Аналитик как новый объект

Помимо существующих способностей к текущим взаимоотношениям между взрослыми людьми, а также фазово‑специфическому повтору задержанных взаимодействий с прошлыми эволюционными объектами, большинство пациентов также, по‑видимому, обладают динамическими активными потенциальными возможностями и невыраженными потребностями возобновления задержанного личного развития. Эти остающиеся эволюционные потенциальные возможности, которые, по‑видимому, у разных пациентов выражены в разной степени, позволяют пациенту реагировать на эмпирически новые объекты во взаимодействиях, которые находятся вне навязчивого повторения и в которых аналитик начинает представлять новый эволюционный объект (Loewald, 1962) для пациента. Именно в данной области привязанности между пациентом и аналитиком будет возможна реактивация и ремобилизация нарушенных эволюционных процессов пациента.

Важно осознавать, что всякое важное структурное изменение в личности пациента во время психоаналитического лечения будет и может иметь место лишь с помощью взаимодействий, в которых пациент способен воспринимать аналитика как новый эволюционный объект. Перенос представляет собой повторение и укоренение неудачных эволюционных взаимодействий и показывает, насколько такие взаимодействия были способны помогать пациенту на протяжении всех лет формирования его психики, а также дает информацию о природе и причинах его неудач. Перенос как повторение или продолжение прошлых эволюционных взаимодействий необходим не только как источник информации, но также потому, что дает аналитику положение и авторитет эволюционного объекта, делая, таким образом, «новое начало» (Balint, 1932) в принципе возможным. Это справедливо в контексте транс‑ферентного повторения остановленных и незавершенных эволюционных взаимодействий пациента, где аналитик вводит себя в качестве нового эволюционного объекта для пациента в попытке заменить простое повторение вновь активированными эволюционными взаимодействиями между сторонами.

Те пути, которыми, видимо, пациент будет пытаться использовать аналитика в качестве нового эволюционного объекта, варьируют в зависимости от времени и природы его эволюционных задержек. Психотические пациенты, которые утратили свои образы хорошего внешнего объекта, отчаянно нуждаются в новом эволюционном объекте, с которым они могли бы возобновить диалог как с реальным лицом из внешнего мира, хорошим и достаточно заслуживающим доверия, чтобы его можно было принять в качестве компании для нового старта. Пограничный пациент в свою очередь нуждается и может быть мотивирован в лечебных взаимоотношениях воспринимать аналитика в качестве нового функционального объекта, с которым могут быть постепенно возобновлены структурообразующие процессы функционально‑селективной идентификации.

Пациенты с преимущественно невротическим уровнем патологии нуждаются в новом эволюционном объекте для помощи им в переходе от их эдипальных затруднений и незаконченной идеал‑формации к относительно взрослой автономии и соответствующей возрасту объектной привязанности. Во время различных фаз аналитического лечения невротический пациент будет использовать аналитика в качестве нового эволюционного объекта во многих индивидуальных ролях, варьирующих от нового идеализируемого объекта, который готовит его к вхождению в эдипальную триаду, до вызывающего восхищение образца взрослого человека аналогично потребности подростка в неэдипальном объекте в его окончательном высвобождении от родителей детства.

Характерное развитие терапевтического альянса в анализах невротических пациентов демонстрирует, каким образом различные уровни объектной привязанности могут быть привлечены для совместной работы, для обслуживания целей лечения как реактивированного эволюционного процесса. Как говорилось ранее, нужна базисная способность к соответствующему для данного возраста сотрудничеству между индивидами для того, чтобы пациент мог воспринимать аналитика в качестве эмоционально значимого текущего объекта и для установления с ним рабочих взаимоотношений. В эти рабочие взаимоотношения будут с самого начала просачиваться бессознательные трансферентные элементы, типично вызывая смещение идеализированного образа фазово‑специфического трансферентного объекта на образ аналитика, которого пациент пытается радовать, будучи «хорошим пациентом». Даже если эта ситуация, часто быстро развивающаяся в начале анализов с невротическими пациентами, может содействовать драматическим «трансферентным улучшениям» в симптомах пациента и его общем здоровье, эти первоначальные улучшения, как правило, имеют очень мало общего с какими‑либо структурными достижениями посредством вновь начавшихся эволюционных процессов. Аналитик в свою очередь еще не идеализируется в сколько‑нибудь значительной степени в качестве нового объекта. Хотя идеализация, по‑видимому, является необходимым мотивационным стимулом для всех базисных структурообразующих интернализаций, ее простые трансферентные манифестации недостаточны для мотивирования нового начала таких интернализаций. Если в аналитике нет чего‑либо нового и желаемого, что может быть идеализировано и к чему, следовательно, можно испытывать сильное влечение, восхищение и стремление, аналитические взаимодействия склонны представляться скорее как повторение неразрешенного прошлого пациента, чем как содействующие все более автономному сегодняшнему существованию его Собственного Я и объектных переживаний.

Таким образом, наличие простого рабочего альянса между индивидами с одновременным развитием трансфе‑рентных взаимоотношений еще не равнозначно терапевтическому альянсу, мотивирующему и продвигающему вновь пробужденные эволюционные процессы в личности пациента. Для развития терапевтического альянса аналитик должен появиться в психическом переживании пациента не только как реинкарнация его прошлых эволюционных объектов, но одновременно как некто, отказывающийся согласиться с ролью прошлого объекта, представляя себя вместо этого в качестве нового эволюционного объекта для пациента. Установление такого альянса между пациентом и аналитиком как новым эволюционным объектом характеризуется первыми подлинными идентификациями пациента со своим аналитиком как человеком, который ценит самопознание, честность по отношению к самому себе и храбро противостоит тревожности и депрессивному аффекту. Это типично оценочно‑селективные идентификации с характернымичертами объекта, идеализируемого в качестве индивида. Таким идентификациям обычно предшествует имитация отношений и поведения аналитика, которую еще не следует принимать как указывающую на установившиеся идентификации. Лишь когда пациент доказывает, что. он как личность начал по‑настоящему интересоваться пониманием себя по‑новому, вместо того чтобы просто более или менее сознательно перенимать интересы и отношения другого лица, которым он восхищается, можно будет заключить, что его Собственное Я приобрело новую способность через серии оценочно‑селективных идентификаций. Идентификации пациента с «анализирующим эго» аналитика считались существенно важными для установления терапевтического или рабочего альянса (Sterba, 1934; Zetzel, 1956; Greenson, 1967). Однако, как уже указывалось выше, я предлагаю ограничить значение термина рабочий альянс обозначением главным образом текущих аспектов аналитических взаимоотношений, которые основаны на ранее существовавшей способности пациента к эмоционально полному смысла соответствующему возрасту сотрудничеству между индивидами. Придаст ли развивающийся перенос аналитику положение и авторитет эволюционного объекта, зависит от остающихся эволюционных стремлений пациента, а также от способности и желания аналитика предстать в качестве нового эволюционного объекта для пациента. От всего этого зависит, произойдут ли снова побужденные и реактивированные эволюционные взаимодействия. При условии, что так оно и произойдет и что установленные взаимоотношения между пациентом и аналитиком в качестве нового эволюционного объекта станут адекватно связанными с текущими аспектами данных взаимоотношений, рабочие взаимоотношения возрастут до настоящего терапевтического альянса, в котором будут продолжать улучшаться психические структуры пациента и могут быть узнаны и проработаны одновременно существующие многократно повторяющиеся аспекты его восприятия и поведения.

Идентификации, позволяющие установление терапевтического альянса, представляют сами по себе большое структурное достижение, которое, как повсеместно считается, останется длительным ингредиентом в развивающейся структуре Собственного Я пациента. Даже те авторы, которые утверждают, что пациент должен «освободиться» от всех идентификаций с аналитиком до окончания анализа, согласны с тем, что длительная мотивация и способность к тщательному исследованию Собственного Я — важные аналитические достижения, в действительности являющиеся одним из критериев успешного анализа.

Как все время подчеркивалось, уровень переживаний, необходимый для описанного выше развития, будет надежно достигаться лишь после установления информативных образов Собственного Я и объектов как индивидов. С пациентами, которые не достигли константности Собственного Я и объекта, функция аналитика как нового эволюционного объекта заключается в стимуляции и помощи структурному развитию, которое будет содействовать тому, что пациент сделает этот эволюционный шаг, необходимый наряду с другими вещами для развития подлинного терапевтического альянса в аналитических взаимоотношениях.

При условии, что аналитик приобрел позицию прошлого родительского объекта для пациента, очевидное требование для того, чтобы он стал новым эволюционным объектом, состоит в том, чтобы он вел себя неожиданным образом с точки зрения пациента. Объекты, ведущие себя ожидаемым образом, являются знакомыми объектами, с которыми пациенты, не осознавая этого, ожидают повторения или продолжения взаимоотношений, которые определяются их вытесненным или непрерывно актуализируемым прошлым. Новые и неожиданные способы подхода аналитика к пациентам в его роли или функции в качестве нового эволюционного объекта могут считаться обеспечивающими пациента корректирующим опытом, хотя и не в первоначальном александеровском (Alexander and French, 1946) смысле данного термина. В отличие от последнего становление аналитика новым эволюционным объектом для пациента не имеет ничего общего с умышленной ролевой игрой, считающейся противоположной преобладающим переносным ожиданиям пациента. Вместо этого подход аналитика в качестве нового объекта является или должен быть основан на его эмпатическом и/или комплиментарном осознании фрустрированных и задержанных эволюционных потребностей и потенциальных возможностей пациента, которые присутствуют наряду с повторением и продолжением его нарушенных эволюционных взаимодействий в аналитических взаимоотношениях.

Переживание пациентом своего аналитика в качестве нового эволюционного объекта, как правило, в значительной степени требует, чтобы аналитик осознавал этот аспект взаимоотношений, а также желал и был способен принять такую роль или функцию в той степени, в какой это требуется для мобилизации и поддержания оптимального структурообразующего взаимодействия между ним и пациентом.

Если и когда репрезентативный мир пациента стал более или менее закрыт и поэтому его более нельзя мотивировать для пересмотра его взглядов о себе и объектном мире, нельзя более ожидать нового эволюционного старта. Независимо от того, является ли причиной для такого, по‑видимому, необратимого закрытия психики пациента его преклонный возраст или природа его психопатологии, символическая замена инфантильного объекта в непрерывных лечебных взаимоотношениях может быть единственной полезной услугой, которую может ему предоставить врач.

Date: 2015-07-17; view: 396; Нарушение авторских прав