Частный и разделяемый миры

Интроекция требует переживания Собственного Я с достаточным единообразием, непрерывностью и предсказуемостью. Саморефлексирующее «Я» становится установлено с (и вовлечено в) ядерное переживание идентичности: «Я есть особый вид личности». Это переживание вовлекает в себя представления о Собственном Я одновременно как о наблюдателе и объекте наблюдения (Schafer, 1968) [*]. Открытие собственной индивидуальности означает открытие своей отделеннорти от других людей. Позиция всемогущества и полного владения миром, существующим лишь ради данного человека, уступает место новому взгляду — мир существует на собственных условиях, он населен и разделяем с другими людьми, каждый из которых обладает собственным внутренним миром. Впервые становится возможным ознакомление с миром, который одновременно является частным и разделяемым.

Интеграция информативных образов индивидуального Собственного Я и объекта позволяет ребенку в принципе по собственной воле воссоздавать объект и желаемые взаимодействия с ним в уме, делая таким образом сохранение переживаний Собственного Я и объекта независимыми от действительного или интроективно ощущаемого присутствия объекта. Однако даже если константность Собственного Я и объекта предоставляет ребенку более широкую субъективную свободу мышления и способность активно заменять фрустрирующую внешнюю реальность желаемой внутренней реальностью, она также подразумевает новую разновидность одиночества и заключения в частный внутренний мир, который в действительности никогда не может быть с кем‑либо разделен. Вследствие этой новой отделенности собственного внутреннего мира от внутреннего мира объекта, существование того и другого как информативных образов в головах друг друга становится чрезвычайно важным для ребенка. Знание того, что другой (объект) находится где‑то внутри его личного внутреннего мира, возбуждает интенсивное стремление к другому, которое дает начало не только активному фантазированию об объекте, но также желанию присутствовать в мире объекта. Ребенок нуждается в знании и чувстве того, что он занимает соответствующее место в фантазиях матери, что он живет и присутствует в ее внутреннем мире как любимый и принимаемый. В то время как потребность нахождения себя в голове объекта также особенно остра, когда первоначальное переживание индивидуальной идентичности все еще шаткое и хрупкое, знание, что о тебе знают и думают другие, будет иметь центральную значимость для сохранения идентичности и ненарушенного переживания Собственного Я на всем протяжении жизни (Modell, 1984).

Интерес ребенка к внутреннему миру матери сильно возрастает вследствие осознания того, что любовь матери не самоочевидна, но обусловлена его поведением и отношением к ней. Это заставляет ребенка искать такие условия, а также пытаться привести свое поведение в соответствие с ними. Эти попытки вероятно будут включать в себя первые вытеснения аспектов индивидуального образа Собственного Я и желаемых взаимоотношений с объектом. Тревога ребенка относительно потери любви матери, которая после установления константности Собственного Я и объекта в значительной степени заменяет его тревогу относительно ее потери как ощущаемого присутствия, по сути отражает его озабоченность относительно судьбы своего образа во внутреннем мире матери. Если этот образ оказывается плохим или отпадает, это будет означать потерю матери в качестве объекта обоюдной любви, независимо от того, продолжает ли она оставаться физически присутствующей или нет. Ребенок начинает проявлять все большую озабоченность чувствами, благополучием своей матери, у него впервые возникает озабоченность по поводу той боли и страдания, которые он мог причинить другому человеку. Эти чувства, называемые Кернбергом (1976) нормальной виной, сопровождаются появлением потребностей в (и попытками) компенсации и примирении. Если функциональный объект переживался и вызывал интерес в качестве бесспорной собственности, очевидного слуги или в качестве простого средства для получения удовлетворения, отношение к индивидуальному объекту становится уважительным, как к человеку единственному и неповторимому, с собственными мотивами, чувствами и оценками. В то время как забота функционального объекта, воспринимаемого как собственность, еще не может вызвать чувства благодарности, с появлением индивидуального объекта осознание свободы изъявляемых матерью выборов в предоставлении своей любви сделает возможными и пробудит такие чувства в ребенке.

Первое переживание идеализации включено во всемогущество первичного Собственного Я (первичный нарциссизм), которое расширяется до примитивной идеализации (KernbeYg, 1975) функций функционального объекта, все еще переживаемого как владение Собственного Я. Через двухфазные функционально‑селективные идентификации с этими функциями, а также с отображаемой функцией объекта, Собственное Я ребенка приобретает свою функциональную, вторично идеализированную оснастку (вторичный нарциссизм) (см. главу 2). После установившейся константности Собственного Я и объекта для ребенка становится возможным идеализировать индивидуальные объекты либо как объекты любви, либо как образцы идеального Собственного Я. Развивающиеся образы первого идеального Собственного Я и идеального объекта любви обычно персонифицируются родителями ребенка и встраиваются в его мир представлений через новые способы использования идентификации, которая на этой эволюционной стадии становится возможной и мотивированной.

Date: 2015-07-17; view: 409; Нарушение авторских прав