Потеря дополнительного объекта

Потеря главного объекта любви часто включает в себя дополнительную объектную потерю, отличающуюся по своей природе и степени значимости. Это прежде всего относится к тем объектам, в сознании которых потерянный объект и выживший партнер (субъект) были нераздельно связаны друг с другом. В частности, потеря супруга как правило влечет за собой потерю определенных друзей и родственников.

В какой мере это будет иметь место, зависит от того, насколько эти дополнительные объекты воспринимали как потерянный объект, так и уцелевший субъект в качестве индивидуальных личностей или в качестве нераздельного функционального целого, которое после исчезновения его важных частичных аспектов теряет свою полезность для друзей и родственников, имеющих к нему отношение. Кроме того, даже на индивидуальном уровне объектной связи различные эдипально‑детерминированные фантазии о разбитой паре могут часто приводить к отказу от ее оставшейся части.

Если в отношении к паре друзей и родственников преобладали эдиповы переносные элементы, то они склонны переживать потерю одного из партнеров как потерю важной бессознательной фантазии. Независимо от того, касается ли это взрослых детей, других родственников или дру‑зей, потеря такого объекта приводит как правило к потрясению или разрушению в них компенсирующей и уравновешивающей фантазии, которая возможно была для них существенно важной в совладании с их остающимися эдиповыми проблемами. Результатом могут быть такие перемены в их отношении к оставшемуся в живых супругу, которые будут представлять для последнего неожиданную потерю дополнительного объекта.

Вольфенштейн (1966,1967) подчеркивал, что дети, потерявшие родителя, стараются управлять враждебностью, прежде направленной на этого родителя, путем его или ее идеализации и смещая свои агрессивные чувства на оставшегося родителя. Тем не менее, это наблюдение в равной степени применимо к подобным потерям в последующей жизни при условии, что данная пара бессознательно представляла преобладающе эдиповы объекты для их родственников или друзей. Выживший партнер может потом обнаружить себя в качестве мишени неожиданной и очевидно неудовлетворенной враждебности, которая может значительно усиливать и активизировать его переживание потери объекта и сопутствующую необходимость ее проработки.

Отношение родственников и друзей к выжившему члену пары будет подвержено даже еще более жесткому испытанию, если и когда последний найдет для себя новый объект любви. Уже порядочно потрясенная, ногвсе еще возможно функционирующая эдипова фантазия может тогда полностью обрушиться и потерять свое привычное удовлетворяющее и защитное значение. Вместо этого первичные конфликты имеют склонность к активации со всеми сопровождающими их чувствами фрустрации, ревности и агрессии, либо явными, либо маскируемыми различными защитными действиями. Далее оставшаяся часть первоначальной пары часто переживается как изменившаяся в худшую сторону и часто обвиняется в пренебрежении и отвержении своих родственников и друзей. Если она выбирает новый объект любви вместо того, чтобы с удвоенной силой бороться за спасение по крайней мере части их компенсаторных и уравновешивающих фантазий, то некоторым неопределенным способом воспринимается ими как предавшая и своего потерянного партнера, и своих друзей, и родственников. Достаточно часто результат будет таковым, что друзья и родственники прерывают свой эмоциональный контакт с выжившей частью пары, которая потом обнаруживает себя столкнувшейся лицом к лицу со множественной объектной потерей.

Такой разрыв с тем, кто первоначально пострадал от потери, не только представляет для последнего потерю объекта, но и часто также несет более или менее ясное послание: «Ты должен был бы умереть со своим супругом — по крайней мере я буду относиться к тебе, как если бы ты был мертв». Своей прямой обвиняющей враждебностью это послание склонно мешать проработке субъектом потери дополнительного объекта и склонно приводить к контрагрессии и отрицанию значения потери или к усилению тенденции к депрессивному развитию.

Поскольку другие объекты редко являются настолько жизненно значимыми, как центральный объект любви, то их потеря, как правило, не влечет за собой образование интроектов. С другой стороны, несмотря на это, эти виды дополнительной потери будут прорабатываться по существу теми же методами, которые были использованы при обращении с первичной потерей, а именно посредством замещения, идентификации и образованием воспоминания. Этот процесс включает соответствующую ревизию образа Собственного Я субъекта, в ходе которой покидаются его прежние роли в качестве функционального поставщика или носителя эдиповых фантазий для других объектов.

Заключение

Все значимые, длительные и устойчивые объектные отношения включают в себя в различных пропорциях как функциональные (объект, представляющий недостающие части личности субъекта), так и индивидуализированные (объект, переживаемый как отдельный индивид) аспекты. В ходе проработки потери объекта эти два аспекта преодолеваются разными способами: функциональные элементы в основном путем замещения и идентификации с потерянными функциональными услугами, а индивидуальные аспекты по большей части путем образования воспоминания. Выражение «образование воспоминания» впервые было введено здесь как название для третьей главной формы ин‑тернализации в последовательном развитии способов преодоления потери объекта.

Эти процессы могут быть нарушены большим количеством факторов, и патологический результат, по всей видимости, будет тем более вероятным, чем больше в потерянных отношениях доминировали функциональные элементы.

Также важно понять, что потеря главного объекта имеет склонность приводить к дополнительным объектным потерям, которые должны быть проработаны в дополнение к первичной потере.

Date: 2015-07-17; view: 391; Нарушение авторских прав