйлу:

– Я хочу, чтобы сегодня ты выступила на Совете до того, как вернешься на Баззелл. Мы тщательно все обсудим, но я уверяю тебя, что ты получишь открытое назначение. Очень важно выманить их на переговоры… и ты понимаешь, что мне претит использовать тебя как приманку.

Глубоко задумавшись, Дортуйла не ответила на этот всплеск эмоций.

– Они могут не поверить нашей откровенности и просто убить тебя. Но ты лучшая наживка, которая когда‑либо была в нашем распоряжении.

Дортуйла ответила, проявив незаурядное чувство юмора:

– Я и сама не очень хочу болтаться на крючке, словно червяк. Вы, Верховная Мать, держите удочку покрепче.

Она поднялась, с беспокойством посмотрев на рабочий стол Одраде.

– У вас очень много дел, и к тому же оторвала вас от завтрака.

– Мы пообедаем здесь вместе, Сестра. В данный момент ты – самый важный для нас человек.

***

Все государства суть абстракции.

Восемь столпов политики Архив Бене Гессерит

Луцилла изо всех сил старалась не признавать слишком знакомым ощущение, которое она испытывала, находясь в этой комнате с ядовито‑зелеными стенами, за пределами которой постоянно присутствовала Великая Досточтимая Матрона. Это Джанкшн, цитадель тех, кто хочет истребить Бене Гессерит. Это враги. День семнадцатый.

Точнейшие часы, которые были запущены в организме Луциллы во время испытания Пряностью, говорили ей, что она вполне адаптировалась к цикадному ритму новой планеты. Она проснулась на рассвете. Неизвестно, правда, когда ее будут кормить. Досточтимые Матроны делали это один раз в день.

И все время рядом этот футар в клетке. Это напоминание: Вы оба находитесь в клетках. Так мы обходимся с опасными животными. Иногда мы выпускаем их, чтобы они размяли ноги и доставили нам удовольствие, но потом просим пожаловать обратно в клетку.

В пище минимальное количество меланжи. Не слишком‑то они бережливы, даже принимая во внимание их богатство. Небольшое шоу на тему: «Это может быть твоим, если проявишь благоразумие».

Когда она явится сегодня?

В посещениях Великой Досточтимой Матроны не было никакой системы. Она приходила всегда в разное время, вероятно, для того, чтобы приводить пленницу в растерянность.

Вероятно, это так. Когда командир решит, он сменит поведение. Опасное животное со временем приучат и к расписанию.

Я могу быть опасной, Королева Пауков, но я не твой ручной зверь.

Луцилла интуитивно чувствовала, что в помещении есть следящие устройства. Эти устройства не только создавали зрительные образы. Они заглядывали внутрь плоти в поисках спрятанного оружия, заглядывали даже в функционирующие органы. Не имплантированы ли в это тело какие‑нибудь опасные игрушки? Что можно сказать о дополнительных органах, которые, возможно, пересажены ей хирургическим путем?

Там нет ничего подобного, мадам Паучиха. Мы надеемся только на то, что дано нам с рождения.

Луцилла понимала, что ее подстерегает только одна непосредственная опасность – стать неадекватной в таких условиях содержания. Ее надзиратели поместили ее в крайне невыгодное положение, но не лишили способностей воспитанницы Бене Гессерит. Она может покончить с собой, как только запас шира в ее организме истощится до такой степени, что она станет способной на предательство, пусть даже невольное. При ней ее разум и Другая Память с Лампадас.

Отодвинулась плита в стене, и из отверстия показалась клетка с футаром. Значит, сейчас пожалует и Королева Пауков. Что‑то она сегодня рано. Раньше, чем обычно.

– С добрым утром, футар, – весело приветствовала она своего товарища по несчастью.

Футар взглянул на Луциллу, но ничего не ответил.

– Должно быть, ты ненавидишь свою клетку.

– Не любить клетку.

Луцилла поняла, что эти создания умеют говорить, но пока не могла оценить степень владения языком.

– Мне кажется, что они и тебя морят голодом. Ты не хочешь меня съесть?

– Есть. – В голосе прозвучал неподдельный интерес.

– Я бы хотела быть твоим Дрессировщиком.

– Ты Дрессировщик?

– Ты бы подчинялся мне, если бы я была им?

В полу отодвинулась панель и из‑под нее поднялось тяжелое кресло Королевы пауков. Ее самой пока не было, как не было и сомнений в том, что она подслушивает разговор.

Футар смотрел на Луциллу с нескрываемым интересом.

– Дрессировщики держат вас в клетках и морят голодом?

– Дрессировщик? – явная вопросительная интонация.

– Я хочу, чтобы ты убил Великую Досточтимую Матрону. – Это не должно его удивить.

– Убить Даму!

– И съесть ее.

– Дама ядовитая. – Отказ.

Ого. Это очень интересная информация!

– Она не ядовитая, у нее такое же мясо, как и у меня.

Футар подошел поближе, насколько позволяли размеры клетки. Левой рукой он оттопырил нижнюю губу. На внутренней поверхности слизистой виднелся рубец от ожога.

– Видишь яд, – сказал футар и опустил руку.

Интересно, как они это делают? От Великой Досточтимой Матроны не пахло никаким ядом. Человеческая плоть плюс синтезированное из адреналина лекарство, от которого в глазах при гневе вспыхивают оранжевые блики… и возникают другие характерные реакции, которые они наблюдали у Мурбеллы. И чувство полного превосходства.

Насколько велик интеллект футара?

– Яд горький?

Футар скорчил гримасу и яростно сплюнул.

Действием он реагирует быстрее, чем словами.

– Ты ненавидишь Даму?

Футар оскалил клыки.

– Ты ее боишься?

Презрительная усмешка в ответ.

– Тогда почему ты не убьешь ее?

– Ты не Дрессировщик.

Для убийства требуется команда Дрессировщика!

Вошла Великая Досточтимая Матрона и опустилась в кресло.

Луцилла снова приняла веселый вид.

– С добрым утром, Дама!

– Я не разрешаю тебе так меня называть. – Голос был тихий, но в глазах заплясали оранжевые огоньки.

– Мы с футаром успели побеседовать.

– Я знаю. – В глазах стало больше оранжевой краски. – Если ты совратила его…

– Но, Дама…

– Не называй меня так! – Она вскочила с кресла, глаза полыхали оранжевым пламенем.

– Сядь и успокойся, – сказала Луцилла. – Здесь не место для допроса. Сарказм – очень опасное оружие. Вчера ты говорила, что хочешь продолжить нашу с тобой дискуссию о политике.

– Откуда ты знаешь, что это было вчера? – Она села, но в глазах продолжал бушевать огонь.

– У всех воспитанниц Бене Гессерит есть такая способность. Мы быстро начинаем чувствовать ритм любой планеты.

– Странное дарование.

– Это может делать каждый. Дело только в направленном обострении чувств.

– Я могу этому научиться? – Оранжевые огоньки начали гаснуть.

– Я же сказала каждый. Ты же человек, не правда ли?

На этот вопрос пока нет полного ответа.

– Почему ты говоришь, что у вас, ведьм, нет правительства?

Хочет сменить тему. Наши способности очень ее тревожат.

– Я говорила не это. У нас нет правительства в обычном понимании этого слова.

– У вас нет даже социального кодекса?

– Нет такого общественного кодекса, который учитывал бы все потребности. То, что в одном обществе считается преступлением, в другом может быть моральным императивом.

– Народы всегда имеют правительства. – Оранжевые сполохи в глазах совершенно потухли.

Почему это так ее заинтересовало?

– Люди всегда занимаются политикой. Я говорила тебе вчера об этом. Политика – искусство выглядеть честным и открытым при попытке скрыть все, что возможно.

– Вот вы, ведьмы, и скрываете все.

– Я этого не говорила. Когда мы произносим слово «политика», это служит предостережением и предупреждением всем Сестрам.

– Я не верю тебе. Люди всегда образуют некую форму…

– Соглашение?

– Это такое же слово, как и всякое другое.

Она начинает злиться.

Луцилла молчала, и Великая Досточтимая Матрона подалась вперед, продолжая:

– Ты что‑то скрываешь!

– Разве это не мое право скрывать от тебя вещи, которые могут помочь вам сокрушить нас?

Какая жирная наживка!

– Я так и думала! – На лице написано удовлетворение.

– Однако почему бы и не открыть их? Ты думаешь, что для власти всегда есть ниша, которую можно без труда заполнить, но не видишь, что именно это говорит о моей Общине Сестер.

– Пожалуйста, просвети меня.

Она неуклюже пользуется сарказмом.

– Ты веришь в то, что все на свете покоится на инстинктах, движущих людьми с времен племенного строя и еще дальше. Старейшины и вожди. Таинственная Мать и Совет. А до этого Сильный муж (или Жена), которые следили за тем, чтобы все были накормлены, чтобы всех согрел огонь, горящий у входа в пещеру.

Date: 2015-07-17; view: 294; Нарушение авторских прав